62
Сначала кукарекает петух, потом звучит длинный гудок грузовика-рефрижератора с продуктами для гостиничного ресторана.
Встает солнце, постепенно меняя форму с полукруга на круг и цвет с пурпурного на розовый, оранжевый, желтый, белый.
За завтраком в ресторане Исидор Каценберг не выпускает из рук айфон, где завел рубрику «Расследование смерти Дариуса».
– Перечислите-ка мне все собранные вами улики и свидетельства. Я вас слушаю, Лукреция.
Она не шевелится. Ее взгляд прикован к телеэкрану у него за спиной.
Он удивленно оборачивается и видит на экране лицо Себастьяна Долина.
Она встает и делает громче звук.
В новостях сообщают о самоубийстве комика Себастьяна, застрелившегося в результате неудачной карьеры, завершившейся беспробудным пьянством.
– Это уже седьмой покончивший с собой одним и тем же способом комик, – продолжает ведущий, рассказывая об эпидемии «профессиональных» самоубийств. – Сначала сводили счеты с жизнью работники телекоммуникаций, потом автоиндустрии, теперь настал черед очень закрытой среды – комиков.
– Почему, начиная расследование, вы включаете телевизор? – спокойно осведомляется Исидор.
– Перед самой смертью Себастьян, этот самый Себастьян Долин, назвал мне имя убийцы Дариуса.
Исидор недоверчиво кривится.
– Кто же, по его мнению, убийца?
Она повторяет, деля на слоги, два слова, произнесенные Себастьяном Долином, прежде чем умереть:
– Три-стан Ма-ньяр.
– Тристан Маньяр собственной персоной?
– Представьте себе.
– Мы оба имеем в виду прославленного комика, загадочным образом пропавшего несколько лет назад?
– Именно его. Себ выразился так: «С незапамятных времен бьются два типа юмора: светлый и темный. Дариус принадлежал к лагерю темных. Святой Михаил сразил мечом Дракона». Сказал – и погиб на сцене.
Исидор Каценберг жует и глотает круассан.
– Ну, что вы на это скажете? – интересуется она.
– Я не любитель юмора. Не люблю анекдоты. По-моему, это бесполезное занятие, придуманное для маскировки отчаяния – естественного состояния человека.
Он с сомнением смотрит на второй круассан и откладывает его.
– Именно благодаря существованию юмора человек мирится с этим недостойным состоянием. Иначе он восстал бы. Это как анальгетики, притупляющие боль. Человек терпит то, против чего должен бороться.
Лукреция Немрод встает, идет за тостами и «Нутеллой», возвращается и принимается делать тартинки.
– Я не об этом, – говорит она с набитым ртом. – Что вы думаете о версии с Тристаном Маньяром?
– Ее возникновение в нашем досье удивляет. Из этого может развиться серьезное направление. Часто интересная загадка решается при помощи еще более крупной загадки.
И Исидор продолжает поиск в интернете.
Найдя несколько статей о комике, он говорит:
– Тристан Маньяр был хотя бы талантливым артистом. Он не довольствовался бородатыми шутками. Его я обожал. Этот человек сумел превратить свою жизнь в хороший анекдот, завершающийся словами: «Его концом стало необъяснимое исчезновение».
Он изображает жестом испаряющееся облачко.
– Я думала, вы не любитель юмора.
– Напротив, именно потому, что я слишком его люблю как чистое искусство, мне невыносимо наблюдать, как его выхолащивают, превращая в вульгарное развлечение.
– Я вас не понимаю.
– Это потому, что вы не понимаете одного из трех главных законов постижения мира – парадокса.
Он делает паузу, завладевая ее вниманием, и развивает свою мысль:
– Я не люблю юмор… низкого качества. А так как телевизионный юмор чаще всего принижает человека, издевается над ним, я его отвергаю. Его Себастьян и назвал, наверное, «темным». Таким юмором успешно торговал Дариус.
– Вы передергиваете.
– А вот тонкий юмор я люблю. Люблю самоиронию, абсурд. В том и в другом Тристан Маньяр был очень силен. Я говорю, что не люблю юмор, как мог бы сказать, что не люблю дешевое пойло. Но я очень даже ценю бокал «Бувэ-Ладюбэ» 1978 года правильной температуры или чилийского «Кастильо де Молина» 1998 года.
– Штука в том, что понятие «качественный юмор» субъективно. Вино – другое дело: здесь почти никто не стал бы спорить.
Он взмахивает ложечкой, как дирижерской палочкой.
– Ваша правда. Но Тристан Маньяр объективно был крупным, очень крупным юмористом, потому что нашел юмор третьей степени: не сальный, не сексуальный, не расистский. Он швырял в зал настоящие самородки. Такой юмор пробуждает, а не развращает.
Он читает то, что накопал в интернете.
– Карьера Тристана Маньяра была на подъеме. Его, как и Дариуса, считали в то время комиком номер один. Он снял несколько фильмов. Но как-то вечером, после спектакля, он, наверное, сорвался. Больше его никто не видел. Никаких объяснений не последовало. Осталась жена с двумя детьми. Самая распространенная версия – депрессия и бегство в далекую страну с изменением внешности и документов.
Он добавляет в чай сахар и яростно перемешивает.
– По мне, все это – сильное упрощение. Правду о его исчезновении еще предстоит выяснить.
Исидор что-то записывает в айфоне.
– Резюмируем. Что у нас имеется?
1) Орудие преступления: шкатулка цвета морской волны.
2) Надписи позолотой: «BQT» и «Не смейте читать».
3) Клочок фоточувствительной бумаги марки «Кодак», побывавший на свету.
4) Стоп-кадр видеосъемки с убийцей, загримированным в клоуна.
Далее:
5) Имя подозреваемого, названное перед смертью другим подозреваемым. Отсюда особая ценность этого обвинения. Тристан Маньяр…
Недурно для начала! Чего недостает?
6) Мотив преступления.
7) Доказательства.
8) Найти Тристана Маньяра.
Исидор Каценберг просит Лукрецию еще раз показать ему кадр с грустным клоуном. Она выуживает из своей сумочки портативный «Блэкберри». Он ищет в Google Image фотографии Тристана Маньяра.
Они сравнивают два лица.
– Грим такой густой и яркий, что лица не разобрать, – печально сообщает Лукреция. – Да еще этот здоровенный толстый нос…
– Не говоря о плохом качестве видео, снятого сверху и не позволяющего определить рост типа, загримированного в грустного клоуна.
– Он выше Дариуса, это несомненно. Если судить по телосложению, это мог быть Тристан Маньяр.
– Или нет, – фыркает Исидор и отхлебывает зеленый чай.
– Что вы предлагаете?
– Искать Тристана будете вы, Лукреция.
– Без вас?
– Я буду действовать параллельно, по-своему. По сути, а не по форме.
– То есть?
– Повторяю, для меня ключ в поиске самого источника юмора. Вот что представляется мне главной задачей. Почему на Земле стали смеяться? Я прослежу происхождение этого биологически бесполезного явления.
Она разочарованно вздыхает.
– Значит, я буду вести расследование одна?
– Мы будем держать друг друга в курсе.
Лукреция Немрод злится, но не смеет это показать. Она окунает палец в «Нутеллу» и принимается его облизывать.
Обдумываем практические нужды. Первым делом покупки. Главное – вместительный рюкзак. Трусики, бюстгальтеры. Колготки. Косметичка со всем наполнением. Губная помада. Духи. Лак для ногтей. Револьвер калибра 7,65 мм. Патроны. Шампунь для полужирных волос. Расслабляющий ночной крем. Фен для волос мощностью 2000 ватт, отельный слабоват. Зубная щетка. Фотоаппарат 18-115 мм с картами памяти. А еще презервативы – на случай, если я заставлю его передумать.
