27

Дэвид не мог ничего расслышать за громким стуком собственного сердца и коротким, рваным дыханием. Сознание затмевал страх. Касаясь правой рукой стены нижнего коридора, он на ощупь добрался до сарая, набрал в грудь воздуха и распахнул дверь. Какого черта он не захватил с собой лампу?

– Мэтью? – позвал он. – Ты там?

Его встретила абсолютная тишина. И непроглядная мгла.

Райли без оглядки бежала навстречу холодной, ледяной темноте. Неодолимый страх толкал ее все дальше вперед. Она поскальзывалась, падала и снова вставала, инстинктивно ища укрытие – какую-нибудь надежную, безопасную нору, куда можно тихонько заползти. Необходимо найти убежище. Она почуяла впереди лес и рванулась к деревьям. Где-то на задворках разума она знала: нельзя, чтобы ее заметили, нельзя издавать ни звука. Добежав до леса, Райли забралась в какие-то кусты, припала к земле и сжалась в комок. Она зажмурилась и принялась раскачиваться из стороны в сторону, закрыв ладонями уши.

Гвен никогда в жизни не испытывала такого ужаса.

Немного успокаивало только то, что остальные блуждали в темноте вместе с ней. Но она никого из них не видела – словно попала в черный вакуум. О Дэвиде и о том, чем объяснялись выстрелы, она боялась даже думать. Неужели погиб кто-то еще? Возможно, скоро всех их ждет та же участь. Она молилась о том, чтобы выжить или хотя бы погибнуть не последней. Она совершенно беззащитна. Гвен вспомнила, что на письменном столе в номере лежал острый ножик для вскрытия писем. Вот бы сейчас держать его в руке.

Она продолжала идти по льду к подъездной аллее, с каждым шагом рискуя потерять равновесие.

– Райли! – позвала она. – Где ты? – она сделала еще несколько шагов по аллее и остановилась, прислушиваясь.

Ни звука, ни одного движения. Как она мечтала о фонарике! Внезапно из темноты донесся протяжный вой – койоты. Или волки… Не в силах пошевелиться от страха, она застыла на месте. Как ее угораздило попасть в такую историю?

Внезапно Гвен осознала, что больше никого не слышит.

– Бредли? – тревожно позвала она.

Но Бредли не отзывался. Никто не отзывался. Наверное, ее голос заглушает беснующийся ветер. В груди лихорадочно застучало, стало трудно дышать. Гвен развернулась и взглянула в сторону гостиницы, где в последний раз слышала остальных.

– Бредли? Лорен? – еще громче, высоким от ужаса голосом прокричала она.

Но никто не отвечал. В голове все смешалось. Она совсем одна.

Гвен остановилась. Она не знала, где остальные, не знала, где убийца. Грудь сдавило.

Откуда-то послышался шум тяжелого падения. В темном вакууме ветреной ночи пространство словно исказилась, и она не могла доверять собственным чувствам. Она не знала, как долго простояла, оцепенев, – может, минуту, а может, и десять. Гвен потеряла чувство времени и боялась, что просто не сможет пошевелиться от холода и страха.

Подождав, пока боль в грудной клетке хоть немного отступит, она пригнулась и на ощупь, с распростертыми руками, побрела обратно к гостинице. Она искала Бредли или Джеймса, Лорен или Иэна – хоть кого-то, с кем было бы не так одиноко. Не так страшно. Она сознавала, что бросает Райли на произвол судьбы. Бросает свою напуганную, беззащитную, сумасбродную подругу, которая в ней так нуждается.

Но Гвен уже было совершенно все равно – она не могла думать ни о ком, кроме себя. На мгновение она, дрожа всем телом, замерла и прислушалась. Она не сомневалась: убийца рядом, он бесшумно уничтожил всех остальных, а теперь настал ее черед. Давясь рыданиями, поскальзываясь и падая на льду, Гвен бросилась обратно к чернеющей громаде отеля и теплому огню лобби.

Оставшись в лобби одни, Генри с женой замерли в испуганном молчании. Взгляд Беверли был прикован к затухающему пламени. Надо бы подбросить в камин еще одно полено.

Дэвид разыскивает вооруженного Мэтью, который, возможно, убил уже двоих, где-то в коридорах отеля, а Райли и Гвен и вовсе выбежали из гостиницы. Понятно, почему Харвуды посчитали себя обязанными отправиться за ними, но, раз они на это решились, какого черта забыли на улице Лорен с Иэном? Генри не мог простить эту парочку за то, что они выбрали не их с женой, а Райли и Гвен. Теперь им с Беверли остается надеяться только на себя. Что, если убийца явится по их душу?

Генри пристально наблюдал за женой и не находил в себе ни следа былой привязанности. Да, он по-прежнему любит своих детей. Но Беверли… Есть в ней что-то отвратительное. Эти дряблые белые бедра, сетка вен на ногах. Отяжелевшие груди. Вечно недовольный вид. Как будто жизнь – тяжкое бремя, которое ей приходится безропотно нести.

Но дело не только в этом. А в том, каков в ее глазах он сам. Располневший отец семейства. Недотепа. По мнению Беверли, его жизнь почти подошла к концу и ему никогда не совершить ничего захватывающего и интересного. Уже одно ее присутствие наполняло его ненавистью. Как там она сказала? «Твое увлечение недолговечно». Жена его недооценивает, всегда недооценивала. Джилли не такая. Она им восхищается. Она в него влюблена, ей с ним интересно. Она сказала, что хочет всегда быть вместе. Что бы ни болтала Беверли, Джилли от него не устанет.

Жене он наверняка надоел до чертиков, но все равно она готова цепляться за него до самой смерти. И цеплялась бы, если бы не последние события. Она зациклилась на долге. На тирании вечных обязательств. Я должна это, ты должен то. «Ты должен чаще бывать дома. Ты должен проводить больше времени с детьми. Ты должен добиться повышения».

Генри встал, чтобы поворошить поленья в камине, и потянулся за кочергой. Странно, время словно замедлилось. Он крепко сжал кочергу. Беверли совсем рядом. Это было бы так легко. Никто не видит. Потом можно выбежать на улицу вслед за остальными, выдумать какую-нибудь историю…

Он изо всех сил стиснул кочергу.

Дэвид на ощупь обходил сарай, осторожно переставляя ноги на случай, если Мэтью лежит где-то здесь, на полу. Он окликнул его, но тот не отозвался. Дэвид нехотя опустился на четвереньки и ощупал усыпанный опилками пол. Он дотронулся до колоды для колки дров, провел по ее грубой поверхности лихорадочными ладонями, но не нашел ничего, кроме брошенного фонарика.

Райли сжалась в комок, дрожа всем телом от страха и холода. Она заново переживала худшие мгновения своей жизни. На нее разом обрушились воспоминания обо всех несчастных, которые когда-то страдали, заходились криком и погибали у нее на глазах. Напрасно она зажимала уши ладонями – многоголосица звучала у нее в голове. Райли крепко зажмурилась, но все впустую. Образы стояли перед ее мысленным взором.

Мэтью услышал, что к библиотеке кто-то идет. Тихие, осторожные шаги. Внезапно тучи разошлись, и сквозь остекленные двери в комнату проник отблеск призрачного света. Мэтью встал лицом к двери с пистолетом наготове. В обойме еще оставались патроны.

А в следующий момент в проеме появился Дэвид.

– О, это вы, – выдохнул Мэтью. – Мне показалось, что в сарае кто-то есть… – объяснил он.

– Будет лучше, если вы отдадите мне пистолет.

Мэтью покорно отдал пистолет адвокату.

Гвен открыла дверь и на неверных ногах вошла в лобби. Обнаружив Генри и Беверли на прежних местах – правда, теперь Генри стоял с кочергой у камина, – она почти удивилась. При виде нее мужчина испуганно выронил кочергу, и она с грохотом покатилась по полу.

Гвен готовилась к тому, что найдет здесь только их бездыханные тела.

Неожиданно из темноты у лестницы показался Дэвид, а с ним и Мэтью. От облегчения она чуть не потеряла сознание.

– Что произошло? – спросил их Генри.

– Ничего. Мы в порядке, – отрезал Дэвид. – Где, черт возьми, все остальные?

– На улице, – дрожа всем телом, прошептала Гвен.

– Когда раздались выстрелы, Райли выбежала из отеля, – сказал Генри. – И все побежали за ней.

– Мы не можем ее найти, – сказала Гвен. – Она не откликается. Там так темно… Остальные до сих пор ищут ее на улице. – Ей не удавалось справиться с дрожью.

– Господи, – сказал Дэвид. – Нам тоже нужно отправиться на ее поиски. – Его голос выдавал отчаяние. – Оставайся здесь вместе с Генри и Беверли, – добавил он, повернувшись к Гвен.

– Нет! Я пойду с тобой.

Она будет держаться возле Дэвида. С ним ей ничто не угрожает. Нужно найти Райли.

– Вы что, вот так просто нас здесь бросите? – прошипел Генри.

Никто не удостоил его ответом.