22

Райли подливала себе калуа гораздо чаще, чем остальные. Все равно они уверены, что у нее проблемы с алкоголем. Может, так оно и есть. Но все это ерунда по сравнению с тем, что случилось этой ночью. Сейчас ей просто нужно расслабиться.

Заметив, как Гвен и Дэвид посматривают друг на друга, она решила, что пора положить этому конец. Бывало, что, пропустив пару стаканчиков, она становилась ехидной.

– Итак, – сказала Райли, притворяясь, что поддерживает добродушную беседу, – может, нам стоит познакомиться поближе, – она пристально взглянула на Дэвида. Судя по тому, как адвокат повел себя вчера за ужином, она почти не сомневалась: он понял, что она его раскусила и знает, кто он такой.

Райли почувствовала, как сжалась – нет, скорее ощетинилась – сидящая рядом с ней Гвен.

– Конечно, почему бы и нет? – внезапно сказала Лорен и с вызовом посмотрела на Райли. – Почему бы вам не рассказать немного о себе, Райли? Может, поделитесь, что именно так вас тревожит?

Сбитая с толку Райли удивленно уставилась на нее. Эта Лорен ей не нравилась – она видела, как та закатывает глаза. А теперь она открыто ищет ссоры. Да как она смеет?

Райли разозлилась.

– Вам будет неинтересно, – предостерегающе сказала она.

– Что вы, мне очень интересно, – сказала Лорен.

«Настырная сучка», – подумала Райли.

– Я видела такое, от чего у вас бы кишки наружу вывернулись, – ледяным тоном произнесла она. – Так что не смейте меня осуждать.

– Я вас и не осуждаю, – сказала Лорен. – Я просто хочу вас понять. Помню, когда мы только сюда приехали, я подумала, что вас… что-то беспокоит. Потому что вы начали психовать еще до того, как все это случилось. – Лорен подалась вперед. – Значит, вам что-то известно о происходящем? Потому что вы мне кажетесь подозрительной.

От неожиданности Райли лишилась дара речи. Она не могла поверить своим ушам.

– Да о чем вы вообще? – возмутилась Гвен. – Она здесь ни при чем!

– Серьезно? Может, она и не убийца, но я не удивлюсь, если она что-то знает. Только посмотрите на нее!

Все уставились на Райли. Она почувствовала, что начинает заводиться, и постаралась не терять самообладания.

– Лорен права, – сказал Мэтью, пристально глядя на нее. – Вы нервничали с самого приезда. Это всем было заметно. Я сразу подумал, что с вами что-то не так. И… Дана была со мной согласна.

– Может, нам всем пора слегка остыть, – спокойно сказал Иэн.

– Я ничего не знаю о том, что здесь происходит! – воскликнула Райли.

– Расскажи им, – в ярости потребовала Гвен. – Расскажи, что ты пережила, или я сама им расскажу!

Райли благодарно взглянула на подругу. Тяжело вздохнув, она осторожно произнесла:

– Я журналистка. – Райли сделала паузу и отпила глоток из своей чашки. Там было больше ликера, чем кофе.

– Да? И что? – вызывающе спросил Генри.

Чувствуя, что ее загнали в угол, Райли перевела глаза на него. До сих пор она не обращала на Генри никакого внимания, но теперь вдруг поняла, что презирает его до глубины души. Она обвела взглядом лобби. Все они ничтожества. Все, кроме Гвен. Гвен здесь – ее единственный друг.

– Я работала в Афганистане, по большей части в Кабуле. Я провела там почти три года. И видела страшные вещи, – ее голос задрожал. – Я видела, как убивают гражданских – детей, младенцев. Оторванные бомбами руки и ноги валялись прямо на улицах. Столько жестокости… – она обессиленно замолчала. Голос охрип. Она могла только шептать. Гвен обняла ее за плечи, и Райли стало от этого легче. – А потом меня взяли в заложники.

– Что? – потрясенно спросила Гвен. – Ты никогда мне об этом не рассказывала.

Райли опустила взгляд на колени.

– Эту историю скрыли. Меня продержали в заложниках шесть дней, пока шли переговоры о моем освобождении. Каждый день к моему виску приставляли пистолет и угрожали, что выстрелят. Они методом тыка выбирали одного из заложников и расстреливали на месте. – Райли почувствовала, что дрожит всем телом, и ей стало стыдно, хоть она и знала, что стыдиться нечего. – Я думала, что справлюсь. Надо было рассказать о том, что там происходит. Поэтому я продолжала работать до последнего. Пыталась оставаться на плаву. А потом просто сломалась, – она помолчала. – Я поняла, что больше так не могу, – запинаясь, прошептала Райли.

Гвен погладила ее по спине. Остальные не произнесли ни слова.

Райли успокаивали ласковые прикосновения Гвен. Все оказалось не так уж страшно. Давно пора было выговориться. Все эти люди смотрели на нее, как на психопатку, и она устала притворяться, что все нормально. По крайней мере, теперь они знают, почему она такая. Она напомнила себе, что в том, что с ней произошло, нет ничего постыдного. Ее болезнь – признак того, что она живой человек.

– Мне пришлось вернуться домой, – продолжила она, стараясь, чтобы ее голос звучал обыденно. – Я пытаюсь поправиться. У меня ПТСР. Я принимаю лекарства. Меня преследуют ужасные воспоминания. Захлестывают в самый неожиданный момент. Я слышу звук – и в голове как будто перещелкивает. Я снова возвращаюсь в этот ад, где вот-вот начнется бойня. – Она подняла глаза и оглядела бледнеющие над темными одеялами лица постояльцев. Бестелесные головы словно парили в воздухе.

– О, Райли… Мне так жаль, – прошептала, наклонившись к ней, Гвен. – Я не понимала… Понятия не имела, что с тобой произошло.

Райли стиснула дрожащие руки.

– Вчера, когда я засыпала, мне послышался чей-то крик. Но я не обратила на него внимания, потому что просто не поверила в его реальность. Всякий раз, когда я пытаюсь заснуть, в моих ушах стоят крики, – она снова понизила голос до шепота. – И я слышу их каждую ночь во сне.

Гробовую тишину в комнате нарушало только потрескивание пламени, и даже ветер на время утих.

– Мне очень жаль, – наконец сказала Лорен.

Генри молчал.

Мэтью нервно поигрывал пистолетом.

Беверли съежилась под одеялом. Она замерзла до костей. От рассказа Райли ей стало дурно. Она растерянно смотрела, как Гвен гладит подругу по спине.

Беверли пугала неизвестность. Она не верила, что кто-то из сидящих у камина людей – убийца. Убийца где-то там, во тьме. Он затаился в ожидании. Ее глаза блестели от страха, а грудь тяжело вздымалась. Она чувствовала себя беззащитной мышкой.

Генри сидел у камина. Она подумала об их детях. Что будет с Тедди и Кейт, если мама с папой не вернутся? Только бы возвратиться домой вместе с Генри. Только бы все снова стало как раньше.

Дэвид допил остывший кофе до самого осадка. Сейчас не время отключаться. Вчера он почти не спал, и теперь в глазах жгло так, словно в них попал песок. Он приглядывал за людьми вокруг, как за небольшим стадом овец. Сравнение напрашивалось само собой: постояльцы были так же напуганы и беспомощны.

Дэвид обеспокоенно покосился на Мэтью – тот казался чересчур взбудораженным. Дэвиду хотелось забрать у него оружие, но он опасался рассердить его. Невозможно предугадать, как поведет себя Мэтью.

В сущности, поведение каждого из этих людей непредсказуемо. Рассказ Райли многое объяснял. Ее история, опыт – теперь понятно, чем вызваны ее резкие перепады настроения, затравленные, ищущие взгляды, тяга к выпивке. Дэвид и раньше знал, что эта женщина – журналистка, но если она провела последние три-четыре года в Афганистане, то, возможно, ей ничего о нем не известно. Возможно, ею просто движет ревность – ведь ему понравилась не она, а Гвен. Возможно, и Гвен понятия не имеет о его прошлом.

Но Гвен сказала, что хочет о чем-то с ним поговорить. Без сомнения, о его убитой жене. Или – это пришло ему в голову только сейчас, – может быть, она хочет рассказать что-то о себе. Может, у нее кто-то есть, но вчера она не решилась ему в этом признаться.

Однако если они не переживут эту ночь, то у них с Гвен нет будущего. Сейчас Дэвиду нужно сосредоточиться только на одной, самой насущной, проблеме. К черту Райли и все, что она себе о нем напридумывала.

Дэвид попытался взглянуть на ситуацию так же беспристрастно, как на одно из дел, с которыми сталкивался по работе. Скорее всего, Дану убил ее жених Мэтью. Они поругались. Вероятно, он столкнул ее с лестницы. Скорее всего, все произошло случайно, но, осознав, что натворил, Мэтью понял, что ему ничего не остается, кроме как добить ее. Может быть.

А Кэндис… У нее и правда мог быть какой-то компромат на Мэтью или Дану. Или ей было что-то известно о смерти Даны – ведь она запросто могла что-то услышать или увидеть. Что, если она шпионила за Даной и Мэтью? Она ведь знала, кто они такие. Не исключено, что, когда они ругались, она подслушивала под дверью. Когда дверь распахнулась, Кэндис могла спрятаться и увидеть – или услышать, – как Мэтью столкнул Дану с лестницы. Но, в таком случае, почему она ничего не сказала?

Может быть, она была слишком напугана и хотела дождаться приезда полиции. Поэтому Мэтью и убил ее.

Дэвид соглашался с Генри в одном: он тоже считал, что, по всей вероятности, убийца – Мэтью. Тот солгал, что не ссорился с невестой. Кэндис явно что-то знала или была как-то иначе с ними связана. А Мэтью попытался бросить подозрение на Джеймса и Бредли, одновременно поддерживая версию о том, что в гостинице находится посторонний.

А может быть, кто-то неизвестный на самом деле убивает их забавы ради.

И если он действительно убивает ради забавы – то все они в одинаковой опасности.