Глава 15
Фэллон

Когда я вернулась, в доме отца никого не было. Именно это мне и было нужно. Некоторые люди чувствуют себя комфортно в шумной толпе: это их отвлекает. Для меня же нет ничего лучше тихих мест, где можно проводить часы наедине с собой. Кирпичный особняк в семьсот квадратных метров на частной территории в конце тупиковой улочки – еще один пример бессмысленной буржуйской расточительности.

Ладно, мой отец не был буржуем. Разве что самую малость. Но я все равно люблю его.

Отец приобрел этот дом за три миллиона долларов, а когда я спросила, почему именно дом, если за те же деньги можно купить отличную квартиру в городе, он прочитал мне лекцию на тему «Почему Америка так выгодно расположена относительно всего остального мира».

– До того как изобрели ядерное оружие и ракеты, способные преодолевать огромные расстояния, – сказал он тогда, – любой другой стране было крайне сложно напасть на нашу. Америка находится между двумя океанами, что стратегически выгодно. А с севера и с юга мы граничим с дружественными государствами-союзниками. И даже если представить, – он понизил голос до шепота, – что они агрессивно настроены по отношению к нам, Канада и Мексика все равно не представляют серьезной угрозы. А во всем остальном мире любую страну могут окружать потенциальные враги. Европа – это ночной кошмар военного стратега. Враг может вторгнуться на твою территорию когда угодно или начать угрожать твоим буферным государствам. А чтобы атаковать Америку, нужно переплыть через океан или пролететь огромное расстояние. Именно поэтому японцы напали на Перл-Харбор. Им бы попросту не хватило топлива долететь до материка. Так что… – он сделал мне коктейль и поставил передо мной бокал. – Я готов заплатить за то, чтобы создать большой добротный буферный участок земли вокруг себя и своей семьи. Тогда я точно смогу заметить врага до того, как он постучится в дверь.

Тогда я уже знала, чем отец зарабатывает себе на жизнь, и, хоть и понимала, что это неправильно, никогда его за это не осуждала. Судить его можно было только за то, что он оставлял меня с матерью, и за то, что подолгу не появлялся. Но он мне доверял и всегда разговаривал со мной как со взрослой, любил громкие слова и никогда не брал меня за руку при переходе улицы. Он многому учил меня, но и требовал немало.

Мне кажется, если кто-то скуп на похвалы и комплименты, от этого его одобрение только ценнее. Отец был единственным человеком на земле, чье уважение и хорошее мнение обо мне были для меня по-настоящему важны.

– Ну как, добилась, чего хотела?

Папа вошел в кухню. Я сидела за островком с гранитной столешницей, уставившись в ноутбук.

Ни тебе «привет», ни «как дела», но я уже привыкла к его манере общения. Мы не виделись месяц, и он только сегодня вернулся в город.

– Да, мне удалось, – ответила я, не отрывая глаз от ноутбука, а он тем временем уже направлялся к холодильнику.

– А что с твоей матерью?

Вытащив из морозилки бокал с запотевшим стеклом, он наполнил его темным пивом.

– Все еще пропадает неизвестно где. Но она скоро появится, чтобы опротестовать развод, я уверена.

Ума не приложу, зачем он меня спрашивал об этом всем. Я отправила ему e-mail, где рассказала, что все идет по плану. Он никогда не одобрял мой маленький план мести тем, кто меня предал, но дал мне возможность принимать решения самостоятельно и помог всем чем смог.

– Аккуратнее, ты попадешь под перекрестный огонь, – предупредил он.

Я бессмысленно водила пальцами над клавиатурой, напрочь забыв, о чем писала.

– Конечно.

– А что Мэдок? – с нажимом спросил отец, и я беззвучно вздохнула.

Меня тяготило такое количество обрушившихся вопросов. Но я понимала, что это не пустое любопытство: отец действительно волновался за меня.

– Я передумала. В конечном счете я не захотела, чтобы он пострадал.

– Хорошо, – его ответ удивил меня, и я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. – Он ведь тоже был просто ребенком, полагаю, – добавил папа.

Я вернулась в Шелберн-Фоллз с намерением передать ту папку СМИ сразу после того, как докажу Мэдоку, что ни мое сердце, ни мой разум больше не принадлежат ему. Как видите, все пошло не по плану. Вместо того чтобы унизить Мэдока, его отца и свою мать, я пошла по пути наименьшего сопротивления.

Мне не хотелось, чтобы Мэдок пострадал, потому что он не заслужил этого. Конечно, когда в шестнадцать я без спросу взяла машину отца, поехала в Шелберн-Фоллз и увидела Мэдока с другой девушкой, то испытала неподдельную боль. Но, поразмыслив над ситуацией без эмоций, я поняла, что мы и вправду были тогда детьми. Нельзя винить Мэдока в том, что он совершал ошибки, так же как и нельзя винить нашего нерожденного ребенка в том, что он был зачат.

Мэдок никогда не любил меня, но я знала, что он никогда не хотел причинить мне боль.

Так что пришлось подкорректировать план. Я получила то, что хотела, но сделала это тихо, не создавая проблем ни ему, ни его отцу.

Я спрятала руки за крышкой ноутбука и стала ковырять заусенцы. Дурацкая привычка, которая не нравилась отцу. Они с мистером Карутерсом во многом похожи.

И добавила беззаботным голосом:

– Тед должен выйти по условно-досрочному.

– Фэллон, – он недовольно покачал головой, – я же просил тебя не лезть в это.

– Он твой дядя. А значит, он – моя семья.

– Это не то…

– Когда кто-то, кого ты любишь, нуждается в тебе, – перебила я, – ничто другое не имеет значения.

Я улыбнулась тому, что неожиданно для себя самой заговорила словами Тэйт. Мне хотелось бы поближе познакомиться с ней.

Снова уставившись в монитор, я начала печатать, давая понять, что разговор окончен. Отец еще несколько секунд постоял на месте, периодически отхлебывая пиво и поглядывая на меня. Я старалась не смотреть на него и не хотела, чтоб он заметил, что у меня трясутся руки. Есть вещи, о которых я никогда не расскажу отцу, как бы сильно его ни любила.

Он не должен знать, что за последние две недели я потеряла два килограмма веса и что каждую ночь мне снятся такие сны, что хочется уснуть и никогда больше не просыпаться.

Крепко сжав зубы, я моргнула, потому что к глазам подступали слезы. Я печатала какой-то бессмысленный бред, только чтобы не разрыдаться прямо у него на глазах.

«Какие бы волнения ни происходили на поверхности моря, они не потревожат спокойствия его глубин», – сказал бы папа, цитируя Эндрю Харви.

Но на глубине было отнюдь не спокойно. После встречи с Мэдоком в душе словно открылась огромная черная дыра, которая потихоньку затягивала меня в себя. Небо над головой темнело с каждым днем, а сердце билось все медленнее и медленнее.

Я стала еще сильнее нажимать на кнопки, пытаясь сконцентрироваться на работе по летнему курсу, который взяла, чтобы хоть чем-то себя занять, но совершенно не понимала, что пишу.

Отец уже направился к двери, но остановился, чтобы еще раз, напоследок, взглянуть на меня.

– Тебе стало лучше?

Я проглотила свою боль. По крайней мере, попыталась. Слегка подняв голову, я уставилась в точку чуть выше папиной головы.

– Я и не ждала, что мне станет лучше. Просто хотела, чтобы им стало хуже.

На секунду отец замер в дверном проеме, а затем ушел по своим делам.

Неделю спустя я обнаружила два пропущенных звонка: от матери и от Тэйт.

Я сжала телефон в руке. С одной хотелось поговорить, но я знала, что лучше не стоит, а с другой нужно было поговорить, хотя совершенно не хотелось. На автоответчике ни от той, ни от другой ничего не было, но Тэйт написала СМС.

Нужна соседка в СЗ?

Прищурившись, я невольно улыбнулась и, отбросив сомнения, набрала ее номер.

– Эй, а вот и ты, – рассмеялась Тэйт.

– Ты что-то писала насчет соседки?

Я завалилась на кровать, и мои мокрые волосы раскинулись на простыне.

– Ну, – начала она, – отец наконец поверил, что я действительно хочу учиться в Северо-Западном, так что теперь это наверняка, правда, не уточняла, что планы изменились из-за него. В любом случае он не разрешает мне жить с Джаредом. Убежден, что так я упущу важную часть жизни в колледже, и хочет, чтоб на первом курсе я пожила в общежитии.

– Ты слушаешься отца? Это так мило, – улыбнулась я, хотя на самом деле завидовала, что у нее такой заботливый отец.

Она фыркнула.

– У отца такой характер, что люди стараются его не раздражать лишний раз, а Джаред – особенно.

При мысли о ее бойфренде улыбка пропала с моего лица. Даже если забыть про Мэдока, я угрожала Джейсону Карутерсу разоблачением мамы Джареда. Интересно, знает ли она об этом? Судя по голосу Тэйт, скорее всего, не знает. Не думаю, что она легко простила бы мне такое. Внезапно возникшее чувство вины из-за того, что я предала дружбу с Тэйт, меня удивило.

– Итак, – озорным голосом продолжила она, – ты ведь в этом году живешь в общаге, так?

– Да, и мне посчастливилось заполучить комнату на двоих для себя одной.

На самом деле это было бы идеально. Мы с Тэйт отлично ладили, и с этого момента я стала с нетерпением ждать начала учебного года.

– Одной? Ты ведь не хочешь жить одна. Это та-а-ак скучно, – она специально растянула слово «так».

Я рассмеялась.

Но пока была не уверена, что хочу с ней жить. Тэйт – значит, Джаред. А Джаред – значит, и Мэдок. А я не могла быть рядом с ним. Как и он рядом со мной.

– Даже не знаю. Конечно, я была бы рада видеть тебя своей соседкой, но, честно говоря, мы с Мэдоком не особо ладим в последнее время. И будет очень неловко, если мы вдруг случайно столкнемся.

– Мэдок? – ее голос звучал растерянно. – Мэдок может оказаться разве что в квартире у Джареда, если приедет на выходные в Чикаго, а я почти уверена, что этого не случится. Он в последнее время исчез с радаров.

Я села на кровати.

– Что ты имеешь в виду?

– Его заранее отправили в Нотр-Дам. У его отца есть там дом, так что, думаю, Мэдок живет в нем до начала семестра. Общежития откроются только в следующем месяце.

Она сомневалась, стоит ли мне это рассказывать, и я почувствовала новый укол вины.

Скорее всего, его отправили подальше от дома из-за меня.

Тэйт продолжила.

– Может, это и к лучшему. На Мэдока произвела сильное впечатление новость о том, что его отец встречается с мамой Джареда. Они с Джаредом даже подрались, и он уже несколько недель не выходил на связь. Мы сами тоже не пытаемся с ним связаться. Думаем, нужно дать ему время подумать и все переварить.

Я снова почувствовала себя отвратительно. Это все моя вина. Похоже, меня настигло возмездие за все, что я натворила. Чувство вины, что ему пришлось оставить братика, не давало покоя.

– Ну так что ты об этом думаешь? – спросила Тэйт.

Что я думаю? Я хотела сказать «да», но знала, что нужно держаться как можно дальше от всего, что имело хоть малейшее отношение к Мэдоку.

Вздохнув, я попыталась скрыть нервозность в голосе.

– Думаю, это будет офигенный год, соседка.

– Да! – закричала она, а потом включила тяжелый рок.

Вздрогнув, я отодвинула трубку подальше от уха.