Глава 25

Гаитянский сухогруз «Джези Леви» стоял у пирса в четырех милях от устья Майами-ривер. Вахтенному на мостике была хорошо видна перекинутая над рекой железнодорожная эстакада, неоновые огни которой радугой переливались на темной воде. Устроился он с удобством: под рукой – стопка порнографических журнальчиков, рядом – короткий, но тем не менее дозволенный законом дробовичок. Ровно восемнадцать и одна десятая дюйма от дула до казенного среза, специально мерили. Вокруг шеи у него была повязана оранжевая косынка. К любому делу он всегда подходил основательно и дотошно, не упуская мелочей, и поэтому в рамках подготовки к предстоящей операции съел за обедом целых два больших авокадо.

Флако, подручный Ганса-Петера, сидел рядом, вооруженный винтовкой «АР-15» и пистолетом, заткнутым за пояс.

Вечерело, по реке в обе стороны медленно продвигались белые, красные и зеленые огни судов и лодок.

Откуда-то из ресторана ниже по течению до Флако долетали еле слышные музыкальные ритмы. Играли «Пошалим?» Ники Джема – все пляшут небось сейчас, задрыги, сиськи телок прыгают в глубоких вырезах, шлепаются одна о другую… То же самое звучало тогда в клубе «Чика», когда он выплясывал с той девчонкой с наколотой на титьке птичкой, а потом они завалились к нему в машину, занюхали кокса, обжимались, сосались, как умалишенные, а потом… Эх! Закатиться бы сейчас в какую-нибудь ресторацию у воды с такой вот горячей штучкой, а не просиживать штаны вместе с этим мудаком-вахтенным, который пердит на всю округу каждые несколько минут!

А тем временем внизу, в обшарпанной кают-компании, Ганс-Петер Шнайдер общался с Клайдом Хоппером из Лодердейла и старшим помощником капитана – молодым гаитянцем с погончиками на рубашке. Помощник уже вызвал боцмана по имени Томми, ответственного за погрузку. Тот просто обожал, когда его называли не просто Томми, а Томми-Боцман, поскольку на каком-то ямайском жаргоне это звучало похоже на «Томми-Стояк».

Капитан сошел на берег – ничего не вижу, ничего не знаю. Внизу у внутреннего трапа стоял еще один человек Ганса-Петера, Матео, вооруженный помповым ружьем двадцатого калибра.

– А где Феликс? – поинтересовался Хоппер.

– Его мальчонке гланды удаляют, – без запинки ответствовал Шнайдер. – Жена ему сказала, чтобы тоже в больницу ехал.

На столе были расстелены строительные планы дома Эскобара, которые привез Шнайдер, лежали фотографии дыры под причальной стенкой, обнаруженные в камере Антонио.

Хоппер показывал на картинках, каким оборудованием располагает.

– Вот, глядите: такая у нас стрела на барже установлена, с ковшом и гидравлическими ножницами. Далеко достает. Кран не понадобится. Есть пятидесятитонная гидравлическая лебедка. Выдернем, как редиску.

– Нужно за один отлив.

– Все за один приливный цикл сделаем. Ты точно не хочешь, чтобы мы перекинули это сразу на судно?

– Нужно сделать в точности, как я сказал. Погрузите на небольшую баржу. Замотайте как следует сеткой. Привозите сюда. – Шнайдер повернулся к старпому: – А вы пока подготовьте лебедки и стрелы. Покажите, куда положите груз.

Вместе с боцманам они спустились в трюм.

– Вот сюда, – показал старпом. – Опустим через главный трюмный люк и закидаем сверху велосипедами. А на люк на палубе еще великов наставим.

С высоты ходового мостика вахтенный заметил, как по дорожке вдоль реки к судну приближается фургон – передвижная закусочная. «Ла кукарача, ла кукарача…» – проквакал клаксон.

Вахтенный напряг живот. Выпустил густое облако газов, отдающих авокадо.

– Надо срочно личинку отложить, – объявил он. – Я мигом.

И оставил Флако на мостике в полном одиночестве. Погруженный в романтические мечты, тот лишь машинально помахал рукой перед носом, разгоняя зловонные пары.

Кэнди подрулила прямо к трапу. Остановила фургон, вышла.

На ней были коротенькие шортики и блузка, завязанная узлом на животе. Смотрелась она отпадно.

– Эй, у меня тут румяные пухленькие пирожки! – крикнула она, задрав голову к Флако на мостике.

– А и то правда, – пробормотал тот себе под нос.

– Пирожок и бутылка холодненького «Президенте» – полтора бакса. Ребята на борту? Им точно захочется. Всего полтора бакса. Сама бы сейчас такой наборчик купила.

Она немного выждала, после чего пожала плечами и полезла было обратно в кабину.

– Как это ты сама у себя пиво купишь? – Флако уже спускался по трапу.

– Надеюсь, на твои деньги, – отозвалась Кэнди, сразу замечая пистолет, вырисовывающийся у него под рубашкой. Винтовку он оставил на мостике.

Она распахнула заднюю дверь фургона. Кузов был заполнен только наполовину: два термоящика – с горячими пирожками-эмпанадами и холодным пивом, еще один побольше, для льда, и переносной газовый гриль с баллоном.

Открыв бутылку «Президенте», Кэнди сунула ее Флако.

– Не хочешь пока присесть? А я пока пирожочек принесу.

Бросила на скамейку свою сумочку, сходила в фургон за эмпанадой.

Оба уселись у трапа спиной к судну.

Она похлопала Флако по ляжке:

– Ну как тебе?

Тот уже вонзил зубы в пирожок.

– Кукарача на бибикалке – это клёво, – едва проговорил он с набитым ртом. Глотать с вывернутой шеей было трудно – голова сама собой склонялась к соблазнительной ложбинке под блузкой.

У них за спиной Виктор, Чоло и Пако незаметно проскользнули по трапу на судно.

– Ты такая красивая, – продолжал Флако. – А что ты еще продаешь? Можно будет в фургон залезть, если чё…

Кэнди выждала, когда мимо пройдет какой-то катер. Огляделась по сторонам – больше движения на реке не было.

– Могу предложить занюхать кокса в качестве аванса, а потом – сотню, – сказал Флако, демонстрируя ей стодолларовую купюру.

Кэнди нажала кнопку на ключе зажигания, и фургон, клацнув электрическим замком, мигнул всеми своими четырьмя габаритными огнями.

В тот же миг откуда-то из глубины судна послышался дробный перестук двух «МАК-10», в бортовых иллюминаторах заполыхали огненные вспышки.

Не вынимая пистолета из сумочки, Кэнди дважды выстрелила Флако в ребра. Потом прижала дуло ему под мышку и еще два раза нажала на спусковой крючок.

Посмотрела ему в лицо, убедилась, что он готов. Убрала сотню в карман. Выбросила бутылки и недоеденную эмпанаду вместе с салфеткой в реку.

К аппетитному мясному пирожку сразу подплыла рыбка. Из ресторана вдалеке все так же еле слышно доносилась музыка. В почти полной тишине возле судна вынырнула морская корова с теленком, отфыркалась.

В кают-компании сухогруза лежали Хоппер, молодой старпом и боцман – все мертвые. Матео нигде не было видно.

Ганс-Петер Шнайдер прятался под столом. На голове – кровь. Виктор еще несколько раз выстрелил в него – пули ударили в пиджак и рубашку, выбивая облачка пыли. Бумаги по-прежнему лежали на столе. Чоло порылся в бумажнике Шнайдера.

– Атас! – крикнул Виктор. – Сваливаем!

Он и Пако бросились к главному трапу, ведущему на палубу. Чоло замешкался – хотел прихватить еще и часы Шнайдера. Он уже стягивал их у него с руки, когда Ганс-Петер застрелил его наповал и тут же вскочил, кинувшись в другую сторону, к кормовому трапу. Виктор с Пако стали палить ему вдогонку, пули со звоном били в металл.

Оказавшись на палубе, Шнайдер перевалился через фальшборт и плюхнулся в воду с противоположной от причала стороны. Виктор с Пако несколько раз выстрелили ему вслед, когда он погружался под воду. Опять ссыпались по трапу вниз, в кают-компанию, к Чоло.

Виктор приложил ему руку к шее:

– Готов. Забери его ксивы.

Сбежав по трапу на причал, они быстро засунули пистолеты-пулеметы в ящик со льдом.

Матео на машине Шнайдера уже скрывался из виду.

– Бумаги, – произнесла Кэнди. – Где бумаги?

Ссыпав стреляные гильзы в сумочку, она быстро перезарядила револьвер из лежащей там заготовленной обоймы.

– Мля, бумаги… – опомнился Пако. – Да ладно, гони давай!

– Черт бы вас побрал! Сходи принеси. Чоло точно готов?

– Дура, что ли, я бы его так вот бросил? – возмутился Виктор.

Кэнди защелкнула барабан револьвера.

– Пошли.

Вернувшись в кают-компанию, они без разбору запихали все бумаги в сумочку Кэнди. Мертвые глаза Чоло уже начали высыхать. Уходя, они даже не обернулись в его сторону.

Вновь оказавшись на пирсе, Пако побежал к оставленному на дороге универсалу, а Кэнди с Виктором запрыгнули в фургон, который с ревом сорвался с места. Где-то в отдалении уже завывали сирены.

Рыбка под железнодорожной эстакадой сразу почувствовала приближение поезда, приготовилась. Пригородный состав «Три Рейл» с грохотом пролетел над рекой, стряхивая с моста всяких жуков, которые дождем посыпались в воду. Поджидавшая их рыбка бросилась собирать свалившееся с неба угощение, нарушая водную гладь всплесками и маленькими водоворотами.