Глава 21

Перед входом в клинику «Анхелес де ла Мизерикордия» к запруженному густыми толпами тротуару притерлось такси. Уличный торговец с тележкой начал было возмущаться наглостью таксиста, посягнувшего на его законное место возле больницы, но потом увидел на заднем сиденье монашку в черном облачении, почтительно перекрестился и отвалил.

В провонявшей карболкой общей палате на первом этаже приглашенный священник приоткрыл занавесочку у койки, на которой вытянулся худой, как скелет, мужчина, и приступил к таинству соборования. Из выщербленного эмалированного судна под кроватью вылетела муха, закружилась над освященным елеем. Завидев черное одеяние сестры милосердия, священник окликнул ее, чтобы отогнала назойливое насекомое. Но та словно ничего и не слышала – продолжала целенаправленно продвигаться по палате, раздавая детишкам крошечные конфетки, хотя в корзинке у нее на локте было полно свежих фруктов.

Корзинку она занесла в одну из отдельных палат в дальнем конце отделения.

Лежащего там Хесуса Вильярреала явно обрадовало ее появление. Он даже стянул кислородную маску, чтобы она увидела его улыбку, и произнес чуть слышно:

– Gracias, сестра. Нет ли там в корзинке какой-нибудь карточки? Конверта? Пакета из «Ди-эйч-эл»?

Монашка улыбнулась, извлекла откуда-то из-под своих многочисленных одеяний конверт и всунула ему в руку. Многозначительно воздела палец к небесам. Подошла ближе, расчистила место на тумбочке и пристроила на нее корзинку с фруктами – так, чтобы он мог достать. Пахнуло духами и табачным перегаром. «Монашка – и покуривает втихаря?» – изумился Хесус. Похлопав больного по руке, она смиренно склонила голову, шевеля губами. Хесус поцеловал медальон со святым Дисмасом, пришпиленный к подушке. «Dios se lo pague!» – прошептал чуть слышно. В конверте обнаружилось извещение о денежном переводе на сумму две тысячи долларов.

А ко входу в больницу между тем подкатил черный «Рейнджровер» дона Эрнесто. Телохранитель – все тот же Исидро Гомес – вылез с переднего пассажирского сиденья, распахнул перед боссом заднюю дверцу.

Водитель ожидавшего позади них такси тут же уткнулся в многостраничную «Ла либертад», прикрывая лицо.

Обитатели общей палаты опять сразу же узнали дона Эрнесто и один за другим окликали его по имени, пока тот в сопровождении Гомеса продвигался между длинных рядов больничных коек.

Монашка уже уходила, опять раздавая по пути конфеты. Из-под прикрытия накрывающей голову мантильи украдкой бросила взгляд на проходящего мимо дона Эрнесто и без задержки засеменила к выходу, с улыбкой опустив глаза долу.

Дон Эрнесто постучался в приоткрытую дверь палаты Хесуса.

– Bienvenido, – пробубнил тот через кислородную маску. Стащил ее вбок, чтобы не мешала разговаривать. – Сегодня без шмона – какая честь для меня!

– Тебе еще больше понравится то, что я сейчас скажу, – ответил дон Эрнесто. – Ну что, готов услышать?

Хесус слабо взмахнул немощной рукой – давай, мол, выкладывай.

– Просто умираю от любопытства, – прошелестел он. – По крайней мере, если это то, про что я подумал.

Дон Эрнесто вытащил из кармана несколько бумаг и небольшую фотографию.

– Я могу предоставить твоей жене и сыну вот этот дом – который на фотке. Люпита уже показывала его твоей супруге и ее сестре. Не хочу показаться невежливым, но твоя свояченица – чрезвычайно вздорная и несдержанная особа, Хесус.

– Ты просто не представляешь, – тот вздохнул. – Она меня никогда нормально не воспринимала.

– Тем не менее, как бы она там ни выделывалась, дом ее явно впечатлил. А твоя señora в него буквально влюбилась. Считает, что он гораздо красивей, чем домик ее колючей сестрички. Документы на дом она уже отдала судье. И судья их уже заверил. Вдобавок я передам им определенную сумму денег – вполне достаточную, чтобы твоя жена с сыном безбедно жили в этом доме до конца своих дней. Деньги уже на депозите. Вот банковская выписка. Взамен я хочу, чтобы ты рассказал мне все от и до: что именно ты привез в Майами для Пабло и как это можно получить.

– Метод весьма непростой.

– Хесус, давай только без загадок. Шнайдер уже нашел сейф. Его местоположение ты мне теперь продать не можешь – я его и так знаю. Ты уже продал его Шнайдеру.

– Я сообщу тебе куда более существенную вещь: если открывать его неправильно, результат будет слышен на многие мили. Мне нужны гарантии того…

– Ты доверяешь своему адвокату?

– Адвокату? – фыркнул Хесус. – Естественно, нет. Ну и вопросики!

– Но ты из тех людей, которые вполне могут положиться на своих жен, – сказал дон Эрнесто.

Он легонько постучал по двери, и в палату вошли жена Хесуса и его сын-подросток. Вслед за ними величаво выплыла и его свояченица, с довольно скептическим выражением на лице. Неодобрительно оглядела обоих мужчин, обстановку палаты и даже фрукты в корзине, про которые сразу же решила, что они натерты воском для виду.

– Оставлю вас пообщаться, – объявил дон Эрнесто.

Стоя в компании своего водителя и Гомеса у входа в больницу, он уже практически докуривал толстую черную сигариллу, когда из здания вышли жена Хесуса, ее сестра и сын. Дон Эрнесто учтиво коснулся шляпы, пожал руку мальчишке. Гомес подсадил их в ожидающий автомобиль.

Возле тротуара пофыркивало заведенным мотором такси, водитель укрывался за распахнутой газетой. Гомес подошел к водительскому окошку и пальцем отогнул газетный лист, чтобы взглянуть на таксиста. Обшарил взглядом заднее сиденье, на котором сидела монашка. Увидев ее, тоже приложил палец к шляпе. В салоне машины тихонько пульсировал ритм бачата – таксист слушал какую-то печальную композицию в исполнении Мончи и Александры. До него донесся запах Гомеса – смесь хорошего одеколона с оружейным маслом «Три-флоу». Пока Гомес не убрался, водитель сидел тихо, как мышка.

Дон Эрнесто с Гомесом зашли обратно в больницу.

Монашка в такси прикурила сигарету и вытащила мобильный телефон.

– Дайте мне сеньора Шнайдера. Да пошевеливайся, hombre!

Секунд пять ожидания. Связь неважная.

– Эй! – крикнула она наконец в трубку. – Наш друг только что опять зашел в больницу. Сейчас это трепло ему все выложит.

– Спасибо, Палома, – отозвался Ганс-Петер. – Да, должен сказать тебе, что Карла не оправдала моих ожиданий. Нет, деньги оставь себе, просто пришли мне другую. Русская будет в самый раз.

В общей палате один из пациентов на костылях ухватил дона Эрнесто за рукав, когда тот проходил мимо. Гомес собрался было отпихнуть наглеца, но дон Эрнесто остановил его взмахом руки:

– Все нормально.

Бедолага со слезами на глазах что-то забормотал о своих проблемах. Попытался продемонстрировать дону Эрнесто болячку у себя на спине.

– Дай ему денег, – велел тот Гомесу.

– Dios se lo pague! – принялся повторять больной, пытаясь поцеловать руку дона Эрнесто.

А тем временем у себя в палате Хесус без особого аппетита разглядывал корзину с фруктами, которая занимала чуть ли не всю тумбочку. Вдруг откуда-то из глубины ее послышалась тихая мелодия. Мексиканский военный сигнал горном «El Degüello». Пощады не жди. Иисус попытался заглянуть в корзину, но запутался в трубках, и часть фруктов скатилась на пол. Наконец, изрядно пошарив внутри, он нащупал на дне корзины мобильный телефон.

– Dígame.

Голос Ганса-Петера Шнайдера:

– Хесус, у тебя только что были гости. Ты им что-нибудь рассказал? Рассказал им что-нибудь, что уже рассказывал мне – в обмен на мои деньги?

– Ничего, клянусь. Отправляй мне остальные деньги, а не эту жалкую подачку, сеньор Ганс-Педро. Я могу сохранить тебе и твоим людям жизнь – тем, что я скажу.

– Ганс-Петер, а не Ганс-Педро! И для тебя – сеньор Шнайдер, твой Patrón! Для тебя – Su Eminencia!!! Я С ТОБОЙ УЖЕ РАССЧИТАЛСЯ! Теперь выкладывай, как эту штуку открыть.

– Вам потребуется чертеж, su Eminencia Reverendísima. Я уже нарисовал, что тебе нужно. Приложи пару пустых конвертов к остатку денег и отправь через «Ди-эйч-эл». Но имейте в виду, su Beatitud: я готов ждать не далее чем до послезавтра.

В одной тысяче семидесяти восьми милях от него лишенные ресниц веки Шнайдера взлетели вверх, а глаза выпучились.

– Дон Эрнесто сейчас там у тебя, так ведь? И вы вместе надо мной ржете? Дай-ка я с ним поговорю, передай ему трубочку, – сказал Шнайдер. В уголке рта у него застыла пена. Он уже набирал номер на другом мобильнике.

– Нет, я один-одинешенек, как и все мы здесь, – отозвался Хесус. – Отправляй бабло, pinche ты gilipollas – PEPA PELONA! – или я и без того услышу, как твои яйца улетают на Марс!!!

Взорвавшийся в ту же секунду телефон разметал мозги Хесуса по всей палате, выбил дверь в коридор. Дон Эрнесто уже взялся за ручку, когда та вдруг резко ударила его в живот, а что-то острое чиркнуло ему по лбу.

Отмахиваясь от клубов дыма, он зашел в палату. Тело на койке все еще конвульсивно подергивалось, извергая пульсирующие фонтаны крови. Кусок черепа прилип к потолку и теперь свалился оттуда прямо на голову дона Эрнесто. Тот досадливо отшвырнул его прочь. Порылся в тумбочке и ничего не нашел.

– Dios se lo pague, – пробормотал он себе под нос.