Глава 12.
— И что делать теперь будете? — князь Пожарский очень ласково смотрел на двух своих сыновей. – Я вам, двум идиотам великовозрастным, и намекал всячески, и прямо говорил, что с Лёшкой надо вести себя нормально. Говорил?
Григорий с Константином, сидевшие на краешке дивана напротив Главы Рода с прямыми спинами, потупившись, кивнули. Они никак не ожидали такой реакции отца на рассказ о последнем свидании с племянником в клубе у Долгоруких.
– Вы себе проблем хотите? Их будет у вас! – рявкнул князь. — Не понравилось тебе, Костя, что Лёшка в гражданском ВУЗе учится? Не такой какой-то Пожарский получился, да? А вы знаете, дорогие мои, что Гагариных из-за покушения на вашего племянника казнили? А он во время этого покушения воеводу голыми руками грохнул? Грудину ему чуть ли не насквозь пробил? А потом, когда мы Гагариных вместе с Романовыми брали, Лёшка младшего Гагарина «гневом» завалил? Насмерть! А князя с Наследником так контузило, что их в Бутырке еле откачали! И спит ваш племянник после этого всего очень крепко, и душевными терзаниями нисколько не мучается! – сыновья смотрели на князя круглыми глазами. — А Юсупова возьмите? Абсолюта, на секундочку? Гриша, ты его собственными глазами видел, как впечатления?
– Хреновые. — опять потупился Наследник.
– Это-то ещё ладно, сынки! Можно сказать, цветочки! Мне тут Император шепнул, что Лёшка Цесаревичу от переизбытка сыновних чувств пару рёбер сломал! А что он с вами, двумя идиотами, разозлившись, может сделать, я и представить себе боюсь!
– Да ладно! – хмыкнул Константин. – Сашку ж хрен достанешь!
-- А вот поди ж ты, достал как-то Лёшка вашего друга детства! – отрезал князь. – Запомните крепко! Если надо – запишите! Фамилия у Алексея – Романов! Вот и учитывайте этот факт при дальнейшем общении с ним. Я не хочу, чтобы после моей смерти у Рода Пожарских были проблемы с будущим Императором. И ещё. Чтоб вы успокоились насчёт достойной крови в жилах племянника. Говорю один раз. Не для передачи. Услышали и забыли. Лёшка с конца августа служит в подразделении «Волкодав» Отдельного корпуса жандармов. Уже участвовал в боевых операциях. Одновременно зачислен на учёбу в нашу с вами альма-матер. По секретным спискам, естественно. – Наследник с братом опять вылупились на отца. – И, самое характерное, ни я, ни Романовы, его туда не пропихивали, как вам может показаться. Граф Орлов сам внучка после одного инцидента заприметил, и на службу пригласил. А чем вы, сынки, могли похвастать в свои семнадцать лет? Кроме передёргивания пиписек в душевых казармы, да мелкого озорства в увольнительных? Молчите? Делайте соответствующие выводы и меняйте, наконец, своё отношение к Алексею. – уже спокойней добавил князь. – Всем сразу жить проще будет.
– Мы поняли, отец. – кивнул за двоих Григорий. – Постараемся всё исправить.
– Очень на это надеюсь. – откинулся на спинку кресла князь. – Нам ещё с тобой, Гришка, с Юсуповыми всё разруливать. Князь, говорят, из запоя благополучно вышел. Деньги Лёшке сами отдадите. – он отодвинул от себя пакет с деньгами, после появления которого и начался весь этот разговор. – Ну, да ладно… Как там другие мои внуки поживают?..
* * *
– Ну, что, Наталья, осознала всю детскость и незрелость своего поведения? – князь Долгорукий, нахмурившись, смотрел на любимую внучку. – И к каким последствиям во взрослой жизни может привести эмоциональная неуравновешенность с бабскими капризами?
– Да, дедушка. – кивнула та.
– Родители тебе рассказали, что с князем Юсуповым этот бешенный Пожарский сделал?
– Да.
– Делай выводы, Наталья! И брату своему спасибо скажи! – князь покосился на внука, стоящего в обществе отца и матери. – Он меня уговорил тебя из-под домашнего ареста освободить, под предлогом подготовки к этому вашему дню первокурсника. А то так бы и сидела ты у себя до конца недели. Урок усвоила, Наталья?
– Да, дедушка! – девушка отчаянно закивала.
– А подробности можно услышать?
– Вести себя достойно. – начала она перечислять. – Быть настоящей Долгорукой. Слушаться старших родичей и брата. Не повторять школьных ошибок в отношении мальчиков. Не попадать под чужое влияние, особенно подружек, а учиться думать своей головой. Тактично вести себя с Пожарским.
– А насчёт подружки твоей, Юсуповой? – хмыкнул князь.
– Держаться с ней корректно, в её будущих авантюрах не участвовать. – выучено сказала девушка.
– Ты это ей только не ляпни, Наталья! – опять нахмурился князь. – Наш Род не должен из-за такой мелочи с Родом Юсуповых поссорится.
– Хорошо, дедушка! – с готовностью кивнула девушка.
– И перед Пожарским этим аккуратно извинись за прошлое своё поведение. Лишним не будет. Вам ещё учиться вместе… А то, кто его знает, этого бешенного… От греха! Всё поняла?
– Всё, дедушка! – Наталья вся светилась. – Обещаю, тебе не придётся за меня краснеть!
– Очень на это надеюсь… – пробурчал князь уже мягче. – И с младшим внуком поговорите… – это он сказал Наследнику с невесткой. – Пусть ошибок сестры не повторяет. – мотнул он головой в сторону Натальи.
* * *
Утром в среду, по дороге в Университет, пришло сообщение от Маши Романовой, в котором она предлагала, если у меня нет никаких важных планов и я принципиально не против, повторить поход в «Русскую избу» в том же составе, что и в прошлый раз. Ответил, что с радостью приглашаю их с Варей в ресторан. Сестра же прислала улыбающийся смайлик и заверения, что Долгорукому и Шереметьевой она напишет сама. Не удержался, и описал ей кратко ситуацию между Сашкой Петровым и Варей, на что, неожиданно, получил опять улыбающийся смайлик и заверения, что она в курсе, и всё будет в порядке.
В Университете меня удивило появление на занятиях Натальи Долгорукой. Ну, как удивило… Стало неожиданностью. Где-то даже приятной – как ни крути, а Андрею, её брату, вся эта ситуация была явно неприятна. Он даже слегка смутился при моём появлении, как и его сестра, кстати. А уж когда Наталья передо мной, опустив глаза, извинилась за своё отвратительное поведение, а я заверил её, что зла не держу, тут уж облегчённо вздохнули оба Долгоруких. На протяжении всех занятий девушка старалась вести себя скромно – в наши с братом разговоры, касающиеся учебных предметов и предстоящего дня первокурсника, не лезла, только слушала, периодически кивая, когда Андрей ей пояснял суть обсуждаемой проблемы. Сказал мне товарищ и про сообщение от Маши Романовой, которая якобы намекнула ему на желание встретится завтра в таком же формате, как и в прошлый четверг. «Официально» пригласил и Андрея, и Наталью.
«Отстали» от нас с Долгоруким и однокурсницы, заметив прямую и явную угрозу в виде его сестры, что не могло не радовать нас обоих.
В университетском кафе Шереметьева, после выражения бурной радости по поводу возвращения в наши ряды блудной Долгорукой, сразу завела разговор про сообщение Марии.
– Лёшка, а Голицына будет приглашена? – поинтересовалась она.
– Как и Сашка Петров с Кристиной Гримальди. – кивнул я.
– Ну, теперь-то мы с Наташкой этой медичке покажем, что в жизни не всё так просто даётся! Да ведь, Долгорукая?
Та, после этого вопроса, заметно напряглась и неуверенно кивнула.
Дальше мы разделились – Наталья просто «прилипла» к Анне, которая начала посвящать подружку в последние события светской жизни, произошедшие за последнее время, а мы с Андреем просто болтали на разные темы. Расходиться начали только в пятом часу вечера. Попрощавшись с друзьями, я, под мелкий накрапывающий дождик, направился через парк домой. Зазвонил телефон.
– Привет, Алексей! – это был Константин Пожарский.
– Привет, дядька.
– Ты сетку турнира смотрел? Нам с тобой играть.
– Не смотрел. – соврал я. – Нам с тобой?
– Да. Может сегодня? Часиков в восемь вечера? Григорий тоже сможет подъехать. Посидим потом, после встречи… В тесном семейном кругу?
– Можно. – согласился я. – В восемь буду в «Метрополии».
Только успел положить телефон в карман, как пискнула чуйка – ко мне навстречу по аллее поднимался мужчина лет шестидесяти с седыми волосами, в обычной курточке тёмно-синего цвета и в зелёных штанах в крупную клетку. За ним, на достаточно большом отдалении, следовало трое, в тёмной одежде и надвинутых на глаза кепках. Двое из этих троих передвигались как-то неестественно, странно… Но вот понять, что меня заставило обратить внимание на их походки, я не успел – чуйка заверещала, и меня на автомате выбросило в темп. Эти четверо были не одни – по всему периметру воображаемого круга с центром из нас пятерых, я виделоцепление более чем из десятка человек, расположенных на аллеях и тропинках парка, в том числе и за моей спиной. Чуйка продолжала верещать, а мои остальные чувства сигнализировали совсем уж о непонятном – все эти неизвестные светились, как Иван-Колдун, кроме троих за спиной Седого, хоть и не так интенсивно, и от всех них ко мне тянулсяпоток внимания! Складывалось ощущение, что они находятся на темпе, и видят меня так же, как и я их. Особенно сильно фонило этим вниманием от Седого.
«А это ещё кто такие? Ванюша свой личный отряд колдунов по мою душу прислал?» – только и успел подумать я, как сознание резко поплыло, и появилось крайне неприятное ощущение прикосновения чужих липких пальцев к моей голове. Виновник же – Седой – с улыбкой продолжал ко мне приближаться. С большим трудом отстроившись от чужого воздействия, потянулся к колдуну, а то, что он колдун сомнений не было, – ощущения были очень похожи на те, которые пришлось испытать у «Плакучей ивы» воскресной ночью, но были они в разы слабее и не так акцентированы. Погаситьнападавшего с первого раза мне не удалось – опять эта склизкая защита. Отвлекшись на мгновение на эти мысли, утратил и концентрацию, и опять чуть поплыл, но, заставив себя нырнуть в темп глубже, принялся настраиваться на Седого, одновременно, для гарантии, бросаясь к нему, чтоб уж в ближнем бою точно загасить выродка. Настроиться на него всё никак не получалось – это его склизкая ментальная защита прикрывала и ментальный доспех Седого, не позволяя мне срезонироватьс колдуном. Как я не напрягался, а все мои усилия пропадали зря – выродок виделся мне каменной глыбой, закаленной за сотни лет ветрами и дождями, а я усталым путником, которому эта глыба преградила путь на единственной тропинке в гору. Отчаянье помогло сосредоточиться ещё больше, и я, наконец, уловил частоту мышления колдуна. Сначала по еле слышной нотке, потом по аккорду, а в конце уже и по отчётливо слышимой мелодии его сознания, у меня получилось настроиться на Седого, как вчера на двух взрослых в блат-хате. Его защита рассыпалась, и мне, наконец, удалось погасить ему сознание. Колдун ещё только начал заваливаться на сырой гравий аллеи, а я уже искал внутренним взором троих его сопровождающих, чтобы проделать с ними такой же фокус, решив перед этим проверить остальных колдунов. Что характерно, те продолжали держать меня в фокусе своего внимания, это ощущалось очень чётко.
– Браво, Алексей, браво! – вдруг заорал один из сопровождающих Седого голосом моего отца. – Не вздумай нас гасить! – они все трое сняли кепки, и я узнал собственно отца, Прохора и Виталия Борисовича, которые неспешно стали подходить к нам с колдуном. – Ты Михалыча хоть не насмерть погасил, Лёшка?
– И что это было? В очередной раз? – начал закипать я.
– Учения, приближенные к боевым. – улыбался отец.
Теперь я понял, что мне показалось странным в их походках – отец с Прохором шли, как будто им лом в одно место вставили. А если учесть, что они поднимались в горку… А отец продолжил:
– Как бы ещё Михалыч твой потенциал оценил? – хмыкнул он и глянул на Пафнутьева.
Тот ускорился, присел рядом с колдуном и проверил у того пульс.
– Живой. Оклемается. Тем более, сам на эту авантюру вызвался. – Пафнутьев подхватил Михалыча, и потащил того к ближайшей скамейке, где и пристроил колдуна сидя рядом с собой, одновременно доставая рацию. – Снимаемся. – шепнул он в неё.
– А свидетелей ваших учений, приближенных к боевым, вы совсем не боитесь? – чуть успокоившись, поинтересовался я у отца. – Для этого оцепление и выставили? Из таких же. – указал ему на Седого. – чувствуя, что остальные колдуны сняли с меня своё внимание.
– Ничего от тебя не скроешь, сынок! – продолжал улыбаться отец. – Заодно и бойцов ментального спецназа Канцелярии лишний раз на натуру вывезли.
– Александр Николаевич! – вздохнул Пафнутьев. – Сколько раз можно тебе повторять – никакого ментально-астрального спецназа у нас нет. И никогда не было. А есть отряд специального назначения «Тайга». Один из многих…
– Зато, Борисыч, Алексею всё сразу ясно насчёт «Тайги» стало. Лишних объяснений не понадобиться.
– Это да… – к скамейке подошёл Прохор, и уселся с другой стороны от Михалыча. – И как мы это тело сейчас в «Избу» потащим? Приличное заведение же! А тут такое непотребство… Говорил я вам! – он посмотрел по очереди на отца и Пафнутьева. – Лёшке надо расти! – передразнил он их. – Я справлюсь! Ситуацию контролирую! – пихнул он в бок Седого. – Лёшка, ты его того?.. Жить будет?
– Да я-то откуда знаю? – взвился я. – Сами учения устроили, сами своего Михалыча в чувства и приводите!
Только развернулся и собрался уходить, как этот самый Михалыч глухо застонал, вскинулся и открыл мутные глаза.
– Бл@дь! – выдохнул он. – Что с пацаном?
– Всё нормально с пацаном, Михалыч. – Пафнутьев удержал Седого от попытки вскочить.
– Всё-таки достал он меня, шельма! – он обвёл всё ещё мутным взглядом нас с отцом. – Только Ванька-Колдун себе такое позволял! Требую реванша и независимого судейства!
Два одновременных тычка локтями с разных сторон остановили говорливого Седого. А Прохор ещё и добавил вслух:
– Михалыч, за базаром тщательнее следи… Рискуешь в Бутырку заехать. В качестве клиента. За оскорбление царствующей фамилии.
– Попрашу пардону! – выпрямился Седой на лавке и сфокусировал на нас отцом взгляд. – Не со зла сказал, Ваши Императорские высочества! А в крайне расстроенных от унизительного поражения чувствах! Ничего такого не имел ввиду! Готов стойко принять любое наказание! Усекновение головы там, любых членов на ваш выбор, на кол сесть, если госундарственные интересы требуют…
– Хватит кривляться, Михалыч! – хмыкнул отец. – Работать готов?
– Всегда готов, Александр Николаевич. – кивнул он. – Минут десять, и соображалка будет в полном порядке.
– Пойдёмте тогда. – отец развернулся в сторону моего дома. – В «Избе» о работе и поговорим.
Пока дошли, Седой окончательно проветрился и даже начал подшучивать над Прохором, мотивируя это тем, что очень соскучился по моему воспитателю.
– Михалыч, довыёживаешься! – по-доброму улыбался Прохор. – Сожгу к хренам!
– В гриб превращу! – не отставал тот. – В поганку бледную!
Герман на входе был сама невозмутимость – нисколько не удивившись «гостям», он слегка поклонился и гостеприимно распахнул двери «Русской избы». Администратор тоже «не пожелал» выйти из-за своей стойки. Остальные посетители не обратили на нас особого внимания и не узнали Цесаревича с Пафнутьевым – заранее натянутые на глаза кепки делали своё дело. Заняли облюбованный позавчера столик, на котором стояла табличка «Заказано». Подскочивший официант, одновременно с раздачей нам меню, доложился Прохору:
– Всё чисто. Прослушки не наблюдается. Гости все левые.
– Спасибо, Пётр. – поблагодарил его воспитатель. – Бдите дальше.
Получив заказ, Пётр удалился, а Прохор поинтересовался у Пафнутьева:
– Твоих сколько среди гостей?
– Одна пара. С соответствующей аппаратурой.
– Вот и славно! – посерьезнел отец. – Теперь к делам. Алексей, позволь представить тебе командира подразделения «Тайга» Владислава Михайловича Лебедева. Он хоть и любит у нас прикидываться простачком-деревенщиной, но совсем не так прост, как хочет казаться. – мы кивнули друг другу, причём Михалыч в одну секунду превратился из этого самого простачка в настоящего волка – этот взгляд не оставлял других ассоциаций. – Твои впечатления от сегодняшней тренировки, Владислав Михайлович.
– Галимый талант без капли навыков. – припечатал Седой, глядя мне прямо в глаза. – Против всего нашего подразделения вряд ли выстоит, а уж против Ваньки вообще без шансов. Есть, короче, куда развиваться. Родовой ментальный щит силён, даже более чем. Но… Чтоб с особо сильным колдуном справится… Жидковат будет.
Меня неприятно покоробили слова Седого, хоть и говорил он то, что думал. Ту же самую правду можно было сказать и по-другому… И даже тот факт, что я уделал этого самого Михалыча, не играл сейчас особой роли.
– Твои предложения, Михалыч? – отец не показал никакой эмоциональной реакции на резкие слова командира подразделения «Тайга».
– Тренировать отрока надо. Натаскивать. Знания передавать, по капелькам крови собранные. Других вариантов, Саша, я не вижу. – Лебедев откинулся на спинку стула.
– Готов? – отец повернулся ко мне.
– Да. – кивнул я, стиснув зубы и стараясь ничем не показать неприязнь к Седому.
– Придется с «волкодавами» совмещать. – Цесаревич позволил себе намёк на улыбку. – Потянешь?
– Меня и на многое другое хватит. – кивнул я. – Лучше скажите, как вы с этими самыми «волкодавами» защиту от подобных атак отрабатывать будете?
– Грамотный инструктор, Алексей Александрович, – улыбался мне Лебедев, – с жандармами начнёт занятия с понедельника. Так же, как и мы с вами. Если вы не против.
– Не против. – сухо кивнул я. – В каком формате будут происходить занятия?
– Сначала в теоретическом. А потом только практика. До потери сознания. Возражений нет, Алексей Александрович? – Седой продолжал улыбаться.
– До потери сознания кем, Владислав Михайлович? – не удержался от «шпильки» я.
– Вот, там и посмотрим… – усмехнулся он.
Уже когда собирался уходить к себе, удалось переговорить с отцом наедине.
– Что Лебедев имел ввиду, когда говорил про Родовой ментальный щит?
– Природу, Алексей, он имел ввиду. – хмыкнул отец. – И Господа Бога, которые дали Роду Романовых такой набор очень полезных талантов. Меня же ты не смог в воскресенье до конца погасить?
– Да, не смог. – кивнул я.
– А того же Прохора, даже учитывая его подготовку, уже сейчас погасишь, если сильно постараешься. Природа, сын. Но, уверен, Лебедев всё это тебе подробнее расскажет. Потерпи.
– Хорошо, потерплю. Слушай, я же ведь хотел ещё «волкодавов» сам поправить. Интересно, это с их занятиями с менталистом совместить можно?
Отец долго не думал, позвал Прохора и обозначил тому проблему.
– Не думаю, что это целесообразно делать одновременно, учитывая мой собственный опыт правила. – покивал он головой. – Сосредоточиться и сидеть на одном месте не получается. Да и потом, хочется постоянно свою силу испытать, а не о каких-то там занятиях по менталистике думать. Так что лучше, Лёшка, правкой подразделения тебе заняться потом, когда они уже ментальную защиту освоят.
Пришлось признать правоту воспитателя в этом вопросе.
* * *
Когда, после раннего ужина, Алексей ушёл переодеваться для участия в бильярдном турнире, Лебедев не выдержал:
– Саша, ты зачем сына у «волкодавов» держишь? Это совсем не его уровень! Он же один всего нашего подразделения стоит! Уникальный пацан! Переводи Алексея под моё начало!
– Влад, всему своё время. – отмахнулся Цесаревич. – Он пока всё делает назло нам и, главное, себе. Пусть перебесится, самостоятельно расставит приоритеты в жизни. А хочешь Алексея себе – удиви, заинтересуй, покажи перспективы. Я точно возражать не буду.
– Договорились. – кивнул довольный Лебедев.
Но тут голос подал Пафнутьев:
– У меня тоже на Алексея Александровича планы есть. Он и у тебя, Влад, через какое-то время из пушки по воробьям палить начнёт. Но я пока подожду. Саша правильно говорит, пусть перебесится пацан. Сам потом за приключениями к нам прибежит. Где ж ему их искать, если не у нас…
* * *
Хоть я приехал в «Метрополию» на пятнадцать минут раньше назначенных восьми часов, оба дядьки уже были на месте. Судя по початому графину с водкой и полупустым тарелкам с закуской на накрытом столике, в бильярдной они находились уже продолжительное время. Что это? Попытка примирения и шаг к налаживанию отношений? Я-то совсем не против. Но Константин может подпить и снова что-нибудь этакое выкинуть. Григорий же всегда был более сдержанным, в отличие от своего брата.
– Алексей, приветствуем! – я пожал дядьям руки. – Присаживайся. Как дела. – Наследник Пожарских плеснул мне в бокал вина.
– Нормально всё. Учусь, в светской жизни добросовестно участвую.
– Мы в курсе. – хмыкнул Константин. – Я полк свой имею ввиду. И видео то смотрели, которое рядом с особняком Юсуповых было снято, и про состояние самого князя слухи ходят. У меня многие на службе интересуются, по какой такой методике с тобой наш батя занимался?
– У меня спрашивают тоже. – добавил Григорий. – Особенно после твоего выступления у нас в офицерском собрании. Делаю загадочное лицо, и улыбаюсь. Батя сказал нам про твою службу у «волкодавов». И про то, что ты курсантом числишься… Прости нас с Костей, Лёшка, за отвратительное поведение в прошлый раз. Сам понимаешь… Бывает…
– Проехали. – кивнул я, и поднял бокал с вином.
Мы чокнулись и выпили.
– Алексей, возьми свою долю от выигранных с помощью тебя денег. – Григорий положил передо мной свёрнутый пакет. – Не обижай нас.
– Хорошо. – кивнул я и кинул пакет на диван.
– Разминаться будешь? – Константин мотнул головой в сторону бильярдного стола.
– Пять минут.
Через пять минут мы приступили к игре. Я и так знал, что играю лучше дядьёв, так Константин ещё и особо не старался, зная то же самое. Зато сыграли быстро, всего за час, с небольшими перерывами на «промочить горло», после чего спокойно уселись обратно за столик. Разговор начал крутился вокруг моего конфликта с Юсуповыми – дядья требовали подробностей. Если Григорий был в общих чертах в курсе, то вот с Константином дед поделился далеко не всем.
– Батя мне сказал, что это дела Романовых, и если ты мне захочешь, то сам все подробности опишешь. – пояснил он.
Потом разговор коснулся моей поездки в Сочи, о которой, на фоне конфликта с Юсуповыми, тоже говорили в Свете. И я только сейчас, после общения с дядьями, начал осознавать весь масштаб последствий, которые наступили после моих… подвигов. Шутка ли, весь Свет обсуждает мою скромную персону. Да, этого стоило ожидать, но когда сталкиваешься с подобным непосредственно сам… Какой у меня круг общения? Прохор, дед, князь Пожарский, Сашка Петров, Вика с Алексией, Николай с Александром Романовы, сёстры да университетские друзья. Отца теперь ещё можно включить в этот список, поводов для общения в последнее время накопилось достаточно. А оказывается, моя персона ещё интересна кому-то за пределом этого круга близких мне людей, что совсем не радовало. Малый Свет в расчёт можно было не брать – для них я сейчас романтический герой после Юсуповых. А то, что меня ещё и в Свете обсуждают… Делать им там больше нечего что ли?
Разъезжаться мы начали в одиннадцатом часу вечера, договорившись, как это водится, чаще встречаться. У меня, когда сел в машину, от наших сегодняшних посиделок остались двоякие чувства – с одной стороны, была некая надежда, что теперь с Пожарскими, наконец, наладятся нормальные родственные отношения, а с другой стороны, надолго ли?
Дома я застал Прохора за просмотром какой-то передачи по телевизору.
– Слушай, а кто он такой, этот Михалыч? – отвлёк я воспитателя.
– Менталист. – Прохор отключил звук на телевизоре. – Самый сильный в Канцелярии. В своё время был наставником у Ивана. Ты ему, кстати, глянулся.
– Ага, я так и понял.
– Ты нос-то не вороти! Он профи высочайшего класса! На его счету огромное количество успешных операций, как на территории Империи, так и… И не обо всех я даже слышал, Лёшка.
– А почему «Тайга»?
– Это название ещё в 19-м веке почему-то за этой группой закрепилось. Менять не стали, отдавая дань традициям. Лебедев тоже со своими ребятками на войне вдоволь порезвился. Это мы с Ванюшей соло развлекались…
– Прохор, а он точно «волкодавам» нормального инструктора пришлёт?
– Не сомневайся, Лёшка. – успокоил меня воспитатель. – Одно дело делаем. Никто в таких вопросах зажиматься не будет, не по-людски. Тем более, «волкодавы» от одного из нашихпострадали, вот и натаскаем.
– Не сильно это нам с тобой и Вике помогло против Колдуна. – хмыкнул я.
– Ну, Лёшка… – скривился Прохор. – Чем богаты, как говорится.
– Слушай, а сколько это обучение у них продлится?
– Две недели минимум, а там как пойдёт. Всё от природных данных зависит. Думаешь, Вяземская твоя просто так в Валькирии попала? Из-за крепкого доспеха? – Прохор хмыкнул. – Там её специалисты ещё и из Канцелярии тестировали как раз на врождённую устойчивость к такого вот рода воздействиям. Да и мы с товарищами все эти тесты проходили в твоём возрасте в силу специфики будущей деятельности. И видимо прошли.
– Понятно. – протянул я и вспомнил про деньги. – Держи. – положил перед ним пакет. – С дядьями сегодня сидел, мою долю от выигрыша на ставках мне отдали.
– И куда мне их девать? На счёт тебе положить или управляющему передать? – Прохор смотрел на меня непонимающе.
– Ты ведь всё равно от отца деньги берёшь? – он, замешкавшись, кивнул. – Вот и оставь на наши мелкие расходы. Лишними не будут.
– Хорошо. – кивнул воспитатель. – Какие планы на ближайшие дни?
Рассказал про завтрашнюю встречу в «Избе» с сестрами и университетскими друзьями. Затем про день первокурсника.
– Ты, самое главное, не забудь про пятничную тренировку в Ясенево. – подвёл итог Прохор.
– По Решетовой соскучился? – не удержался я.
Прохор сразу нахмурился, но кивнул.
Перед тем, как пойти в соседнюю квартиру к Вике, час посветил подготовке к завтрашним занятиям, а именно предмету под названием «История государства и права Российской Империи», где основной упор делался на изучение становления государственности на Руси с древних времён по настоящее время, и сопровождение этого становления официальными документами, которые сегодня называли правовыми. Больше всего убивало в этом предмете одно – приходилось запоминать большое количество дат, а помогало другое – экзамен по общей истории Российской Империи при поступлении в Университет, где эти даты, так или иначе, присутствовали при описании важных исторических событий. В следующем семестре нам обещали предмет под названием «История государства и права зарубежных Империй», так что вот уж там мы, видимо, должны будем напрячь свою память на все 100 процентов точно.
Вика ждала меня уже в постели, и описала своё сегодняшнее скучное дежурство. Не забыла она проведать и своих девушек, живущих, с её слов, достаточно компактно, в одном ведомственном доме.
– Решетова не знает куда фрукты девать. – хихикнула Вика, когда начала описывать свой визит к своей подчиненной. – Даже мне пакет с яблоками и апельсинами пыталась на дорожку всучить. Думаю, ты догадываешься, кто её от авитаминоза спасает?
– Неужели Прохор? – сделал я круглые глаза.
– Не прикидывайся, Пожарский! – пихнула меня в бок Вяземская. – У твоего воспитателя, между прочим, серьёзные чувства! А тут такой повод.
– Как думаешь, добьётся он взаимности? – уже серьёзно спросил я. – Переживаю за него…
– Лёшка, мы, бабы, перед такими настойчивыми ухаживаниями обычно бессильны! – Вика лукаво улыбнулась. – Даже влюбляемся в своих воздыхателей, или позволяем их себя любить. Вопрос в другом. Что последует за этим? Может мы разочаруемся в принце, или принц разочаруется в нас? Или этот принц окажется подлецом, который завоевал нас назло, после нашего первого отказа? Всякое бывает, на разное насмотрелась. Решетова вроде девка серьёзная, с прошлого места службы и с училища отзывы сугубо положительные, а тут Москва! Крыша поехать может у любой. А Прохора в мужья вообще любой бабе не глядя надо брать, особенно после того, как он тебя воспитал, разгильдяя малолетнего!
– За малолетнего признаю. – улыбался я. – А вот насчёт разгильдяя…
– Ладно, ладно! – опять захихикала Вика. – Это я так, для красного словца! Ты лучше всех, Пожарский! Сомнений нет!
– Слышу отчётливый сарказм! – отодвинулся я от девушки.
– Зуб даю! – она обняла меня. – И сейчас ты мне это докажешь делом!
– С большим нашим удовольствием!
* * *
Сашка Петров уже по традиции приехал ко мне раньше, и принялся рассказывать, как он пишет портрет моего деда. Но перед этим его пристально оглядел Прохор.
– Александр, я доволен твоим внешним видом! – прокомментировал этот самый внешний вид мой воспитатель.
И действительно, выглядел дружок отменно – тёмно-коричневый костюм-тройка в крупную клетку, белоснежная рубашка, шейный платок в цвет костюма и лакированные туфли, в которых можно было увидеть своё отражение… Хоть и основной Сашкин гардероб только шился, но, по заверениям моего воспитателя, в мастерской ему подобрали достойные вещи из готовой продукции.
– Спасибо, Прохор. – кивнул Сашка. – Мне и самому нравится.
– Обращайся. – мой воспитатель ещё раз удовлетворённо оглядел Петрова, и удалился в кабинет.
Мы же остались в гостиной.
– Лёха, я столько орденов, как у твоего деда, в жизни не видел! И ведь каждый надо прописывать!
– Саня, на деде руку набьёшь, с остальным генералитетом Империи легче будет! – пошутил я. – Ещё и другого моего деда сподобишься написать. При всех положенных регалиях. Могу, кстати, поспособствовать.
– Ты что! Ты что! – не на шутку испугался мой друг, замахав руками. – Где я, а где Император?
– На другом конце провода. – улыбался я. – Набрать?
– Ты опять издеваешься? Да? – Сашка начал заводиться.
– Всё! всё! – поднял я руки в защитном жесте. – Шучу! Как у тебя с Варей?
– Она продолжает мне писать. Отвечаю по возможности… В рамках приличий. – слегка напрягся он.
– Не переживай, Маша в курсе. Проблемы в вашем общении с Варей не видит. – успокоил я его.
– Слава богу! – выдохнул мой друг.
– Как с Кристиной? – поинтересовался у него нейтральным тоном. – И этой, Лизонькой, если не ошибаюсь?..
– Нормально. – буркнул Сашка, и перевёл разговор на другую тему. – Ты меня с собой вообще-то обещал куда-нибудь взять. Не было ничего… такого?
– Не было, Саш. Обычные тренировки.
Честно говоря, я надеялся, что друг забудет про данное мной в прошлый раз обещание. Придётся как-нибудь выполнить, раз Петрова влечёт подобного рода романтика. Надо только с Прохором этот вопрос согласовать.
В «Русской избе», когда мы туда спустились, Дворцовые как раз закончили проверку. Выслушав очередной доклад о безопасности ресторана, я их поблагодарил и сел за стол.
Наши гости начали подъезжать к половине шестого, последними, как и в прошлый раз, появились мои сёстры, причём, Маша сразу взяла в оборот Наташу Долгорукую, как и Аня Шереметьева утром. Впрочем, они втроём так и уселись на какое-то время отдельно, и принялись шептаться. Варя же, со всеми поздоровавшись, не стесняясь, заняла место рядом с Петровым, с вызовом поглядывая на Кристину Гримальди, сидевшую с другой стороны от молодого человека. Нам же с Андреем Долгоруким пришлось развлекать Ксению Голицыну. Минут через сорок, как я понял, первое обсуждение последних новостей между подружками было закончено, и они присоединились к общей компании. Наш разговор за столом крутился в основном вокруг завтрашнего дня первокурсника. Оказалось, что в Суриковке по этому поводу тоже организовано некое мероприятие, и студенты художественного ВУЗа к нему активно готовились. Всеми этими разговорами очень заинтересовались Маша, Кристина и Ксения, особенно когда Аня Шереметьева начала договариваться с Долгорукими, что она после своего мероприятия, часиков в двенадцати ночи, приедет в «Метрополию», а по дороге может захватить и Сашку Петрова с его праздника. Тут уже ушки навострила и Варя, ставшая поглядывать на старшую сестру грустными, просящими глазами.
– А вы самого Александра спросили, хочет ли он к нам приехать? – усмехнулся я. – Или он желает со своими однокурсниками время провести?
Варя с Кристиной повернулись к молодому человеку, и замерли в ожидании его ответа.
– Я приеду. – кивнул он. – Если Андрей с Натальей не будут возражать.
– Не будем. – улыбался Долгорукий. – Веселее будет. Тем более, мы, Александр, тебе всегда рады. Ксения, Кристина, вас приглашаем тоже. Часов в двенадцать ночи. До этого времени, сами понимаете, должного внимания вам уделить не сможем. – девушки облегчённо кивнули.
– А я? – нахмурилась Маша.
– А ваше приглашение, Ваше Императорское высочество, – начал пафосно Андрей, – как мне казалось, озвучивать не требовалось.
– Да ну тебя! – сестра пихнула Долгорукого кулачком в бок под общие смешки.
– А я? – у Вари в глазах стояли слёзы. – Я тоже хочу!
Андрей растеряно посмотрел на Машу, а та строго ответила сестре:
– Если родители отпустят.
После этих слов Варя окончательно поникла.
Разъезжаться «гости» начали в девятом часу вечера. Когда поднялся домой, неожиданно позвонила Маша:
– Лёша, Варька тут ревёт. Поговори с отцом, может он её отпустит с нами завтра?
– Хорошо, я его сейчас наберу, а потом тебя перезвоню.
Разговор с отцом был краток – объяснил ему ситуацию, он недолго подумал и разрешил:
– Под вашу с Машкой ответственность.
Перезвонил сестре и сообщил результаты переговоров.
– Спасибо, Лёша. – услышал я из трубки. – И Варя тебя благодарит. Лично спасибо скажет завтра. Да, ведь, Варвара? – и я услышал на заднем фоне всхлипывающее, но довольное «Да».
* * *
– Присаживайтесь. – полковник Орлов махнул нам с Прохором в сторону стульев, стоящих за приставным столиком. – Я чего вас попросил зайти… Хоть какие-то подробности из произошедшего мне будет позволено узнать? Только правильно меня поймите… Не любопытства ради спрашиваю, а из профессионального интереса.
– Я так и понял, Иван Васильевич. – кивнул Прохор. – Хорошо. На кого мы там нарвались, вы, я думаю, догадались?
– Да. На чертовски сильного колдуна, который нас всех «погасил».
– Всё верно. – продолжил Прохор. – В себе остались только трое – я, Алексей и Вяземская. И то… Наше с Вяземской состояние тоже трудно было назвать адекватным. Именно в этом состоянии я и отдал приказ Алексею на уничтожение колдуна. Алексей приказ попытался выполнить, и даже догнал шельму в Тихом переулке, но… не сумел того остановить… Я же в это время, чуть придя в себя и оставив Вяземскую за старшего, кинулся за воспитанником, и нашел его лежащим в обществе полицейского патруля. Те Алексея отдавать не пожелали, пришлось…
– Да, полиция даже пыталась качать права и официально жаловаться на действия некого ротмистра Волобуева из наших. – хмыкнул Орлов. – Но люди из Канцелярии замяли дело. Ты мне, Прохор, одно скажи. Моимподразделениям стоит в будущем опасаться… повторения произошедшего?
– Не думаю, Василич. – серьёзно ответил мой воспитатель. – Это было исключение из правил, поверь мне. Да и то… Исходя из нашей информации, даже этот захват должен был пройти нормально, но в силу ряда причин получилось то, что получилось.
– Из-за Камня? Верно? – полковник впился в Прохора взглядом.
– Хватит, Ваня. – ответил Прохор, вставая со стула. – Я тебе сказал и так больше, чем должен был, уважая тебя как офицера, реально болеющего за дело и своих сотрудников. А ты тут мне какие-то нелепые претензии начинаешь высказывать. Некрасиво получается…
– Извини, Прохор. – откинулся на спинку своего кресла Орлов. – И сядь, у меня ещё пара вопросов есть. – мой воспитатель покорно сел обратно на стул. – К нам в понедельник Пафнутьев инструктора обещал прислать по этой клятой ментальной защите. Спец хороший?
– Хороший. Опытный. Не переживай, Василич. – заверил Прохор.
– Ладно тогда. И ещё один вопрос. Можешь с Пафнутьевым договорится, чтоб подразделение потом чуть натаскать против этих менталистов? У вас-то точно подобный опыт есть. А то я уверен в том, что Нарышкин меня пошлёт далеко и надолго, если обращусь к нему с подобной просьбой.
– Дали Ивану Васильевичу пальчик, а он руку по локоть откусить пытается. – хмыкнул Прохор. – Ничего не обещаю, но переговорю.
– Ну, хоть что-то! – заулыбался довольный Орлов. – В любом случае, спасибо, Прохор! За это отправляйся к Ведьме, ты же туда спешил, когда приехал?
– Вот, это уже деловой разговор, Василич! – кивнул довольный Прохор.
– А ты, Алексей, отправляйся в тир. Всё равно до конца рабочего дня пара часов осталась, не будем Пасека отвлекать. И ещё, вы в свободное от службы время тренируетесь? – полковник пристально посмотрел на нас с Прохором. – И я совсем не имею ввиду развлечения в особняке Юсуповых.
– Да. – подтвердил мой воспитатель.
– Могу я хотя бы в общих чертах знать результаты этих тренировок моегобойца?
– Пока о результатах этих тренировок говорить рановато. – усмехнулся Прохор. – Но, если будут достигнуты определённые результаты, по согласованию с Государём и Цесаревичем, они будут доведены до вашего сведения, господин полковник.
– Это я и хотел услышать, господин инструктор. – удовлетворённо кивнул Орлов, встал и протянул нам руку. – Не смею более задерживать, господа!
Уже когда мы с Прохором спускались по лестнице в раздевалку, воспитатель не удержался и прокомментировал поведение Орлова:
– Вот же жучара! Но каков молодец!
На выезде из Ясенево мне позвонил дед, князь Пожарский:
– Лёшка, у нас прошли предметные переговоры с князем Юсуповым. Основные моменты по вире выяснили, осталось согласовать мелочи. На это уйдёт ещё какое-то время. На вечер послезавтра ничего пока не планируй, вероятно Юсупов извинится именно в это воскресенье. Договорились?
– Да, деда. Понял. На воскресенье ничего не планирую.
– Завтра позвоню, Лёшка. – дед отключился.
– Михаил Николаевич звонил? – поинтересовался Прохор.
– Ага. С Юсуповыми, похоже, всё к развязке идёт, слава богу!
Ужинать решили в «Русской избе». Там к нам присоединились соседи – Великие князья, находившиеся в увольнительной. Они были в курсе моего похода на день первокурсника, и сразу стали выяснять мои дальнейшие планы на сегодняшнюю ночь. Заметив с усмешкой, что не одних их волнует этот вопрос, рассказал про вчерашние договорённости с Долгорукими, Шереметьевой, Голицыной, Гримальди, Петровым и, особенно, с Романовыми.
– Так что, если у вас есть желание к нам присоединиться, звоните Андрею, и договаривайтесь с ним. – закончил я.
– Андрюха только рад нас будет видеть! – заверил меня Александр, и достал телефон.
Так и оказалось, и довольные братья пообещались присоединиться к нам после полуночи.
Ночной клуб «Метрополии» сегодня Долгорукие закрыли на спецобслуживание, соответствующая табличка висела между двух стоек, а вход осуществлялся по студенческим билетам. Свой я, кстати, забыл дома, но меня охрана заведения знала, и, кивнув, пропустила. Что самое интересное, я первый раз заходил в клуб через общий вход, с интересом оглядываясь по сторонам. Долгорукие расстарались – стоящие ближе к вип зоне фуршетные столы ломились от различных закусок и прохладительных напитков, возле них стояли официанты и накладывали страждущим еду на тарелки, за стойками бармены демонстрировали студентам чудеса жонглирования хрупкими бокалами и свои навыки в приготовлении коктейлей. Пришедшие раньше меня нарядно одетые однокурсники под ещё негромко играющую попсу уже прохаживались по клубу, кто с бокалом вина, кто с рюмкой водки, кто со стаканом коктейля непонятных цветов. Брат с сестрой Долгорукие наблюдали с улыбками за всем этим действом, стоя у бара, находившегося ближе всего к сцене. К ним-то я и направился. Если Андрей был одет в том же стиле, что и я – клубный пиджак, светлая рубашка и джинсы, то вот Наталья постаралась – затейливая причёска, вечерний макияж, чёрные туфли на шпильке… А уж казавшееся простеньким чёрное платье прямо кричало о своей большой стоимости.
– Добрый вечер, Алексей! – поприветствовал меня Андрей. – Добро пожаловать на вечеринку!
– Андрей! Наталья! Выглядишь просто сногсшибательно! – я демонстративно окинул ещё раз взглядом фигуру девушки.
– Спасибо, Алексей! – улыбнувшись, поблагодарила она меня.
– Что пьёте?
– Я коньяк, сестра вино. – он указал на стойку, где и стояли два бокала с упомянутыми напитками. – Ты что будешь?
– Коньяк, за компанию с тобой.
– Хорошо. – он повернулся к бармену. – Дима, коньяка князю сделай.
– Сей момент. – кивнул тот.
Где-то ещё полчаса мы простояли у стойки бара, пока говорливый ведущий на сцене не разразился потоком приветствий, поздравлений и пожеланий начинающим юристам. Ответом ему стал довольный рёв однокурсников. Мы с Долгорукими тоже не остались в стороне. И началась шоу-программа с приглашёнными артистами, прерываемая шутливыми конкурсами между студентами и музыкальными паузами для танцулек. Около десяти вечера шоу-программа закончилась, и началась полноценная дискотека. Студенты были уже веселы, настроение у всех было прекрасное, у бара остались стоять очень немногие. Первый медленный танец я станцевал с хозяйкой вечера – Натальей Долгорукой, а вот потом осмелевшие от атмосферы и алкоголя однокурсницы выстроились ко мне на эти самые медленные танцы в очередь. Не обошли они своим вниманием и Андрея. К полуночи некоторые из студентов начали потихоньку разъезжаться по домам, но основная масса продолжала веселиться. Вскоре, в вип ложе появились и наши друзья, к которым мы с Долгорукими и направились.
– Андрюха! Похоже, Малый Свет опять за нами увязался. – сообщил Николай Романов. – Так что жди.
– Спасибо, что предупредили. – кивнул Андрей, и пошёл раздавать указания охране.
Последними из нашей компании прибыли нарядные сёстры Романовы в сопровождении двух знакомых Валькирий, причём Варя умудрилась ещё и подвести глаза и накрасить губы, что было заметно даже в сумраке клуба. Она сразу побежала к стеклу, и принялась смотреть на «взрослую» дискотеку, но потом одумалась, вернулась и начала чинно со всеми здороваться. Поручили её, как не трудно догадаться, заботам Петрова, который, кстати, приехал не в обществе Шереметьевой, а с Гримальди.
– Лёха, что это… – Александр Романов пихнул меня в бок, аккуратно показывая на довольную Варю, севшую рядом с моим другом.
– Сестрёнка влюбилась. – прокомментировал я. – Петров, бедняга, не знает, что делать.
– Пусть общаются. – кивнул Николай. – Саня нормальный парень. А Гримальди, я смотрю, подревновывает, но в рамках…
И действительно, Кристина, сидевшая с другой стороны от Сашки, выглядела крайне недовольной, но от комментариев и резких телодвижений воздерживалась.
– Разберутся. – махнул рукой Александр. – Как вот только Варьку отпустили так поздно?
Я рассказал подробности.
– Беда… – протянул Николай. – Сашке не позавидуешь. А Государь в курсе происходящего? А, самое главное, бабушка Мария? – брат имел ввиду Императрицу Марию Фёдоровну.
– Не знаю, Коля. Меня устраивает, что знает Маша. – чуть напрягся я при упоминании бабки.
– Советую с Машкой ещё раз переговорить по этому поводу. Как бы бабушка на Петрова гневаться не начала… – покивал головой брат.
– Да он же ничего не делал! – начал заводиться я.
– Я тебя предупредил, ты меня услышал. – Коля смотрел на меня серьёзно. – Привыкай к суровой жизни внутри Рода. Твоя жизнь тебе не принадлежит, Лёха. В том числе, и твои друзья.
– Это мы ещё посмотрим!
– Успокойся, Лёха! – хмыкнул уже Александр. – Ещё ничего не случилось. Может и не случится. Но ухо держи востро! Бабушка… Она такая…
– Спасибо, что предупредили. – поблагодарил я. – Буду разбираться. – у меня появился, наконец, повод позвонить бабуле.
Надо отдать должное Варе – она выбрала момент и подошла ко мне в сопровождении старшей сестры поблагодарить за сегодняшний вечер. Очень хотелось сказать ей всё, что думаю по поводу её чувств к Петрову и его предполагаемых проблем по этому поводу, но средняя сестра была так довольна атмосферой «Метрополии», что я себя сдержал.
Во втором часу ночи начал подтягиваться Малый Свет. Тут уж мой школьный друг получил свою «минуту славы» – молодые аристократы по очереди подходили к Марии с Варей засвидетельствовать своё почтение, а те представляли им Сашку Петрова как своего друга. Что самое характерное, подавляющее большинство этого самого Малого Света после статьи Шереметьевой посетили модную сейчас выставку Хмельницкого, и видели скандальный портрет Алексии, так что с Петровым они были «заочно знакомы», и не были удивлены его «близостью» к Роду Романовых. Так что «неудобных» моментов не возникало, к нашему Смоленскому Рембрандту все отнеслись с должным пиететом. Да ещё и постоянно присутствующие недалеко от Сашки братья Романовы, периодически перекидывающиеся с ним нейтральными репликами, провоцировали молодых аристократов с большим вниманием отнестись к художнику.
Учитывая такую концентрацию представителей Императорского Рода на квадрат вип ложи, Малый Свет понял всё правильно, и благополучно переместился вниз, за столики рядом с лестницей, влившись в стройные ряды веселящихся юристов. Не отставали и мои братья, вернувшиеся к нам с танцпола с двумя моими симпатичными однокурсницами, обалдевшими от свалившейся на них близости к молодой элите Российской Империи. Мне же скучать не давали, Шереметьева с Голицыной атаковали меня по всем направлениям – медленные танцы, общение и борьба за влияние. Долгорукая, что характерно, вела себя крайне сдержанно, и не вмешиваясь в разборки между девушками. А мне оставалось только расслабиться, ибо от меня ничего не зависело, и получать удовольствие…
Маша с Варей собрались домой в пятом часу утра. Слава богу! Именно такое выражение я прочитал на лице Петрова и Гримальди. Недоволен был один Андрей Долгорукий, который и пошёл их провожать. Я же собрался домой чуть позже – около пяти, заблаговременно удостоверившись, что Сашка Петров тоже собрался домой.
Приняв душ дома, пришёл в соседнюю квартиру.
– И где это мы шляемся, Пожарский? – голос в кровати был больше всего похож… на Лесин. – Сколько можно тебя ждать?
– Леся?.. – девушка включила лампу на прикроватном столике, одеяло сползло вниз, обнажив соблазнительную грудь…
– Ты же сам самолёт мне выделил, так что будь готов к неожиданностям. – Леся поднялась ещё выше, оперевшись на спинку кровати. – Или ты не рад меня видеть? – она полностью откинула одеяло. – Хотя… Вижу, что рад.
– Такие неожиданности мне нравятся! – протянул я, скидывая одеяло на пол и усаживаясь на «свою» половину кровати. – Самолёт, говоришь…
* * *
Из постели мы с Лесей не вылезали до самого полудня, и даже обед себе заказали в квартиру. За ним-то девушка и рассказала подробности своего появления в Москве. Оказалось, что в четверг вечером она отработала очередной концерт, а следующий у неё должен был быть только во вторник в Екатеринбурге, и она решила воспользоваться перерывом в туре для отдыха. Вяземская, со слов Леси, была в курсе её планов, и временно переехала к себе, однако вечером должна была появиться на ужин в «Избу», как и Пафнутьев с Белобородовым.
– Ты только ничего такого не подумай, Лёшка, я у Прохора заранее поинтересовалась твоими планами на вечер. – девушка смотрела на меня с улыбкой. – Он сказал, что ты вроде как свободен. Я даже Сашку Петрова пригласила, он обещался быть.
– А дружок мне вчера даже не намекнул о твоём приезде, как и Прохор. – я сделал вид, что расстроен. – Но ничего! Месть будет страшна!
– Я их специально просила тебе ничего не говорить! – забеспокоилась Леся. – Не злись на них, пожалуйста!
– Шучу. – успокоил я её. – Сюрприз действительно удался!
Очень хорошо, что Леся мне напомнила про Петрова, и я, пообедав, пошёл в свою квартиру звонить бабке – девушке знать всю эту информацию было ни к чему. Прохор был не один – оба моих братца сидели на диване в гостиной, пили чай и смотрели какое-то очередное ток-шоу по телевизору.
– Хорошо выглядите. – прокомментировал я их внешний вид.
– Твои однокурсницы, Лёха, на удивление хорошо на нас повлияли. – поставив чашку на столик, отозвался Николай. – Они недавно по домам разъехались, а вечером мы с ними встречаемся снова и куда-нибудь пойдём. Еще не решили куда. Хорошие девочки.
– Давно уже пора постоянных любовниц завести. – пробурчал Прохор, протиравший барную стойку. – А то путаетесь с разными шмарами да проститутками, самим не противно?
– Противно, Прохор. Противно. – отозвался Александр. – Но женщин много, а нас всего двое! И всех надо успеть полюбить до свадьбы, после которой особо-то и не разгуляешься… Это Лёшка у нас, можно сказать, монашеский образ жизни ведёт, всего с двумя сожительствует, а мы только на пути к этому. Но Колька прав – моя Лизка-юристочка отличается от нашего обычного ночного контингента. В лучшую сторону. А если она ещё и в училище на проходную ко мне на свиданки приходить будет, а при расставании плакать и говорить, что будет скучать… Моё сердце растает.
– Что-то верится с трудом… – опять буркнул Прохор.
– Мне тоже. – улыбнулся я. – Но если вы даже попробуете хоть какие-нибудь отношения, буду за вас только рад. А сейчас попрошу минутку тишины, надо Марии Фёдоровне позвонить.
Если братья понимающе переглянулись, то вот Прохор стал смотреть на меня с интересом.
– Здравствуй, бабушка! – бодренько сказал я в трубку.
– Здравствуй, Алексей! Очень рада тебя слышать!
– Бабушка, я чего звоню. Тут ситуация одна очень некрасивая может сложиться. – так же бодро продолжил я, помня расхожую фразу про то, что лучшая защита – это нападение. – Варвара в друга моего школьного Александра Петрова, похоже, влюбилась. Ты ничего про это не знаешь?
– Нет, не слышала. – в словах Императрицы слышалась неуверенность. – А Петров, это художник который?
– Да, бабушка, художник. Варя у него ещё в поместье Пожарских телефон выпросила, а он, сама понимаешь, ничего не подозревая, его дал. Вот и написывает ему сестрёнка с того времени… Я с Сашкой поговорил, тот вообще, когда понял, что к чему, собирался Варин номер заблокировать, пришлось отговаривать, чтоб детскую психику сестрёнки не травмировать. С Марией я поговорил, та в курсе Вариного увлечения, сказала мне не обращать внимания. Бабушка, ты не подумай чего… Всё в рамках приличий. Просто посоветуй, как Петрову себя с Варварой вести? И я тебе не звонил, если что.
– Так, Алексей. – вздохнула Императрица. – Про всю эту ситуацию я вообще не в курсе. Если мне охрана внучек ничего такого не докладывала, значит действительно всё в рамках приличий. Пока оставляем всё как есть, резких движений не делаем. Ты скажи своему Петрову вести себя, как обычно, а я постараюсь с Машкой аккуратно поговорить, выясню, что там у Варьки к чему… Не переживай, в разговоре сошлюсь на доклад Валькирий. И спасибо, что позвонил. Как у тебя дела?
Разговор продлился ещё больше десяти минут, за которые я успел описать всё произошедшее со мной за последнее время, кроме, понятно, захвата «Плакучей ивы», про который братья не спрашивали, а значит и не знали. В конце Мария Фёдоровна пообещала меня набрать, как только определится с нашими совместными действиями, ещё раз поблагодарила за звонок, и положила трубку.
– Класс, Лёха! – улыбался Николай. – С большой долей вероятности ты избавил Петрова от большого количества проблем и подковёрных игрищ вокруг его персоны. Хотя… С бабушкой нельзя быть ни в чём уверенным до конца. Но сделал ты действительно всё, что смог.
– Будем надеется. – кивнул я.
– Вот это заворот! – хмыкнул Прохор. – Попал наш Рембрандт на ровном месте! Доучиваться точно поедет на Дальний Восток, подальше от Москвы с её восторженными девицами.
– Тьфу на тебя, Прохор! – скривился я. – И ещё раз тьфу! Нельзя так говорить. Всё у Сашки будет хорошо, я об этом позабочусь.
– Именно на это я и надеюсь. – кивнул мой воспитатель, и полез в карман за звонившим телефоном. – Да… Понял… Сейчас выясню. – он посмотрел на меня и спросил. – Ты в состоянии работать?
– Да.
– В четыре есть возможность потренироваться. Едем? – я кивнул, а Прохор сказал в трубку. – Мы будем. Без нас не начинайте.
Два брата Романовых переводили заинтересованные взгляды с Прохора на меня и обратно.
– А нас возьмёте? – не выдержал, наконец, Александр.
– И даже не поинтересуетесь, что за работа? – хмыкнул мой воспитатель.
– Нет. Верим, что будет интересно. – поддержал брата Николай.
– А вопросами доставать меня и Лёшку не станете?
– Нет.
– А что насчёт беспрекословного подчинения? – уже серьёзно спросил у них Прохор. – Не на прогулку идём…
Братья переглянулись, вскочили с дивана, вытянулись и рявкнули:
– Так точно, господин Белобородов!
– Вольно, курсанты. – махнул он рукой. – Сейчас экипировать вас будем, время ещё есть. Какие у вас там размеры?
Пока Прохор занимался решением доставки из Канцелярии ещё двух комплектов чёрного камуфляжа с оружием, а Романовы вились вокруг него, уточняя размеры, я вернулся к Лесе и предупредил её о своём вынужденном отсутствии в пару часов. Получив с меня обещание, что к девяти вечера я обязательно буду в «Избе», девушка успокоилась.
* * *
По дороге на север Москвы, к заведению под романтичным названием «Пельменная», Прохор провёл с Романовыми, сидевшими на заднем сидении его «Нивки» в обнимку с «нулёвыми» АКСУ, краткий инструктаж:
– Молчим, корчим из себя «понимающих», вперёд батьки не лезем. Слушаемся моих приказов. Всё поняли?
– Так точно. – отозвались братья.
– Все вопросы после работы, по дороге домой. – Романовы промычали что-то утвердительное, поёрзали, но, в конце концов, затихли.
И их можно было понять – в училище специализацию они пока не получили, всё произойдёт только со следующего курса, рутина службы порядком надоела, а тут их берут на реальное дело, хоть и фактически в роли обычных статистов. Да еще и подробности происходящего не говорят, напуская тумана…
Командир полицейского спецназа был тот же, так что лишних вопросов у него не возникло, и он сразу приступил к докладу:
– Информатор доложился одному нашему оперу, что в пельмешке через полчаса соберётся банда автоугонщиков из шести человек. Якобы для обсуждения следующих своих действий. Материалов у нас на них выше крыши, брать надо всех. У меня только один вопрос, вас-то зачем прислали? У этих гавриков хоть и стволы в наличии, но мои орлы и сами в состоянии справится… Там делов-то…
– Я тебе по секрету скажу, Старшой. Как родному. Только обещай никому… – Прохор даже приобнял полицейского. – Провинились мы у себя там… Ну, ты понял. – Старшой кивнул. – Вот и отправляют нас теперь на всякую ерунду, даже по выходным. А знаешь, что самое обидное?
– Что?
– В Канцелярии ходят слухи, что в наказание за разные «косяки», сотрудников будут на постоянной основе в полицию отправлять спецназом командовать, а вас всех, которые много вопросов дурацких задают, взашей на пенсию. Ты, кстати, первый на очереди.
– Да ладно! – скинул с себя руку Прохора полицейский. – Да ты гонишь!
– К делу давай, Старшой! – осклабился мой воспитатель. – Не нервируй меня. Не приближай свою мечту о пенсии дурацкими вопросами. – Прохор посерьёзнел. – Никто у тебя лавров за поимку банды отнимать не собирается. Действуем по проверенной схеме – вы всё оцепляете, мы тихонько подходим к пельмешке, даём вам команду на штурм, вы всех вяжете и мы, довольные друг другом, прощаемся. А потом ты строчишь рапортину, в которой описываешь геройские действия своих бойцов под своим, вне всяких сомнений, гениальным командованием. Про нашу группу, как и в прошлый раз, ни слова. Устраивает?
– Устраивает. – буркнул полицейский.
– Вот и славно! Командуй, Старшой.
Пока командир полицейского спецназа раздавал соответствующие приказы, мы стояли рядом с «Соболем». Романовы с огромным интересом смотрели на суету полицейских, поглядывая на Прохора с возросшим уважением.
– Так, господа. – Старшой вылез из своего микроавтобуса. – Бандосы в адресе. Помимо них двое «левых» – хозяйка и повариха. Приступаем.
– Злобырь, вперёд. – мотнул головой Прохор. – Мы за тобой.
Когда мы приблизились к пельмешке, на дверях которой висела табличка «Закрыто», я перешёл на темп. Внутри помещения, помимо шестерых злодеев, находились ещё два человека. Обернулся к Старшому:
– Восемь человек внутри. Подтверждаю. – на что тот просто кивнул, а я начал настраиваться, стараясь не отвлекаться больше ни на что другое – восемь человек, всё-таки…
Настройка заняла какое-то время, зато я отметил для себя тот факт, что практически не обращаю особого внимания на оттенки эмоций автоугонщиков. Это не могло не радовать – мне чужие неприкрытые гадости на работе были без надобности, их и в обычной жизни хватало с избытком. Объединив по чуйке всех восьмерых в одно общее целое, я не стал спешить с гашением, а, раз уж выдалась такая прекрасная возможность, решил с ними поиграться– командир полицейского спецназа был прав, обычный захват, детей нет, а два «левых» человечка явно в курсе мутных делишек банды. Мой приказ замереть был с трудом, но выполнен всеми восьмерыми, чувство тревоги и недоумения стали явно сильнее – у меня сложилось впечатление, что бандосы почуяли чужое присутствие в своих головах. Правильно сказал Лебедев – никаких навыков! Нырнув в темп ещё глубже, начал внушать «пациентам» положительные эмоции – всё хорошо, всё прекрасно, а опасности рядом никакой нет. Отклик не заставил себя ждать – не сразу, но радость и восторг стали преобладать среди чувств людей, находящихся в пельмешке. А вот меня от напряжения и предельной концентрации стало подташнивать, заболела голова и начали заканчиваться силы. Да ещё чуть взвизгнула чуйка, и я краем сознания уловил еле чувствовавшийся поток чужого внимания к происходящему в пельменной. Пришлось банду срочно гасить…
– Можете заходить. – я повернулся к Старшому, стараясь не выпасть из темпа, и продолжая контролировать ситуацию внутри пельмешки, одновременно ведя поиск любопытствующего колдуна. – Все без сознания.
Тот кивнул, и со словами: «И нахрена меня всю жизнь натаскивали, когда есть такие?..», начал отдавать команды в рацию. Чуть отойдя в сторонку, я уселся прямо на тротуар.
– Ты себя как чувствуешь, Злобырь? – подскочил ко мне Прохор, а за ним и Романовы.
– Нормально. Перенапрягся только, зато со злодеями поигрался… – ответил я, наблюдая, как полицейский спецназ спокойно занимает помещение пельмешки. – Зверь, своди курсантов на экскурсию, потом меньше вопросов задавать будут.
– Хорошо. – кивнул Прохор. – За мной, курсанты. – они удалились.
Колдуна я так и не обнаружил, как ни старался, но и ошибиться не мог – поток чужого внимания точно был.
К моменту отъезда домой чувствовал себя уже вполне сносно, только голова чуть болела, да слегка подташнивало. Оба Романова опять ерзали в нетерпении на заднем сидении «Нивки».
– Спрашивайте уже. – повернулся я к ним.
– Лёха, в Канцелярии есть подразделение колдунов, – начал Николай, – нам по ним краткую аналитику под грифом «Совсекретно» давали читать. Так вот, в ней подобные фокусы тоже описывались. Значит, и ты тоже колдун?
Мы с Прохором переглянулись и, не выдержав, рассмеялись.
– Получается так. – отсмеявшись, кивнул я.
– И… как оно? – братья буквально впились в меня глазами.
– При прочих равных даёт существенное преимущество в бою. Зато я стихиями не владею. Коля, Саша, как оно вам, стихиями владеть? – усмехнулся я.
Те сначала оторопели от моего вопроса, но потом задумались.
– Да, каждому своё… – протянул Александр. – Но ты нам всё равно опиши, что чувствуешь… когда колдуешь. Интересно же до жути!
– Когда колдую, говоришь… – опять усмехнулся я. – Ну, слушайте.
Всю дорогу рассказывал братьям свои ощущения от «колдовства», причём, про сегодняшнюю ситуацию с игрой на эмоциях злодеев и про присутствие ещё одного колдуна не упомянул ни словом, просто сказав, что погасил их. Только теперь я понял те слова Пафнутьева об отказе Вани-Колдуна делиться подробностями со своими друзьями – братья всё переспрашивали по десять раз, выясняли отдельные нюансы и тужились на заднем сидении, закрыв глаза, пытаясь почувствовать хоть что-то из этого внутри себя. Сказать, что мы с Прохором не веселились, – ничего не сказать, но старались изо всех сил вида не показывать, и Колю с Сашкой не обижать. Добравшись до квартиры, начали переодеваться.
– Лёшка, такими темпами нам ещё здесь одни апартаменты снять придётся. – Прохор указал мне на шкаф в кабинете, где мы повесили свой камуфляж и куда поставили очередные стволы уже братьев Романовых. – Весь дом оружейной смазкой провонял, разного камуфляжа восемь комплектов. А цинк с патронами? Казарма натуральная! Гостей приглашать стыдно!
– Можно часть оружия нам отдать… – вертя в руках один из «Глоков», сказал Александр. – Девкам будет что показать. Они такие приблуды любят…
– Ага! Щаз! Разбежался! – забирая у него пистолет, хмыкнул Прохор. – Поубиваете там друг друга по пьянке, а мне отвечать! Другим чем-нибудь баб своих впечатлять будете! И камуфляж Канцелярии вам даже на хранение не оставлю! Сымайте! У вас же ума хватит, господа курсанты, его в своих насквозь предосудительных забавах использовать. Маски можете оставить себе, нападение с изнасилованием там какое своим пассиям изобразите, они такое любят… – Прохор мечтательно улыбнулся. – Проверено. Остальное и не просите! – он вновь стал серьёзным.
Довольные проведённым временем братья Романовы удалились к себе в восьмом часу вечера, а Прохор устроил мне форменный допрос:
– А теперь слушаю в подробностях про твои сегодняшние игрища со злодеями. Во всех подробностях, Лёшка!
Рассказал. Не забыл упомянуть и про внимание колдуна. Задав несколько уточняющих вопросов, воспитатель задумчиво протянул:
– Лебедеву в понедельник так же отчитаешься. И не вздумай от него хоть что-то скрывать! Он мужчина правильный, плохого не посоветует. И иди уже к своей зазнобе, вижу, что тебе не терпится.
Алексия валялась на диване в своей гостиной, зелёное платье висело на плечиках на дверях.
– Лёшка, ты даже не представляешь счастья ничего неделания! – потянулась она, а её домашняя футболка натянулась на груди. – Никто тебя не торопит, не достаёт глупыми вопросами, не заставляет улыбаться и давать автографы! И тишина…
– Быстро в спальню! – сглотнул я. – Про свои терзания потом расскажешь.
В районе восьми позвонил дед, который князь Пожарский:
– Лёшка, с Юсуповыми всё согласовано. Князь готов приехать завтра вечером для извинений. Голицыны в курсе. Ты как?
– Я готов, деда.
– К семи вечера, даже раньше, жду у себя.
– Буду, деда. – заверил я.
Вот и ещё один гештальт закрывается. Слава тебе, Господи!
В половине девятого приехала Вика в новом платье цвета беж с вставками красного, застав Лесю за наведением красоты у зеркала.
– Ну, голубки, готовы к культурному досугу? Пожарский, почему до сих пор в таком виде?
– Виноват, госпожа штаб-ротмистр! – вытянулся я, вскочив, одновременно поправляя свой домашний наряд – помятые футболку и спортивные штаны. – Пошёл переодеваться. Не извольте беспокоится, госпожа штаб-ротмистр! Всё будет в лучшем виде!
– Иди уже! – отмахнулась с улыбкой Вяземская. – Шут гороховый!
Когда мы спустились с Прохором в «Русскую избу» к девяти ровно, все уже были на месте – и Леся с Викой, и Сашка Петров с Пафнутьевым. И вечер начался. Я, наконец, почувствовал себя расслаблено – звездой конечно же была Алексия, по поводу приезда которой мы и собрались, и которая с юмором принялась рассказывать про забавные истории, приключившиеся с ней на гастролях. Было интересно наблюдать за Виталием Борисовичем, за его эмоциями, отражавшимися на безэмоциональном в обычной жизни лице сотрудника Канцелярии. Зато уж лица Вяземской с Петровым выдавали всю гамму чувств – от удивления до сопереживания. Откинувшись на спинку кресла, я наслаждался вечером и приятной компанией, а, самое главное, возможностью молчать, не поддакивать и не говорить обязательных комплиментов.
– Что у тебя следующее по планам? Какие города? – поинтересовался Пафнутьев у своей приёмной дочери.
– В Екатеринбурге два концерта, потом в Перми тоже два, потом по два в Тюмени и Челябинске. Один в Кургане. График плотный, две недели расписаны по минутам. Вот я и вырвалась на пару дней…
– С группой и персоналом проблем нет? А то могу поспособствовать… – протянул тот.
– Папа! Всё нормально! Не беспокойся! – отмахнулась Леся. – Всё решаемо без твоей поддержки. Если что будет, обязательно к тебе первому обращусь.
– Алесенька, это же я так, к слову пришлось… – сделал вид, что засмущался Пафнутьев, что мне тоже показалось забавным.
Просидели этой компанией до двенадцати ночи, после чего начали провожать гостей. Было очень трогательно наблюдать прощание Виталия Борисовича с Лесей, обнимашки вышли на славу. Потом уехал Сашка Петров под охраной СБ Пожарских. Вика Вяземская уезжала последней, пообещав вернуться в понедельник вечером, как она выразилась, «для приведения Пожарского в божеский вид после расслабляющего визита податливой певички». А мы с Лесей и Прохором вернулись к себе…
* * *
– Сашенька, а ты знаком с другом Алексея, неким Александром Петровым? – Императрица пристально смотрела на сына, устроившись за рабочим столом в кабинете своих покоев в Кремле.
Её муж, Николай, устроился в любимом кресле, и с интересом наблюдал за разворачивающимся действом. Рядом с ним сидели Великие князья Владимир Николаевич, и Николай Николаевич.
– Да, мама, знаком. Достойный молодой человек. Именно так мне показалось. А что с этим Петровым не так?
– С ним-то, Сашенька, всё так. Только твоя дочь, Варвара которая, к этому Петрову неровно дышит. Ты об этом знал?
– Первый раз от тебя слышу. – возбудился Цесаревич.
– Мне сегодня Алексей звонил. – веско сказала Императрица. – Пытался этим звонком дружка своего выгородить. И ему это, кстати, удалось. Мы теперь между двух огней – и вопрос с Варькой надо решать, и этого Петрова трогать нельзя, Алексей обидится. Я с Машкой переговорила аккуратно, типа, «между нами девочками». Ситуацию пока спускаем на тормозах, но ежели что… Ты меня знаешь, сюсюкаться с этим Петровым я не стану. Даже на конфликт с Алексеем пойду, но репутация у моих внучек должна быть кристальной!
– И где урон репутации, мама? – изогнул бровь Александр. – Ты краски-то не сгущаешь? Влюбилась девочка в модного художника, через полгода влюбится в старшеклассника. Нормальное поведение подростка. А если хочешь конфликта с Алексеем? Что ж, удачи! Без меня. Он через тебя перешагнёт и не заметит, бабушка! Спокойной ночи! – Цесаревич встал с дивана и вышел из кабинета.
Императрица устремила свой обиженный взор на мужа, ища поддержки.
– Сашка тут кругом прав, Маша. – крякнул Николай. – Ущерба для репутации Варьки никакого, а все твои интриги могут закончится конфликтом с Алексеем. Это он своим звонком тебе и дал понять. Внук уже доказал, что авторитетов для него не существует. Вообще никаких. Ты готова на себе испытать это утверждение?
Мария Федоровна лишь обиженно поджала губы.
– Вот и оставь этого Петрова в покое, Маша. – Император сказал это таким тоном, что Мария Фёдоровна вздрогнула – нечасто муж ей приказывал. – Нам Алексея в семью вернуть как-то надо. А тут… – Николай встал, и тоже вышел из кабинета своей жены.
За ним вышел и его брат, Великий князь Владимир.
– Мам, не злись! Батя с Сашкой правы. – оставшийся Николай Николаевич деланно расслабленно откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. – Они действуют в интересах Рода. Да и ущерба репутации племянницы я тоже не вижу. А племянник-то хорош! Сам позвонил, и, предполагая проблемы, впрягся за друга! Достойный поступок. Мам, уж ты-то должна оценить!
– Тебе, Коляшка, легко говорить! – тщательно скрывая злость, ответила Мария Фёдоровна. – А я твоих племянниц с малолетства воспитывала! Как и твоих детей! – при этих словах Великий князь чуть поморщился. – И чувствую за них личную ответственность!
– И это не повод портить со всеми отношения. – успокаивающе ответил Николай. – Мы это всё знаем, ценим, но чрезмерная опека, сама знаешь, приводит к обратному результату. Мамочка, успокойся, и дай событиям развиваться, как они развиваются. Тем более, что Алексей мне показался нормальным парнем, с которым можно продуктивно общаться. А уж учитывая его способности…
– Вот, сынок! – взвилась Императрица. – Вам бы, Романовым, только способностей подавай! Для укрепления Рода! Стратегически мыслить не умеете! А мне потом разгребать!
Великий князь Николай Николаевич стал в пол уха слушать сентенции мамы, прекрасно понимая её мотивы. Он знал точно, да и отец с братом и дядей ему доказали это на пальцах, достав соответствующие записи из Родового архива – с появлением Алексея в Роду Романовых намечались глобальные изменения, которые пойдут только на пользу Роду, а мама продолжала жить по старинке, относясь со скепсисом к Родовым легендам…
* * *
В половине седьмого вечера воскресенья мы с Прохором, при полном параде, были в особняке Пожарских. Вслед за нами прибыли Голицыны. Расположившись в гостиной, мы, переговариваясь, стали ожидать появления Юсуповых, кои и пожаловали ровно к семи.
– Уважаемый Михаил Николаевич! Приношу свои искренние извинения за поведение своей внучки! – князя Юсупова Наследник подкатил на кресле.
– Уважаемый Михаил Николаевич! Приношу свои искренние извинения за своё недостойное поведение! – Инга поклонилась деду.
Процедура повторилась уже со стоящим рядом с Главой Рода Пожарских скромным мной.
– Уважаемый Алексей Александрович! Приношу свои искренние извинения за своё недостойное поведение! – поклона не было, но меня всё устроило в поведении университетской подружки.
Наследник Юсуповых подкатил ко мне своего отца.
– Уважаемый Алексей Александрович! Приношу свои искренние извинения за недостойное поведение своей внучки!
– Род Пожарских принимает извинения Рода Юсуповых! – поспешно сказал дед, вовремя заметив на моём лице глумливую улыбку. – Господа? – он перевёл взгляд на Голицыных.
– Свидетельствуем! – кивнул князь Голицын. – Компенсация?
Наследник Юсуповых протянул деду папку, а тот мотнул головой в мою сторону:
– Всё Алексею Александровичу.
– Как скажете, Михаил Николаевич. – и протянул папку мне.
Взял.
– Мировую! – дед щелкнул пальцами, и появились поварята с подносами, на которых красовались хрустальный графин с водкой и высокие рюмки.
Водку пили все, даже Инга, поморщившись, пригубила. А Наследник Юсуповых, по знаку князя, подкатил ко мне отца.
– Пожарский! Ты достойно себя проявил в этой ситуации. – князь Юсупов, набычившись, разглядывал меня. – Раз уж так сложилось, у меня есть аналогичная Куракиным просьба. Понимаешь, о чём я хочу тебя попросить? – все вокруг напряглись.
– Понимаю, князь. – кивнул я с улыбкой. – Хочешь меня попросить, чтоб я с Ингой на вечеринке Малого Света под ручку появился?
– Именно. – Юсупов продолжал смотреть на меня набычившись. – Так как, Пожарский?
– Договорились, князь. – опять кивнул я. – С большим моим удовольствием. Ты удовлетворён?
– Более чем. – расслабился в кресле он, не обращая внимания на моё «тыканье». – Сам понимаешь, интересы Рода…
– Понимаю. Тем более, что к твоей внучке претензий больше не имею.
Когда Юсуповы, а вслед за ними и Голицыны, удалились, дед прокомментировал содержимое папки:
– Лёшка, там пакеты акций разных интересных компаний. В том числе, и наших. Юсуповым, как и положено, было предъявлено сначала за оскорбление, а потом и компенсация за затягивание с извинениями.
– Деда, спасибо огромное! – передавая папку Прохору, сказал я. – Не знаю, как и благодарить.
– Не стоит благодарности, Алексей! – выпрямил спину дед, а дядька Григорий кивнул. – Все знают, что оскорблять безнаказанно славный Род Пожарских никому не позволено! А ты это ещё раз весьма доступно показал всем заинтересованным лицам. Так что расслабься, Лёшка, свою репутационную компенсацию Род с твоей помощью получил.
* * *
Как я и предполагал, в понедельник утром Инга Юсупова появилась в Университете. Долгорукие с интересом стали наблюдать за нашим взаимным приветствием.
– Инга, рад тебя видеть! – бодро отчеканил я, сделал вид, что целую девушку в щёчку, и, повернувшись к Андрею с Натальей, не выдержал и показал им язык.
– И я тоже, Алексей! – Юсупова позволила себе лёгкую улыбку, и, как примерная школьница, села на своё место.
– Конфликт исчерпан. – я протянул руку Долгорукому. – Расслабьтесь, всё нормально. – Андрей пожал мне руку.
– Слава богу! – заулыбался он. – А то уже вся эта ситуация начинала напрягать.
Прозвеневший звонок известил нас о начале лекции, которая так и не началась – по рядам пошло какое-то оживление, да и преподаватель за кафедрой уткнулся в телефон.
– Ребята, новости смотрите! – бросил нам кто-то с верхнего ряда.
Мы тоже достали телефоны и судорожно стали тыкать в пестрящие заголовки новостных сайтов: «Боевые действия в центре Москвы», «Раскурочено пять полицейских автомобилей», «Кто эти земляные?». К заголовкам прилагались записи с камер видеонаблюдения, на которых «Волга» уходила от полицейской облавы, причём, пассажиры «Волги» не разменивались на пошлую стрельбу, а применяли стихию земли, повреждая дорожное полотно и нанося прямые удары по полицейским «Ладам». «Это точно смертная казнь для земляных, в лучшем случае – пожизненное!» – только успел подумать я, как по рядам прошёл очередной ропот, а новостная лента обновилась новым заголовком – «Захват заложников в школе №135». Прочитать подробности не успел – звонил полковник Орлов.
– Ты в курсе последних событий?
– Новости смотрю.
– Быстро домой, машина за вами с Белобородовым уже выехала. – Орлов отключился.
Никому ничего не сказав, чтоб не задавали неудобных вопросов, я вскочил, и выбежал из аудитории. У дома был через десять минут, успев переговорить по телефону с Прохором.
– Залазь. – он открыл передо мной дверцу «Газели». – Короче, описываю ситуацию в двух словах. – мы начали переодеваться в камуфляж. – Полиция начала разрабатывать один канал поставки героина в Москву, и вышла на посольство Королевства Афганистан. Сегодня утром в посольство приехали четверо фигурантов полицейского расследования, все подданные Короля Афганистана, проживающие постоянно в Москве, но не имеющие дипломатических паспортов. После выезда с территории посольства их было решено брать, были сведения, что именно сегодня они в этом самом посольстве получили солидную партию чистого героина. Не знаю, что уж там пошло не так, но афганцы почуяли засаду и сумели прорваться через полицейские заслоны, тем более, что среди них оказались два земляных, по нашей классификации уровня воеводы, которые не постеснялись применить силу, в отличие от того же самого полицейского спецназа… Центр города, всё-таки… Короче, после этого всего, да ещё и с героином в багажнике, афганцам терять было уже нечего, полиция висела на хвосте, и они заехали на территорию школы, бросили машину с грузом, и провались в школьный спортзал, где был урок у третьеклассников. Учителя физкультуры грохнули сразу, это успевшие в неразберихе сбежать школьники рассказали, а около десятка третьеклассников упыри взяли в заложники. Там один из полицейских сходил к ним, они сами пустили, требуют самолёт до Афганистана и один миллион рублей. Со слов полицейского, эти гады подстраховались – они ему гранаты показали с выдернутой чекой, и предупредили, что если будет штурм – детишки точно сдохнут. А на прощание ему эти колечки от гранат ещё и на пальчик надели, твари! Вот такие дела, Лёха.
– Прохор, ты когда все эти подробности успел узнать?
– С Борисычем созвонился. Там сейчас, у этой школы, все силовые ведомства собрались. Думают, что делать дальше. Уже в посольство афганское звонили, требовали с родственниками террористов связаться, к человечности призывали и чтоб детей отпустили… Пока всё бесполезно. Говорят, Император Королю Афганистана звонил, требовал повлиять на этих тварей, а тот мнётся и ничего определённого сказать не может. Видимо, посольство своё прикрывает, надеется, что мы при штурме его подданных грохнем, и концы в воду…
И действительно, собрались все тревожные службы, мы с трудом проехали по Нижегородской улице до Большой Калитниковской, где и располагалась школа №135 – полицейское оцепление, патрули, машины скорой помощи, пожарная охрана, толпы любопытствующих местных жителей вперемешку с просочившимися съемочными группами разных телеканалов, которых полицейские вежливо отжимали обратно за оцепление. Руководство антитеррористической операции располагалось в кунге «Урала» под охраной спецназа Корпуса. «Волкодавов» поблизости я не наблюдал. Спецназ Канцелярии, в своём характерном чёрном камуфляже, расположился поблизости. Сказав мне обождать, Прохор махнул какой-то корочкой охране, после чего беспрепятственно поднялся по лестнице в кунг, а я, поправив АКСУ на плече, не удержался, и пошёл по направлению к школьному забору, представлявшему собой красиво сваренные между собой металлические прутья со стильной цифрой «135» в центре каждого пролёта. Само учебное заведение ничем не отличалось от многих себе подобных, и было построено по типовому проекту. Даже мой лицей в Смоленске отличался лишь цветом кирпича, да тем узором, которым этот самый кирпич укладывали каменщики. Учителей и детей, кроме тех, которые оставались в заложниках, из учебного заведения давно эвакуировали, и вся школьная территория была пуста. А вот и «волкодавы» – я заметил бойцов в знакомом камуфляже, рассредоточившихся вокруг спортзала и под его окнами. Само помещение спортзала находилось от меня метрах в ста, а значит можно было рискнуть… Перейдя на темп, отстроился от всего постороннего, и заглянул в спортзал, боясь увидеть там кого-нибудь светящегося. Обошлось, по ощущениям никого со способностями колдуна среди террористов и детишек не было. Так, четверо агрессивно настроенных индивидуумов и есть афганцы, а вот десяток боящихся на грани истерики – школьники. Вдруг, я почувствовал чужой поток внимания, но направлен он был не на меня, а внутрь спортзала, а источник внимания находился где-то рядом со мной, да и свечение это подтверждало. Резко обернувшись, увидел в паре метров от себя фигуру в чёрном камуфляже Канцелярии.
– Сможешь их удержать, Злобырь? – спросил «чёрный» голосом Лебедева. – Как тех восьмерых в субботу?
– Не знаю. – ответил я, выходя из темпа.
– А кто знает, Злобырь? – хмыкнул колдун. – В пельменной ты с этой задачей вполне успешно справился. Ненадолго, правда, но тут и этого должно хватить.
– Значит это вас я чуял в субботу?
– Меня. Так что?
– Может вы попробуете? – вдруг испугался я. – Дети же там. А если всё пойдёт не так?
– Злобырь, я их погасить могу, усыпить, даже убить в состоянии. Но вот удержать, как ты в субботу эту банду, не способен. А у этих, в спортзале, гранаты… Кисть расслабилась, и бабах! Явно, твари, что-то про колдунов слышали… Ты сможешь, я знаю. Штурм будет по любому, никто этим афганцам самолёта не даст. Решайся, хуже точно уже будет.
– Хорошо. – кивнул я, но всё внутри сжалось, руки затряслись, накатила тошнота от смелости своего решения.
– Пошли, сделаем руководству предложение, подкупающее своей новизной. – Лебедев бодро хлопнул меня по плечу.
Возле «Урала» встретили Прохора.
– Ты где ходишь, Камень? Я тебя потерял. Сказал же здесь стоять.
– Зверь, – подхватил воспитателя под ручку Лебедев. – не кипешуй. Пойдем, поднимемся, – он мотнул головой в сторону кунга, – предложение есть.
Минуты через три внутрь позвали и меня. Прохор не соврал, когда говорил, что задействовано большое количество ведомств – в дальнем углу кунга рядышком сидели Великий князь Владимир с Командиром Корпуса генералом Нарышкиным, напротив них – бледный и осунувшийся полицейский генерал Орлов с полицейским же полковником, которого я видел у «Плакучей ивы». С краю примостился полковник-пожарный, рядом с ним, судя по петлицам, сидел полковник медицинской службы. Вокруг небольшого столика стояли мой отец, Пафнутьев, полковник Орлов, ротмистр Смолов и Лебедев. Прохор скромно устроился у самого выхода. Все смотрели на бедного меня.
– Камень, ты точно сможешь? – спросил полковник Орлов.
– Смогу. – кивнул я, судорожно сглотнув.
– Что для этого тебе понадобится?
– Подойти к спортзалу как можно ближе. Я там осмотрелся, господин полковник, проблем со скрытым подходом возникнуть не должно.
– Хорошо. Как сигнал на штурм дашь?
– Если всё будет нормально, никакого штурма не понадобится, господин полковник. Я всех в спортзале буду держать. Надо будет просто быстро вывести детей, да у злодеев гранаты забрать. Но сигналом будет слово «Штурм». С детьми разберётесь? – я посмотрел на Лебедева.
– Да. – сказал тот и повернулся к полковнику медицинской службы. – Всех только через меня. – полковник кивнул. – И я пойду с Камнем, подстрахую.
– И я. – заявил отец.
– И я тоже. – выпрямился Прохор.
– Отставить! – рявкнул Орлов, и я только теперь увидел, в каком напряжении были все присутствующие. – Устроили тут непонятно что! Самый настоящий балаган! – что характерно, никто и не подумал ему что-то отвечать. – Эти твари пообещали через двадцать минут первого заложника убить, а вы?.. Хорошо, будем считать, что группа прикрытия для Камня сформирована. Ты, – полковник уставился на Лебедева, – про детей не забудь, когда их выводить начнут.
– Так точно, господин полковник. – кивнул колдун.
– Вы, оба-двое. – Орлов посмотрел по очереди на отца с Прохором. – В действия моих бойцов не вздумайте вмешиваться! Приказ понятен?
– Так точно, господин полковник. – кивнули они.
– Всё, отчёт пошёл. – Орлов смотрел уже на меня. – Сейчас раздам команды по рации. Камень, я на тебя очень надеюсь. Ждём твоей команды «Штурм». Удачи, сынок!
Как и предполагалось, скрытно приблизиться к спортзалу удалось без проблем. Давно перейдя на темп, я продолжал контролировать ситуацию как в самом спортзале, так и вокруг него. Лебедев не отставал от меня, его поток внимания постоянно ощущался рядом. Выбрав себе удобное местечко за крыльцом пожарного выхода из спортзала, знаками показал трём «волкодавам» переместится чуть левее, и уселся прямо на асфальт, в паре метров от стены. Так, пришло время работать. Сосредоточился ещё больше и нырнул в темп ещё глубже.
Страх постепенно стал уходить, ответственность уже не давила, а внутри образовалась звенящая пустота.
Ещё глубже в темп – права на ошибку нет, всё надо делать с запасом.
Отстраиваемся от всего лишнего, цели за стеной, внутри помещения.
Почувствовав уверенность, потянулся к целям и начал на них аккуратно настраиваться, для большей гарантии впустив в себя и их эмоции. На какие-то короткие мгновения почувствовал и детский панический страх, и решительность на грани отчаяния взрослых выполнить свои угрозы, но не сдаться.
Чуйка, в очередной раз, указала нужный момент для объединения всех четырнадцати в одно целое, но уверенности в том, что они выполнят мои команды, не было.
От погружения в темп ещё глубже, меня здорово замутило, и только гигантским напряжением воли я остался в сознании. Подлую мыслишку о провале работы погнал от себя подальше, и сосредоточился на целях. Команду замереть все четырнадцать выполнили без каких-либо сомнений, постороннего давления со стороны никто, по моим ощущениям, не заметил. А меня стало мутить всё сильнее и сильнее, и сколько я ещё смогу держать людей в спортзале, предположить было невозможно.
– Штурм. – прошептал я непослушными губами. – Штурм.
Дурнота накатила с новой силой.
– Держу… – цели пока слушались, но я их видел и чуял всё хуже и хуже.
– Держу… – рядом с целями появились какие-то расплывающиеся посторонние.
– Держу… – силы заканчивались, а цели я чуял на грани чувствительности…
И спасительная темнота… С отсутствием чувств и эмоций…
* * *
После того, как Алексей прошептал «Штурм», подразделение «Волкодав» ворвалось в спортзал, а Цесаревич, Белобородов и Лебедев отскочили от сидящего молодого человека – вокруг него в бешенном темпе загудел огненный смерч. Через пару секунд огонь спал, и загудел уже воздушный смерч, сменившийся «ледяным колодцем». Но и он простоял недолго – ледяная защита рассыпалась сверкающими осколками, асфальт вокруг Алексея вздыбился, по крыльцу и стене спортзала побежали трещины.
– Держу… Держу… Держу… – шептал Алексей, не открывая глаз.
– Лёшка! – Прохор бросился к воспитаннику и затряс того за плечи, рядом присел Цесаревич.
Буйство стихий прекратилось, а молодой человек обмяк. Из его носа и ушей потекла кровь.
– Перенапрягся он. – сказал Лебедев. – Всё с огромным запасом, с гарантией делал. Я видел. Не переживайте, отойдёт.
– Бл@дь, Михалыч! – повернулся к нему Прохор. – Что делать-то?
– Грузить в скорую, и в больничку. Я кого-нибудь из своих с ним отправлю, они знают, что делать. А мне вон туда надо. – он мотнул головой в сторону детей, которых уже выносили из спортзала «волкодавы».
Цесаревич, при помощи Белобородова, закинул сына на плечи, и понес его в сторону забора, где и передал бригаде скорой помощи.
– В Кремль повезёте. – приказал он медикам. – Сейчас тут человек подойдёт, он скажет, что делать. Зверь, проследи.
* * *
Когда уже Император подъезжал к месту событий, ему по телефону доложили, что доставленный в Кремлёвскую больницу внук размещён в отдельной палате, им занимаются лучшие врачи, состояние хоть и тяжёлое, но стабильное. Прогноз, в общем и целом, оптимистичный. Так что когда Его Императорское величество вылез из своей «Чайки», понимающий народ сразу смекнул – гнев будет страшен. Но они ошиблись – обведя хмурым взглядом шеренгу выстроившихся руководителей спецслужб, Николай упёрся взглядом только в фигуру генерала Орлова.
– Под арест. – рявкнул он, и пара Дворцовых устремились к бледному генералу. – Пока домашний. Всех остальных благодарю за службу!
– Рады стараться, Ваше Императорское величество! – вытянулись те.
– Вольно. Полковник Орлов, доложите подробности освобождения заложников. – Николай смотрел на тоже бледного, переживающего за брата графа.
Тот кратко доложил, как всё было.
Зазвонивший телефон отвлёк Императора. Выслушав звонившего, Николай нервным жестом руки отослал Орлова.
– Владимир Николаевич, Александр Николаевич, можно вас на минутку? – позвал он брата и сына, изо всех сил стараясь, чтобы голос оставался спокойным. – Мне из больницы позвонили, Алексей впал в кому.
Конец второй книги.
Продолжение следует…
