Глава 8
НЕПРИЛИЧНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
По ощущениям, этот взгляд вонзился в меня и вышел навылет, настолько я прочувствовала его от пяток до макушки.
Ничего подобного не было даже в обществе Соломона Камрина, а ведь он провоцировал меня по правилам и без, но это совсем не трогало. Зато стоило оказаться в одной комнате с Ладиславом Берговицем, как меня бросало то в холод, то в жар, а все разумные слова испарялись из головы.
Вот как сейчас!
По телу прошла легкая дрожь, дыхание сбилось, будто пальцы ящера уже сомкнулись на моей шее. Потом, правда, Берговиц посмотрел на дочь, и дышать стало немного легче. Совсем чуточку, потому что атмосфера в холле была тяжелее этого взгляда.
— Ты уже вернулся? — удивилась девочка. — Думала, ты будешь в Памроте до завтра.
Фелиса знала про Памрот и важную сделку? Я все утро терзалась в неведении, куда подевался ящер, а нужно было всего лишь спросить ее.
— Я вернулся сегодня, — кивнул Берговиц и добавил: — Из-за тебя.
Это уточнение мне совсем не понравилось. Вот совсем!
Хотя бы потому, что улыбка слетела с лица Фелисы, и она непонимающе посмотрела на меня. Это во-первых, а во-вторых… Я тоже ничего не понимала!
— Лисс Горез прервала совещание и сообщила мне, что у вас, — еще один взгляд в мою сторону, — какие-то проблемы.
Значит, Майя! Вот ведь лакшица недоделанная, чтоб ее! Знала же, что не нужно звонить, знала, а теперь…
— Я набирал тебя, — продолжил Берговиц, — но твой номер оказался недоступен.
— Я разбила телефон, — заявила девчонка. — Случайно. Поэтому выбросила.
Да, мы с Эмметом тоже не дозвонились, посчитав, что она его просто выключила. И теперь получается, что по телефону ее было не отследить.
Голова шла кругом от новых подробностей.
Выходит, мой план был единственным верным способом найти Фелису даже с учетом помощи Берговица.
— Ты так расстроилась из-за этого, что отправилась смотреть бои без правил?
Сердце ухнуло вниз. Случилось то, чего я и боялась: Берговиц в курсе, что Фелиса сбежала от телохранителя. Наверняка тоже от Майи, от кого же еще! Но по всему выходило, что от меня.
И холод во взгляде девочки был тому подтверждением.
Нет-нет-нет, только не это… Фелиса с самого начала считала меня не собственным секретарем, а шпионкой отца. Той, кому ни в коем случае нельзя доверять. И вот когда между нами наконец-то начало зарождаться доверие, ящер хочет его разрушить одной фразой!
Поэтому я поспешно выступила вперед:
— Когда я звонила, вы не ответили на звонок, листер Берговиц. А я всего лишь хотела уточнить, можем ли мы посетить подобную вечеринку. Никаких проблем не было. Тем более что с нами находился Эммет…
— Лучше помолчите, лисс Рокуш. Сейчас я закончу с дочерью, а потом разберусь с вами.
На этот раз меня даже не удостоили взглядом: сощурившись, мужчина смотрел исключительно на Фелису.
Видимо, жесткий приказ должен был меня приструнить, указать мое место, но я просто задохнулась от гнева и обиды. На угрозу, на пренебрежение, на эту отчужденность: неужели нельзя просто нормально поговорить?! Ладислав Берговиц сейчас все разрушает сам! И мою хрупкую дружбу с Фелисой, и свои отношения с дочерью, и все хорошее, что я о нем думала!
Я не чувствовала девочку, но сжатые губы и скрещенные на груди руки говорили о том, что она не в лучшем настроении.
— Откуда ты знаешь про бои без правил? — спросила Фелиса.
— Весь Кирон знает.
В ответ на недоумевающий взгляд дочери ящер достал из кармана смартфон и протянул ей. Так как я стояла рядом, то покосилась на экран и смогла увидеть заголовок новостной ленты. Тем более что он был огромным.
«Фелиса Берговиц променяла чемпиона на музыканта!»
Что?!
Дальше шло зацикленное видео, в котором Марпич бьет Ната, а девчонка бросается на ящера с кулаками.
К счастью, я в кадр не попала. Хотя какое, к лакшакам, счастье?! Где вообще были эти папарацци? За моей спиной? Я должна была забрать Фелису оттуда, а в итоге она снова попала на страницы желтой прессы!
— Помнишь, о чем мы с тобой договаривались? — Увлеченная видео и своими мыслями, я вздрогнула от голоса Берговица. Точнее, от его тона. Он был спокойным, слишком спокойным. По мне, так лучше бы он кричал. — Про твои выходки.
— Да, — так же спокойно ответила Фелиса, но когда возвращала телефон отцу, ее пальцы слегка подрагивали. — Помню.
— Значит, это была твоя последняя вечеринка в этом месяце.
— Отлично, — кивнула девочка. — Все равно этот день рождения мне не сдался.
Ой, нет! Фелиса, что ты такое говоришь?!
Я переводила взгляд с Берговица на его дочь, понимая, что сейчас в их разговор вмешиваться точно не стоит. Но при этом сердце обливалось кровью, ведь девочка хотела праздника, даже сейчас, когда делала вид, что ей все безразлично. Особенно после удара, который нанесла лучшая подруга.
— Я свободна? — бесстрастно спросила она.
— Почти, — не отпустил ее Берговиц. — Осталось уточнить один момент. Если праздника не будет, значит, помощница тебе тоже не нужна.
Слова ящера ударили сильнее открытых эмоций целой толпы. Яростно, прямо в сердце. Я думала, что на сегодня хватит сюрпризов для моей выдержки, но, видимо, кто-то там, наверху, считал иначе.
А ведь правда, Фелиса заявляла, что помощница должна заниматься приготовлениями к празднику. Другое дело, что я, по ее мнению, на эту роль совсем не подходила, по крайней мере до последнего дня. Но Берговиц же считал иначе, и нанимал он меня не только для праздника, а чтобы я приглядывала за его дочерью (правда, без праздника ее можно закрыть в доме, и проблем сразу будет меньше).
А теперь что? Хочет меня уволить? Из-за этой дурацкой статьи?
Или из-за того, что произошло в «Полуночном небе»?
Я поймала его короткий взгляд, но, естественно, ничего не смогла прочитать. И в лучшее время не знала, что он чувствует, а теперь я вовсе эмпат-импотент!
Стало обидно вдвойне. Потому что увольняют вот так, на пороге дома. Потому что велели заткнуться. И потому что Ладислав Берговиц — бесчувственная скотина! Даже не потрудился сообщить об этом наедине.
— Мне нужна помощница, — прервал мои мысли уверенный голос Фелисы, а я поняла, что до этого не дышала. — Сейчас как никогда. Без ее помощи я не справлюсь с заданием в академии.
В груди разлилось тепло, и стало так хорошо, как не было уже давно. Я посмотрела на девочку с благодарностью.
— Именно лисс Рокуш? — уточнил Берговиц. — Раньше ты была против нее.
Да чтоб вас лакшак боднул!
— Это было раньше. Я ошибалась в Лили.
— Хорошо, — кивнул ящер. — Тогда у меня нет вопросов.
Я вздохнула с облегчением и улыбнулась своему боссу. Что ж, все действительно хорошо. У меня по-прежнему есть работа. И не просто работа, а интереснейший проект для студенческого показа мод!
Ура!
Почти ура.
Почти — потому что Фелису лишили праздника. Босс с достоинством приняла «наказание», но это все равно неправильно и жестоко, если не сказать больше. Ладно, с этим я разберусь чуть позже; главное, что я остаюсь на своей должности и у меня будет возможность все объяснить Берговицу.
— А у меня есть, — возразила девочка. — Один.
— Я тебя слушаю.
— Показ, который мне нужно готовить, требует намного больше времени и сил, чем я рассчитывала. Поэтому лучше, чтобы эти две недели Лили была поблизости и я в любой момент могла обратиться к ней за помощью.
Хорошо, что я решила молчать, потому что сейчас вместо избалованной девчонки рядом со мной стояла девушка, которая не просто требовала или топала ножкой, а говорила с отцом на равных.
Взрослая девушка.
И очень-очень серьезная.
Берговиц нахмурился, сканируя меня взглядом, но потом кивнул:
— Хорошо.
— Хорошо, — эхом отозвалась его дочь. — Тогда я покажу Лили ее спальню. Как раз гостевая ближе к моей свободна.
— Я сам покажу лисс Рокуш ее спальню, — пообещал Берговиц, и от этого проникновенного голоса моя кожа покрылась мурашками. А вот собственная реакция на ящера заставила меня разозлиться на саму себя, потому что этот чешуйчатый гад не заслужил от меня ни единой мурашечки. — Нам нужно обсудить… Многое.
— Тогда спокойной ночи, отец.
— Спокойной ночи, Фелиса.
Босс скрылась на втором этаже, а я осталась наедине с ящером. Впрочем, в холле мы надолго не задержались.
— Следуйте за мной, — велел Берговиц.
И направился к лестнице.
Мне ничего не оставалось, кроме как действительно идти за ним. Хотя если честно, я отложила бы новую битву с ящером и обсуждение «многого» до завтра. День выдался более чем насыщенным, и усталость тяжестью давила на плечи: то ли слишком много сил и нервов потратила, то ли меня настиг откат от использования дара.
Но кто меня спрашивает?
Удивительно, но мы пришли в кабинет Берговица. Он пропустил меня первой, включил неяркие светильники и кивком указал на диван:
— Присаживайтесь.
— Я лучше постою, — возразила я, сложив руки на груди. — Чем быстрее мы закончим, тем лучше.
И чем быстрее я окажусь в своей гостевой спальне, тем тоже лучше. Пусть у меня в контракте прописан ненормированный рабочий день, но я должна его на Фелису тратить, а не на Берговица. Последнее, что я хочу делать перед сном, — это вести с ним разговоры. Я бы вообще перед сном с ним не виделась!
— Присаживайтесь, — повторил ящер тоном, который иначе как приказом не назовешь. — Вы едва на ногах держитесь, а новый больничный, если верить моей дочери, вам светит совсем не скоро.
Я что, так ужасно выгляжу?
Я едва подавила желание пригладить волосы рукой и оглядеться в поисках зеркала, чтобы убедиться, что Берговиц преувеличивает. Очень надеюсь, что он преувеличивает! Потому что мне не хотелось выглядеть чучелом. Особенно перед ним. Хотя нет. Какая, к лакшакам, разница?!
Я совсем не элегантно плюхнулась на мягкий диван, но так действительно стало легче. Ступни и спину перестало сводить от напряжения, и я поняла, что уже не хочу уходить отсюда. Какой-то волшебный диван, не иначе! Если бы еще поблизости не было Берговица, я могла бы окончательно расслабиться, но рядом с ним это, конечно, было нереально.
— Хотите вина? — Вопрос ящера застал меня врасплох.
Не знаю, чего я ждала… Но вообще не сразу поняла, о чем он говорит.
— Что?
— Вино, — повторил Берговиц, нажав на панель в стене, которая тут же отъехала в сторону и явила нам мини-бар. — Только не лгите, что не пьете.
Очередная шпилька в адрес «Полуночного неба» и выхода с Соломоном?
— Не на работе, — уточнила я.
— Ваша работа на сегодня закончена.
— Тогда я пойду?
— Не настолько закончена, чтобы я вас отпускал.
Вот… ящер!
— Вина?
— Нет, спасибо, — подчеркнуто холодно отказалась я.
— Как пожелаете, — прищурился ящер, захлопывая панель так, что бар задребезжал.
До меня вдруг дошло, что напряжение и усталость сковывают не только меня. Еще бы! Мне достались беготня и нервы из-за Фелисы, и это если не считать практически бессонной ночи из-за мужчины, сейчас стоящего ко мне спиной. Ведь у Берговица, кажется, сорвались важные переговоры, к слову, тоже не считая парочки трехчасовых перелетов в Памрот и обратно, а также беспокойства за дочь.
— Тяжелый день? — тихо спросила я.
— Даже не представляете насколько, — раздалось глухое в ответ.
А мое сердце забилось сильнее. Берговиц был скалой, камнем, эмоции которого я не могла прочитать, как ни старалась. Мне казалось, что его ничем не проймешь, но в эту минуту я осознала, как глубоко ошибалась. И оттого, что он добровольно раскрыл мне эту ошибку, я почувствовала его гораздо ярче.
Без всякой эмпатии.
— Знаете… Я передумала. Не откажусь от бокала вина.
И надеюсь, об этом не пожалею. Потому что за последнее время нарушила так много правил, переступила столько личных и не только границ, что один маленький бокальчик вина — всего лишь бонус за все… назовем это приключениями!
Берговиц даже оглянулся, чтобы просканировать меня своим фирменным взглядом и убедиться, что не шучу. Убедился и, захватив бутылку и бокалы, направился ко мне.
— Правильное решение, — кивнул он. Пробка полетела на журнальный столик, а темно-красный напиток наполнил бокалы до краев. — Тем более вам есть что праздновать.
Я почувствовала себя донельзя глупо, потому что уже в который раз приходилось переспрашивать. Но сейчас даже при всем желании не получалось уловить ход его мыслей. Особенно когда ящер с комфортом расположился в соседнем кресле, вытянув длинные ноги, в полушаге от меня.
Это отвлекало!
— Мне? Праздновать?
— Вам все-таки удалось завоевать доверие моей дочери.
— Она оценила мои профессиональные качества.
— Нет. Вы ей понравились.
От такого заявления я отставила бокал в сторону, так и не пригубив вино. В душе проснулись обида и раздражение, обрушившиеся на меня еще в холле.
— То есть помощница из меня так себе? — возмутилась я.
— Между нами? Да.
А вот теперь я потеряла дар речи. Точнее, не потеряла, но если бы открыла рот, то вряд ли бы оттуда вылетело что-то цензурное. Поэтому выбрала молчание.
— Нормальная помощница всегда знает, где находится ее начальник, а не теряет его посреди улицы. Но если вдруг такое случается, не скрывает это от вышестоящего руководства и не договаривается с телохранителем о прикрытии. И уж точно обращается в полицию, а не привлекает для поисков собственных неквалифицированных родственников.
С каждой фразой я все крепче сжимала кулаки, а в груди поднималась волна негодования. При упоминании про Ната у меня руки зачесались запустить в ящера бутылкой. И не потому, что он не прав (насчет неквалифицированных родственников так точно), а просто потому, что сначала показал свою хорошую сторону, чтобы потом повернуться… ладно, пусть будет спиной.
— О чем вы сейчас думаете, Лилиан?
— Если скажу, вы меня точно уволите.
Берговиц вдруг улыбнулся, на мгновение снова превращаясь из отмороженной глыбы в мужчину, с которым хотелось… пить вино. Да, именно так! Только пить вино.
— Сложно будет объяснить дочери, куда я дел ее помощницу. Так вот, я не закончил…
Да вы что?
Я приподняла бровь, даже не пытаясь спрятать весь испытываемый мною скепсис, но ящер продолжил:
— При всем при этом, Лилиан, вы справились со своей задачей. И даже больше.
А в холле что тогда было? Проверка?!
Теперь я осознала, что не так. Он ведь говорил, что звонил Фелисе, мне же не досталось ни звоночка!
— Вы меня только поэтому не уволили? — раздраженно спросила я. — Потому что я нравлюсь вашей дочери?
Надо уйти. Просто встать и уйти. И наплевать, что он чего-то там не разрешал. Я уже почти поднялась, но тут перехватила взгляд Берговица, который припечатал меня к диванным подушкам.
— Я бы все равно вас не уволил.
— Это еще почему?
— Потому что я вас хочу.
Щеки обожгло стыдом. Я открыла было рот, но тут же закрыла, плотнее сжимая губы. Потому что мне вспомнился подобный разговор с Соломоном. Потому что на языке вертелись одни лакшаки, отходы их жизнедеятельности и прочая нецензурщина. Потому что переспрашивать не имело смысла: я и так все прекрасно расслышала. Хотя очень хотелось расслышать все обратно!
Но, видимо, сегодня вечер уточнений, не иначе.
— Я так понимаю, — сложила руки на коленях, подальше от бокала с вином, который так и манил выплеснуть его на ящера, — не в помощницы?
Берговиц нахмурился и тоже поставил бокал на столик. Видимо, от греха подальше. Или от чего-то еще. Лакшак его забодай, мне все равно, что он там себе думает!
— Помощница у меня уже есть.
Ну да, логично. Очень логично. Может, это я наивная, считала, что помощницы немного другими хотелками боссов занимаются?
— Ее вы тоже хотите? — бросила сухо.
Вот теперь на меня посмотрели чуть более пристально, со знакомым прищуром:
— Между мной и лисс Горез ничего нет.
— Ага, для хотения у вас есть Надин.
— При чем здесь Надин?
Вообще-то ни при чем. И я тут тоже ни при чем!
— Листер Берговиц, у вас был сложный день… — Я поднялась, потому что понимала, что еще немного — и наговорю чего-нибудь лишнего. Точно наговорю! — И у меня тоже. Поэтому я сделаю вид, что ничего такого от вас не слышала. Подскажите, где гостевая спальня, и я пойду отдыхать…
Берговиц поднялся следом, вырастая надо мной. Ну вот почему он такой высокий, а я маленькая?
— Мы…
— Не закончили? — перебила я. — Нет, на этот раз закончили, листер Берговиц.
— Лилиан, когда я брал тебя на работу, ты не страдала избирательной глухотой.
— Я вообще ничем не страдаю! — выпалила я чуть громче, чем допустимо в разговоре с боссом.
Я всегда гордилась тем, что умею провести черту между собой и начальством, но рядом с Берговицем это почему-то не работало. В этом и проблема, оно с самого начала не работало!
— Лилиан… — Ящер шагнул ко мне, а так как шаг у него был о-го-го, то он оказался совсем близко, поэтому я тоже поспешно отступила и наткнулась на диван.
И полетела вниз… Точнее, полетела бы, если бы Берговиц не подхватил меня. Прикосновение опалило, жаром разливаясь по телу. Заставило вспомнить наш поцелуй и его пальцы, поглаживающие кожу. То, как я таяла от всего того, что он делал со мной…
Ну нет! Нет-нет-нет.
Я с силой ударила ладонями в твердую, как камень, грудь, вырываясь из объятий, и все-таки полетела вниз на диван, зацепившись ногами за ноги попытавшегося меня поймать Берговица. Диван оказался мягким, а вот потерявший равновесие и свалившийся на меня сверху ящер — не очень. Настолько не очень, что из глаз искры посыпались и сбилось дыхание.
Берговиц был большим и тяжелым, и я на мгновение испугалась, что он меня просто раздавит. Но ящер, тихо выругавшись, сполз ниже и приподнялся на руках. При этом оказался между моих раскинутых бедер в самой двусмысленной позе, которую только можно придумать. Более того, совсем не остался равнодушным к моей близости. Его неравнодушие я чувствовала даже через слои нашей одежды.
Ой нет! Лакшак меня забодай, лучше бы он меня раздавил!
Вот теперь холодок пробежал по моей спине, тесно вжатой в диванные подушки.
Берговиц же подумает, что я сделала это нарочно. Что я с ним заигрываю!
Поэтому дернулась снова, намереваясь выпутаться из объятий, из плена подушек, и вообще выбраться отсюда! И тут же взвыла от боли, потому что ящер схватил меня за волосы.
— Пустите! — зашипела я, отталкивая его и рискуя остаться без волос. Впрочем, в следующую секунду едва не заехала лбом ему в подбородок.
— Лилиан, подожди…
— Пустите!
Прежде чем я поняла, что никто меня за волосы не держит, несколько прядей просто случайно зажались из-за того, что я забыла их заколоть, мои руки перехватили, разводя их в стороны, а меня саму прижали к дивану так, что пошевелиться не могла.
— Лилиан! — в который раз рыкнул Берговиц мне в лицо. — Перестань!
Я встретила его злой взгляд и замерла.
— Возможно, ты неправильно поняла.
— Что тут непонятного? — Даже голос разума не удержал гнев и обиду, которые кипели внутри. — Вы назначили меня помощницей вашей дочери, потому что вам нравятся мои колени. И не только они!
— Не только, — раздраженно подтвердил Берговиц. — Если бы мне понравились только твои колени, мне не нужно было бы брать тебя на работу!
Я задохнулась от возмущения, даже забыла, что надо вырываться. И яростно выпалила в лицо ящеру:
— То есть вы считаете меня легкодоступной? Я не давала вам повода так думать!
— Так уж и не давала? — Берговиц скользнул взглядом по моим губам.
Если бы можно было покраснеть еще больше, я бы покраснела.
Ах да, один маленький поцелуй… Ладно, пусть не один, но все-таки! И вообще, что за намеки?!
— Это было ошибкой!
Берговиц свел брови на переносице и посмотрел на меня как-то слишком серьезно:
— Я так не считаю, Лилиан. Так же, как не считаю тебя легкодоступной.
И на том спасибо!
— Я считаю тебя удивительной женщиной.
Я готова была возражать, спорить, сопротивляться, но подобная откровенность меня обезоружила. Оставалось только тяжело дышать, смотреть ящеру в глаза не моргая и осознавать его слова.
— Не будешь брыкаться, если отпущу? — спросил Берговиц.
Кивнула, и мои руки тут же отпустили, а мужчина осторожно отодвинулся. Я же отлипла от подушек и села, выпрямив спину.
— Вы сказали, что я неправильно вас поняла, — напомнила я, стараясь смотреть куда угодно, только не в бездну темных глаз. — Что вы имели в виду?
Вдруг подумалось, что Берговиц мог говорить о работе, о моем даре, а вовсе не о случившемся в «Полуночном небе», и в груди все сжалось от стыда. Если это так, я буду выглядеть крайне глупо. Очень-очень глупо.
Ну нет! Взгляд ящера был более чем красноречивым, чтобы я его неправильно поняла.
— Я имел в виду то, что сказал, — подтвердил он мои мысли. — Но не думал, что тебя так оскорбит мой интерес к тебе. Тем более после того, что произошло в «Полуночном небе».
Ответить мне не позволили, Берговиц порывисто добавил:
— Я взял тебя в помощницы дочери, потому что увидел в тебе потенциал. И не ошибся. Ты защищала Фелису, смогла достучаться до нее, подружиться с ней. Это дорогого стоит и говорит многое о тебе самой.
На этот раз похвала была приятной. Была бы, если бы не наш донельзя странный диалог.
— Я бы не притронулся к тебе, если бы ты мне не ответила. Я хочу тебя, Лилиан, а ты хочешь меня.
— Не хочу, — заявила я, но обмануть его не получилось.
— Не лги. Ты чувствуешь эмоции, а ящеры — инстинкты. Мы читаем других по запаху, по биению сердца, через знаки тела.
От неожиданности широко распахнула глаза. Я прожила в Кироне шесть лет и знала, что ящеры более выносливые и сильные, что у них звериное чутье, но вот о таком слышала впервые.
И если так, он давно должен был узнать о моих желаниях. Еще раньше, чем случился тот поцелуй.
— Это не важно, — покачала я головой. — Листер Берговиц…
— Ладислав. Давай на «ты». Хотя бы наедине.
— Это против правил.
— Моего шурина ты зовешь по имени.
На это возразить было нечего. Опять Соломон усложняет мне жизнь, даже в свое отсутствие!
— Хорошо… Ладислав. — Его имя далось мне проще, чем я думала. — Это все очень и очень неожиданно.
Так неожиданно, что я готова сбежать от вас, то есть от тебя… хотя бы в гостевую спальню. Но разве тут сбежишь?
— Вы… Ты правильно сказал, что читаешь инстинкты. Но я предпочитаю всегда руководствоваться разумом.
Скептически приподнятая бровь Берговица сообщила, что моя разумность еще под вопросом, и это снова меня разозлило.
— Я не встречаюсь с начальством. И с вышестоящим руководством — тоже. Я вообще против служебных романов. Не говоря уже о том, что все свое время и все силы отдаю работе.
— А как же Соломон? — прищурился он.
— Это тоже было по работе, — призналась я. Хотя прекрасно понимала, что за это меня по голове не погладят, решила сказать как есть. — Я хотела договориться насчет праздника Фелисы. Выбить для нее этот дом хотя бы на один вечер.
Повисло молчание. А Ладислав замер: то ли пытался осознать мои слова, то ли подыскивал цензурные эпитеты для моего поступка. Естественно, я могла только предполагать, о чем он думает, потому что по лицу Берговица понять это было сложно.
В следующую минуту наступила моя очередь удивляться, потому что ящер просто неожиданно расхохотался:
— Ты согласилась на свидание с моим шурином из-за дома?
— Вообще-то это была деловая встреча, — уточнила я.
— В ресторане?
— Это было его условие.
— А он в курсе, для чего ты с ним встречалась? — хмыкнул Берговиц.
— Мы не успели это обсудить, потому что появился ты.
Это развеселило его еще больше.
Улыбка, смех изменили лицо, будто выточенное из камня, оживили и сделали еще более привлекательным. Хотя куда больше? Я с первой встречи подумала, что Ладислав Берговиц красив, но в эту минуту, подозреваю, инстинкты сдали меня с поличным и рассказали ему то, что очень хотелось оставить при себе.
— Для дочери настолько важен тот дом, что ты даже осмелилась нарушить мой приказ? — сказал ящер, в секунду посерьезнев.
— Я не знаю, — ответила честно.
Чувствам и разуму не всегда по пути. Вот я, например, хочу Ладислава, но это не значит, что я должна вот прямо сейчас пересесть к нему на колени и… Так, речь сейчас вообще не обо мне, а о Фелисе!
Поэтому поспешно добавила:
— Мне кажется, она скучает по матери, а этот дом напоминает о ней. Мы с Фелисой не успели поговорить на этот счет. Но листер Камрин не осведомлен о моих планах, так что приказ я не нарушила. Хотя мне и не следовало вмешиваться в отношения в вашей семье.
Все это я сказала очень быстро, после чего глубоко вздохнула и встретила внимательный взгляд ящера. Не злой, и на том спасибо.
— Я уже понял, что не вмешиваться у тебя не получается, — едва уловимо улыбнулся Ладислав. — Опасная ты девушка, Лилиан. Ради счастья своего босса готова даже соблазнить кого угодно.
Он снова издевается надо мной?!
— Я его не соблазняла!
— Даже так? Если Сол узнает, что ему совсем ничего не светило, его раненая гордость скончается в жутких муках.
Вид у Берговица был такой довольный, что я поняла — узнает! Ладислав не преминет ему об этом сообщить.
Мужчины!
— Впрочем, — добавил он, — мне стоит сказать ему спасибо. За то, что столкнул нас с тобой.
И снова так скользнул по мне взглядом, что стало невыносимо жарко. От одного взгляда жарко, что уж говорить о чем-то большем!
Так, что-то мы куда-то не туда свернули. Я поспешила сменить тему, пока мысль не сбилась и пока у него такое хорошее настроение, раз сегодня вечер откровенностей. Это меня воодушевило, и я вернулась к тому, с чего вообще случилось мое знакомство с Соломоном:
— Ладислав, я не уверена, что Фелисе нужен именно этот особняк, но точно знаю, что твоей дочери важен ее день рождения. Сегодня она очень сильно поссорилась с подругой, поэтому и попала на бои без правил. Но ничего страшного не случилось. — Я указала на лежащий на столике смартфон Берговица. — На том видео мой брат, а журналисты все опять извратили. Они вообще пишут правду?
Мужчина не пытался меня перебить, и я продолжила:
— Фелиса достаточно наказана самим фактом, что вечеринку отменят, и приняла его с достоинством. Так, может, ты передумаешь на ее счет?
Сказала и затаила дыхание. Потому что ответ был для меня очень важен. Но вместо слов Берговиц подхватил смартфон и снова открыл новостную ленту. Так как мы сидели рядом, то мне даже не пришлось тянуться — все и так было прекрасно видно. И слышно.
Сначала в кадре появилась знакомая арена, где сегодня проходили бои киронцев. Несмотря на качество изображения (снимали явно на камеру телефона и дрожащими руками), я ее узнала. Судя по тому, что на ринге снова сражался Марпич, это было что-то вроде битвы чемпионов, ну или что-то вроде.
Я уж было решила, что Берговиц хочет показать очередную пакость папарацци про Фелису, но получается, что это видео снимали позже. Уже после того, как мы ушли. Несколько долгих мгновений ничего не происходило, и я начала вглядываться в бойцов.
Тем неожиданнее вышел скрежет, я едва удержалась, чтобы не закрыть уши ладонями. Музыка резко прекратилась, разгоряченная толпа зрителей затихла, и на одном из огромных, сложенных друг на друга ящиках (прямо напротив снимающего) развернулась голографическая кислотно-зеленая надпись. Естественно, она была здесь и раньше, невидимая без специальной подсветки, а теперь эту подсветку кто-то включил.
«Кирон для всех!» — гласил слоган.
— Что это? — невольно вырвалось у меня.
— Послание от некоей группы противников нового закона, — объяснил Берговиц. — И основная причина, по которой я не хочу, чтобы дочь праздновала свой день рождения.
Видео закончилось, и ящер отложил телефон в сторону, но слоган все равно отпечатался в памяти. Тот, кто его придумал, будто насмехался над законом, который знатно подпортил мне жизнь и благодаря которому я попала туда, куда попала.
— Кто это сделал?
— Бунтари. Анархисты. Революционеры. Они не подписываются, только оставляют одно и то же послание. Но полагаю, это те, кто не согласен с законом «Кирон для киронцев» и с пересмотром условий для трудоустройства иностранцев.
Неприятно царапнуло то, как холодно и безразлично он говорил о выселении стольких людей. Если честно, я тоже была не согласна с решением киронского правительства, но понимала, что сейчас не время и не место спорить с Берговицем.
— Таких надписей обнаружилось всего три, но эта самая крупная, и именно она вызвала наибольший резонанс в СМИ. К тому же пока полиция не смогла поймать тех, кто за этим стоит. Они все время умело уходят, словно растворяются в толпе.
— Я не совсем понимаю, — призналась я, — какое отношение это имеет к Фелисе.
Берговиц положил ладонь на спинку дивана и побарабанил пальцами.
— Объясню. — Его взгляд снова вонзился в меня, только на этот раз по-деловому пристальный. — Моя дочь любит всякие… Назовем их странными сборищами. Об этом известно всей Уне, если не всему Кирону. И вдруг эта надпись появляется там же, где была Фелиса.
— Она туда не собиралась! — возразила я. — Из-за вашего с ней уговора. Это было спонтанное решение. Кто мог знать, что она туда придет?
— Ты же как-то отыскала ее. Поверь, у журналистов тоже есть свои каналы.
М-да. Прат. Киррин Марпич. После истории с Летицией не удивлюсь, что сдать Фелису папарацци мог кто-то из знакомых и якобы друзей девочки.
— Но надпись… Это могло быть просто совпадением?
— Я не верю в совпадения, Лилиан. Тем более что вторая надпись буквально сверкала на автомобиле участника уличных гонок. Гонок, на которых присутствовала Фелиса. Тогда размах был меньше, большинство присутствующих посчитало это шуткой, не имеющей никакого отношения к политике. Плюс участие дочери в этой авантюре перекрыло ту новость. Но на этот раз кто-то знал, что сегодня Фелиса появится на Четвертой пристани и приведет за собой шлейф журналистов. И воспользовался этим.
Все это не укладывалось в голове. Неуловимые революционеры, преследующие Фелису Берговиц. Точнее, не Фелису, а собственные, пока что неясные цели. Почему-то вспомнилась девчонка-эмпат, которая мне помогла. Кари. Кажется, так ее назвал парень, что был с ней.
«Это совсем не твой уровень», — сказала она. Значит, уровень Кари (если это ее настоящее имя) выше моего, и она вполне могла, как выразился Ладислав, раствориться в толпе. Вероятно, после всего им сказанного у меня просто проснулась паранойя и, возможно, стоит о ней рассказать?
Я попыталась вспомнить ее лицо, но почему-то не смогла, будто его навсегда стерли из моей памяти. К тому же рассказать про эту Кари означало признаться в своей несостоятельности как эмпата. К этому я точно не готова! По крайней мере не сейчас, не сегодня.
— Ты думаешь, они хотят навредить Фелисе? — тихо спросила я, глядя Ладиславу в глаза.
Мне Кари ничем не навредила, наоборот — спасла от выгорания и головной боли.
— Я не знаю, чего хотят эти люди, и в этом проблема. Но фанатики способны на многое, у них нет границ.
— Люди? — переспросила я, зацепившись за это слово.
— Конечно, люди, — жестко припечатал мужчина. — Те, кого зацепил закон.
И опять внутри ощутимо кольнуло раздражение.
— Но я человек, Ладислав. И мой брат — тоже человек.
— А я не говорил, что все люди плохие, Лилиан.
Кажется, его это тоже задело, потому что кулаки сжались, во взгляде снова появился пронизывающий холод. Я даже поежилась, но раздражение никуда не делось.
— Давай закроем эту тему, — внезапно предложил ящер, расслабившись и потянувшись ладонью к моему лицу, — и вернемся к…
— К обсуждению дня рождения, — снова перебила я, отодвигаясь куда подальше. Потому что не готова к новым прикосновениям. Еще больше не готова, чем к признанию себя эмпатом-импотентом.
— Его лучше отменить. У меня достаточно врагов и явных, и скрытых. Поэтому я предпочитаю перестраховаться.
— Я все понимаю, — вздохнула я, соглашаясь. Кажется, моя разумная часть все-таки победила чувственную, которая желала видеть девочку счастливой. — Но у тебя есть возможность сделать праздник безопасным. Охрана, эмпаты. Может, устроить его не с таким размахом, но все же устроить. Подумай об этом, пожалуйста.
— Хорошо, — согласился он. — Я подумаю. А теперь…
Ладислав снова потянулся ко мне, и я взвилась с дивана:
— А теперь мне пора спать! День выдался чересчур насыщенным.
Может, это малодушие, но я действительно не собиралась возвращаться к теме нашего взаимного хотения. Яростный взгляд Берговица сообщил мне, что он придерживается совсем другого мнения. Всего один взгляд, после чего мужчина снова закрылся, нацепив маску сдержанности, и неожиданно предложил:
— Я покажу тебе твою спальню.
Такой вариант меня устраивал. Еще как устраивал! Поэтому я поспешила вперед, только чтобы побыстрее остаться одной. Без его волнующего присутствия.
Правда, успела сделать лишь несколько шагов по коридору, когда Берговиц позвал меня:
— Лилиан.
Повернувшись, увидела, что мужчина открыл дверь в комнату, соседствующую с его кабинетом.
— Фелиса говорила о спальне поближе к ее комнате.
— Зато эта в разы лучше. Ты сама призналась, что устала.
Подловил!
— Хорошо.
Я действительно устала, чтобы еще и спорить, поэтому вернулась и хотела шмыгнуть в свои апартаменты. Но не успела протиснуться мимо: ящер обнял меня за талию, прижав спиной к своей груди и уткнувшись носом в мои волосы. Надо было вырваться, а вместо этого у меня едва не подкосились ноги от его близости. Так остро я почувствовала его. Как никогда и никого.
— Не думал, что ты такая трусишка, — прошептал Берговиц, задевая губами мое ухо.
Вроде даже ни глотка вина не сделала, а накрыло, как от целой бутылки.
— Я не боюсь, — хрипло возразила я.
— Тогда почему не хочешь ответить мне?
И правда! Нужно расставить все точки над i раз и навсегда.
Он не выпустил меня из объятий, и так было даже лучше. Я смотрела на белоснежную дверь, а не в бездну, которая могла заставить меня поколебаться.
— Ты прав. И я говорю — нет.
— Нет?
Вот теперь меня осторожно развернули к себе, и пришлось задрать голову, чтобы смотреть ящеру в лицо. По-хорошему, лучше бы еще и отпустили, чтобы я смогла отстраниться, но пока выбирать не приходилось.
— Как и сказала раньше, я предпочитаю мыслить рационально. Да, ошибки тоже совершаю, но стараюсь их тут же исправлять. В общем… — Глубоко вздохнула, прежде чем продолжить: — Ты мой босс, и между нами ничего не может быть.
— Я не твой босс, — поправил Ладислав, припоминая наш шуточный разговор.
Вот только сейчас мне совсем не хотелось шутить.
— Ты тот, кто меня нанял и кто платит мне зарплату.
— Менее чем через месяц Фелиса станет совершеннолетней и сможет самостоятельно распоряжаться своим наследством. А значит, платить будет она, и я не буду иметь к этому никакого отношения.
— Она все потратит! — ужаснулась я.
— Ей придется очень постараться.
Ну да, к тому же Фелиса не такая безбашенная, какой казалась изначально.
— Романы ради секса не для меня, — выдала я второй аргумент. — Мне нужны серьезные отношения.
— А я предлагал несерьезные?
— Ты сказал, что хочешь меня.
— Одно другого не отменяет.
Я растерялась. Действительно растерялась. Потому что тоже хотела…
Чего ты хотела, Лил? Сыграть в любовь с одним из самых влиятельных ящеров Кирона? От того, что он перестанет быть твоим начальником, он не перестанет быть тем, кто он есть. Между вами пропасть.
Бездна!
— Это ничего не меняет, — покачала я головой. — Там, в «Полуночном небе», ты сказал, что мне нужно найти кого-то попроще, своего уровня…
— Я говорил про Соломона, — нахмурился Берговиц.
— Знаю, — кивнула я, — но ты точно не «проще», Ладислав. Я даже чувств твоих не слышу. И если честно, думаю, что так даже лучше, потому что мы друг другу совсем не подходим.
— Ты ошибаешься, Лилиан, — сказал он. — Мы подходим друг другу больше, чем ты думаешь.
Хотелось бы мне ошибаться, но именно ошибиться я и опасалась.
Прикусила губу, помедлив с ответом.
— Я в этом не уверена.
— Позволь мне показать тебе это.
Я шагнула к спасительной двери в гостевую спальню, и на этот раз Берговиц меня не удерживал, только смотрел пристально.
— Подумай над моими словами, — напомнил он мою же просьбу.
О чем тут думать?
Между нами действительно Бездна, глубже которой только бездна его глаз. Поэтому, чтобы думать, мне нужно как минимум остаться одной.
— Хорошо, — согласилась и тут же поспешно закрыла тему: — Доброй ночи, листер Берговиц.
— Доброй ночи, Лилиан, — пожелали мне, прежде чем я скользнула в спальню, поставив между нами преграду из двери.
Обхватила себя подрагивающими руками. Голова кружилась: то ли от нервов, то ли от всех переживаний, свалившихся на меня. Но одно я знала точно — нужно идти спать, чтобы не поддаться желанию наделать новых ошибок.
Потому что сегодня, сейчас…
Я все сделала правильно.
Или нет?
