Глава 3
ЗНАКОМСТВО С БОССОМ
Словно в насмешку над солнечными выходными, в ночь с воскресенья на понедельник зарядил дождь. Стук капель по стеклу меня убаюкал и позволил хорошенько выспаться перед первым днем на новой работе. Правда, когда прозвенел будильник и пока я принимала душ, а после готовила себе кашу с фруктами, с неба продолжало лить. Несмотря на более чем хмурое утро, я сочла это хорошим знаком: дождь всегда к переменам.
Пусть даже они несут в себе определенные сложности.
После собеседования у Берговица мне было уже ничего не страшно. Я получила работу и остаюсь в Кироне. Домой я летела, прижав к себе папку с контрактом, на котором стояла размашистая подпись нового босса. Поэтому совсем не ожидала увидеть Ната с сумками и билетами на руках.
Оказалось, что брат успел позаботиться о нас купил билеты на поезд до ближайшей границы и собирался отправиться вместе со мной. От таких новостей я на секундочку потеряла дар речи, а потом орала долго и со вкусом.
— Что ты сказал в академии?! — рявкнула я, когда смогла наконец-то выдать нечто цензурное.
— Что забираю документы.
Р-р-р! Теперь я орала уже о том, что он профукал все, что я для него сделала. Столько пахала, чтобы устроить Ната на этот факультет, чтобы все узнали про его талант… А что он? Взял и забрал документы. Лакшак недоделанный!
— Немедленно звони декану, извиняйся и возвращайся к учебе!
— Я поеду с тобой, — упрямо заявил этот лакшак, то есть мой ненаглядный братец.
— Куда? — уже спокойнее (насколько вообще можно оставаться спокойной в такой ситуации!) спросила я. — Я остаюсь в Кироне.
— А как же закон?
— Я нашла работу. Так что большое спасибо за непоколебимую веру в мои силы! — заметила едко.
Нат бросил злющий взгляд на мою разорванную блузку. Еще в офисном здании «Камрин-Берговиц» пришлось расстегнуть все уцелевшие пуговки и завязать ее узлом на животе. Отчего я выглядела, мягко говоря, необычно.
— Ты о такой работе говоришь?
— Ну все! Ты меня достал!
Отпихнула Ната в сторону обеими руками и прошла в спальню. Только приняв душ и переодевшись в домашнее, вернулась на кухню, застукав там братца, с сосредоточенной мордой вертящего в руках смартфон. К тому же теперь я слышала его эмоции: вина и растерянность. Вот только прощать Ната так быстро не собиралась.
— Ну? — спросила с вызовом.
— Я все исправил. Точнее, исправлю в понедельник.
— Надеюсь, проблем у тебя не будет?
— Нет, — покачал он головой. — Меня не успели отчислить, это так быстро не делается. Я договаривался, чтобы документы прислали мне почтой.
— Куда? На отцовскую ферму? Ха-ха-ха.
Я закатила глаза и полезла в холодильник. Нужно было позаботиться о себе и об этом обалдуе. Собеседование и подготовка всех нужных бумаг заняли прилично времени, так что обед я благополучно пропустила, поэтому хотела есть. Зверски!
— Это правда нормальная работа? — серьезно поинтересовался Нат.
— Правда, — кивнула я.
Пришлось сжалиться над ним и, пока готовила ужин, рассказать подробности. Про контракт с Берговицем, про новую работу и про то, что у меня теперь есть виза и целый месяц испытательного срока.
— Если не облажаюсь, то вообще не нужно будет заморачиваться с визой.
— А если не получится?
Ну точно лакшак!
Я швырнула лопаточку в сковороду, на которой обжаривала мясо и овощи, и повернулась к нему:
— Слушай, я не для того стольким рисковала, а потом так долго шла к этому, чтобы вот так просто сдаться. Хочешь домой в Тариту? Валяй. Только без меня. Потому что я не желаю сидеть взаперти до конца своих дней и разговаривать лишь с ветрами Тихих холмов.
Нат побледнел и плотнее сжал губы, чтобы потом выдавить: Прости, Лил. Ты права. Но я ведь хотел сделать как лучше. Ты многим пожертвовала ради меня.
Хотела ответить, что жертвенность здесь ни при чем. Вернись я в прошлое, без раздумий поступила бы так же, как поступила, но вместо этого сказала другое:
— Когда захочешь позаботиться обо мне в следующий раз, будь другом, не ломай собственную жизнь. Это не сделает счастливым ни тебя, ни тем более меня.
Брат кивнул и слабо улыбнулся. Я улыбнулась в ответ и добавила уже миролюбиво:
— В конце концов, у меня будет время, чтобы подумать о других вариантах. На всякий случай.
Нат моей радости не разделял. Я чувствовала все оттенки его сомнений.
— То есть ты будешь нянькой? — не унимался он.
— Не нянькой, — поправила я. — Помощницей.
— Какая разница? Она наверняка из этих «золотых» детишек, которые считают, что им все можно.
Я приподняла бровь:
— Что ты имеешь против «золотых» детишек?
— Успел с ними пообщаться во время учебы. — Брат сложил руки на груди. — Хватило на целую жизнь вперед.
С детьми богачей я не общалась. По правде говоря, весь мой опыт общения с детьми ограничивался воспитанием Ната. Но…
— Я работала с самыми разными боссами, и некоторые были хуже детей. Так что с одной девчонкой точно справлюсь. К тому же мне только предстоит знакомство с ней, ведь собеседование проводил ее отец.
Воспоминания о случившемся в кабинете Берговица вспыхнули с новой силой и как-то совсем не вовремя. Жар его ладоней, мурашки по коже от хриплого голоса, жесткая линия губ… Интересно, он вообще улыбается?
— Ай! Чтоб тебя!
Я отдернула руку от сковороды, быстро подтянула рукав и сунула пострадавшую конечность под холодную воду. Надо же было так замечтаться! Да еще о ком?
Занятая самобичеванием, пропустила момент, когда Нат вскочил со стула и метнулся ко мне:
— Нужно обработать мазью после ожогов… Где твой блокатор?
Лакшачье дерьмо!
Совсем забыла про браслет, который остался у Берговица. Как теперь выкрутиться? Отмазка, что я его потеряла, звучит донельзя глупо. Тем более что Нат уже давно не ребенок, который верил во все придуманные мною сказки. Я бы сама не поверила, если бы кто-то совсем недавно пытался убедить меня, что я добровольно сниму браслет.
— Это одно из условий контракта, — сказала правду.
Удивление брата сменилось сначала тревогой, а затем гневом.
— Ты же говорила, что больше не станешь использовать дар!
— Я тоже так считала.
— Тебе от этого плохо!
— Неправда! Я просто предпочла его не развивать и, возможно, была не права.
Мы столкнулись взглядами в молчаливом сражении.
— Ты же не сегодня об этом узнала? Об этом требовании? — От брата теперь разило обидой, а еще болью. Такой настоящей, искренней, что мне самой стало не по себе.
— Нет.
По лицу Ната прошла судорога.
— Знаешь, в Тарите мы по крайней мере были друзьями и рассказывали друг другу обо всем! — выпалил он.
А потом развернулся и вылетел с кухни.
Хлопнула входная дверь.
Только воспоминания об этом разговоре и омрачали мое первое рабочее утро. Нат не вернулся в субботу, не пришел мириться и в воскресенье, не звонил. Но я решила дать время ему, а заодно и себе. Это не первая наша ссора и точно не последняя. Как и не единственная моя тайна.
Мне просто необходимо было свыкнуться с ощущением прикосновения к чужой жизни.
Впервые я узнала о своем даре рядом с Беглецом. Просто почувствовала странные, совершенно несвойственные детям эмоции: безнадежность пополам с тоской и глухую ярость загнанного зверя. Я тогда испугалась не меньше, чем когда впервые увидела киронца, прибежала домой и целую ночь ворочалась в постели, не сказав о случившемся даже Нату. На следующий день все повторилось, разве что чувства стали ярче, я подумала, что схожу с ума, и испугалась еще больше. Шутка ли — сойти с ума в девять лет!
Рядом с родителями ничего подобного я не ощущала, поэтому я начала реже бывать у Беглеца. Но совсем с ним не встречаться не могла, он тоже был моим другом. Однажды киронец спросил у меня напрямик, почему я его избегаю, и мне пришлось во всем признаться.
Так я узнала, что происходящее со мной — нормально. Что жители Тариты почему-то особенно одарены такими способностями (и почему от родителей сложно что-то скрыть). Именно тогда Беглец предложил мне развивать дар, рассказал, как закрываться от чужих эмоций или, наоборот, по желанию читать их. Мне это нравилось наравне с изучением киронского.
Позже я узнала, что в Кироне всем людям со способностями присваивают определенный уровень, с первого по десятый. И что лучше не показывать истинную силу (на этом особенно настаивал Беглец), чтобы избежать неприятностей и лишнего внимания. Потому что мои способности оказались выше среднего.
Гораздо выше.
Подростком я развила дар до девятки.
Сейчас не уверена, что осталась на том же уровне. Все, что не используется, со временем атрофируется, но мои способности были по-прежнему со мной.
Поэтому воскресенье я целиком посвятила упражнениям по контролю. Закрываться, когда нужно, отделять эмоции одного человека от чувств другого (ради этого я прогулялась по набережной и заглянула в парочку магазинов) и от собственных. Иногда получалось, иногда нет, поэтому в конце дня я чувствовала себя совершенно измотанной и нереально уставшей.
Нат прав отчасти: мне становилось плохо не от самого дара, а скорее от того, что я его постоянно сдерживаю. Беглец говорил, что нужно пропускать способность через себя, но как только я пыталась сделать это, голова начинала раскалываться, а сама я срывалась на слезы или смех.
В общем, я предпочла использовать дар на «минимальном режиме», закрываться даже от поверхностных чувств и избегать сильных эмоций. Вот только Берговиц хотел от меня совершенно иного и, как я уже узнала, прекрасно мог распознать любую ложь. Он будто видел меня насквозь, разгадал сразу, поэтому и дал эту работу.
Ну или все гораздо проще — остальные претенденты на должность не обладали достаточным профессионализмом. Звучит сомнительно, учитывая, что выбирал Берговиц секретаря для любимой дочери.
В том, что Фелиса — любимая дочь, я не сомневалась. В отличие от собеседования, к которому оказалась совершенно не готова, к знакомству с новым боссом я подготовилась основательно. Все свободное время если не тренировалась, то выходила в Сеть и читала, читала, читала про семью Берговиц. И прочитала все, что смогла найти.
Двадцать лет назад молодой Ладислав женился на Холли Камрин, тем самым объединив две огромные корпорации, впоследствии подмявшие под себя множество компаний поменьше. Эту свадьбу называли сделкой века, а Берговица — настоящим дельцом и расчетливым ящером. Некоторые при этом добавляли — удачливым. Потому что Холли была красивой: миниатюрная (по меркам киронок), темноволосая, с открытой улыбкой на полных губах — с фотографий на меня смотрела сама лисс Утонченность.
Пресса называла ее либо парелой, волшебной доброй ящеркой из киронских сказок, либо немыслимо скучной. Потому что она до умопомрачения любила своего мужа и детей, занималась благотворительностью (помогала людям и ящерам, пострадавшим от стихийных бедствий, финансировала разработки вакцины от вируса Келли) и не делала ничего, чтобы вызвало бы хоть небольшой скандал. Ладислав отвечал верностью, заботой и любовью (это было заметно по взгляду, который он не скрывал даже на снимках), поэтому семью Берговиц называли идеальной.
Называли раньше.
Потому что два года назад Холли Камрин-Берговиц погибла в автокатастрофе. Я даже вспомнила тот случай, о нем буквально кричали все газеты и телепередачи. Кто-то твердил, что это была не случайность и ее убили, кто-то злорадствовал, кто-то сочувствовал — равнодушные были в меньшинстве. Но после этого идеальный образ семьи Берговиц стал рушиться.
В основном из-за старшей дочери, которая, судя по статейкам папарацци, не переняла ни отцовской сдержанности, ни материнской доброты и всепрощения. Чего стоит скандал в одном из ресторанов, где Фелиса встречалась со своими школьными подругами. Она швырнула на пол тарелку с салатом, который показался ей невкусным. Было еще участие в уличных гонках, арест за драку и много чего еще.
После определенной статьи я захлопнула ноутбук и наконец-то осознала, что Нат вкладывал в понятие «золотые» детишки.
Но рвать волосы на голове и вопрошать: «На что я вообще подписалась?!» — мне совершенно не хотелось. А хотелось перестать подглядывать за Фелисой в замочную скважину сплетен и составить собственное мнение о своем боссе.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать об этом в желтой прессе.
На что подписалась, на то подписалась. Не в моих правилах сдавать назад. Тем более я не психологом к Берговицам нанималась, а секретарем. Все прописано в контракте.
Да уж, будет непросто, но в своей жизни я справлялась с любыми «непросто», справлюсь и теперь.
С такими мыслями я проснулась в понедельник, с такими отправилась и на новую работу. К слову, мне нужно было приехать в особняк в Рейтери, в район по другую сторону Западного моста, известный тем, что в нем жили только состоятельные киронцы. Я бывала здесь лишь однажды — сопровождала бывшего босса на деловую встречу. Тот дом запомнился мне кичливым интерьером и большими окнами во внутренний двор с бассейном и спиральной водной горкой.
В противовес этому, расположенный на возвышении черно-белый особняк, возле ворот которого остановилось такси, был выполнен в стиле минимализма. Спаянный из кубов, прямых линий, стеклянных прозрачных и глухих, целиком сплошных стен, он не давил показной роскошью. Мне это сразу понравилось, как понравились и деревца с аккуратно подстриженными круглыми кронами вдоль дорожки, ступенями уходящей к парадному входу.
Дождь как раз превратился в морось, и даже не пришлось раскрывать зонтик, чему я была несказанно рада. Скакать на высоких каблуках по лужам — сомнительное удовольствие, а если это делать с зонтом и сумкой-папкой, то получаются те еще акробатические трюки. Из-за пасмурной погоды в нескольких прозрачных кубах-комнатах горел свет, но жалюзи-полоски не позволяли ничего рассмотреть.
Стоило подняться на крыльцо, как передо мной распахнулась дверь.
Сердце дрогнуло не то облегченно, не то разочарованно: меня встречал не сам Ладислав, а его помощница. С виду Майя была сдержанной и собранной, как ее начальник. Только ноты раздражения и нетерпения выдавали настоящие чувства секретаря, которые, впрочем, она даже не пыталась прятать: это ни к чему, когда знаешь, что перед тобой эмпат.
— Готовы приступить к работе? — поинтересовалась Майя после того, как мы обменялись приветствиями.
— Для начала мне стоит познакомиться со своим боссом, — ответила я.
— С этого и начнем. Пойдемте.
Киронка направилась к одной из лестниц, ступени которой были вделаны прямо в стену, а перила вовсе отсутствовали. Мне оставалось поспешить следом, на ходу изучая интерьер: внутри дом оказался таким же черно-белым, как и снаружи. Светлый пол, темные стены и прозрачный потолок, через который просматривались низкие плотные тучи.
Мы поднялись на второй этаж и прошли через стеклянную галерею, потом свернули в коридор, где вообще не было окон, — только впаянные в стены квадратные лампы освещали путь. Казалось, архитектор не мог определиться, хочет он сделать особняк светлым или темным. Или же (меня пронзила внезапная догадка) желал показать два образа его владельцев: Холли и Ладислава.
Да, черный ему точно подходит.
Но пути мне вручили скрепленные листы бумаги.
— Это обычное расписание дня Фелисы. Примерное расписание, потому что она любит быть непредсказуемой.
Я уже представляла, что значит это «примерное». По статьям в газетах.
Мы поднялись еще по одной лестнице, и Майя постучала в ближайшую дверь.
— Не заперто! — выкрикнули изнутри.
Я глубоко вдохнула и собиралась шагнуть в комнату, но секретарь выставила руку вперед, преградив мне путь.
Хм.
— Листер Берговиц очень любит дочь, сказала она. — Имейте это в виду.
— Хорошо, когда родители заботятся о своих детях, — ответила я вежливо, выдерживая ее прищур.
Но руку Майя не опустила.
— Если не удержишься на этой должности, не рассчитывай, что он предложит тебе другую работу.
Простите, что?
Приехали! Она ревнует Берговица ко мне? Или ревнует его ко всем? Интересно, он с ней спит? Судя по эмоциям, вполне возможно. Либо у нее неразделенная любовь… Ой, нет! Меня это точно не касается, вот совсем. И Берговиц в том самом смысле мне не нужен, неприятности на новой работе — тоже.
Но не иначе чокнутый лакшак дернул за язык поинтересоваться:
— А если удержусь?
Сейчас мы были на равных, у нее свой босс, у меня — свой. Так что делить-то? Я не собиралась перед ней пасовать, и вообще работать сюда пришла, поэтому настрой у меня был тоже рабочий.
Секретарь мигом отдернула руку, ее гнев вспыхнул с такой силой, что отразился легкой болью в висках и заставил выставить еще один блок ментальной защиты. В глазах Майи сверкнуло удовлетворение, видимо, заметила, что я поморщилась. Она отступила, и мы наконец-то вошли внутрь.
Не знаю, чего я ждала от комнаты богатой девушки. Либо продолжения сдержанного стиля особняка — черно-белой палитры и музейной безупречности, либо крикливой безвкусицы, которой страдают все тинейджеры. Впрочем, кое-что общее с другими личными комнатами подростков у спальни Фелисы было — в них давно никто не убирался.
Как сказал бы Нат, здесь царил творческий беспорядок, а если по-простому — бардак. Хотя мой будущий босс определенно занимался творчеством: я едва не споткнулась о рулоны ткани, валяющиеся прямо на полу, обошла раскрытые швейные ножницы, разбросанные мелки и линейки, наткнулась на манекен. Последних было несколько, из-за этого довольно большая комната казалась тесной. Не спасало даже окно во всю стену, открывающее вид на утопающий в тумане Западный мост.
В отличие от остального дома эта спальня поражала не только беспорядком, но и всевозможным буйством красок, подсвеченным многочисленными лампами. Манекены были выряжены в разные юбки и блузки, в брюки и куртки с ярким принтом. Я словно попала в дизайнерскую мастерскую, а не в комнату девочки. Ото всего этого разбегались глаза, поэтому я не сразу заметила хрупкую фигурку, склонившуюся над столом у окна.
Фелиса устроилась на высоком стуле. Длинные высветленные волосы закрывали часть лица, тонкие запястья украшали кожаные браслеты, длинная майка, из-под которой выглядывал черный топ, заменяла ей платье.
— Чего надо? — спросила девчонка, даже не оторвавшись от листов бумаги, на которых что-то выводила карандашом.
И хотя ее прервали, я не чувствовала раздражения или недовольства, скорее дочери Берговица было не до нас.
Майя выступила вперед:
— Фелиса, твой отец попросил меня представить тебе твоего секретаря. Ее зовут Лилиан Рокуш.
Я дежурно улыбнулась, но девчонка только погрызла край карандаша и кивнула:
— Ага.
И это все?
Не знаю, кто почувствовал себя более нелепо, я или Майя. Несмотря на независимый вид, раздражение и замешательство помощницы просто витало в воздухе.
— Тебе стоит рассказать лисс Рокуш о ее обязанностях, обсудить твое расписание…
Не добившись никакой реакции, она повернулась ко мне.
— Располагайтесь, — Майя указала на фиолетовый пуфик возле стены.
Не таким я представляла свое рабочее место, но выбирать не приходилось. Да и сама встреча с боссом вышла странной. Ни радости, ни удивления.
Меня не заметили.
— Когда Фелиса увлечена чем-то, ее лучше не отрывать, — посоветовала Майя и направилась к выходу.
Младшенькая Берговиц резко черкнула что-то на бумаге и подняла на меня темные, как у отца, глаза. Пару раз моргнула, видимо, наконец-то возвращаясь из своих фантазий в реальность.
— Постой… Она моя — кто?
— Я ваш секретарь, — представилась я, не успев опуститься на пуф. — Лилиан Рокуш.
Но меня проигнорировали. Судя по всему, у Фелисы была привычка игнорировать то, что ее не интересовало, и тех, кто не интересовал. Привычка или недостаток воспитания.
— Майя, что это значит?! — Она подскочила, швырнув карандаш на стол.
— Теперь у вас есть помощница, как вы и хотели.
— Что за чушь? Я хотела выбрать помощницу сама! Это же моя помощница!
Удивление Фелисы сменилось гневом так резко, что я поморщилась. Вот Майя ощутимо занервничала после восклицания Берговиц-младшей.
— Решение принимал ваш отец. Думаю, вам стоит поговорить об этом с ним, а я сейчас сильно тороплюсь. Прошу меня извинить.
Секретарь быстро вышла из комнаты, но это скорее напоминало бегство.
Девочка же сложила руки на груди и наконец-то повернулась ко мне. Ее эмоции были настолько яркими и искренними, что я на мгновение растерялась. Среди них особенно выделялась обида.
— Значит, ты мой секретарь? — спросила она.
— Да.
— А я твоя начальница?
— Да.
— И могу уволить тебя в любую минуту?
Готовая было соглашаться со всем, я прикусила язык.
— Вообще-то, нет, — ответила я.
— Это еще почему?
— Потому что меня нанял ваш отец.
Фелиса прищурилась, ну точь-в-точь как Берговиц (этот жест ярче всего выдавал их родство). Несмотря на небольшой рост (даже маленький, по меркам киронок) и тонкие черты миловидного лица, сейчас я видела жесткую целеустремленную ящерку.
— Идем, — скорее приказала, чем позвала Берговиц-младшая, направляясь к двери.
— Куда? — опешила я.
— К отцу. Если я не могу тебя уволить, значит, уволит он.
Дочь Берговица ходила очень быстро, поэтому я догнала ее лишь в конце коридора.
— Подождите. Почему вы хотите меня уволить?
— Ты мне не нравишься, — ответила она, не сбавляя шага.
— Но мы с вами даже толком не познакомились.
Сомневаюсь, что она вообще запомнила мое имя.
— Мне достаточно знать, что тебя нанял отец.
— Вы не доверяете своему отцу?
Фелиса затормозила так резко, что я едва в нее не врезалась. Девочка обернулась, и ее глаза гневно сверкнули.
— Это он не доверяет мне! Иначе я бы сама проводила собеседование и выбирала тоже сама!
Во мне бурлил такой коктейль эмоций из волнения, возмущения, азарта, ярости, сомнений… Я уже с трудом различала, где собственные чувства, а где чужие, но в голове вдруг щелкнуло: «Договаривайся. Это уже твоя работа. А это твоя начальница».
— Что мешает вам провести собеседование? — спросила я.
Девочка растерялась: широко распахнула глаза и приоткрыла рот. Ободренная тем, что меня слушают, я добавила:
— Мы можем побеседовать прямо сейчас.
Теперь Фелиса нахмурилась и окинула меня взглядом с ног до головы, на этот раз внимательным и оценивающим. Мне оставалось лишь ждать.
— Не-а, — вынесла она вердикт.
Вот так сразу?
— Почему? — спросила спокойно, хотя внутри плеснулось раздражение.
— Я бы не наняла помощницу с таким ужасным вкусом, — припечатала она и продолжила путь.
Что?!
Я поймала собственное отражение в одной из зеркальных панелей: у него был точно такой же недоумевающий вид. Что не так с моим вкусом? Светло-серый костюм, конечно, не из последней коллекции «Гастенс», но смотрится элегантно, подчеркивая фигуру ровно настолько, насколько позволял деловой стиль. Как и темные туфли-лодочки.
Но девчонка считала иначе. Кто же знал, что вместо тренировок по контролю эмпатии нужно было заниматься шопингом? Хотя я по-прежнему не понимала, что не так с моим вкусом.
Скрипнув зубами, я ускорила шаг и наконец-то поравнялась с Фелисой.
— Мы всегда можем обсудить мой дресс-код.
— А ты умная, — хмыкнула девчонка. Почему-то из ее уст подобный комплимент звучал… не очень. — В этом я и не сомневалась: отец другую бы не нанял. Но мне и так хватает его шпионов.
Шпионов?
На этот раз зависла я и поэтому упустила возможность возразить.
Фелиса толкнула дверь, и мы разве что не вбежали в кабинет Берговица.
То, что это его кабинет, я бы могла определить даже в отсутствие самого ящера (хотя бы потому, что здесь тоже был фиолетовый водопад и стеклянные стены). Но он присутствовал: стоял у окна, сложив руки на груди, очевидно, размышляя о финансовых сводках. А может, ждал чего-нибудь. Или кого-нибудь. Один.
Майи, к моему счастью, не было видно.
— Я хочу, чтобы ты ее уволил! — рявкнула Фелиса с порога.
Берговиц даже не повернулся в нашу сторону. Только белоснежная рубашка сильнее натянулась на плечах, выдавая готовность хищника.
— Кто-то умер? — поинтересовался он вкрадчивым голосом, от которого мне захотелось выбежать отсюда.
— Нет, — опешила моя новоиспеченная начальница.
— Ранен?
— Нет.
— Пожар? Наводнение? Объявили военные действия?
Он резко обернулся, отчего девочка окончательно растеряла свой запал и шагнула назад.
— Нет, — ответил Берговиц за нее. — Тогда по какому праву ты врываешься в мой кабинет?
— Но я…
— Если ты хочешь мне о чем-то сказать, Фелиса, то выйди отсюда и зайди, как положено.
Я инстинктивно поймала чувства девочки и ощутила себя нашкодившим ребенком. Пристыженным, обиженным и оттого еще более разгневанным.
Я первой покинула кабинет, потом вылетела Фелиса, которая бросила на меня злой взгляд и тихо постучала в дверь.
— Войди.
Ее всю колотило от гнева, но нужно отдать должное — девочка смогла запереть чувства внутри себя и войти в обитель Берговица с достоинством королевы.
Ну а я… Я вошла следом и натолкнулась на испытующий взгляд ящера. Он будто говорил: «Я давал вам шанс, а вы не справились, лисс Рокуш». Под прищуром темных глаз вернулись и ступор, и жар, и дрожь в пальцах. Сердце не просто скакнуло — сделало в груди кульбит. Дар заворочался внутри, пытаясь вырваться из-под контроля, но я ухватила его в самый последний момент, удержала. И только сильнее выпрямилась.
Кто же виноват, что у него дочка такая придирчивая? Да к тому же параноик.
— Я хочу, чтобы ты уволил моего секретаря! — заявила Фелиса, остановившись в центре комнаты.
— Почему?
— Издеваешься?
— Всего лишь интересуюсь.
— Я хотела выбрать себе помощницу сама и много раз говорила тебе об этом. Но ты опять все решил по-своему, — последнюю фразу мой недобосс уже цедила сквозь зубы. Все-таки ненадолго хватило ее контроля.
— У тебя есть другие кандидатки на эту должность? — уточнил Берговиц, и мое сердце заколотилось с новой силой.
А вот Фелиса воспрянула духом:
— Я хотела предложить работу Летиции.
— Она твоя подруга.
— Да, но у нее сейчас небольшие финансовые проблемы, поэтому она могла бы стать моей помощницей.
— Отношения между начальником и подчиненным должны быть лишь деловыми, иначе у тебя не будет ни работника, ни друга. Ты готова отказаться от нее как от подруги?
Фелиса покачала головой. Она подрастеряла свою уверенность, но, судя по всему, сдаваться пока не собиралась:
— Еще с этой работой могла бы справиться Тесса.
— Горничная? — Мне не обязательно было чувствовать мужчину, чтобы уловить его скепсис и пока еще легкое раздражение. — Я считал, что тебе действительно необходим секретарь, а выходит — это просто каприз.
— Нет! — выкрикнула девочка и тут же спохватилась: — Извини. Нет, мне и правда нужен помощник. Одна я не успею и не смогу подготовиться к празднику.
— Нанимая лисс Рокуш, я учитывал твои запросы и пожелания. — Берговиц повернулся в мою сторону, а я поняла, что все это время не дышала. Да и сейчас выжидающе замерла. — Она опытный секретарь и поможет не только с организацией праздника, но и с твоим обычным расписанием.
Слова Берговица звучали разумно. Очень разумно. Я бы точно согласилась.
Но я — это я.
— Нет, — упрямо заявила Фелиса. — Я хочу другую помощницу. Позволь присутствовать на собеседованиях. Я хочу сама выбрать, кому платить за работу…
— Плачу я, — обрубил Берговиц так резко, что даже я вздрогнула. — А ты сейчас тратишь мое время. Еще немного, и я приду к выводу, что тебе не нужен секретарь. Так что решай, будешь работать с лисс Рокуш или останешься без помощницы.
Фелису знатно перекосило: взгляд яростно вспыхнул, губы сжались в тонкую линию, ноздри раздулись. Но это все были мелочи по сравнению с тем, какая буря бушевала у нее внутри. Меня едва не снесло от убийственной смеси ее чувств, в висках закололо.
— С ней! — выпалила она в лицо отцу и добавила: — Ненавижу тебя!
Мой теперь-уже-точно-босс вылетел за двери, а я задохнулась от нахлынувших чувств. Они ударили по мне, сметая все границы, проникая так глубоко, словно были моими, — застарелая обида, гнев, боль. Неосознанно рванулась за Фелисой, но едва взялась за ручку, в спину ударило сухое жесткое:
— Задержитесь.
Я медленно повернулась:
— Да?
По мне прошлись тем самым взглядом: словно жука нанизали на шпажку для канапе.
— А теперь объясните, что произошло. — Голос Берговица звучал так же, как несколько минут назад. Только теперь его недовольство было направлено не на Фелису, а на меня.
— Ваша дочь разозлилась, когда узнала, что вы назначили ей помощницу, не предупредив.
— Это я уже понял. — Словно мало мне было голоса, Берговиц решил подойти ближе, и все во мне просто кричало об опасности. Причем я совершенно не могла понять почему. Чувствовать его я по-прежнему не чувствовала, но захотелось немедленно отодвинуться, когда он остановился в шаге от меня. — Я хочу знать, почему вы не решили эту проблему самостоятельно?
Потому что ваша дочь быстро бегает.
Потому что она вас ненавидит.
Потому что Фелиса даже не стала меня слушать…
Любой из этих ответов звучал слабым оправданием. Я не один год работала помощницей, и вообще не первый год работала, но просто не ожидала, что мой босс не знает о моем назначении, что ей не понравится мой вид, и… всего это предсказать не могла.
Я скользнула взглядом по расстегнутому вороту рубашки Берговица, по размеренно бьющейся на сильной шее жилке, по подбородку и губам, пока не запрокинула голову, ныряя в бездну его глаз. Эта самая бездна пугала, тянула за собой.
Но я не поддалась.
— А почему вы не позволили дочери выбрать помощницу самостоятельно? — спросила в свою очередь.
Именно это было сейчас самым важным. Особенно для Фелисы.
Берговиц прищурился еще сильнее, но ответил спокойно, если не сказать холодно:
— Вы прекрасно слышали почему. Она не разбирается ни в людях, ни в ящерах.
— Для нее это было важно. А теперь в ней говорит обида, которая сильнее…
Я хотела сказать «здравого смысла», но вовремя поймала опасные слова.
— …очевидных вещей.
Мускусный «мужской», пробивающийся через свежесть туалетной воды или лосьона после бритья, запах, наверное, ударил мне в голову. Иначе объяснить бегущий по телу жар я не могла.
— Вы считаете, что моя дочь глупа?
Ну и кто здесь кого читает, Лили?
— Я считаю, что вам стоило ей обо мне рассказать.
Берговиц нахмурился:
— Я сам в состоянии определить, что мне стоит делать.
— Несомненно. Но вы ей не игрушку подарили, а наняли человека, рядом с которым ей придется проводить большую часть времени. Спорим, если бы вам пришлось искать Майе замену и если бы кто-то сделал выбор за вас, вам бы это не понравилось?
Взгляд ящера стал жестким.
— Я работаю с тех пор, как мне исполнилось семь. Мой отец считал, что это хорошая школа жизни, и я благодарен ему за эту науку.
Да уж. Что-то мне подсказывало, что с сыном ящер провернет тот же номер. А вот с девочкой все сложнее.
— Если моя дочь не ценит то, что я ей даю, она лишится всех своих привилегий.
Я хотела сказать, что ему стоит быть с Фелисой помягче: не просто так она кричит о ненависти, да и обиды скорее всего не на ровном месте появились. Но я уже и так достаточно наговорила для первого рабочего дня.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы мы с Фелисой сработались, — твердо пообещала я.
— Не разочаровывайте меня, лисс Рокуш, — негромко произнес Берговиц, и в этих словах явно не хватало «еще больше». — У вас остались вопросы?
Видимо, это должно было придать мне ускорения в сторону двери, но сейчас, наоборот, напомнило кое о чем действительно важном.
— Почему Фелиса назвала меня шпионкой? — поинтересовалась я.
— Моя дочь считает, что я слишком ее опекаю.
— Может, так и есть?
— Это уже не ваше дело, лисс Рокуш.
Попытка от меня отмахнуться только разозлила.
Не мое? С какой стороны посмотреть.
— Меня действительно не касаются ваши отношения с дочерью, листер Берговиц, но лишь до тех пор, пока они меня не касаются. Надеюсь, вы не собираетесь добавить к списку моих обязанностей еще пару пунктов?
— Нет, — процедил он.
— Замечательно, — кивнула я. — Тогда хорошего дня.
Меня знатно потряхивало, пока я шла через кабинет. Смею надеяться, за дверь вышла не менее царственно, чем сюда входила Фелиса.
Я не собиралась разочаровывать Берговица, но прежде всего я не собиралась разочаровывать себя. Ну и что, что мой босс — избалованная девчонка? Будем учиться понимать друг друга!
Кого я точно никогда понять не смогу, так это ее отца.
Сумасшедшая мысль мелькнула при воспоминании о темном, гипнотическом взгляде, но я от нее отмахнулась. В конце концов, понимание Берговица в мои обязанности не входит, и чем реже мы с ним будем видеться, тем лучше.
