Глава 23
Черное и белое

Земли, именуемые ныне Кощеевым царством, казались опустошенными. Морозко со своей неунывающей спутницей уже два дня не встречали никого на своем пути. Плохо было то, что волшебник не имел никакого понятия, куда ему идти. Нет, он понимал, что нужно найти Черный замок, но где тот находился – оставалось загадкой. Снегурочка тоже не могла помочь: в замке-то она бывала, но в дороге больше спала, да и путь туда прокладывала не она, просто шла за взрослыми. Самой здравой идеей было идти по дороге, но дорога, как и все остальное в царстве мертвецов, оказалась изрядно заброшенной. Трудно ведь даже представить себе что-то более нелепое, чем целое царство, где живет только один человек. И все же обитатели в этих землях были. На второй день они чуть не столкнулись с тремя яггами. Морозко буквально зажал рот рукавицей своей спутнице, которая уже собиралась выкрикнуть чудищам что-то дерзкое, оскорбительное и, по мнению девочки, очень остроумное.

– Тише ты… давай лучше проследим.

Девочка скорчила недовольную рожицу, но возражать не стала. Затея в итоге обернулась ничем: ягги дошли до поляны, сели в ступы и улетели, оставив внизу растерявшегося Мороза и возмущенную Снегурочку.

– Доволен? – рассердилась девчонка. – В следующий раз сделаем по-моему.

Морозко уже не реагировал на выходки своей спутницы: та быстро вспыхивала, но и отходила быстро.

– Можно пойти туда, куда они полетели.

– И куда же они полетели? – Девчонка сделала жутко загадочную рожицу. – На охоту? Или в другое царство? А может, к теплым морям, отдыхать? Или…

– Тихо!.. – Морозко оборвал монолог чуть грубее, чем ему самому хотелось бы, и девчонка насупилась еще сильнее, но он почувствовал приближение чего-то необычного. И это казалось странным, поскольку его волшебство не обладало поисковыми возможностями. По большому счету почти все его волшебные способности сводились к заморозке чего-либо. А сейчас он явно чувствовал приближение чего-то большого и очень сильного. А еще волшебник знал, что это «что-то» тоже его чует, и впервые испугался.

Испугался даже не он, испугалась сидевшая в нем память белого колдуна, и это было еще более странно.

– Беги! – бросил он девочке, поворачиваясь лицом к приближающейся опасности.

– Вот еще, – фыркнула Снегурочка, – ты, конечно, старый дряхлый зануда, но ты мой старый дряхлый зануда, да к тому же ты без меня пропадешь…

Девочка не чувствовала ничего пугающего, она не понимала, в какой они сейчас опасности, а времени спорить уже не оставалось. Морозко просто схватил упиравшегося ребенка и отбросил в ближайший лесок. Трудно сказать, успел он или нет: чуждая сила приближалась стремительно. Морозко ожидал чего угодно: чудища, призрака или даже Кощея, но ветки раздвинулись и на поляну вышел… сгорбленный старик.

Морозко никогда его раньше не видел, но память предшественника снова услужливо пришла на помощь. Перед ним стоял сам Вий, собственной персоной. Кем был его визави, доподлинно известно не было, это было существо древнее и несказанно могущественное. Первый помощник Чернобога, его правая рука и голос. Волшебство Вия проистекало из смерти и темноты, и он был сильнее не то что Морозко, но и белого колдуна на пике его могущества. Память услужливо подсказала, что лучше убежать, но было поздно. Старик стоял и недобро глядел на Морозко.

– Предатель! – злобно выплюнул он. – Тебе зачем твоя сила была дана?

Белый колдун знал, зачем ему была дана такая сила, но его память отказалась делиться этими знаниями с Морозко. Иногда иметь чужие воспоминания очень полезно – ты словно живешь дважды, но плохо, что чужая память на то и чужая – не подчиняется тебе, а действует по своей воле. Иногда, когда Морозко было нужно, коварно молчала, а иногда вспоминала то, что ему знать вовсе не хотелось. В воспоминаниях белого колдуна было много такого, о чем лучше не думать и хотелось бы и не знать вовсе.

– Нет, я всякое видала, – раздался из-за спины звонкий девчачий голосок, – но такого уродливого деда вижу впервые.

Проклятье! Усилия, которые он потратил, чтобы спасти свою спутницу, пропали втуне. Девчушка и не собиралась никуда уходить, вместо этого она принялась дразнить Вия, а делать этого не следовало.

– Слышь, дедуля, ты бы помылся, что ли, – выпалила нахалка, – от тебя же несет за версту.

Надо было бы всыпать ей розгой за такое неуважение к старшим, но обстоятельства для этого были неподходящие. Да и вряд ли противник обидится: если уж в чем и можно было быть уверенным, так это в том, что перед ними не человек, и внешняя форма его мало заботит.

Мерзкую морду старика исказила злобная гримаса, и без лишних разговоров Вий нанес свой первый удар. Из-под земли вылетели полусгнившие руки, и оплели голени Морозко. В грудь ему полетело что-то темное, разобрать не успел, но тело само среагировало. На пути у стрелы вырос ледяной щит, полусгнившие руки покрылись изморозью и перестали тянуть волшебника вниз. Бой двух волшебников начался. Морозко взмолился, чтобы память прошлого хозяина, а особенно его рефлексы, не подвели в нужный момент, но пока все шло неплохо. Нужные действия сами собой приходили в голову, и он сражался с противостоящим ему колдуном почти на равных. К несчастью, его противник тоже достаточно быстро это понял.

Морозко только успел уловить отзвук творимой волшбы, как перед ним стоял уже не сгорбленный старик, а рослый черноволосый воин в узорчатых черных доспехах и с огромным мечом. Память и тут не подвела, доверительно сообщив, что перед ним стоит сам Чернобог, и тут же поправилась: не собственной персоной, а лишь формой, которую принял Вий. Это был тот уровень волшебства, который был недоступен ни Морозко, ни белому колдуну, совершенная форма. Да, на ее поддержание Вий тратил много сил, но зато противопоставить Чернобогу, чью форму черный колдун сейчас принял, Морозко было просто нечего. Все, что он мог, это создавать все новые и новые ледяные щиты на пути врага, но черный меч их с легкостью разбивал, медленно, но верно приближая трагическую развязку. Здесь даже память предшественника не могла ничем помочь, средств против этого у белого колдуна не было.

Черный меч сокрушил последнюю ледяную преграду и добрался до жертвы, разорвав шубу и врезавшись в плоть. Кровь не хлынула, все в его теле давно замерзло, поддерживая жизнь не током жизненных соков, а волшебством, но удар не прошел бесследно, и Морозко рухнул прямо на снег. Чернобог занес меч для последнего удара, как вдруг на него что-то бросилось. Снегурочка налетела на ногу врага и била по ней своими маленькими кулачками.

– Не смей трогать деду! – орала девчонка, нанося свои слабые удары.

С той же вероятностью муравей мог бы пытаться остановить богатыря. Чернобог просто отбросил девчонку, как тряпичную куклу, не обращая на помеху особого внимания. Детское тельце отлетело в сторону и ударилось о ствол дерева.

Черный меч уже приближался к своей цели, грозя рассечь соперника надвое, как вдруг Морозко почувствовал прилив сил и необыкновенную ярость. В руке сам собой возник ледяной посох, который отбил казавшийся неостановимым удар.

Чернобог даже сам удивился; впервые он взглянул на противника с интересом. Вот только теперь перед ним стоял уже не Морозко, а сам Мороз-воевода. Место старой красной шубы заняла ледяная броня, напитанная волшебством, в руках зажат полный энергии и силы витой посох. Морозко сумел осознать, что произошло. Это волшебство он открыл сам; сам, без всякой помощи, без подсказок от предшественника, лишь слегка подсмотрев за противником. Он тоже смог перейти в высшую форму: страх за свою спутницу, возможно, даже какое-то родительское чувство к маленькой нахалке, любовь и желание защитить ее – все это дало ему силу, недоступную белому колдуну. Тот никогда и никого не любил и не желал защищать.

Теперь битва шла между равными соперниками. Черный меч со звоном сталкивался с ледяным посохом, противник превосходил воеводу мастерством, но он уже потратил много сил, а Морозко только вошел в силу. Какое-то время Вий пытался пробить защиту, полагаясь на мастерство владения мечом, он даже дважды смог нанести удар, но ледяная броня выдержала. Меч у врага был совсем непростой, но заколдованная броня оказалась стойкой даже против этого страшного оружия. Вий слишком быстро все понял: время его преображения в Чернобога истекало, а в своей собственной форме он был не соперник воеводе Морозу. Сделав на прощанье два лихих финта мечом, противник вдруг рассыпался на тысячи черных пауков, которые быстро начали разбегаться в разные стороны. Морозко с невольным восхищением наблюдал за своим врагом: такого волшебства он тоже не знал, но уже начал думать, как это можно будет повторить. Не так уж и сложно, просто вместо пауков надо будет использовать снежинки. Вечером надо будет попробовать, в последующих боях такое колдовство сможет ему пригодиться.

Враг сбежал, и Морозко кинулся к лежащему ничком тельцу девочки. Инстинктивно он попытался послушать сердцебиение и тут же обругал себя. Какое у нее теперь сердцебиение, когда он сам все ей выморозил… Вместо этого он начал легонько шлепать девочку по щекам.

– Да хватит уже, – тихо обругала его Снегурочка, приоткрыв глаза.

– Ты жива. – Морозко прижал маленькое тельце к груди.

– Мы победили?

– А то как же, – улыбнулся Морозко, – еще бы мы, да не победили.

– Это я его избила, – доверительно сообщила девчонка, – ты видел, как он шатался под моими ударами? Но ты тоже молодец, не растерялся и добил. Так что спасибо, что помог!

– Разве что самую малость.

– В следующий раз старайся лучше, – Снегурка через силу улыбнулась, – а то спасай тебя все время…

– Обязательно. Вот только чуточку передохну.

Пребывание в совершенной форме отняло у него гораздо больше сил, чем он мог подумать. Сейчас сил оставалось только на то, чтобы привалиться спиной к дереву и прижать к себе девочку.

Словно почуяв его слабость, со всех сторон к нему устремились упыри. Мертвяки, видно, прятались где-то, наблюдая за их схваткой с Вием, а теперь решили напасть. Мертвые руки схватили его и потащили куда-то; он краем уха слышал возмущенные вопли Снегурочки, но сил на борьбу у него уже не было.

Из-за дерева вышло совсем уже странное существо. Это был магог в пестрых аляповатых одеждах, но откуда он тут взялся, так далеко от пустыни, в которой обитало его племя, – было решительно непонятно. Еще более удивительно стало, когда магог заговорил; пусть он страшно коверкал слова, но понять его было можно.

– Папался. Козяивн будет даволен. Козяивн будет любить Шмыгу, кормить вкусно.

В этот момент силы совсем оставили Морозко, и он попросту провалился в черное забытье.