Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет. Но это вы знаете, что, если бы ведал хозяин дома, в какую стражу придет вор, то бодрствовал бы и не дал бы подкопать дома своего. Потому и вы будьте готовы, ибо в который час не думаете, приидет Сын Человеческий. Кто же верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими, чтобы давать им пищу во время? Блажен тот раб, которого господин его, придя, найдет поступающим так; истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его. Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой, и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, — то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов (Мф. 24: 42–51).

В Евангелии Господь сказал, что если злой дух изгнан, а человек не обращается к Богу, не наполняет Божиим присутствием свою жизнь, то приходят еще более злые духи, заполняют этот выметенный и убранный дом, в который никто не вселился, и бывает для человека того последнее хуже первого (Лк. 11: 26). Если люди не собирают елей милости, не рассматривают свою жизнь как возможность явить Богу любовь через милосердие к ближним, они обычно начинают творить зло. Это и есть погружение в порочную жизнь, о котором говорится в притче. Для нерадивого раба пришествие Бога всегда внезапно.

Что подразумевается под пришествием господина? Конечно, смерть. Она внезапна и страшна. Можно прожить двадцать, сорок, шестьдесят, восемьдесят лет и все равно быть к ней не готовым. Сколько бы мы ни прожили, это очень мало, слишком коротко, молодость была как будто вчера… Готов к приходу смерти только тот, кто наполнил свое существование любовью и добром. Такой человек, в любое время изъятый из этой жизни, будет подобен девам, у которых в светильниках было много елея, — добрые дела освещают его путь к Богу через мрак загробного мира.

Сейчас многие обвиняют Церковь: она не занимается тем, что, как люди считают, она должна делать. Одни требуют, чтобы Церковь участвовала в политике, другие — чтобы она была полностью выключена из общественной жизни, третьи — чтобы она занималась только социальным служением, четвертые — чтобы учила патриотизму. Каждый человек подходит к Церкви и навязывает ей свое представление о том, чем она должна заниматься. Помню, в 1995 году я пришел в тюрьму как священник, меня встретил старший по воспитательной работе и сказал: «Ну, мы тут все неверующие, но вы нам порядочек наведите, дисциплину нам поднимите, пожалуйста». Самое распространенное представление о Церкви, что она воспитывает дисциплину и патриотизм, учит соблюдать правила, не разрушать семьи. Но если Церковь будет ставить такую задачу, она ничего не добьется. У нее есть одна задача — привести людей в Царство Христово, в вечность. А люди, которые костенеют в неправильных представлениях о Царстве Божием и не желают узнавать, чего от них хочет Бог, подобны тем, о ком Христос говорит: Тогда станете говорить: мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты. Но Он скажет: говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды (Лк. 13: 26–27).

Человек может быть крещеным, носить крест, иногда заходить в храм, называть себя православным, и вся его жизнь, которая сводится к еде, питью и обслуживанию того, что с этим связано, может проходить как бы пред очами Христовыми и в присутствии Его, но на самом деле никакого отношения ко Христу не иметь. Слова на улицах наших учил Ты еще точнее говорят о том, что эти люди не впустили Христа в свои дома. Вот Он совсем рядом, на улице говорит какие-то важные вещи, может быть, рассказывает притчу о десяти девах, но я не впускаю Его в дом своего сердца, не даю ничего поменять, продолжаю есть и пить…

Каждый хочет продиктовать Богу, какой елей надо собирать в нынешней жизни для Царствия Божия. А Христос говорит, что в земной жизни можно заниматься чем угодно, на что тебя Божий Промысел поставил, только ты должен любить Бога и любить ближнего. И твои дела и устроение души должны об этом свидетельствовать. Поставлен ты Богом работать на заводе, издавать газету или судить людей, все надо совершать праведно. А начинается все с учебы в школе, первое задание, которое Бог нам дает, — это как раз школа. Понятно, что все мы не можем быть круглыми отличниками, но христианин должен учиться настолько хорошо, насколько он может по своим способностям. И делать это не только ради себя, родителей или учителей, а ради Бога. Тогда и в остальной жизни Бог даст ему много, как говорит в притче о талантах господин тем слугам, которые не зарыли свои таланты в землю: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего (Мф. 25: 21). Бог смотрит на человека, как он начинает свою жизнь.

Слова апостола Иакова: как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва (Иак. 2: 26) обращены к каждому из нас. И сколько у нас набралось елея добрых дел, хорошо бы проверять каждый день — вдруг мой Господин придет завтра… Ведь бывает, что жизнь обрывается внезапно. И что я Ему покажу? Есть ли источник света в моей судьбе, наполнена ли она плодами добрых дел? В практике христианской жизни у каждого должно быть какое-то бескорыстное доброе делание, служение, помощь тому, кто не может тебе отплатить ничем, кроме молитвы. Маленькое, большое дело, в зависимости от твоих возможностей и обстоятельств. В дореволюционной России в купеческой среде была традиция: каждый состоятельный человек опекал благотворительное заведение. Купец, который не содержал ни дом призрения, ни сиротский приют, в своей среде считался нерукопожатным. Да, иногда этим тщеславились, даже хвастались. Но знаете, почему слово русского купца считалось дороже денег? Слову верили, если в жизни купца было христианское служение милосердия. И у дворянства, и у аристократии, у царской семьи было по одному, по два, три и больше таких приютов, больниц и так далее, по средствам и по желанию. А без этого служения состоятельный человек считался неправильно устроенным!

Очень важно сказанное в притче о наказании неверного раба: господин рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов. Оказывается, участь лицемеров — вечная погибель. Христос говорит об этом как о чем-то само собой разумеющемся, совершенно очевидном, что показывает нам Его отношение к лицемерию. Никто так не враждовал со Христом — и в конце концов они добились Его смерти, — как фарисеи, закваска которых есть лицемерие (Лк. 12: 1). Лицемер не искренен с Богом и не искренен с человеком. Сам-то он может считать, что правильно себя ведет, но в основе его отношений с Богом — неискренность, так как он делает дела добродетели по любви не к Богу, а к славе — тщеславию. Читая о лицемерии как о самом центре ненавистного Христу фарисейства, мы понимаем, что добродетель, о стяжании которой мы должны безмерно радеть, трудиться, — это искренность, когда человек одно говорит, то же самое думает и то же самое подразумевает — а не другое думает и третье подразумевает.

Быть искренним, как сейчас считается, очень затратно и опасно, тем не менее мир вокруг нас настолько изголодался по искренности и устал от всякого вида лицемерия, что она является мощнейшим инструментом христианской проповеди. Люди, не знающие Христа, но стремящиеся о Нем узнать, не откроют свою душу неискреннему проповеднику, а к искреннему отнесутся с большим доверием.

У семьи моей жены был друг, который еще в советское время, в далекие 80-е годы, эмигрировал сначала в Израиль, потом в Соединенные Штаты. Он здесь работал над созданием первых огромных вычислительных машин, а в США не смог найти работу по специальности и устроился чинить электрические пишущие машинки в большом машбюро при газете или учреждении, не помню. Там работало около ста женщин, целый этаж. Как человек абсолютно искренний, он на приветствие «Hello! How are you?» вместо широкой улыбки и «Окей», как там принято, отвечал: «Да как-то плохо все… Тоскую по родине…» — язык он выучил быстро. Первое время от него все шарахались и считали сумасшедшим. А потом машинистки стали ловить его в коридоре, отводить в сторонку и тоже рассказывать, как им плохо. Он уже не мог работать, потому что к нему стояла очередь из людей, которым надо было поговорить о своих трудностях, да просто высказаться! Ему пришлось уволиться, а эти женщины уговаривали начальство поднять ему жалованье, чтобы он остался, и очень плакали, когда он все-таки ушел.

Искренний человек, который действительно может принять в сердце другого, угоден Богу. А кроме того, он всегда найдет людей, которые захотят с ним дружить, общаться, которым он будет нужен.