Книга: Мыс Чёрных сов
Назад: ГЛАВА 18
Дальше: ГЛАВА 20

ГЛАВА 19

 

— Нравится вам за моего Снежка? — Сзади неожиданно раздался дребезжащий, скрипучий голос, и Зина едва не подпрыгнула от неожиданности, даже больно стукнулась локтем о прилавок.
В лавку вошел старик — небольшого роста, лысоватый, в больших очках в роговой оправе на половину лица. На старике был черный кожаный фартук, а в руке он держал авоську с помидорами. Зина сразу поняла, что это сам мастер-таксидермист. Ходил на Привоз за покупками, ясно. Но почему не закрыл лавку?
— Добрый день, — вежливо ответила Зина. — Вы мастер, работаете здесь?
— Нет, жду трамвая! — хихикнул старик. — А шо, по-вашему, я забыл здесь? Вчерашний день?
— Если вы уходили, почему же не заперли двери? — вслух поинтересовалась Зина.
— А до сюда ни один халамидник без спросу не зайдет, бо местные фраеры уверены, шо я и за людей чучела делаю, или как? — снова хохотнул старик.
Несмотря на то, что он выглядел типичным старым одесситом, Зина вдруг почувствовала в нем что-то неприятное. Слишком пристальный, очень проницательный взгляд старика настораживал, вызывая противное ощущение, словно он ее изучает. И это изучение носит совсем не доброжелательный характер.
— И что милая барышня забыли в моей халабуде? Ходите до меня, шоб сделать чучело из любимой собаки? Она покусала вас в тапочки?
— Нет, — из вежливости улыбнулась Зина, хотя ей было совсем не смешно.
— Ясное дело, шо нет. Или как за то, шо нет? — старик пожал плечами. — Так шо вы скажете за моего Снежка?
— Снежок — это сова? — догадалась Зина.
— Снежная полярная сова! Редкость. Между прочим, записана за Красную книгу.
— Почему у нее такие странные глаза? — не удержалась Зина. — Почему вы вырезали ей глаза и вставили камни? И что это за камни? Они ценные?
— Галька с пляжа, — сказал старик, — на Фонтане насобирал. Это художество.
— Что? — не поняла Зина.
— Художество, говорю. Это мой внучок вырезал. Он такие поделки любит делать. Сказал, шоб за все лучше видел. Сова, мол, должна видеть за все, это же не люди. И сам глаза вырезал.
— Интересный у вас внук, — сказала Зина.
— Тот еще будет мастер! — снова невпопад хохотнул старик.
— Я как раз ищу вашего внука, — уцепилась за соломинку Зина. — Вы не знаете, где он может быть?
— Не знаю, — прищурившись, старик склонил голову на плечо и теперь смотрел на нее с какой-то ехидной ухмылкой. — А шо, вы не до пляжа?
— Простите? — не поняла Зина.
— Не до пляжа, говорю? — снова ухмыльнулся старик. — Мой внучок еще тот фраер! Он с барышнями до пляжей знакомится, а потом они сюда ходют и ходют. Вот досюда, как будто здесь Ланжерон!
— Я не познакомилась с вашим внуком на пляже, — пояснила Зина, — мне он срочно нужен по одному очень важному делу. Вы не подскажете, где я могу его найти?
— Нет, не подскажу, — старик перестал ухмыляться, и в глазах его появилась какая-то неприязнь, очень откровенная и даже агрессивная, — а если вы из органов НКВД, так идите туда, до куда шли!
— Я не из органов НКВД, — чуть смутилась Зина, — у меня другое дело.
— Моего внука я давно не видел. Подался он в моряки, вот и плавает десь-то. Да где угодно. Уже пару лет не видел. А может, подался до Москвы. Он до там учиться хотел, если сбежит с флота. Ничего не знаю я, да и знать не хочу. Нечего тут валандаться.
— Сова — это первая работа вашего внука, правда? — догадалась Зина — Поэтому вы ее так храните? С почестями?
— А шо, вам разве не за красив Снежок? Да за такого Снежка он мне полкассы делает! Красота! И мой внук руки приложил. Так шо идите, барышня, куда шли. Не светите до меня глазками, у меня и без вас работы хватает.
Старик явно выпроваживал ее вон. Зина сердилась на себя за то, что так неумело повела разговор и не сумела выпытать то, что ее действительно интересует. Но делать было нечего. Оставаться в лавке дольше казалось бессмысленным. Вежливо попрощавшись со стариком, Зина ушла. Вышла на улицу и остановилась, прислушиваясь к уличным звукам.
— Крестовская! Лопни за меня глаз! — раздался знакомый голос. С порога кабинета стоматолога ей приветливо махал ее сокурсник — рыжий Додик, который учился вместе с ней в одной группе еще на первом курсе, а потом его перевели в стоматологию. Родители Додика оба были стоматологами, и он просто вынужден был пойти по семейным стопам.
— Додик! Какими судьбами? — обрадовалась Зина.
— Так вот же мой кабинет! Ты заходи внутрь, посмотри.
Зина не замедлила воспользоваться приглашением. К ее удивлению, кабинет выглядел чистым, светлым и был оборудован по последнему слову техники. Зина разглядела новенькую бормашину и заграничные медикаменты в блестящих упаковках с иностранными буквами.
— Додик, почему такое странное место, Привоз? — спросила Зина.
— Ша, Зинуля, так это же золотая жила! Какой проходняк каждый день! И у всех, заметь, у всех болят зубы! Так шо каждый день я имею по несколько человек. А крестьяне, шо на Привозе торгуют, это не самые бедные люди.
Додик безмерно гордился своей практикой и жизнью. Слова полились на Зину как из рога изобилия. Кроме кабинета, который помог ему обустроить отец, Додик гордился своей женой и двумя сыновьями, которые учились в школе. Додик был обеспеченным, сытым, довольным, и Зина почувствовала некий укол зависти. Он был похож на ухоженную домашнюю собаку, которую каждый день выводит гулять на поводке упитанный, обеспеченный хозяин. Сама же Зина по сравнению с ним выглядела худым и лохматым уличным псом, который на помойках гоняется за костью. Может, это было и неправильное сравнение. Но сама Зина ощущала себя именно так.
— А что ты тут делаешь? — закончил Додик свой монолог, причем говорил он уже нормально, отметила Зина.
— Я была в лавке таксидермиста, — вздохнула она.
— О, этого мерзкого старика! Никто его здесь не любит. От него вонь, — с раздражением отозвался Додик.
— Ты хорошо его знаешь?
— Да уж… Та еще семейка. Больше как-то знаю его внука, Кирилла. Когда его милиция разыскивала.
— Милиция разыскивала? А за что? — Зина навострила уши.
— За драку, — сказал Додик, и Зина удивилась, ведь она была готова услышать совершенно другое, — он на Привозе подрался с грузчиками. Тот еще негодяй и наркоман.
— Почему наркоман?
— Потому, что раньше сидел на морфии. У деда ведь полно медпрепаратов. Я же видел, как врач, что с ним не все хорошо. А потом на таблетки перешел, и стал совсем неуправляемый. А как иначе могло быть? Старик сам его воспитал, в таком месте! Тут у любого психика поедет, среди дохлых животных. А про ребенка и говорить нечего. Совсем умом тронулся.
— Ты давно его видел? Старик сказал, что он уехал.
— Врет дед! Он все время тут шастает, этот Кирилл, с кралей своей. Да вот два дня назад его видел. Один приезжал. А раньше с ней.
— Это его жена?
— Нет. Просто какая-то фифа отвязная! И, похоже, она замужняя, потому что дед прямо беленится, когда внучок приходит с ней. Так что все очень непросто. Я слышал краем уха, что Кирилл с флота сбежал. Вот и колобродит.
— А где он живет, ты не знаешь?
— Почему же, знаю. Милиция сказала. На Болгарской, вместе с дедом. Там у деда квартира. На Молдаванке. Но я слышал, как дед кому-то жаловался, что Кирилл редко ночевать приходит. Все время проводит у этой женщины.
— Спасибо тебе, — обрадовалась Зина.
— Ты вот что… Я не знаю, зачем тебе нужен этот прохвост, но ты будь осторожна. Он опасен. Он наркоман, и способен на все, что угодно. Два года назад он подрезал человека на Привозе. Дело едва замяли. Я и сам видел, что он все время ходит с ножом. Не тот это тип, который будет разговоры разговаривать.
— Интересно, зачем он пошел на флот? — вслух задумалась Зина. — Мог бы спокойно работать с дедом!
— Так дед его прогнал! — неожиданно сказал Додик.
— Как прогнал? — не поняла Зина.
— Так он жестокий, охотится за домашними животными и их убивает, дед всем в округе рассказывал, — пояснил Додик. — Были случаи, которые едва удалось замять. Дед везде говорит, что делать чучела — это искусство. Ну, оно и правда. Не каждый на такое способен. Делаются ведь чучела из мертвых животных. А этот, внучок его больной, Кирилл, живых убивал, да еще с жестокостью. Вот дед его и погнал. А что дед хотел от наркомана?
— А куда делись родители Кирилла?
— Умерли оба, от испанки. Ему меньше года было. Тогда эпидемия испанки была. Война, разруха. Много людей умирало. Лекарств никаких. И вот его родители и умерли, а ребенок с дедом остался. В лавке таксидермиста. Ты представляешь, какой удар для детской психики? Вот и вырастил дед на свою голову!
Поблагодарив Додика за ценную информацию, Зина распрощалась с ним и вышла из лавки. Настроение ее улучшилось. Время все-таки не было потеряно зря.
К концу дня Привоз преображался. Темная тень ночи покрывала огромный рынок сплошным плотным облаком, обнажая то, что было скрыто днем. Тут и там зажигались костры и мелькали зловещие тени. Оживало темное нутро большого города, выпуская наружу пороки и людские душевные уродства, все то темное, скрытое и зловещее, что так тщательно прячется днем.
К ночи даже служители правопорядка избегали забредать в трущобы за Привозом. Наряды милиционеров тоже исчезали с наступлением темноты. Правили бал те, кто являлся ночными хозяевами города, темные существа из другого мира, где убийство и грабеж были обычным делом, а зло торжествовало всегда.
Ночной Привоз был страшным местом. Добропорядочные жители города не забредали в эти края с наступлением темноты. А потому, вжавшись в тесный простенок между двумя деревянными лавками, выходящими на Эстонскую, Зина тихонько тряслась, вглядываясь в безразличное, словно окаменевшее лицо Саши Цимариса, который изо всех сил пытался не подать вида, что ему тоже страшно.
Тесный простенок выходил к трамвайным рельсам, как раз напротив лавки старика-таксидермиста. И Зине, которая стояла первой, отлично было видно ярко освещенное окно лавки старика, который ползал внутри, словно зловещее насекомое.
Почему-то этот старик вызывал у Зины страшное омерзение, и она никак не могла его преодолеть. Старик явно не собирался спать. Он расхаживал по лавке, переставлял манекены, переливал жидкости в каких-то склянках. Штор на окне не было, лампа под потолком горела ярко, а потому отлично было видно все, что происходит внутри.
— Долго еще ждать? — шепотом спросил Саша. Голос у него чуть дрожал, и только по тону можно было определить, что ему страшно, он замерз, и вообще — чувствует себя не в своей тарелке.
— Не знаю, — так же шепотом ответила Зина, — похоже, он кого-то ждет. Домой он явно не собирается.
— Ты уверена, что он живет не здесь?
— Абсолютно. Судя по расположению помещений, в лавке всего две комнаты — первая, большая, сама лавка, и внутри — для работы. Живет он на Болгарской. Точно кого-то ждет, иначе давно бы отправился домой.
— Ну ладно, — покорно вздохнул Саша, и Зина бросила на него косой взгляд. Ей было очень интересно, почему все-таки он согласился? Пока она не могла это понять.
План возник в тот самый момент, когда Зина вышла от своего сокурсника-стоматолога. Ночью, вернее вечером проследить за стариком, провести его, когда он выйдет из лавки и направится куда-то. Старик мог привести в два интересных места: либо в квартиру, где он живет, тогда Зина узнала бы адрес и получила возможность обыскать жилье, чтобы найти адрес внука, либо прямиком к внуку, и тогда это было бы настоящей удачей. Подходило и то, и другое. Но для того, чтобы все узнать, нужно было проследить за стариком. И Зине на ум сразу пришел Саша Цимарис — потому что на ночной Привоз Зина очень боялась идти одна.
Слишком много ей приходилось вскрывать трупов тех, кто пострадал от ударов, ножевых ран и любого другого насилия, шатаясь ночью в окрестностях Привоза. Зина отлично помнила их тела — со множеством повреждений и ран, никак не совместимых с жизнью. А потому не было у нее глупости идти в такой ужас в одиночестве. Но сильной физически компании, способной защитить и дать отпор бандитам, у Зины тоже не было. Оставался только Саша Цимарис.
И тогда Зина снова отправилась в Еврейскую больницу, на дежурство к своему другу.
Стоя перед зеркалом, собираясь к Саше, Зина пыталась придать себе как можно больше привлекательности. С тревогой вглядывалась она в свое лицо, пытаясь понять то, что мучило всех женщин до нее, и точно так же будет мучить после. Как стать привлекательной для мужчин? Как сделать так, чтобы мужчина и не смотрел в сторону других женщин? И почему мужчины всегда смотрят в сторону таких женщин, как Лора Барг?
Как такие, как она, завлекают мужчин? Что в них настолько привлекательного, чего нет в ней, в Зине? Ей было мучительно больно думать об этом, но, тем не менее, она заставляла себя. Зина вспоминала подушку на кровати Маринова, на которой застрял длинный волос. Длинный рыжий волос Лоры Барг. Почему, встречаясь с ней, с Зиной, Маринов все-таки вернулся к Лоре?
В чем она, эта привлекательность? Лора не добра, не умна, да и внешне можно найти получше. Благородное воспитание и хорошее происхождение ей ничего не дало. Она не умеет себя вести, у нее плохой характер, и она словно вся состоит из сплошных пороков. Почему же с такой, как она, предпочитают быть все мужчины? Почему? Может, это как раз то самое врожденное свойство притягательности, из-за которого она, Зина, до сих пор не может забыть Виктора? Ведь он тоже обладает этим свойством — притягивать.
Проклятые Барги! Проклятое семейство Барг! Пропади они все пропадом! Плюнув на привлекательность и чуть не расплакавшись, Зина отправилась в Еврейскую больницу к Саше Цимарису.
К ее удивлению, Саша согласился сразу и даже обрадовался, ее увидев. Зина так и не поняла, почему он решился на такое опасное и, в общем-то, совершенно не нужное ему мероприятие, как впутаться в грязную уголовную историю в виде слежки за стариком-таксидермистом. Однако Цимарис пошел с ней.
И вот теперь Зина с Сашей жались в узком простенке, наблюдая за лавкой старика.
Прошло минут двадцать. Вдруг со стороны Преображенской на Эстонскую завернул черный автомобиль. Ехал он с трудом, лавируя среди куч мусора. А иногда лавировать не удавалось, и он давил эти кучи мощными колесами, издавая противный треск. Автомобиль остановился как раз напротив лавки старика и заглушил двигатель.
— Смотри! — Саша легонько толкнул ее локтем.
Из автомобиля вышли двое мужчин. Они достали с заднего сиденья длинный сверток, завернутый в мешковину. Под ней явно просматривались очертания человеческого тела. Нетрудно было догадаться, что этот человек мертв.
Старик явно ждал их, потому что распахнул двери настежь и жестами стал активно зазывать мужчин войти внутрь лавки. Те вошли, занося сверток с телом. Но не остались в первом помещении, а прошли во вторую, внутреннюю комнату. Было видно, как старик плотно закрыл дверь.
Внутри все находились минут пять. Затем мужчины вышли уже без свертка, сели в автомобиль и быстро уехали.
— Господи! — вырвалось у Саши. — Это ведь труп был, да? Ты это ждала?
— Признаться, нет, — Зина была мрачнее тучи. — Вот этого я точно не ждала… Кошмар.
— Но зачем ему труп человека? Что он будет делать с трупом?
— Утилизирует! — хмуро хмыкнула Зина. — Теперь мне понятно, как он зарабатывает. Он ликвидирует трупы.
— Но как?! — у Саши округлились глаза.
— Кислота, — догадалась Зина. — Скорей всего, в задней комнате у него стоит чан с кислотой. Там можно отлично растворить человеческое тело, без следов. А кислоты используются в работе таксидермиста.
— Попали мы с тобой в историю… — тяжело вздохнул Саша. — Вот же мерзкий старик!
— Смотри! — Зина нетерпеливо толкнула Сашу локтем.
Свет потух. Чучельник вышел из лавки и принялся тщательно запирать дверь ключом — один, второй… Затем, втянув голову в плечи, он пошел по Эстонской, по направлению к парку Ильича.
— За ним! — скомандовала Зина, и они выскочили из укрытия. И вовремя. Старик, к удивлению, шел очень быстро для своего возраста и уже начал удаляться от них.
Он вышел на Госпитальную, пошел вниз по направлению к Еврейской больнице, затем свернул на Болгарскую. Прошел два дома и вошел в третий, небольшой двухэтажный дом. К счастью, ворота были открыты.
Зина и Саша успели разглядеть, как старик прошел через весь двор, свернул направо и вошел в подъезд двухэтажного каменного флигеля. Они подождали минут пять, но новые окна в доме не зажглись. В доме, когда туда вошел таксидермист, свет горел только в двух окнах на первом этаже. Очевидно, именно туда он направлялся, в квартире его кто-то ждал.
Зина почувствовала себя так, словно выиграла миллион. Она потащила Сашу к окнам, заглянуть внутрь этой квартиры. Но едва они подошли, как скрипнула дверь парадной.
Зина с Сашей мгновенно метнулись за дом, вжались в стену. Увидев, кто вышел из парадной, Зина едва сдержала крик. Через двор быстро шла… Юна, та самая лжехозяйка дома на Фонтанской дороге, в котором умерла Маша Игнатенко!
— Вот это номер… — присвистнул Саша.
Когда Юна вышла на улицу, Зина быстро приблизилась к освещенным окнам. К счастью, штор не было. Старик-таксидермист расхаживал по пустоватой жилой комнате, нервно заламывая на ходу свои длинные тонкие пальцы.
Назад: ГЛАВА 18
Дальше: ГЛАВА 20