Глава 22

– Что будем делать дальше? – спросил я, когда опустел второй ойфари. – Оба зеркала погибли, следов Дженна Дасса не доискаться, верно я понимаю?

– Рано или поздно он объявится, и лучше нам быть наготове.

– К чему именно прикажете готовиться? Мы даже не представляем, в чьем он сейчас теле. И в теле ли вообще…

– Если и так, мы это легко исправим, – задумчиво проговорила Фергия и выплеснула на песок гущу ойфа. – Как по-вашему, Вейриш, на что похоже?

– На кляксу, – честно ответил я.

– А если подумать?

– На многонога, вытащенного из воды.

– Вот и мне так кажется.

– И к чему вы это говорите? Намекаете, что Дженна Дасса нужно вытащить из привычного… гм… места, где он обитает?

– Точно, Вейриш! Умеете же думать, когда не ленитесь, – добродушно ответила Фергия. – В родной стихии многоног, кракен, как их у нас называют, – тварь сильная, живучая и весьма опасная для существ сопоставимых размеров и даже более крупных. А в океане водятся такие громадины, что им по силам кита-зубана спеленать щупальцами и удерживать, пока у того воздух не кончится! Хорошо еще, на поверхность они не поднимаются, а то и корабль бы запросто на дно утащили… Хотя на картинах чего только не рисуют, – добавила она справедливости ради.

– По-вашему, значит, Дженна Дасс – такой вот монстр, обитающий в зазеркалье? К нему соваться нельзя, потому что там он сильнее… да и вообще неизвестно, что он может выкинуть, а вот здесь, на воздухе, заметно слабеет, как выкинутый на сушу кракен, так? Сопротивляться может, но ему не хватает ни скорости, ни легкости движений… Следовательно, нужно как-то его выудить на поверхность и не дать сбежать обратно, правильно?

– Да.

– Ну и как вы намерены это проделать?

– Очень просто – обращусь к запретным искусствам, – пожала плечами Фергия.

Я попытался переварить это заявление, не преуспел и осторожно поинтересовался:

– Каким именно искусствам?

– Вейриш, вы только что отлично соображали, поэтому не прикидывайтесь: вы все прекрасно поняли.

– Клянусь, нет!

Фергия только вздохнула и воздела взор к небесам, как бы сетуя на мою недогадливость.

– Дженна Дасс давным-давно мертв, – сказала она наконец. – Мне продолжать или вы все-таки сложите один и один?

– Вы хотите… – Я, признаюсь, опешил. – Но вас же за такое судить будут!

– Кто? Коллегия магов далеко, и там ничего не узнают, если им не расскажут. А я не собираюсь трепать языком.

– Но разве они не способны… ну… ощутить что-то?

Фергия посмотрела на меня неодобрительно. Видимо, сожалела о том, что слишком рано похвалила мои мыслительные способности.

– Не через море же. А те арастенские маги, которые сейчас в Адмаре, слишком слабы, чтобы учуять подобное. Вернее, что-то они почуют, но вряд ли сумеют узнать, кто это сотворил.

– Мне казалось, на том, кто призывает дух умершего, остается заметный след, разве не так?

– Так-то оно так, но для того, чтобы этот след обнаружить, нужно, во-первых, знать, что ищешь, во-вторых, грубо говоря, обнюхать всех жителей Адмара и окрестностей. Вспомните, как Хаксют боялся, что его найдут, но за столько лет никто ничего не заподозрил! В Арастене всем было не до того, а здесь на него попросту не обратили внимания.

Я вынужден был признать ее правоту. Вот и пригодились книги старого Хаксюта… Вряд ли Фергия не знала чего-то, что в них описано, но мало ли какие тонкости там объяснялись?

– А матушка и прадед вас не взгреют? – предпринял я последнюю попытку.

– Откуда они узнают, если я не скажу? Учуять могут, но в ближайшие полвека я домой не собираюсь, а за такой срок что угодно выветрится!

– Ясно… Фергия, но как вы себе это представляете? Допустим, вам хватит сил выдернуть дух Дженна Дасса из того тела, в котором он сейчас пребывает, или из самого зазеркалья…

– Не хватит, вам придется поделиться, – перебила она и криво улыбнулась. – Я не такой уж сильный маг, Вейриш. Сильнее мамы, но тот же Руммаль в честной схватке легко меня победит, и не только за счет опыта.

– Ключевое слово – «честной»? – вздохнул я.

– Вы снова все верно поняли. Вот это, – Фергия побренчала подвесками на шее и браслетами, – не украшения, это амулеты – запас на тот случай, если я выдохнусь. Ну а вы вовсе бесценны – малой толики вашей силы мне хватает для того, чтобы творить… не невозможное, но невероятное для слабого мага.

– Вы и без меня неплохо справляетесь…

– А вы припомните, когда видели мое колдовство, Вейриш. Я никогда не делала ничего сверхъестественного. С Игиридом вы мне помогали, во многих других случаях – тоже. Но, – она улыбнулась, – это тайна. Не нужно людям знать о том, что Белая ведьма далеко не так могущественна, как может показаться.

Подумав, я снова признал правоту Фергии: на моих глазах она не творила никаких чудес. Отделить черный песок от обычного, вызвать воду, которая всего лишь прячется под землей, найти дорогу, зажечь огонь – в этом нет ничего поразительного. А учитывая то, что Хаксют, не будучи магом, при помощи одних только амулетов сумел воспользоваться теми самыми запретными искусствами, всего лишь прочитав книги… У Фергии точно получится призвать дух Дженна Дасса, я был уверен, тем более она знает его настоящее имя. Вот только что дальше?…

Об этом я и спросил, и получил ожидаемый ответ:

– Видно будет.

– То есть плана у вас нет?

– Ну почему же? Уничтожать бесплотный дух крайне сложно, поэтому нужно вселить его в какое-то вместилище, – сказала Фергия и принялась задумчиво перебирать свои побрякушки. – Живое, разумеется.

– Только не говорите, что намерены приманить его на мое молодое тело! – содрогнулся я.

– Нет, что вы! Если он получит вашу силу, я его не одолею, и сомневаюсь, что даже Иррашья справится. Нужен кто-то другой…

– Может, Ургуш? – шепнул я, потому что он был где-то неподалеку, а мне хорошо известно, какой у слуг чуткий слух, в особенности если дело их не касается.

– Не пойдет, – покачала головой Фергия. – Он не маг. Везучий, конечно, невероятно, так что какая-то толика способностей, вероятно, у него имеется, но Дженна Дассу этого мало. Конечно, он сумеет колдовать даже в такой оболочке, но слишком слабо. И еще: вы сможете убить человека, зная, что это не он на вас нападает, а завладевшая им злобная сущность?

– Наверно, сумею, – после долгих колебаний ответил я.

– Вот именно, «наверно»! Даже зная, что Ургуш – убийца, вы все равно колеблетесь, хотя не так давно предлагали мне отдать его в руки правосудия… Впрочем, не важно! Я сомневаюсь, что Дженна Дасса удастся силой вселить в тело Ургуша и отрезать ему все пути к отступлению.

– Но если не я, не он… кто тогда? Неужели вы сами?!

– Да чтоб вам провалиться, Вейриш, я еще не сошла с ума, – проворчала Фергия. – Вы можете представить, что случится, если он не пренебрежет женским телом и завладеет мной?

Я попытался, но не сумел. Вернее, предпочел изгнать эти видения и пообещать себе самому, что никогда более не стану воображать подобного: мне и без того хватало кошмаров…

– У меня есть план, – сжалилась наконец Фергия. – Не представляю, что может получиться, но не могу не попробовать.

– Рассказать не желаете?

– Пока нет. Но вам, Вейриш, отведена в нем едва ли не главная роль. Вы – дракон, вы сильны, и сражаться с Дженна Дассом в каком бы то ни было обличье придется именно вам.

– Хорошо, – ответил я со спокойствием, поразившим меня самого. – Я с удовольствием оторву ему голову. За Аю, за себя, за… всех.

– Вот такой настрой мне нравится, – усмехнулась Фергия и встала. – А теперь едемте в Адмар. Нас ждут во дворце.

– Я-то там зачем?

– Узнаете. Ничего наперед не скажу, чтобы у вас реакция была естественной.

Так я и знал: она затеяла очередную авантюру… Впрочем, пускай. Что бы ни случилось, я ей помогу, потому что… потому что иного выбора у меня нет. Аю больше никогда не скажет мне, когда можно без опаски подниматься в небо, и я – порядочный трус, что скрывать! – останусь прикованным к земле. Да, останусь, пока существует Дженна Дасс и его проклятие: должно же оно рассеяться с его окончательной гибелью, верно? Значит, я должен его уничтожить, иначе не смогу оплакивать Аю, всю жизнь положившую на то, чтобы спасти своего бестолкового мужа…

– Седлай коней, Ургуш! – рявкнула Фергия, и я очнулся.

– Всех?… – трагическим голосом откликнулся слуга.

– Для нас с Вейришем! – с явным удовольствием ответила она. – А ты можешь остаться дома. Заодно ужин приготовишь, ясно тебе?

– Ясно, шади…

Мне вовсе не хотелось показываться на люди, но выбора не было. Я попросил Фергию сделать меня неприметным – Флоссия так поступала, пусть и без особого успеха: в те годы я слишком любил покрасоваться перед девицами, поэтому ее маскировка слезала с меня буквально клочьями. Увы, Флоссия действительно не очень сильный маг.

– Да на вас даже Руммаль личину не удержит, – ожидаемо ответила Фергия. – Нет, попробовать-то можно, только я не хочу растрачивать силы на такую ерунду, ясно вам? Подите Лалиру попросите, если так хочется скрыться…

– Нет уж, я перед ней и так в долгу.

– Тогда перестаньте болтать, да поедем скорее. Маги рашудана, – она выразительно поиграла бровями, – люди капризные и время свое ценят, поэтому опаздывать нежелательно.

Надо отдать Фергии должное: она даже озаботилась траурной одеждой для меня и сама нацепила на тарбан белую полоску ткани с вышитым черно-синим узором в знак скорби. Такие носят те, кто не был родственником умершему, но знал его и переживает о случившемся.

Меня в этаком наряде, ясное дело, видно было издалека: я никогда не одевался в белое, да еще с характерной отделкой, но не надевать траур было немыслимо.

По счастью, никто не пытался со мной заговорить, знакомые торговцы только кланялись и закрывали руками лицо, демонстрируя печаль – Аю многие знали и уважали, а после рассказа Фергии тем более сочли ее моим духом-хранителем во плоти. Впрочем, так ведь и было.

Я надеялся, что этим все и обойдется, по меньшей мере пока, но нет…

Из толпы вдруг вынырнула женщина, закутанная в покрывало так, что только глаза были видны – редкостной красоты глаза, должен отметить, зеленые, оттенка молодой травы, необычайно яркие не только за счет контраста со смуглой кожей и густо подведенными веками, а сами по себе.

Судя по покрывалу и богатым украшениям, она была замужем, но за ней следовала лишь одна тучная, явно немолодая служанка. Следовательно, женщина эта пускай и из обеспеченной семьи, но далеко не знатной: таких не отпускают гулять по базару, а если и отпускают, то буквально под конвоем. У не кичащихся родословной все проще – приличия соблюдены, а то, что сопровождающая вряд ли сумеет помешать каким-то намерениям госпожи, дело двенадцатое…

Я как в воду глядел: женщина решительно растолкала прохожих и встала на пути у Фергии. Даджи, злонравная кобыла, уставилась на неожиданное препятствие с явным недоумением: очевидно, на ее памяти никто не смел преграждать ей дорогу. Хорошо еще, у Фергии рука крепкая, она способна сдержать эту злобную скотину, иначе Даджи давно перекусала бы половину Адмара. Я имею в виду ту половину, которая еще не попробовала зубов бардазинской кобылы.

– Скажи, шади, верно ли говорят, что это ты – Белая ведьма из Проклятого оазиса? – прямо спросила женщина.

– Вроде бы я, шодэ, но если тебе нужна моя помощь, лучше приходи ко мне, не посреди же базара обсуждать дела? Вдобавок я тороплюсь – чародеи рашудана ждать не любят!

– Ничего, мое дело не отнимет у тебя много времени, – заявила незнакомка и – я опешил – решительным жестом схватила Даджи под уздцы.

Клянусь, исчадие пустыни тоже опешило – мало кто осмеливался так обращаться с этим чудовищем. Даже храбрый Даллаль – и тот старался не приближаться к Даджи после того, как она коварно цапнула его за седалище.

– Тогда говори, – согласилась Фергия, смерив незнакомку заинтересованным взглядом: облик незнакомки явно не вязался с ее поведением.

– Скажи, шади, Итиш, торговец коврами, нанял тебя, чтобы найти негодяя, который испортил его ковры?

– Нет. Он решил, что сам найдет злоумышленника. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что сегодня он собрал все наличные деньги и собрался идти к тебе – у него самого ничего не выходит! Он перессорился со всей родней, узнал о семье много такого, о чем лучше вообще никогда не слышать, а теперь готов отдать тебе все золото ради этих проклятых ковров!

– Хорошие ковры, зря ты так, шодэ, – примирительно сказала Фергия. Глаза ее вспыхнули при слове «золото», я заметил. Ну и наконец-то упрямый Итиш сдался, это тоже не могло ее не радовать.

– Пускай хорошие, но я не позволю ему спустить столько денег из-за несчастных тряпок!

– Может, ты скажешь это самому Итишу, шодэ? Мне-то без разницы: покуда человек платит, я работаю, вот и все. А оторвал он последние медяки от семьи или выпотрошил давний тайник с отцовскими сбережениями, меня не волнует.

– Зато волнует меня! – Зеленые глаза полыхнули яростью. Внутреннего огня в женщине хватило бы на десятерых, вот только не тянуло погреться возле него: это было нечто сродни лесному пожару (я видел в Вельции) или даже извержению вулкана. – Вот что я скажу тебе, шади: когда никчемный Итиш придет к тебе и станет просить найти мерзавца, который надругался над его драгоценными тряпками, скажи, что уже знаешь, кто это таков, и не возьмешь денег!

– Почему? – не поняла Фергия. – И я знать не знаю, кто все это подстроил. Я, знаешь ли, не разыскиваю преступников, если мне за работу не платят.

– Я тебе заплачу! – Незнакомка выудила откуда-то из недр покрывала увесистый мешочек и протянула Фергии. Зеваки наслаждались представлением. – Посмотри, хватит ли?

Та взвесила мешочек на ладони, заглянула внутрь и кивнула:

– Хватит, пожалуй. Конечно, основную работу проделал сам Итиш, но ведь он не профессионал, он больше напортил! Поди теперь расспроси всех причастных, если они и слышать не желают об этом человеке…

– Вот именно… – процедила незнакомка. – А раз плата достаточная, то скажи Итишу – это я испортила его ковры!

– Гм… а ты ему кем приходишься, шодэ? – после паузы произнесла Фергия, переждав, пока стихнет возбужденный гул голосов. – Супругой, полагаю?

– Да! И будь проклят тот день, когда я согласилась войти в дом этого паршивого тряпочника, да еще третьей женой! О нет, шади, и вы, люди, не подумайте дурного: Итиш всегда был щедр и добр, но он ведь свихнулся на этих своих коврах! – Женщина перевела дыхание и продолжила еще громче: – Я думала, он берет меня, потому что ему наскучили старые толстые жены, что его пленила моя красота… Посмотрите, люди, разве я не красива?!

Покрывало полетело в сторону, и толпа восторженно ахнула, потому что супруга Итиша действительно была несказанно хороша собой. Зеленые глаза я уже упомянул, и сверкали они на поразительном лице: высокие скулы, тонкий с горбинкой нос, полные алые губы, брови высокими дугами… А волосы! Я только у северян видел такие – чистое золото! Блестящие крупные локоны ниспадали на точеные плечи, на высокую грудь, волнующуюся под платьем, и я невольно подумал: Итиш в самом деле сошел с ума, что ли, раз может думать только о коврах? Но тут же решил: такая красавица – а нрава она, судя по всему, весьма буйного – может устроить дома такое, что туда и возвращаться-то не захочется! И зачем Итиш на ней женился? Правда, что ли, захотелось экзотики? Так купил бы шуудэ, всяко обошлось бы дешевле, чем содержать законную супругу… и даже баловать – ее украшения стоили дороже, чем все содержимое лавки Итиша. Хм… не такой уж он бедный торговец, больше прикидывается, вот что я решил. Наверняка на базаре сбывает ковры попроще для отвода глаз, а лучшие продает на сторону. Кому – вопрос другой, но на такой товар всегда найдется купец.

– То есть ты приревновала Итиша к его делу и решила ему навредить? – спросила Фергия, когда шум немного стих.

– Будто это что-то плохое, – дерзко ответила женщина, взяла из рук служанки свое покрывало и небрежно накинула на голову. – Я никого не отравила и не изувечила, а тем коврам цена – тьфу!..

Она выразительно плюнула в пыль.

– Все равно не понимаю, чего ты добивалась, шодэ… кстати, не имею чести знать твоего имени.

– Мирабха, дочь Джумелы, жена Итиша, – был ответ, и я невольно присвистнул. Ну и угораздило моего старого знакомца!

– Вы что-то знаете? – тут же повернулась ко мне Фергия.

– Она махаани, – ответил я на арастенском. – У этого народа невероятно красивые женщины… ну вы сами видите, вот одна такая стоит. Слышали, может – танец с покрывалом, с веерами?

– Да, припоминаю что-то такое… И дальше что?

– А то, что нрав у них не медовый. Любят привлекать к себе внимание… собственно, поэтому лучшие танцовщицы при дворе рашудана и у вельмож – именно махаани. И, если помните сказку про девушку-из-цветочка и ее дочерей, то махаани – родня им. Они, пусть и выходят замуж за мужчин из других племен, все равно считают род по матери. А что выходит, когда махаани встречает какого-нибудь северного пирата, сами видите…

– Да нет, тут не северянин отметился, тут кто-то с Западного архипелага, – пробормотала Фергия. – Хотя поди пойми, как кровь перемешалась!

– Хватит обо мне шептаться, – перебила Мирабха. – Да, я махаани, и что же?

– Мы просто поражены тем, что ты могла избрать мужем Итиша, шодэ, – пояснил я. – Прости, но он не кажется мужчиной выдающихся достоинств.

– Может, и не кажется… Но когда он забывает о своих коврах, с ним есть о чем поговорить и чем заняться, и я не только о постельных утехах, – гневно фыркнула Мирабха и вдруг уставилась на меня в упор пронзительными зелеными глазищами. – Уж тебе ли не знать, Вейриш-шодан, что не в красоте дело…

– О чем ты, шодэ?

– Не догадываешься? Ты красивый богатый молодой шодан, а жена твоя – да примет ее милостивая Праматерь в свои объятья! – тебе была вовсе не ровня, и…

– Мирабха-шодэ, – перебила Фергия, спасибо ей, – мы поняли, что ты увидела в Итише какие-то особенные достоинства, поэтому согласилась стать его третьей супругой. Но ковры-то чего ради испортила?

– По глупости, – процедила та сквозь зубы. – Думала, поймет, что вещи – это вещи, пускай даже красивые и дорогие, а человека заново не соткать. Нет, не понял… Я ошиблась, шади, и хорошо, что не успела нарожать этому плешивому отродью пустынного падальщика сыновей! Дочери – мои, так в договоре записано, поэтому, если он явится к тебе, так и скажи: это Мирабха-даль-Джумела, уже не жена Итиша, вылила на ковры едкий раствор. Пускай не ищет ни меня, ни дочерей. А это, – она тряхнула тяжелыми серьгами с изумрудами, – мое по праву. Не первый год замужем, заслужила… Те вещи, которых хватило бы расплатиться за ковры, я оставила. Слышали, люди?

Зеваки отозвались согласным шумом.

– А теперь мне пора, пока этот козлобородый болван не спохватился, а я не сжалилась и не передумала, – добавила Мирабха, ловко закуталась в покрывало и ринулась прочь, рассекая толпу.

Служанка спешила за ней, и я подумал: может, она не такая уж старая? И не толстая, просто крепкого сложения. Вдобавок под таким покрывалом может таиться несколько сумок со всем необходимым – не налегке же Мирабха собралась уходить от мужа?

– Вейриш, а что, это так вот делается в Адмаре? – отвлекла меня Фергия. – Женщина взяла да и ушла?

– Не всякая, – ответил я. – Говорю же, махаани. И договор у них с Итишем имеется. Он не имеет права ее задерживать. Вот сыновей она могла бы оставить отцу, но у нее, вы же слышали, только дочери, а без дочерей махаани точно не уйдет.

– Почти как бардазины…

– Да, есть что-то общее, – согласился я и направил коня вперед. – Кто расскажет Итишу потрясающую новость: вы или я?

– Ему сто раз ее перескажут до того момента, как мы встретимся, – ответила Фергия и была совершенно права.