ГЛАВА 24

— Нет! — В глазах Виктора появилось отчаяние. — Нет, ты все не так понимаешь! Это не так!

Он сделал к ней пару шагов, инстинктивно Зина отпрянула назад. Солнечный луч, упавший из окна, осветил кровавые следы на руках Виктора, сделав их особо яркими и четкими.

— Почему на твоих руках кровь? — прошептала она.

— Собака… Я трогал ее. Пытался посмотреть, может, жива еще, — Виктор продолжал приближаться. В глазах его по-прежнему было отчаяние.

— Не подходи! — Зина вжалась в стену.

— Ты ошибаешься. Это не Игорь. Все не так.

— Тогда ты? Может, ты точно такой же, как твой брат? — закричала она.

— Я расскажу тебе, если ты захочешь слушать. Да, ты права. Я прятал его здесь. В этой квартире. Ты хоть понимала, как ты рисковала, пытаясь пролезть сюда? Твое счастье, что там была собака… Стоило тебе попасть в квартиру на полчаса раньше, и на месте собаки была бы ты!

— Значит, ты все время прятал у себя это чудовище? То есть он убивал, а ты его прятал?

— Все не так, как ты думаешь! Да, я сделал это назло брату. Но он не убийца. Вернее, совсем не такой убийца, как ты себе это представляешь.

— Почему же лугару не убил тебя?

— Я знаю, как сделать, чтобы уменьшить его агрессивность. Надо всего лишь…

Страшный рык — звериный, отчаянный, на холодных, металлических нотах, прервал его слова. Слыша этот страшный звук так близко и прекрасно осознавая степень опасности, Зина почувствовала, как шевелятся волосы на ее голове. В этом звуке не было ничего человеческого. Ничего, кроме отчаянной звериной жестокости, той свирепости, которой никак нельзя противостоять.

— Не двигайся… — прошептал Виктор, замерев, — стой на месте… где стоишь. Главное — не шевелись. Он идет сюда.

Тело Зины трепетало от мелкой, противной дрожи, как осенний листок на промозглом ветру. Рык раздался снова — в этот раз чуть ближе. Местами он срывался на самый настоящий волчий вой. В это было невозможно поверить — свирепый волчий вой в современной городской квартире! Но тем не менее этот звук смерти раздавался совсем рядом.

Зина прекрасно понимала, что эти звуки издает психически больной человек, что все это — просто психическая болезнь, но, тем не менее, это внушало ей отвращение, вселяло настоящую панику. Теперь она понимала, как должны чувствовать себя люди, ничего не знающие о такой болезни, при звуках воя, который издает ликантроп.

Вой оборвался на тонкой ноте. По полу, приближаясь к двери, застучали когти.

— Главное не шевелись, не трогайся с места. Упаси тебя Бог пройтись по комнате! — быстро скомандовал Виктор.

Затем он бросился к письменному столу. Открыл нижний ящик, достал металлическую коробку, заполненную шприцами с темно-красной, почти багровой жидкостью, взял один и бросился прочь из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Крестовская не двигалась, она продолжала стоять у стены, дрожа, как осиновый лист. В коридоре началась какая-то возня, снова раздался рык, но в этот раз больше напоминал вой большой собаки. Затем все смолкло.

Через некоторое время в комнату вернулся Виктор, швырнул на стол пустой шприц.

— Я сделал ему укол, — устало произнес он. — Теперь он будет спать некоторое время. Это единственный способ его успокоить.

— Что ты колешь? Что за лекарство в шприце?

— Это не лекарство, — Виктор покачал головой, — народное средство. Удивительно, но оно помогает. Инъекции кровью инфицированного, того, кто заражен, кровью, в которой уже есть этот вирус. Видишь, эта кровь не сворачивается от времени. Если уколоть лугару кровью зараженного человека, то на время можно его нейтрализовать. Он не будет убивать, не будет агрессивным.

— Неужели это действует? — поразилась Зина. — Откуда ты взял этот способ?

— Он сам подсказал, — вздохнул Виктор. — В 9-м отделе изучали этот вирус. И вот он узнал такой способ. Он мне не сказал точно, откуда.

— Чья же это кровь?

— Ты уверена, что хочешь это знать?

— Хочу, — Зина сдвинулась с места и почти без сил села на край кровати, ноги просто отказывались ее держать.

— Его собственная, — мрачно сказал Виктор. Он помолчал. — Тогда, наверное, надо рассказать тебе все с самого начала, — Барг сел напротив нее на стул. В его лице не было ни кровинки.

— Говори.

— Брат бахвалился спецоперацией, которая была задумана, когда из лагеря сбежал заключенный. Солдаты настигли его в деревне. Часть из них он успел покусать, нескольких — разорвать. Тех, кто был укушен, но жив, отделили от остальных. Они стали превращаться буквально на глазах. И тогда был составлен этот спецплан — «Лугару». Единственной неприятностью было то, что носитель вируса, тот человек, который сбежал из лагеря, ушел от погони. Но брат не сомневался, что в окрестностях деревни его поймают со дня на день. Тогда… — Виктор печально вздохнул, опустив глаза.

— Тогда ты решил насолить брату и поймать его первым, — решилась помочь Зина.

— Верно. Я был марионеткой в его руках. У меня не было ни собственной воли, ни желаний. Он использовал меня. Да, я совершил ужасный поступок. Но у меня были основания так поступить. Конечно, это меня не оправдывает, сам понимаю, но… Но я не убийца. Я давно раскаялся в том, что сделал. Короче — я отправился в окрестности деревни. И я его нашел. Лугару очень умны. Чтобы уйти от погони, он переоделся в форму офицера НКВД, которую снял с трупа в ночь побега, и сделал вид, что тоже участвует в погоне, ведет розыски. Никто бы его не узнал — выглядел и действовал он очень убедительно. Но я его вычислил. И я предложил ему помощь. Он согласился. Другого выхода у него не было. Я забрал его к себе домой.

— Забрал к себе домой, зная, что это за существо? — Зина смотрела на Виктора во все глаза. — Ты хоть понимал, что это убийца, и он загрызет тебя первым?

— Прежде, чем поехать ко мне, он сказал, что есть способ, как можно снять агрессивность. Инъекции с кровью лугару.

— И как вы добыли кровь? — нахмурилась она.

— Я же тебе сказал — кровь его собственная. Он попросил меня купить шприцы, побольше, и набрал свою собственную кровь. Он так делает время от времени, поэтому есть периоды, когда он абсолютно безопасен.

— Но были периоды, когда он не мог себя контролировать, — Зине вдруг показалось, что она читает его рассказ как по раскрытой книге.

— Да. Это было ужасно… — Виктор отвел глаза. — Но ему не нравилось убивать…

— Первый труп, который появился в морге с прокушенной шеей, — это кто?

— Лугару постоянно пытались поймать, устраивали засады. Это солдат, который участвовал в погоне, в одной из последних. Не тогда, когда Лугару сбежал из лагеря, а значительно позже.

— Подожди… — Зина стала догадываться, — значит, ты увидел в морге НКВДшников, все понял и решил сблизиться со мной, чтобы следить за этой ситуацией?

— Да, — глухо ответил Виктор. — Прости меня.

— И домой ты пригласил меня не просто так, познакомил с родственниками не потому, что имел на меня серьезные виды, а только для того, чтобы я узнала правду?

— Да, — снова подтвердил Виктор, стараясь не смотреть ей в глаза.

Зина догадывалась о чем-то подобном, говорила себе, что не должна строить иллюзий и ничего не ждать от их отношений… Но все равно боль, которую причинила ей эта правда, была ужасна. Ей казалось, что по-живому ее режут острым ножом.

Она вскочила с кровати, заметалась по комнате, пытаясь этими простыми физическими действиями отвести от себя эту беду. Но беда не уходила, наоборот, разрасталась все больше и больше, черным облаком глухого отчаяния заслоняя целый мир.

— Прости меня, — снова заговорил Виктор, но Зина уже не слушала его.

— Я не должен был поступать так подло, — продолжал он, — но у меня было оправдание — я действительно потом влюбился в тебя.

— Замолчи! — она сжала виски ладонями. — Замолчи немедленно! Не смей! Ни слова! Больше не говори мне ни слова! Никакой любви! Кончено.

— Пожалуйста, я попытаюсь объяснить…

— Ох, заткнись! Если до сих пор я тебя слушаю, то только потому, что я по уши встряла в эту историю. И я хочу слышать только то, что касается лугару. Обо всем остальном — ни слова. Иначе ты глубоко пожалеешь.

— Хорошо, — Виктор сглотнул горький комок в горле.

— Итак, — Зина попыталась восстановить дыхание, — итак, ты привел его к себе домой. Взял шприцы с кровью. Что дальше?

— Дальше меня попытались ограбить. Двое воров. Узнали, что я работаю на дому. Они воровали из пробирки золото, драгоценные металлы. Там еще сплав с платиной был. И он напал на них. На обоих. Меня не было дома. Он убил их. Вернувшись домой, я застал страшную картину…

— Что ты сделал?

— Один труп выбросил прямо на улице, ночью, а второй мы вывезли в Лузановку и спрятали среди старых рыбачьих лодок.

— Как вывезли? Это же не ближний свет!

— Он достал машину.

— Почему на первом трупе солдата были следы кислот?

— Потому, что некоторое время я прятал его здесь, в квартире. В пробирках были реактивы. Когда на лугару находил приступ бешенства, он начинал бесноваться. Разбивал пробирки, переворачивал стол. Кислоты попали на труп, прожгли кожу. Потом, после убийства тех двух воров, я убрал из дома реактивы и рабочий станок, от греха подальше.

— Что произошло с Евгением Замлынским, ты знаешь?

— Это тот врач, который изучал вирус?

— Он. Евгений покончил с собой.

— Лугару говорил об этом. Что НКВДшники довели до самоубийства врача, который изучал вирусы и мог бы даже ему помочь. Все было просто. В руках чекистов осталось двое или трое солдат, укушенных во время первой погони в деревне. Они и стали источниками вируса. Тот врач понимал весь ужас этого заражения. Он пытался прекратить, выйти из проекта. Не хотел больше заниматься этим, понимая, что пострадает очень много людей. Тогда…

— Нет… — Зина почувствовала, как от ее лица отхлынула вся кровь и затряслись руки, — нет… Какой ужас. Они устроили ему ловушку, да? Сделали так, чтобы Евгений заразился?

— Да. Его заперли вместе с носителем в кабинете, с одним из тех солдат. И он укусил этого врача.

— Евгений покончил с собой потому, что был укушен. Чтобы не превратиться в чудовище. Боже мой…

Она вдруг вспомнила, что не смогла осмотреть полностью тело Евгения. Она не видела его грудь, а там вполне могли быть следы от укуса. Очень страшная причина для самоубийства — другого выхода у Евгения действительно не было.

— Но эти люди… Солдаты… инфицированные вирусом… Они по-прежнему остаются в руках НКВД? Значит, спецоперация в силе?

— Нет, — Виктор покачал головой, — непонятно по какой причине, но эту операцию свернули. Поэтому папка оказалась дома у меня. Был получен приказ сверху. Солдат расстреляли.

— Я догадываюсь почему. Наверное, потому, что не был найден носитель вируса.

— Нет, — Виктор снова отвел глаза в сторону, — это связано с полной ликвидацией 9-го отдела.

— Что ты сказал? — Зина была поражена настолько, что даже села — практически снова рухнула на кровать.

— Было решено ликвидировать 9-й отдел полностью, — повторил Виктор, — а всех сотрудников, работающих и официально, и в секретном штате, расстрелять.

И он рассказал ей следующее. Впрочем, Зина и сама уже догадывалась о чем-то подобном.

С упрочением власти Сталина все больше менялась внешняя и внутренняя политика Советского государства. 7 июня 1937 года Глеб Бокий, глава 9-го отдела, был вызван к наркому внутренних дел Николаю Ежову. Новый шеф потребовал от него компрометирующие материалы на некоторых членов ЦК и высокопоставленных коммунистов.

Такие материалы у Бокия действительно были. Он собирал их с 1921 года по личному распоряжению Ленина. Документ, в котором велись подобные записи, был озаглавлен Бокием как «Черная книга». Ежов в категорической форме потребовал передать в его распоряжение «Черную книгу», заявив, что это «приказ товарища Сталина».

Бокий вспылил, ответив роковой фразой: «А что мне Сталин? Меня на это место Ленин поставил!» Эти слова стоили ему очень дорого — домой он уже не вернулся, его арестовали прямо в кабинете Ежова.

Вслед за Бокием чекисты арестовали всех тайных и явных сотрудников 9-го отдела. На людей, причастных к деятельности этого отдела, началась настоящая охота. Были так же арестованы и члены масонской ложи «Единое трудовое братство»: Александр Барченко, Иван Москвин, Евгений Гопиус, Федор Эйхманс. Все они были расстреляны.

Материалы исследований Барченко длительное время хранились в кабинете Бокия. В том числе и знаменитая диссертация Барченко под названием «Введение в методику экспериментальных воздействий объемного энергополя».

Однако незадолго до арестов, проведенных летом 1937 года среди сотрудников спецотдела, Евгений Гопиус вывез к себе на квартиру ящики, в которых хранились папки из лаборатории нейроэнергетики. Гопиус был расстрелян вместе с остальными. А после обыска в его квартире все документы бесследно пропали.

Конечно, Виктор не мог тогда знать, что деятельность оккультного отдела будет возобновлена в 1939 году. Сталин очень хотел иметь оккультную лабораторию — но только под строжайшим личным контролем. Поэтому в 1939 году стала функционировать новая спецлаборатория НКВД «Андроген». Так же, как и 9-й отдел, «Андроген» занимался исследованием парапсихологии, оккультизмом, сверхспособностями человеческого мозга. Руководил лабораторией Савельев. Но это будет потом.

— Очевидно, тот компромат, который отказывался выдать Бокий, содержал много личной информации о Сталине, Ежове и прочих первых лицах советской власти, — завершил свой рассказ Виктор, — поэтому 9-й отдел, самый опасный отдел в стране, было решено ликвидировать.

— А заодно и свернуть такую блестящую извращенную операцию в Бессарабии, — горько усмехнулась Зина. — Тут чекисты просчитались. Их явно ждал успех.

— Оно и к лучшему, — мрачно отозвался Виктор, — сохранили людские жизни.

— Не тешь себя иллюзиями! — хмуро бросила она. — НКВД заберет гораздо больше жизней, чем было бы после проведения спецоперации «Лугару».

К концу рассказа Виктора, к тому моменту, когда он заговорил о физическом устранении всех сотрудников, пелена наконец-то упала с ее глаз. Истина предстала перед ней с такой откровенностью, что она сама поразилась, как могла раньше не понимать, не замечать. А между тем было столько свидетельств, столько зацепок… Как можно было быть такой глупой?

— Я знаю, кто лугару, — спокойно сказала она, прямо глядя в глаза Виктору. — Наконец-то я все поняла.

— Нет, ты не знаешь. Догадаться невозможно… — запротестовал было Виктор.

Зина встала и молча вышла из комнаты. Виктор нерешительно плелся за ней. В комнате, где больше не было окровавленного трупа собаки — и когда только Виктор успел его вынести? — на полу лежал лугару. Он лежал в позе зародыша, с подогнув к груди ноги, с выступающими костями. Он был без одежды. Его голая кожа поражала не свойственной человеческому телу белизной. Это был… Эдуард Асмолов. Он был без сознания.

Зина присела на корточки рядом с ним. Все его тело было испещрено шрамами — многие из них были совсем свежими, другие — старыми. На его спине и груди не было кусочка целой кожи. Сколько же били этого человека? Какие муки изобрели для него, проклятого по праву рождения и никогда не узнавшему бы о своем даре, если бы не пытки, через которые он прошел?

— Его пытали, — сказала она вслух, — его пытали долго и жестоко. Люди, зараженные этим вирусом, теряют чувствительность к физической боли. Поэтому палачи не понимали, как столько времени он может выдерживать такие чудовищные пытки. Что только сделали с его телом… Страшно, что через такой ад мог пройти живой человек. Боль, отчаяние, страх — все это превратило его в лугару. Но как же страшно на него смотреть!

— Мне тоже было страшно, когда я его впервые увидел, — сказал Виктор, пряча глаза, — он не всегда был в таком состоянии. В моменты проблесков человеческого сознания он рассказывал, как его пытали в тюрьме. Превратившись, он сбежал из расстрельного лагеря НКВД на Овидиопольской дороге, с помощью невероятной физической силы просто проломив стену деревянного барака.

— Бедный, — Зина погладила Асмолова по руке, возле локтя, который покрывал багрово-синий, вздувшийся синяк от дыбы, — бедный…

Она даже не понимала, не отдавала себе отчет, что жалеет убийцу, чудовище. Но кто был большим чудовищем — он или те, кто сотворил такое с ним?

— Теперь я понимаю, какой был у него дар и почему его взяли работать в 9-й отдел, — сказала она, отходя от страшного тела, которое даже в бессознательном состоянии внушало ужас, но только не ужас смерти.

— Бокий ездил во Францию и интересовался редкими психическими болезнями, — продолжила она говорить, — там он нашел документы — историю лугару. В Москве вышел на след этого человека. И взял его на работу в 9-й отдел. На самом деле не для работы, а для того, чтобы следить за ним, исследовать. Какой у него дар и почему он работает в таком месте, сам Асмолов не знал. Он ничего не знал о своем происхождении. Думал, что пригласили на работу в 9-й отдел из-за блестящих умственных способностей. С каким-то заданием он был отправлен в Одессу. Но уже вышел приказ — арестовать всех бывших сотрудников 9-го отдела. Его арестовали. План был прост: выбить из него признание в работе на иностранную разведку и расстрелять. Но не тут-то было. После пыток он стал превращаться в лугару. Похоже, в НКВД кто-то перехватил документы по Асмолову, собранные Бокием. И тогда они решили его использовать, придумав эту операцию. Я даже знаю, к кому попали документы и кто это все придумал. Григорий Бершадов. И сомнений никаких нет.

— Он не Асмолов, — сказал Виктор, — он говорил, что его настоящее имя Ноэль.

— Рождество, — печально улыбнулась Зина. — Ноэль — в переводе означает Рождество. Единственное время в году, когда Лугару не может превратиться в волка.