Глава 83
Они въехали на парковку Центрального хосписа двадцать минут спустя. Там стояло машин пятнадцать. Въезжая на стоянку, Роби внимательно осмотрел каждую: не сидит ли там кто. Въехав на свободное парковочное место, он поглядел на Вэнс.
– Хочешь заняться или мне пойти?
– Я хочу пойти, – заявила Джули.
– Зачем? – не понял Уилл.
– Она сражалась вместе с ним. Может, знает что-нибудь о папе.
– Вряд ли она в состоянии разговаривать, – заметила Вэнс.
– Тогда зачем вообще мы здесь? – поинтересовалась Джули.
– Возьму ее с собой, – решил Роби. – А ты будь начеку.
– Ты уверен? – спросила Вэнс.
– Нет, но всё равно это сделаю.
Они с Джули направились в здание хосписа – двухэтажное кирпичное строение с множеством окон и царящей внутри жизнерадостной атмосферой. Совсем не похоже на место, куда люди пришли встретить конец земного бытия. Может, как раз в этом и суть.
Демонстрация документов Роби обеспечила им эскорт до палаты Элизабет ван Бюрен. Она была такой же веселенькой, как и всё учреждение, с цветами, расставленными на столиках и подоконнике. С улицы вливался свет. Медсестра как раз проверяла состояние ван Бюрен. Когда она отошла, надежды Роби получить какие-либо персональные сведения от тяжелобольной женщины рухнули.
Она напоминала скелет и была на искусственной вентиляции – аппарат раздувал ее легкие через трубку, вставленную в горло, а другая трубка выпускала токсичную двуокись углерода. Кроме того, в ее брюшную полость была введена трубка для питания, а к конечностям тянулись многочисленные капельницы для внутривенных вливаний. На стойке для капельниц висели пластиковые мешочки с медикаментами.
– Могу я вам помочь? – обернулась к ним медсестра.
– Мы просто пришли задать миссис ван Бюрен несколько вопросов, – сказал Роби. – Но, судя по всему, вряд ли это возможно.
– Ей назначили ИВЛ шесть дней назад, – сообщила сестра. – Она то приходит в себя, то без сознания. Тяжелые обезболивающие. – Сестра похлопала пациентку по руке. – Она – настоящая душенька. Служила в армии. Просто ужасно, что дошло до этого. – Помолчала. – Какого рода у вас вопросы?
Роби извлек документы.
– Я из минобороны. Мы просто проводим расследование кое-каких военных вопросов, и ее имя всплыло как возможный источник информации.
– Понимаю. Что ж, вряд ли она сможет оказать вам особую помощь. У нее последняя стадия болезни.
Роби поглядел на аппарат искусственной вентиляции легких и систему мониторинга, подключенную к скукоженной женщине в кровати.
– Значит, ее жизнь поддерживает аппарат вентиляции?
– Да.
Уилл поглядел на Джули, смотревшую на ван Бюрен.
– Но она же в хосписе, – возразил он.
Сестра почувствовала себя несколько неуютно.
– Хосписы бывают разных уровней. Все дело в том, чего хотят пациент и его семья. – Она поглядела на лежащую. – Но уже недолго осталось, с ИВЛ или без.
– Значит, она на вентиляции по желанию родных? – справился Роби.
– Вообще-то я не имею права говорить. Это частная информация. И я не вижу, как это может быть связано с вашим военным расследованием, – не без раздражения ответила сестра.
Подойдя к окну, Джули подняла с подоконника фотоснимок.
– Это ее семья?
Сестра с любопытством взглянула на девочку, а затем на Уилла.
– Говорите, вы из минобороны… Но зачем с вами она?
– Вообще-то я не имею права говорить, – отрезал тот, и сестра надула губы.
Джули повернула фото, чтобы показать Роби. А сестре сказала:
– Мой папа служил в одном армейском отделении с миссис ван Бюрен. Я надеялась узнать от нее что-нибудь о его прошлом.
Чопорное выражение исчезло с лица сестры.
– А, понимаю, зайка… Я не сообразила. Да, это она с семьей. Тут было больше фотографий. Но ее дочь и муж мало-помалу их выносят. Знают, что конец близок.
Роби взял фото, показывающее ван Бюрен в более здоровые дни. Она в парадной форме, грудь увешана медалями. Рядом мужчина – наверное, муж. И девочка примерно ровесница Джули.
– Значит, это ее муж? – спросил Роби.
– Да. Джордж ван Бюрен. А это их дочь, Брук Александра. Теперь она, конечно, старше. Фото сделали не один год назад. Сейчас она в колледже.
– Значит, вы с ней знакомы?
– Она частенько навещала мать, так и познакомились. Брук – очаровательная девушка. Терзается из-за матери.
– А муж?
– Заходит регулярно. Я знаю, он тоже убит горем. Им едва исполнилось пятьдесят, и тут такое… Но кто сказал, что жизнь воздает по заслугам?
– Еще кто-нибудь ее навещает?
– Немногие. Во всяком случае, насколько мне известно. Я не все время прикреплена к этом крылу.
– У вас есть журнал посещений?
– Он в регистратуре. Но не все записываются.
– Почему?
– У нас тут не секретное заведение! – ощетинилась сестра. – Люди, приходящие сюда навестить друзей и родных, обычно очень расстроены. Порой забывают записываться. Один-два человека расписываются за всю группу. Как можете догадаться, мы тут проявляем гибкость в этом отношении. Они приходят выказать любовь, уважение и поддержку. Но это не то место, которое все так и рвутся посетить.
– Понятно. Давно она здесь?
– Четыре месяца.
– Не слишком ли это долго для хосписа?
– У нас тут люди бывают и покороче, и подольше. Это не то заведение, где один срок годится для всех. И чуть больше пары недель назад миссис ван Бюрен была не такой, как сейчас. Пошла на спад относительно быстро.
– Но вентиляция будет поддерживать ей жизнь, пока не выключат, верно? То есть даже если она не сможет дышать самостоятельно?
– Я правда не могу говорить с вами об этом. И федеральные законы, и законы штата запрещают.
– Я просто пытаюсь разобраться в ситуации.
Медсестра снова почувствовала себя не в своей тарелке.
– Послушайте, обычно использование аппарата ИВЛ лишает человека права на хосписное обслуживание. Хосписы существуют для того, чтобы позволить пациенту уйти достойно. Сюда приходят не лечиться от болезней или искусственно продлевать жизнь.
– Значит, использование вентиляции в подобной ситуации – отклонение от нормы?
– Оно может быть основанием для десертификации и перевода пациента в больницу или другое медицинское учреждение.
– Так почему же ИВЛ? – спросил Роби. – Неужели у нее есть шансы выкарабкаться?
– Опять же, даже если б я знала, сказать вам все равно не могла бы. Единственное, что могу вам сообщить: порой родные доходят до точки, где проникаются ложной надеждой. Или принимают решение отправиться в хоспис, а потом передумывают.
– Понимаю, – проронил Роби.
– Трудно смотреть, как любимый человек умирает, – добавила Джули.
– Да, это так, – подтвердила сестра. – Очень трудно. Что ж, если у вас больше нет вопросов, мне нужно кое-что сделать для пациентки.
– Вы сказали, муж навещает ее регулярно?
– Да. Но по времени – когда как. Брук ходит в колледж в другом штате, так что наведывается не так часто.
– Вы не представляете, где работает ее муж?
– Нет, ни малейшего понятия.
– Наверное, я смогу выяснить это достаточно легко.
Медсестра поглядела на Джули, смотревшую на ван Бюрен.
– Сожалею, что она не может ничего сказать о твоем отце.
– Ага, я тоже. – Джули подалась вперед и коснулась руки умирающей. – Сожалею.
А потом повернулась и вышла. Роби вручил свою карточку медсестре.
– Если ее муж наведается, не попросите ли его позвонить мне?
Снова взглянув на смертельно больную бывшую воительницу, он повернулся и последовал за Джули.
