Глава 82
Тихая улица с трехполосной дорогой и скромного размера домами с пристроенными гаражами, продающимися вдвое-втрое дороже, чем в большинстве других уголков страны. Многие совсем небольшие, с убогим озеленением; кусты вокруг типовых строений разрослись настолько, что скрывают фасады почти полностью. Машины припаркованы вдоль улицы, а в нескольких двориках малолетние детишки играют под бдительным оком матерей или нянь.
Сбросив ход, Роби высматривал адреса. Вэнс заметила нужный первой.
– Третий справа, – сообщила она, – с фургоном на дорожке. Стоит надеяться, дома кто-то есть.
Остановив машину у бордюра, Роби заглушил двигатель, снял солнечные очки, взял бинокль с переднего сиденья и осмотрел окрестности. Масса возможных огневых точек – слишком уж много, чтобы можно было адекватно укрыться.
– Мы тут как на ладони, – заметил он.
– Неудивительно, – ответила Вэнс. – Пойду постучусь в дверь. Прикрывай меня отсюда.
– Может, наоборот? – предложил Роби.
– У меня документы ФБР. Они козырнее твоих.
– Федеральная бляха устрашит любого.
Но Вэнс уже распахнула свою дверцу.
– Если кто-нибудь откроет огонь, уж постарайся открыть ответный. И стреляй без промаха!
Роби и Джули проводили взглядами Николь, поднявшуюся на крыльцо с верандой и позвонившую в дверь.
Уилл извлек пистолет из кобуры и опустил стекло с пассажирской стороны, окидывая окрестности взглядом по широкой дуге, неизменно возвращавшейся к воображаемому трехфутовому окну вокруг Вэнс.
– Она очень смелая, взяла и просто пошла, – заметила Джули.
– Она же суперспецагент ФБР; это входит в ее должностные обязанности.
– Не пытайтесь любезничать со мной, Роби.
– Значит, теперь я Роби? А что стало с Уиллом?
Джули промолчала.
Передняя дверь открылась, и Уилл впился взглядом в показавшуюся в ней женщину. Вэнс козырнула документами и пару минут растолковывала, чего хочет. На лице женщины – Роби заключил, что это жена Зигеля – застыло потрясенное выражение. Обе женщины поговорили еще минутку, а затем дверь закрылась, и Вэнс торопливо зашагала обратно к машине.
Роби заметил, как штора в фасадном окне отодвинулась в сторону и женщина выглянула в щелку.
Вэнс уселась обратно в машину, и Уилл завел двигатель.
– Габриель Зигель работает в отделении «СанТраст» минутах в десяти отсюда. Взяла адрес у его жены.
– Она выглядела удивленной, – прокомментировал Роби.
– Она была удивлена. По-моему, она решила, что это как-то связано с банковскими проблемами.
– Может, ее муж ворует деньги, – встрепенулась Джули. – Может, отмывает их для террористов. А мои родители и остальные узнали…
– Может, – Роби глянул на Вэнс. – Дамочка следила, как ты возвращаешься к машине.
– Да уж не сомневаюсь. Наверное, названивает сейчас мужу. Так что поехали.
– Встречу с ним я беру на себя, – заявил он. – А ты останься в машине с Джули.
– А когда я смогу сделать что-нибудь, кроме как сидеть в машине? – поинтересовалась девочка.
– Твое время придет, – ответил Роби. – Прежде чем все закончится, придет время каждого.
* * *
До отделения банка они добрались меньше чем за десять минут. Оставив спутниц в машине, Роби вошел в небольшое кирпичное здание рядом с оживленной автотрассой в Манассасе. Спросил Габриеля Зигеля, и его проводили в стеклянную клетушку площадью с десяток квадратных футов.
Зигель оказался ростом около пяти футов восьми дюймов, коренастым и бледным. На взгляд Роби, на фото в «Фейсбуке» он выглядел куда лучше.
– В чем дело? – Зигель встал из кресла за столом. Очевидно, жена ему все же позвонила.
Роби сверкнул значком и осведомился:
– Вы служили в войсковом отделении во время Первой в Заливе?
– Ага, и что? Армия хочет, чтобы я пошел на сверхсрочную? Ни за что. Я свое оттрубил. И я слишком не в форме, чтобы таскать винтовку по пустыне.
Он уселся обратно в кресло, а Роби остался стоять.
– Меня больше интересуют люди, с которыми вы вместе служили. Поддерживаете связь с кем-нибудь из них?
– Ага, с некоторыми.
– С кем именно?
– О чем именно идет речь?
Банкир-то показывает характер, отметил про себя Роби.
– Вопрос национальной безопасности. Но я могу сказать вам, что это может быть связано со взрывом автобуса и гибелью людей в ресторане на Капитолийском холме.
Зигель побледнел еще больше.
– Иисусе! Кто-то из моего старого отделения в этом замешан?! Прямо не верится…
– Значит, вы знаете их всех, и хорошо? – с напором спросил Роби.
– Нет. То есть, ну, все мы сражались за нашу страну. И обратиться против нее… – Голос его стих до шепота и оборвался; он просто сидел там, положив пухлые ладони на свой дешевый письменный стол, с таким видом, будто пацаненок, которому только что сказали, что его щенка переехала машина.
– С кем из них вы поддерживали контакт?
Очнувшись от транса, Зигель медленно проговорил:
– Дуг Биддл, Фред Альварес, Билл Томпсон и Рикки Джонс умерли. Много лет назад.
– Это я знаю. Но они не местные. Раскиданы по всей стране.
– Ага, но мы перезванивались. Обменивались электронными письмами. Дуг как-то раз приезжал, и я устроил ему экскурсию по памятникам. Фред погиб в автокатастрофе. Билли сунул чертов ствол в рот и спустил курок. У Дуга и Рикки был рак. А они ведь моложе меня… По-моему, это из-за всей дряни, которой нас там обрабатывали. Знаете, синдром войны в Заливе. Может, я уже помираю и даже не ведаю об этом… Всякий раз, как у меня мигрень, сразу думаю, что всё кончено.
Он осунулся в кресле мешком.
Сев напротив него, Роби спросил:
– А с кем-нибудь из местных старых приятелей зависаете?
– Видел Лео Брума пару раз. Но уже давненько.
– Насколько давно?
– Больше десяти лет тому. И где бы вы думали? В баре в Сиэтле, наткнулся случайно. Он был там по делам, а я только что поменял работу и приехал на семинар. У него вроде бы все было путем. По-моему, он работал в госаппарате или что-то вроде, точно не помню.
– Еще кто-нибудь?
– На Ближнем Востоке я больше всего сблизился с Кёртисом Гетти. Но с возвращения в Штаты мы с ним больше не виделись. Даже не знаю, где он теперь.
«На том свете», – мысленно ответил Роби.
– Лео Брум ни разу не упоминал о Гетти?
– Не помню… Почему-то казалось, что они вряд ли поддерживают отношения. Но я же сказал, это было десяток лет назад.
«Десять лет назад так оно и могло быть», – подумал Роби.
– Еще кто-нибудь? Рик Уинд, например?
– Я читал, что его убили… В этом все дело?
– Вы поддерживали контакт с Уиндом?
– Нет. Уже много лет. Раньше виделись. Но он стал каким-то странным. Купил этот ломбард в захудалой округе… Не знаю. Просто изменился.
– А как насчет Джерома Кэссиди?
– Не-а. Не слыхал о нем с самого дембеля.
– Он здешний. Живет неподалеку.
– Вот уж не знал…
– А как насчет Элизабет ван Бюрен? Это ее фамилия по мужу. А девичья…
– Элизабет Клэр. Знаю.
– В те времена иметь женщину в подразделении было в диковинку, не так ли?
– Ага. Теперь-то, конечно, всё иначе… Но я всегда считал, что правило о нестроевой для женщин – хрень собачья. Они могут воевать ничуть не хуже мужчин. А в подразделении могли дать своей силе просиять по-настоящему. Мужики больше мачо. Женщины дают команде перспективу. И должен вам сказать, хотя им и давали боевые назначения на вспомогательные посты, технически они не должны были вступать в бой, но вступали стопудово. Во всяком случае, на Первой в Заливе. А Лиззи была одной из самых-самых. Она была лучшим бойцом, чем я, могу вам сказать.
– Но она больше не в армии, – заметил Роби.
– Что ж, для этого был железный резон, – ответил Зигель.
– Вы поддерживали с ней контакт?
– Поддерживал.
– Так почему же она больше не в армии?
– Рак. Начался с груди, а потом расползся. Теперь он у нее в мозгу, в легких, в печени… Разумеется, она обречена. Как только эта дрянь даст метастазы, всё кончено. Волшебных пилюль от этого не придумали. Она в хосписе в Гейнсвилле.
– Вы с ней виделись?
– Раньше навещал регулярно, но с месяц назад перестал. Она была то в сознании, то в отключке. По большей части в отключке. Морфин. Я даже не знаю, жива ли она еще. Следовало бы поддерживать связь, но слишком уж тяжко видеть ее в таком состоянии.
– Как называется заведение?
– Центральный хоспис. Рядом с трассой двадцать девять.
– Ладно.
– Да говорю же, это все дерьмо, которым мы там надышались! – воскликнул Зигель. – Обедненный уран, токсичные коктейли от всех этих артобстрелов… Пожары пылали повсюду, марая небо в черный цвет; горящее дерьмо, черт знает, что там было… А мы как раз посередке, нюхаем все это. С равным успехом это я мог бы сейчас дожидаться кончины на той койке.
Роби вручил Зигелю карточку.
– Если что-нибудь всплывет, позвоните мне.
– Так из-за чего это все? Как кто-то из моего прежнего отделения может быть замешан в эти дела?
– Это мы и пытаемся выяснить. – Роби помедлил. – Жена предупредила вас, что мы едем?
– Есть такое дело, – признал Зигель.
– Ее что-то тревожит?
– Она тревожится, что я могу лишиться работы.
Роби вспомнилась гипотеза Джули об отмывке денег для террористов.
– Почему? У вас тут проблемы?
– Я не сделал ничего дурного, если вы об этом. Но разве кто сейчас ходит в банки заниматься делами? Всё в онлайне. Я проторчу тут сегодня часов восемь, а увижу человека два. Как думаете, долго мне еще будут платить за такую работу? Банки сидят на деньгах отнюдь не просто так. Они чертовски скаредны. Письмена уже на стене. Мир переменился. А я, наверное, меняюсь недостаточно быстро. Может, и кончу тем, что буду таскаться с винтовкой по пустыне… Что ж еще остается для мужика в моем возрасте? Я могу стать толстым наемником. Но погибну там в первый же день.
– Что ж, спасибо за помощь.
– Ага, – рассеянно обронил Зигель.
Когда Роби покидал его, тот выглядел так, будто уже получил смертный приговор.
