Глава 100

Роби был за рулем.

На сей раз переднее сиденье заняла Джули.

Вэнс ехала на заднем.

Они почти оправились от ран, хотя девочка еще прихрамывала, а лицо Николь оставалось опухшим.

– Куда мы едем? – поинтересовалась Джули.

– Туда, где ты уже бывала, – ответил Роби.

Он объяснил ей о гибели родителей, как смог. Смотрел, как она плачет, подавал ей салфетки. Тихонько толковал с ней по мере того, как ее ярость нарастала, достигла пика, а потом излилась новыми слезами.

Четырнадцатилетняя девочка, закаленная улицей, наконец полностью раскрылась перед лицом ошеломительной муки и горя. Но хотя бы пришла к какому-то согласию с собой.

Роби припарковал машину, и все трое пошли в бар.

Джером Кэссиди уже ждал их.

Он выбрился так тщательно, что лицо разрумянилось, и был одет в новый костюм и блестящие черные туфли. Коротко подстриженные волосы были опрятно уложены. Судя по дуновению аромата, пахнувшего на Роби, он даже воспользовался лаком для волос, чтобы уложить непослушные пряди.

– Что мы тут делаем, Уилл? – удивилась Джули, когда Джером вышел их поприветствовать.

Роби с Кэссиди проработали легенду заранее.

– Он привез тебя сюда, чтобы я мог сказать тебе правду, – произнес хозяин бара.

– Правду? Какую правду? – Джули пришла в полное недоумение.

– Я не просто дружил с твоими родителям. – Он замешкался, ловя взгляд Роби, и тот чуть заметно кивнул. – Я сводный брат твоей мамы. То есть вроде как твой дядя. Ну, строго говоря, я и есть твой дядя.

– Мы родственники? – переспросила Джули.

– Да, родственники. И, судя по всему, из твоей родни в живых остался только я. Ну, я понимаю, что ты меня в упор не знаешь, но у меня есть предложение.

– Типа чего? – скрестив руки на груди, Джули воззрилась на него с подозрением.

– Типа мы посвятим какое-то время знакомству друг с другом. Видишь ли, я пытался разыскать вас всех, потому что твой папа и моя сестра помогли мне выкарабкаться, когда я был на дне. Я сильно им задолжал. Но так и не получил шанса уплатить этот долг.

– Я вижу, куда вы клоните, – изрекла Джули. – Мне вы ничего не должны.

– Нет, Джули, это настоящий долг. Они одолжили мне денег. Я подписал расписку. Эта переводная расписка; она могла быть переведена в акции компании, которую я основал за счет займа. Этой компании сейчас принадлежат все мои предприятия, включая и этот бар. Если долг не будет погашен к определенной дате, сумма ссуда плюс набежавшие проценты переходит в акции. Долг так и не был погашен, и потому выданы акции. Тебе принадлежит сорок процентов моего бизнеса, Джули. У меня есть документы, подтверждающие это, если хочешь посмотреть. Надо было сказать тебе это при первой же встрече, но встреча с тобой так потрясла меня, что как-то вылетело из головы. Однако я человек слова. И то, что сделали для меня твои родители, переменило мою жизнь. Они заслужили право разделить со мной вознаграждение. Что ж, поскольку они этого не могут, это должна сделать ты. Потому что все их имущество теперь принадлежит тебе. Я уже сказал, что я – человек слова, и уж так все обстоит.

Оборвав тираду, он смущенно, с тревогой поглядел на нее.

Подозрения Джули развеялись. Она глянула на Роби:

– Это правда? Всё по чесноку?

– Мы проверили его рассказ. Всё правда. Ты сможешь пойти в любой колледж, какой захочешь. Сможешь делать, что захочешь.

Девочка снова посмотрела на Кэссиди:

– И что же это значит для вас и для меня?

– Ну, это значит, что ты можешь жить у меня. Я могу даже официально тебя удочерить. Или, если предпочтешь, теперь у тебя есть финансовая возможность назначить опекуна до достижения восемнадцатилетнего возраста и жить самой по себе. Решать только тебе.

– Жить у вас?

– Ну, это можно уладить. Я довольно занятой человек, но у меня есть экономка, служащая у меня уже давно. Ее дочь – твоя ровесница. Думаю, все утрясется. Но опять же, решать тебе.

– Мне надо подумать, – произнесла Джули.

– Несомненно. Думай, сколько захочется, – поспешно заявил Кэссиди.

– Почему бы вам не попробовать начать знакомиться прямо сейчас? – предложил Роби. – Не думаю, что мистер Кэссиди вырядился так просто для того, чтобы потолковать с тобой пару минут. Годится, Джули? Я могу заехать за тобой попозже.

– Пожалуй, годится.

– Приятно вам провести время, – Уилл с улыбкой поглядел на Кэссиди.

– Спасибо вам, агент Роби. От всего сердца.

Они с Вэнс повернулись и вышли. Но не успели даже дойти до машины, когда Джули нагнала их.

– Лады, – начала она, – эта байка – полная хрень. Что происходит на самом деле?

– Я сказал тебе правду, – ответил Роби. – Ты действительно его родня. Он искренне любил твоих родителей. Он будет искренне любить тебя. Он богат. Жизнь наладится.

Лицо девочки осветилось улыбкой.

– Заберите меня через два часа.

– Хорошо.

Она достала что-то, оказавшееся металлическим баллончиком.

– Это паралитический аэрозоль, что вы мне дали. Просто на случай, если он окажется гадом.

И зашагала обратно к бару.

– Жаль мне того, кто ее доведет, – заметила Вэнс.

– А мне – нет. Они заслуживают того, что получат.

Когда они уже садились в машину, Николь пристально поглядела на него.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне настоящую историю Кэссиди?

– Нет.

– Ладно.

Тронув машину, Роби отъехал от бордюра.

– У тебя все хорошо? – Вэнс коснулась его плеча.

– Все отлично.

– Не хочется ворошить это, но что бен Талал имел в виду, когда сказал…

Сбросив скорость, Роби поглядел на нее.

– А, не важно, – она отвела взгляд. – Итак, у нас есть два часа. Не хочешь пока перекусить?

– Ага, хочу.

Они ели, болтая о том, что могли бы сделать вместе, но Роби слушал лишь вполуха. Наконец они распрощались.

Уже выходя из машины, Вэнс сказала:

– Если ты и дальше будешь спасать мне жизнь, у меня выработается настоящий комплекс неполноценности.

– Ты не можешь быть неполноценной, Никки. На мой взгляд, ты – высший класс.

– Не могу до конца понять тебя, Роби, но хочу тебя понять. В этом есть какой-то смысл?

Он поглядел на нее, и на губах его наметилась улыбка.

– По-моему, у тебя будет возможность.

– Ловлю тебя на слове.

Заехав за Джули в назначенное время, Роби подвез ее до квартиры, которую федералы временно устроили для нее. Она шла в комплекте с экономкой, не расстающейся с пистолетом и способной пересчитать кости большинству незваных гостей.

Прежде чем выйти из машины, Джули обернулась к Роби:

– Это типа прощай навсегда?

– А ты этого хочешь?

– А вы этого хотите?

– Нет, вообще-то нет.

– Но не уверены.

– Я не хочу, чтобы тебе еще хоть раз пришлось страдать из-за меня.

– Жизнь есть жизнь, Уилл. И надо принимать ее такой, как есть.

– Я всегда так и считал.

– А откуда, по-вашему, я это подцепила? – Она шаловливо ткнула его кулачком в руку. – Спасибо. Я серьезно. За всё.

– По-моему, я задолжал тебе больше, чем ты мне.

– Может, тогда поделим поровну?

Подавшись вперед, Джули обняла его. Роби поначалу был сдержан, но в конце концов обнял ее в ответ.

Выбравшись из машины, она медленно поплелась к квартире. Потом обернулась, помахала ему, и тут, несмотря на до сих пор хромую ногу, одолела последние несколько шагов вприпрыжку.

«Как ребенок».

Улыбнувшись, Роби провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду окончательно.

Ее раны исцелятся без следа. Во всяком случае, физические. Да и эмоциональные могут исцелиться, учитывая ее возраст.

Сказать того же о себе Роби не мог.

Образ Энни Ламберт ворвался в его сознание, как выстреленный из гранатомета. Каждый миг, проведенный с ней вместе. Все, что они говорили друг другу. Каждая возможность, приходившая ему в голову, о том, что могло бы быть между ними.

И она была убийцей.

Как и он был убийцей.

Он – по собственному выбору.

У нее же никакого выбора и не было.

Так кто же более виноват?.. Как сказала Джули, надо принимать жизнь такой, какой она есть. Она не знает снисхождения, не щадит ничьих чувств. Не ограничивает боли. Но и не кладет предела счастью.

Таков его мир.

Он – тот, кто есть.

И не может этого изменить.

Он не безгрешен.

И люди, за которыми он охотится, уж наверняка не безгрешны.

Может, лучшее, что может сделать Роби, – это защищать тех, кто невиновен по-настоящему…