39
Детектив Майк Уилсон никак не мог успокоиться. Он был очень расстроен тем, что не смог в своем расследовании распутать до конца все узелки.
У него практически не было информации, которая привела бы его к тому типу, что продал Керри пиво и потом пытался на нее накинуться. По словам подруги Керри, этот мужчина предложил встретиться у нее дома после вечеринки.
Допустим, он появился после ухода Алана. Причем он уже проявлял агрессию по отношению к Керри. Если она опять ему отказала, мог он применить насилие?
Была только одна возможность выйти на него.
На следующий день следователь позвонил сестре Керри на работу.
– Эйлин, несмотря на то что Алану предъявили обвинение, мне все еще нужно сделать кое-что, чтобы завершить расследование. Вы могли бы мне очень помочь в этом.
– Ну конечно, – ответила Даулинг.
– Я бы хотел встретиться с вами и поговорить об этом.
– Давайте. Вы можете прийти к нам домой.
– Нет. Эту тему я обсудил бы с вами наедине.
– Когда вы хотите это сделать?
– Вы свободны сегодня вечером?
– Свободна.
– Я предпочел бы отъехать подальше от Сэддл-Ривер, где нас все знают.
Они договорились встретиться и поужинать в придорожном кафе на Олд-Хук-роуд в Вествуде. Эйлин приехала туда в 17.30. Майк помахал ей из угловой кабинки, и она села напротив него.
– После того как мы поговорили, я подумал, что вы предпочтете пойти туда, где можно выпить бокал вина, а не чашку кофе, – сказал полицейский.
– Честно говоря, я бы так и поступила. Я пью слишком много кофе.
– Эйлин, – улыбнулся Уилсон, – в соседнем здании только что открылся ирландский бар. Нам даже не придется переставлять машины. Вы не хотите пройтись?
– С удовольствием.
Через пять минут они уже сидели за угловым столиком в баре «О’Мэлли». Мисс Даулинг пригубила свой пино-гриджо, а Майкл сделал первый глоток пива.
– Эйлин, я знаю, как ваша мать настроена против Кроули, поэтому я и не хотел вести этот разговор в ее присутствии, – начал он. – Я тоже верю, что он это сделал, но остаются еще две неясности, которые мне очень хочется проверить. Во-первых, надо найти того человека, который помог Керри с покрышкой.
– Я могу вам в этом как-нибудь помочь?
– Семь девушек с вечеринки учатся в выпускном классе. Но они несовершеннолетние. Их родители не позволили им встретиться со мной. Но вы, как школьный психолог, в процессе работы столкнетесь с кем-то из них.
– Полагаю, что столкнусь в какой-то момент.
– Думаете, они захотят поговорить с вами о Керри?
– Возможно.
– Керри ведь рассказала одной девушке про того парня, что помог ей с шиной. Она могла поделиться этим и с другими. Если они заговорят с вами о Керри, могли бы вы поднять эту тему?
Эйлин выдохнула.
– Вы должны понимать, что я и так уже ступила на зыбкую почву. Правила конфиденциальности для школьных психологов весьма строгие.
– Я это понимаю. Я ведь не прошу раскрывать мне личную информацию. Может быть, мне даже не понадобится имя девушки, которая поделится с вами. Но если кто-нибудь из них знает нечто, что приведет меня к этому парню, это очень поможет следствию. Если я передам вам список имен, вы сможете поговорить с ними о Керри и попробовать поднять тему парня, который менял ей колесо?
Даулинг на минуту задумалась. Ей снова пришло в голову, что она рискует своей работой. Но, с другой стороны, она же видела растерянный взгляд Алана Кроули, когда его снимали в зале суда, в наручниках и тюремном комбинезоне. Если есть хоть малейший шанс, что он невиновен…
– Я сделаю это, – твердо пообещала девушка.
Серьезное лицо Майка прояснилось.
– Спасибо вам. Эта ниточка может в результате ни к чему не привести, но я должен ее проверить.
Детектив поднял кружку, стоявшую перед ним.
– Кружка пива в конце дня – это то, что доктор прописал, – произнес он.
– Как и бокал вина.
– За это и выпьем. – Уилсон потянулся к собеседнице, и они чокнулись.
– Вы ведь еще о чем-то хотели со мной поговорить, – в голосе Эйлин прозвучала вопросительная интонация.
– Не уверен, что это важно, но последнее сообщение, которое Керри прислала вам в день вечеринки, не дает мне покоя. Вы сказали, она любила все драматизировать, но я хочу спросить, нет ли у вас каких-либо соображений по поводу его содержания.
– Я уже много раз задавала себе этот вопрос, – медленно ответила Эйлин. – Мой ответ: нет. Керри могла написать что-то вроде: «Получила отлично на двух уроках» или «Поздравь, мы победили в трех играх подряд». Но фраза типа «Я хочу обсудить с тобой нечто очень важное» не в ее духе.
– Эйлин, я знаю, что Керри и Алан часто ссорились и на следующий день мирились опять. Вам не кажется, что она могла иметь в виду его?
– Скажу так, я просто не знаю, – покачала головой Даулинг.
– Я так и думал. – Майкл отхлебнул пива. – Я прошу вас разговорить этих девушек и спросить их, не упоминала ли Керри о чем-то «очень важном».
На этот раз Эйлин ответила без колебаний:
– Сделаю и это.
– Тогда мы с вами в одной команде. – Следователь немного помолчал, а потом добавил: – Я уже хочу есть. Есть ли смысл просить вас остаться? Я нашел это место в прошлом месяце. Не знаю, где они взяли своего шеф-повара, но готовит он отлично.
Второе приглашение на ужин за несколько дней, подумала мисс Даулинг.
Ее родители остались ужинать с друзьями в клубе. «А почему бы и нет?» – спросила она себя.
– Надеюсь, тут подают говяжью солонину с капустой, – сказала девушка вслух.
– Как в каждом ирландском пабе, – ответил Майк. – Я заказывал на той неделе. Рекомендую.
– Вы меня убедили.
Ужин оправдал обещания полицейского. За столом они рассказывали друг другу о себе.
– Я училась в Колумбийском университете, – сообщила Эйлин. – Всегда хотела стать соцработником или учительницей. Но когда я готовилась к защите диплома, то решила, что профессия школьного психолога мне как раз подходит. Мне действительно очень нравится помогать ребятам делать жизненный выбор.
– Я тоже родился здесь. Вырос в Вашингтон-Тауншипе, играл за футбольную команду Сент-Джо в Монтвейле и учился в Мичиганском университете – рассказал Уилсон и добавил: – Нет, в футбол я там не играл.
– А ваши родители, семья все еще живут в Вашингтон-Тауншипе?
– Я – единственный ребенок, и нет, сразу после того как я окончил школу, родители переехали в Нью-Йорк. Отец смог пешком ходить на работу в свою адвокатскую фирму, а мама всегда любила быть поближе к искусству.
– А чем вы занимались после окончания университета?
– Я понял, что хочу заниматься уголовным правом. Получил степень магистра в колледже Джона Джея на Манхэттене. Прежде чем оказаться в прокуратуре, я пару лет трудился в полиции Волдвика. В июне окончил четыре мучительных года вечернего обучения в юридической школе Сетон-Холл.
– Вы, похоже, человек целеустремленный. А что вы собираетесь делать со своей юридической степенью?
– Для начала собираюсь сдать адвокатский экзамен. А дальше посмотрим. Но если я буду делать карьеру в полиции, юридическая степень окажется очень кстати.
– Вам уже приходилось работать с семьями, похожими на нашу, где один из членов семьи стал жертвой убийства?
– За те шесть лет, что я служу в прокуратуре, таких семей, к сожалению, было много.
– Я – школьный психолог и должна быть экспертом в стратегиях преодоления трудностей. Я знаю, как трудно сейчас мне, но я вижу, что отца и маму буквально разворотило на куски. Есть ли шанс, что они снова обретут душевный покой?
– Когда закончится суд и справедливость восторжествует – вот тогда они начнут приходить в себя.
– Я на это надеюсь, – произнесла Эйлин. – Они мне очень помогли, когда я сама испытывала адские муки.
На лице Майка отразилось недоумение, и она рассказала ему, как в аварии с участием пьяного водителя погиб ее жених Рик.
– А что было тому водителю? – спросил следователь.
– Его признали невиновным, после того как его приятель дал ложные показания. Свидетелей аварии не было. Но мы считаем, что его пассажир, который был его другом и к тому же не пил в тот вечер, поменялся с ним местами до прибытия полиции. Другие свидетели, бывшие на вечеринке, показали, что, когда он уезжал, а это произошло за несколько минут до аварии, он был пьян и сам сидел за рулем. И это была его машина. Но, насколько я понимаю, присяжные засомневались и отпустили его.
– Такое иногда происходит.
Эйлин подумала, а потом добавила дрожащим голосом:
– Теперь он женат, у него двое детей и хорошая работа на Уолл-стрит. Он продолжает жить счастливо.
– Как же вам удалось пережить это? – мягко спросил Майк.
– Поначалу я злилась и возмущалась. Поэтому и уехала в Лондон, в Международную школу. Мне хотелось оказаться как можно дальше от всего этого. Долгое время мне было очень горько. Но однажды я проснулась и осознала, что, не принимая случившееся, я просто разрушаю себя. А потом я поняла, что горечь и злость ничего не изменят. Как бы все ни было несправедливо и сложно, мне надо двигаться дальше, или я сойду с ума.
– Я рад, что вы сделали этот выбор. Я уверен, что ваш жених хотел бы, чтобы вы поступили именно так.
– Согласна. – На минуту Эйлин задумалась, а затем ее лицо прояснилось. – Я сейчас кое-что поняла. Как только я вас впервые увидела в нашем доме, мне показалось, что я вас знаю. В тот год, когда я перешла в старшие классы, мы с девчонками ходили смотреть весеннюю постановку «Вестсайдской истории» в Сент-Джо. Это не вы там, часом, пели?
– Я только что встретил девушку по имени Ма-РИИ-я! – приглушенным голосом пропел детектив.
– Так это были вы! Я очень люблю эту песню. Вы так замечательно ее исполняли! У меня приличное сопрано. Я бы спела вместе с вами, но не хочу, чтобы нас выставили из бара.
– Ну, если эта им не понравится, мы затянем «Дэнни Бой».
Даулинг засмеялась искренним смехом. В тот момент она поняла, что впервые за долгое время ей действительно хорошо.
