Глава 14
У них ушло немногим более тридцати минут, чтобы преодолеть две с лишним мили, и они остановились в том месте, где дорога выходила из-за деревьев. Она шла дальше, серая и призрачная в лунном свете, через два пустых плоских акра к стоявшим по дуге зданиям. Мотель, темный и безмолвный. Амбар, темный и безмолвный. Дом, темный и безмолвный. Пять тридцать утра, по часам Патти. Около часа до рассвета.
Все шло хорошо.
Они продолжали толкать квадроцикл вперед, изо всех сил стараясь не шуметь, и тишину нарушал лишь шорох шин и их шаги. Когда они выбрались на парковку мотеля, звуки, сопровождавшие их, стали немного громче, заскрипел гравий, но они миновали офис, комнаты один и два, докатили до мертвой «Хонды» и дальше, мимо угловой двенадцатой комнаты, прямо к амбару. Там увидели восемь аккуратно припаркованных квадроциклов с пустым местом для девятого, подобным выбитому зубу. Коротышка посмотрел в сторону Патти и поднял вверх большой палец, показывая, что она права. Как только кто-то выглянет в окно, он поднимет тревогу.
Они срезали последний угол по траве и медленно проехали по стоянке. Поставить квадроцикл на место было совсем просто. Теперь оставалось лишь выровнять его так, чтобы он стоял на одном уровне с остальными. Готово. Идеально. Ничего не заметно. Они на цыпочках пересекли парковку и пошли по траве, направляясь к дороге. Им снова предстояло пройти две с небольшим мили. Еще раз. Но теперь это будет спокойная прогулка. И они уйдут отсюда, навсегда…
Дверь у них за спиной распахнулась. В доме. Сравнительно далеко.
– Эй, это вы? – раздался далекий голос.
Марк.
Они застыли на месте.
– Ребята?
Луч фонарика мелькнул у них за спиной, и тени легли перед ними, из чего следовало, что свет падал сзади.
– Ребята? – снова позвал он.
Они повернулись.
Полностью одетый Марк шел к ним сквозь темноту. Его день уже начался. Он держал фонарик так, что его луч был направлен вниз, как и фонарики Коротышки и Патти; все трое соблюдали вежливость, чтобы не ослеплять, а освещать.
Они ждали.
Марк подошел.
– Какое поразительное совпадение… – В руках он держал не только фонарик, но и чистый лист бумаги и карандаш.
– В самом деле? – спросила Патти.
– Извините, мне следовало спросить, всё ли у вас в порядке?
– У нас всё хорошо.
– Вы решили прогуляться?
– А почему вы заговорили про совпадение? – спросила Патти.
– Потому что именно сейчас мне позвонил механик. Он начинает работать в пять, чтобы закончить свои дела к часу пик. Сегодня утром он проснулся от того, что ему в голову пришла новая мысль. Он вспомнил, как мы говорили о том, что вы приехали из Канады, и он подумал, будто вы – американцы, возвращающиеся домой. Но сегодня утром он сообразил, что, возможно, вы канадцы, которые решили навестить друзей. В таком случае у вас канадская машина, а значит, другая система обогрева, без кондиционера, и он поставил неправильный диагноз. Такие неприятности случаются только у американских машин. А в Канаде проблемы возникают со стартером двигателя. В общем, ему нужно знать, какие запасные детали потребуются, и он послал меня узнать идентификационный номер, стоящий на ветровом стекле вашей «Хонды».
И он показал им карандаш и бумагу в качестве доказательства.
– Однако будет гораздо быстрее, если вы сами ответите на все вопросы, – добавил Марк.
И он помахал руками, показывая расстояние, которое придется пройти до «Хонды» и обратно, а потом, гораздо более короткое, – до телефона, находившегося в доме. Очевидная разница, безупречная логика. Коротышка посмотрел на Патти. Патти взглянула на Коротышку. Множество вопросов.
– Мы можем сварить кофе. И попросить механика позвонить нам, когда он возьмет нужную запасную деталь в свою маленькую горячую руку. А потом еще раз, когда он будет на пути сюда. Я хочу, чтобы вы сами все услышали. Мне кажется, сейчас вам нужна определенного рода уверенность. Я считаю, это меньшее из того, что мы можем сделать. У вас уже и так было слишком много неприятностей.
И он поднял руку в вежливом жесте: после вас.
Патти и Коротышка пошли к дому. Марк следовал за ними. Все три луча фонариков были направлены в одну сторону. В конце Марк зашагал быстрее и остановился у двери на кухню, предлагая войти. Он включил свет и указал на внутренний коридор, где им вчера во время ланча продемонстрировали неработающий телефон. Сейчас снятая трубка лежала на сиденье стула. В ожидании, как и прежде.
– Его зовут Кэрол, – сказал Марк. – Ну имя пишется, наверное, как-то иначе… Он из Македонии.
И он махнул рукой в сторону телефона – мол, прошу.
Патти взяла трубку, поднесла ее к уху и услышала фоновый шум. Соединение с сотовым телефоном.
– Кэрол? – спросила она.
– Марк? – услышала в ответ.
– Нет, меня зовут Патти Сандстрём. Мы с моим другом являемся владельцами «Хонды».
– О, я вовсе не хотел, чтобы Марк вас будил. Это невежливо.
Акцент вполне подходил выходцу из Македонии. «Восточная Европа, – подумала Патти. – Или Центральная. Где-то между Грецией и Россией». Из тех парней, кому следует бриться дважды в день, но они этого не делают. Вроде жутких преступников из кино. Вот только этот голос звучал дружелюбно. Его хозяин хотел помочь, в нем даже слышалась тревога. И энергия – в такой-то ранний час…
– Мы не спали, – заверила его Патти.
– Неужели?
– По правде говоря, мы решили прогуляться.
– Почему?
– Наверное, нас что-то разбудило.
– Судя по вашему акценту, вы канадцы, – заметил Кэрол.
– Как и наша машина.
– Да, – сказал механик. – Я слишком поспешил с выводами и едва не допустил ошибку. Я научился своему ремеслу в старой югославской армии. Как и в любой другой армии мира, там учат, что подобные выводы превращают в ослов тебя и всех участников процесса. Впрочем, в данном случае это я. Приношу вам свои извинения. Но давайте еще раз уточним. У вас когда-нибудь возникала необходимость менять шланги обогрева?
– Я знаю, что они проходит по самому низу, – ответила Патти.
– Хорошо, так часто бывает в канадских машинах. Подобные вещи хорошо знать заранее. Я привезу реле стартера двигателя. Потом мне нужно заплатить по счетам. Затем некоторое время я проведу на автостраде. Может быть, мне повезет с каким-нибудь разбитым автомобилем. Ну а если нет, я приеду раньше. Позвоню не позже чем через два часа, максимум четыре.
– Точно?
– Мадам, положа руку на сердце, – сказал голос с акцентом, – я обещаю, что помогу вам продолжить ваш путь.
И Патти услышала короткие гудки. Она повесила трубку.
– Кофе готов, – сказал Марк.
– Он будет здесь не раньше чем через два часа и не позже чем через четыре, – доложила Патти.
– Отлично, – сказал Марк.
– В самом деле? – спросил Коротышка.
– Он обещал, – сказала Патти.
Они услышали шум приближающейся машины – шорох гравия, стук двигателя, – выглянули в окно и увидели Питера в побитом пикапе. Он подъехал к дому, притормозил и стал парковаться.
– Чей грузовичок? – спросил Коротышка.
– Питера, – ответил Марк. – Вчера вечером он сделал еще одну попытку. Может быть, аккумулятору пошел на пользу теплый день, и Питеру удалось завести двигатель. Теперь он катается по дороге, чтобы зарядить аккумулятор и сдуть с грузовичка пыль. Может быть, именно он вас разбудил. Если хотите, Питер может подвезти вас до вашей комнаты. Все лучше, чем пешком. Это меньшее, что мы можем сделать. Я уверен, что вы устали.
Они сказали, что не хотят навязываться, но Питер не принял отказа. В его грузовичке была кабина с двумя сиденьями, Коротышка сел вперед, а Патти устроилась сзади. Питер припарковался рядом с «Хондой». Дверь в комнату десять была закрыта, и Патти подумала, что это странно. Она практически не сомневалась, что оставила ее открытой. Может быть, та захлопнулась – ведь Коротышка забрал и надел туфли. Однако Патти не помнила, чтобы ночью поднимался ветер, а ведь она много времени провела под открытым небом, и воздух оставался неподвижным и гнетущим.
Они вылезли из грузовичка. Питер ждал, пока они шли к своему номеру. Патти повернула ручку, открыла дверь, шагнула внутрь – и тут же, выскочив обратно, махнула рукой Питеру и крикнула:
– Подождите!
Коротышка заглянул в комнату. На полу, ровно посередине, стоял их багаж. Все вернулось на круги своя. Чемодан и две сумки. Все очень аккуратно, в строгом порядке, словно их принес коридорный. Чемодан был перевязан веревкой. Сверху кто-то сделал сложные узлы, чтобы получилась импровизированная ручка.
– Проклятье, что все это значит? – спросила Патти.
Питер вышел из грузовика.
– Мы приносим свои искренние сожаления, – сказал он. – Мы очень, очень, очень сильно смущены, что вы попались.
– В чем?
– Не слишком лучшее время года – боюсь, дело в этом. Сейчас во многих колледжах начинаются семестры. Повсюду новички. Студенческие организации придумывают для них разные задания. Они постоянно крадут указатели нашего мотеля. А теперь придумали нечто новое. Что-то вроде обряда инициации. Они должны вынести из номера вещи гостей, пока их там нет. Глупо, но так уж у них повелось. Два года назад мы думали, что это закончилось, но, похоже, они опять принялись за свое. Я нашел ваши вещи у изгороди, на обочине дороги. Не могу представить себе другого объяснения. Должно быть, они забрались в ваш номер, пока вы гуляли. Мы приносим вам извинения за доставленные неудобства. Пожалуйста, дайте нам знать, если что-то повреждено. Мы намерены подать заявление в полицию. Все мы любим шутки, но не до такой же степени.
Патти ничего не сказала.
Коротышка тоже.
Питер сел в грузовик и уехал. Некоторое время Патти и Коротышка стояли молча, потом вошли внутрь, обогнули свой багаж и сели на кровать. Дверь они оставили открытой.
* * *
Комната в гостинице, где подавали завтрак, находилась на пол-этажа ниже улицы, но на одном уровне с симпатичным маленьким садом, таким же уютным, как и номер. Ричер сел за столик внутри в четверть восьмого утра, готовый для кофе. Больше никого в зале не было. Сезон закончился. Ричер успел принять душ и одеться и сейчас выглядел вполне прилично, за исключением разбитых костяшек пальцев. Из-за драчуна прошлой ночью. Наверняка он поранил их о его зубы. Ничего серьезного, коротенький червячок запекшейся крови, который, однако, имел вполне определенную форму. Ричер тринадцать лет прослужил полицейским, а потому мог посмотреть на проблему с двух точек зрения, но старался избегать путаницы – конечно, по возможности. Он сделал заказ, встал и вышел в сад. Присев на корточки, сжал правую руку в кулак и принялся тереть им о кирпичную ограду клумбы с цветами, чтобы след от зубов стал лишь одним порезом из многих. Потом вернулся за столик, смочил кончик салфетки в стакане с водой и тщательно стер с костяшек грязь.
Через пятнадцать минут в зал вошла детектив Бренда Амос; она что-то писала в своем блокноте. За ней следовал мужчина в костюме. По тому, как он держался, Ричер понял, что он ей все здесь показывает. Значит, менеджер. Или владелец гостиницы. Джек наполовину прочитал по губам и наполовину услышал: «Этот джентльмен – единственный наш гость на данный момент».
Амос оторвала глаза от блокнота, снова взглянула куда-то в сторону, а потом повернулась к Ричеру. Классическая замедленная реакция, как в старом телевизионном шоу. Она смотрела. Она моргала.
– Я хочу с ним поговорить, – сказала она мужчине в костюме.
– Могу я принести вам кофе?
– Да, пожалуйста, – вмешался Ричер. – Принесите кофейник для двоих.
После едва заметной паузы мужчина в костюме вежливо кивнул. Одно дело – принести кофе полицейскому детективу. Но гостю – совсем другое. Это не соответствовало его статусу. Впрочем, с другой стороны, клиент всегда прав. Он вышел из зала, Амос направилась к Ричеру и села за его столик на пустой стул, стоявший напротив.
– На самом деле я уже пила кофе сегодня утром, – сказала она.
– Но это не то, что можно делать только один раз в день, – заметил Ричер. – Нет такого закона, который накладывает на вас подобные ограничения.
– На самом деле я думаю, что сегодня Данкин сдобрил его ЛСД.
– Интересно, почему?
– Или это и в самом деле самое невероятное дежавю в истории.
– Ладно, почему? – поинтересовался Ричер.
– Вы знаете, что дежавю значит в буквальном смысле?
– Дословно это нечто уже виденное. На французском. Моя мать была француженкой. Ей нравилось, когда американцы использовали французские фразы. Тогда ей казалось, что она становится частью их жизни.
– Почему вы рассказываете мне о матери? – спросила Амос.
– А почему вы спрашиваете про ЛСД?
– Что мы вчера сделали?
– Сделали? – уточнил Ричер.
– Мы отыскали старое дело семидесятипятилетней давности, в котором говорится, что молодого парня нашли без сознания на тротуаре, на одной из центральных улиц Лаконии. Его опознали как двадцатилетнего наглого задиру, хорошо известного местному полицейскому департаменту, но неприкасаемого из-за того, что он являлся сыном местного богача. Помните?
– Конечно, – ответил Ричер.
– А что случилось, когда я пришла на работу сегодня утром? – спросила Амос.
– Понятия не имею.
– Мне рассказали, что недавно был обнаружен молодой человек, лежавший без сознания на тротуаре одной из центральных улиц Лаконии. Его опознали как двадцатилетнего наглого задиру, хорошо известного местному полицейскому департаменту, но неприкасаемого из-за того, что он является сыном местного богача.
– Серьезно? – спросил Ричер.
– Я зашла в отель, который находится на противоположной стороне улицы, и увидела вас.
– Какое поразительное совпадение.
– Вы так думаете? – спросила Амос.
– На самом деле нет. Очевидно, подобные преступления случаются постоянно.
– С промежутком в семьдесят пять лет?
– Я уверен, что за этот отрезок времени произошло множество таких же историй, – сказал Ричер. – Все богатые задиры рано или поздно получают по заслугам. Вы можете случайным образом выбрать какое-то дело из этой серии и обнаружите очевидное сходство. И естественно, я здесь, потому что именно я интересовался той старой историей. Так что речь идет не о совпадении, а о вполне реальной математической уверенности, в особенности если учесть, что я не живу в Лаконии, следовательно, могу провести ночь в отеле.
– Прямо напротив места, где совершено преступление, – заметила Амос.
– И вы проводите поквартирный опрос, чтобы отыскать свидетелей?
– Да, мы всегда так поступаем.
– И вам удалось их найти? – спросил Ричер.
– А вы видели что-нибудь для нас полезное?
– Я не любитель наблюдать за птицами, – сказал Ричер. – К сожалению. Миграция уже началась. Мой отец испытал бы невероятное волнение.
– Вы что-нибудь слышали?
– В какое время?
– Пострадавший еще не пришел в себя в семь часов, – сказала Амос. – Если предположить, что его атаковало человеческое существо, а не восемнадцатиколесный грузовик, нападение произошло никак не раньше пяти утра.
– В пять утра я спал, – сказал Ричер. – И ничего не слышал.
– Совсем ничего?
– Что-то разбудило меня позапрошлой ночью. В три часа и в другом отеле.
– И что же это было? – спросила Амос.
– Я отчего-то проснулся, но ничего не произошло, и я не смог определить причину.
– У парня сломана рука, – сказала Амос.
– Такое случается, – заметил Ричер.
К ним подошла официантка с двумя кофейниками и двумя чистыми чашками. Джек налил себе кофе, но Амос не стала. Она закрыла свой блокнот.
– А как в департаменте относятся к этому расследованию? – спросил Ричер.
– У нас не слишком рассчитывают довести его до конца, – ответила Амос.
– Значит, никто не стал лить слезы?
– Все сложно.
– Кто этот парень? – поинтересовался Ричер.
– Грубиян, задира и хищник. Из тех, кто всегда получает лучшее, в том числе жертв и адвокатов.
– Ну тогда мне данная история не представляется такой уж сложной, – сказал Ричер.
– Нас беспокоит то, что может произойти потом, – объяснила Амос.
– Вы опасаетесь, что он соберет отряд?
– Проблема в том, что у его отца такая команда уже есть.
– У местного богача? Кто он такой?
– Я немного перефразирую, – сказала Амос. – На самом деле он из Бостона. Но сейчас живет в Манчестере.
– И какая у него команда? – спросил Ричер.
– Он решает финансовые проблемы клиентов, которые не могут позволить себе оставлять бумажные следы. Иными словами, отмывает деньги тех, кто нуждается в подобных услугах. Я думаю, он может собрать любую команду. И наверняка соберет. У них своя культура. Кто-то атаковал члена его семьи. Значит, нужно показательно наказать обидчика. Этот человек не может допустить, чтобы его считали слабым. И мы знаем, что рано или поздно в городе появятся его люди и начнут задавать вопросы. Нам не нужны неприятности. Вот почему все сложно.
Ричер налил себе еще одну чашку кофе. Амос молча смотрела на него.
– Как вы поранили руку? – поинтересовалась она.
– Я ударил садовую стену, – ответил Ричер.
– Странная формулировка.
– Ну нельзя же выдвигать обвинения против стены, – сказал Джек.
– Складывается впечатление, что это получилось совсем не случайно, – заметила Амос.
Ричер улыбнулся:
– Я похож на человека, который может сознательно ударить каменную стену?
– Когда это случилось? – спросила Амос.
– Примерно двадцать минут назад.
– Вы наклонились, чтобы посмотреть на цветы?
– Я люблю цветы не меньше, чем любой другой человек, – ответил он.
В этот момент звякнул ее телефон, и она прочитала сообщение.
– Парень пришел в себя, но он не помнит, кто на него напал.
– Такое случается, – повторил Ричер.
– Он лжет. Он знает, но не хочет говорить. Собирается рассказать отцу.
– Потому что у них своя культура.
– Я надеюсь, что человек, который это сделал, знает, какие могут быть последствия.
– Я уверен, что тот, кто это сделал, покинет город. Как семьдесят пять лет назад. Снова дежавю.
– Что вы намерены сегодня делать?
– Ну технически я собираюсь покинуть город, – сказал Ричер.
– И куда направитесь?
– В Райантаун, – сказал Ричер. – Если сумею его отыскать.
* * *
Ричер купил бумажную карту на бензоколонке на окраине города, но она оказалась такой же неинформативной, как и та, что на телефоне Элизабет Касл. Какие-то дороги шли в определенном направлении, словно у них имелась серьезная цель, но места назначения представляли собой серые пятна, будто раньше там что-то находилось, но имена исчезли, и теперь не было никаких шансов отличить одно от другого. Ричер смутно представлял, какое географическое положение должна иметь оловянная фабрика. Более того, не очень знал, что там делали. Добывали олово из руды? Или производили консервные банки, свистки и игрушки? В любом случае, решил он, для этого требуется тепло. Огонь и жаровни. Может быть, паровой двигатель, чтобы управлять ремнями и инструментами. Значит, нужно подвозить дерево или уголь. А также потребуется вода для получения пара. Он снова посмотрел на карту, чтобы отыскать дороги, реки и ручьи, которые сходились бы в одном месте, выкрашенном в серый цвет. К северо-западу от Лаконии, если судить по историческим исследованиям Элизабет Касл.
Ричер обнаружил два места. Одно в восьми милях, второе – в десяти. Обе дороги отходили от главной улицы и заканчивались без всякой видимой современной причины. В обоих случаях имелась вода – два широких притока, впадающих в довольно большую реку. Они встречались с дорогами, образуя маленькие треугольники, тщательно пропечатанные и заштрихованные серым цветом. Крошечные заводики и фабрики, пара дюжин рабочих, живущих в небольших домах, школа в одном помещении, быть может, церковь; так сказала Амос.
Каждое из выбранных им мест отвечало всем условиям. За исключением того, что дороги, ведущие к серому треугольнику, удаленному на десять миль, мягко сворачивали на север, уходя от Лаконии. В то время как те, что шли к пятну на карте, находившемуся в восьми милях, отклонялись к югу, в сторону Лаконии. Как если бы оно являлось частью Лаконии. Ричер представил мальчишку с биноклем, болтающимся на груди, с энтузиазмом крутящего педали велосипеда и удаляющегося от дома.
Если б он ехал из поселка, удаленного на десять миль, ему пришлось бы сначала проехать пару миль в другом направлении, а потом сделать неудобный правый поворот против движения. В то время как если б он жил в восьми милях, то сразу свернул бы направо, промчался по дуге – и дальше по прямой к центру города. Какой из двух мальчишек сказал бы, что он живет в Лаконии?
Хорошо. Восемь миль, а не десять; это сэкономит ему час, который потребовался бы для кружного пути, не говоря уже о том, что расстояние будет на четверть меньше. Ричер сложил и засунул карту в карман. И зашагал по дороге.
Однако ему не удалось отойти далеко.
