ГЛАВА 14. Букет для распутницы
Словно извиняясь за грядущие холода, осень свернула знамена ненастья и отступила в сторону гор и ущелий, возвращая на землю летнее тепло.
Умытый дождями остров сиял брусчаткой и красными крышами домов, заплетающие стены плющ и вьюнок шелестели влажными листьями. Сквозь камни мостовых даже полезли робкие травинки, обманувшиеся поздним солнцем и спутавшие осень с весной.
Остров одуряюще вкусно пах яблоками. Оказывается, за оранжереей начинался огромный яблоневый сад и в нем как раз начался сбор урожая. Сочный аромат щекотал ноздри и кружил голову. Силва каждый день приносила в дом целую корзину спелых наливных плодов, которые я с удовольствием уминала.
Это был Последний Вздох Лета, его прощание.
В нашем доме установился нейтралитет.
Кристиан делал вид, что меня не существует, я старалась эту иллюзию не разрушать. Мы по-прежнему вместе бегали по утрам, но молча. Все мои попытки завести разговор разбивались об ледяную стену неприязни «брата». Впрочем, я не слишком старалась, понимая, что чем меньше мы с февром будем общаться, тем мне же лучше.
Зато Крис вернулся в качестве нашего наставника, отчего Ливентия внезапно полюбила тренировки. На пробежку и спарринги красавица являлась теперь в таком виде, что наши парни лишь вздыхали. Лоб девушки прикрывала ажурная сеточка, блестящие локоны перевивало кружево и золотые нити. На изящной шейке красовался жемчуг, а на мундире всегда поблескивали броши. Их у Ливентии оказалась целая коллекция — драгоценные цветы, стрекозы и бабочки, которые теперь порхали по жесткой форме. Удивительно, но во всем этом великолепии Ливентия выглядела потрясающе гармонично и роскошно. Ей шел блеск самоцветов, он подчеркивал смуглую кожу южанки и яркие темные глаза.
Но к огорчению Ливентии, все это великолепие совершенно не трогало Кристиана.
После нашей ссоры февр старался вообще не смотреть в мою сторону.
Хотя я часто ощущала его взгляд. Когда делала в гостиной домашние задания, когда склонялась над книгой и хрустела яблоком, когда отрабатывала бег или прыжки, когда сидела на ступеньках Вестхольда с Меланией, Ливентией или Итаном. И этот взгляд был тяжелый, пристальный. Какой-то… ждущий. Но разбираться в поступках февра у меня не было ни сил, ни желания. «Список Двери» не давал расслабиться ни на минуту. Каждый день приближал учеников к вожделенному событию, и все наши мысли поглощал Мертвомир.
И штрафные звезды, из-за которых список менялся почти ежедневно.
Тренировки стали жестче, теперь все отстающие тоже получали штрафы и сползали вниз по списку. Поэтому я отбросила маску изнеженной богачки и взялась за дело всерьез.
Каждый день мы бегали вокруг Вестхольда, до яблоневого сада и обратно, прыгали, подтягивались и даже отжимались, что вызывало стоны у Ливентии и насмешки у парней.
Ко всеобщему удивлению, Мелания показывала совсем неплохие результаты, к тому же, она оказалась самой прилежной ученицей и вскоре даже оказалась на шестом месте списка.
— Это Святая Ингрид! — радостно воскликнула послушница, когда на доске в лекторной появился обновленный Список. — Святая дает мне силы!
К сожалению, на следующий день ее святая, видимо, отлучилась, и кто-то насыпал в ботинки Мелании битое стекло, так что во время бега послушница изранила ноги и отстала. Ну и как следствие — скатилась вниз списка.
Наставники не принимали никаких оправданий.
Как и Мертвомир — говорили они.
Хлюпающую носом Меланию я отвела к врачевательнице.
— Не реви! Мы найдем змея, который это сделал, и оторвем ему… что-нибудь важное!
— Я буду молиться, чтобы святая Ингрид образумила заблудшую душу, — прошептала Мелания, а я скептически фыркнула. Лучше дать обидчику в нос, это гораздо действеннее молитв. Но спорить, конечно, не стала.
Так продолжалось, пока не появился букет. Проклятый букет!
Утром я спустилась в гостиную, на ходу заплетая волосы. Кристиан уже был внизу, расставлял на столе чашки. Правда, самые обыкновенные, не душевные. Но мне нравились эти краткие минуты единения, когда Крис ставил на огонь чайник, а я вытаскивала из плетенки свежую сдобу.
Февр по утрам пил черный и горький, как древесная кора, кофейный напиток. Из любопытства я тайком лизнула вкусно пахнувшие зернышки и скривилась от ядреного вкуса. Как можно пить эту гадость, так и не поняла, но запах мне понравился. Сама же я предпочитала сладкий чай, щедро сдобренный взбитыми сливками.
Глядя, как я кладу в чашку полную ложку ванильного сахара, Крис хмыкнул. А потом вдруг подвинул ко мне корзинку со сладостями.
Я осторожно взяла ватрушку, обсыпанную корицей, и несмело улыбнулась февру. Наши взгляды встретились.
— А я думал, ты теперь и смотреть не сможешь на сладости.
— Вот еще! — фыркнула я.
Ароматы кофе и корицы смешались, закружили водоворотом. Я так и сидела с булочкой в руке, пока взгляд Кристиана исследовал мое лицо. Глаза, нос, губы…
— Ты испачкалась сливками, Иви, — тихо сказал он. Потянулся и провел большим пальцем по моим губам. Так мягко…
И тут в дверь постучали.
— Для госпожи Левингстон, — сказал пожилой подслеповатый прислужник, протягивая мне огромный букет красных роз. Даже не красных — бордовых! Одна единственная белая астра казалась одинокой среди колючих красавиц. Длинные стебли закрывал лист папоротника и обвивала золотая лента.
Я в жизни не видела такого букета и уж точно мне никогда ничего подобного не дарили. Поэтому я застыла, не зная, как реагировать на подобную красоту.
— Это мне? — опомнилась я.
— Вам, госпожа! — посыльный поклонился и ушел.
Я же повернулась к странно молчавшему «брату». Он рассматривал букет с таким видом, что захотелось бросить цветы вслед посыльному. Лицо Кристиана стало жестким.
— Какое откровенное послание, — произнес он, прищурившись. — Надеюсь, ты хотя бы знаешь, от кого оно.
— Понятия не имею, — честно сказала я.
И попятилась, потому что взгляд Кристиана стал еще злее.
— У тебя так много… м-м… поклонников, что ты сбилась со счета, Иви? Впрочем, я не удивлен.
Закинул на спину идары и ушел, хлопнув дверью.
Я потопталась, размышляя, отчего «брат» снова взбесился. Подумаешь, букет!
Однако все оказалось не так просто. Перед занятиями я оттащила в сторонку Ливентию.
— Ты ведь знаешь язык цветов? Что означают бордовые розы?
Красавица изумленно ахнула, ее темные глаза зажглись горячим любопытством.
— Иви, тебе прислали розы? О, Великий Привратник! Какой скандал! И как ты могла забыть значение цветов, это знают все девушки! Насколько темными были бутоны?
— Почти черные, — нахмурились я. — А еще одинокая белая астра, лист папоротника и золотая лента. Что это значит?
Ливентия ахнула и прикрыла рот ладонью. И мне происходящее ужасно не понравилось!
— Иви, но это… вот же гад! Невероятно! Это Альф? Ты позволишь мне увидеть букет? Какой вопиющий… кошмар!
— Ливентия! — я встряхнула девушку. — Что. Это. Значит?
— Благодарю за жаркую встречу. Ты свела меня с ума. Я жду продолжения и думаю только о нем! — выпалила девушка и покраснела. — Иви, такие букеты дарят лишь… распутницам. Или любовницам из неблагородных девиц. Это ужасно неприлично! Это оскорбление! Если твой брат это увидит… ох!
— Он уже видел, — мрачно протянула я. С досадой дернула себя за кончик хвоста. Какая же сволочь прислала мне цветы? Альф, больше некому. Мстит за пощечину, мерзавец!
Я застонала. Двуликий Змей! Нет, я это так не оставлю! Найду эту зеленоглазую сволочь и засуну букет ему в зубы! Гад!
— Иви! Вспомни о штрафных звездах! — правильно расценила мой взгляд Ливентия. — Наставник Бладвин сказал, что пятерка лучших откроет Дверь уже в конце месяца. Совсем скоро! Если ты затеешь скандал, то получишь штраф.
К сожалению, она была права. К моей звезде уже прибавилось еще две — за невыполненные домашние задания. Я запуталась в сложной терминологии, попросту не понимая значения некоторых слов, а спросить было не у кого. Не могла же я признаться в собственном невежестве! Несколько раз я заходила в Белый Архив, пытаясь восполнить пробелы в своих знаниях, но у меня было слишком мало времени. И слишком большие пробелы! Так что пришлось сделать вид, что я просто забыла выполнить задания. За что наставник Бладвин меня и «наградил».
И менее всего я желала получить дополнительные штрафы.
— Ладно, поговорю с Альфом после уроков, — смирилась я.
Теоретической части у нас сегодня не было, лишь практика у Кристиана.
Перед тренировкой я как обычно вошла в уборную, но вот выйти не сумела. Кто-то подпер дверь намертво, и пока я пыталась выбраться, начались занятия. К счастью, в уборной было узкое окно, ведущее в закрытый внутренний двор. Пришлось карабкаться через забор, обдирая ладони и проклиная «друзей».
Вот только когда я влетела в зал тренировок — запыхавшаяся и злая, как целая свора диких псов, ученики уже закончили разминку и разбились для спарринга. А Кристиан ледяным тоном объявил, что за опоздание я получаю штрафную звезду!
— Но я не виновата! Я…
Быстрым взглядом окинула зал, пытаясь вычислить обидчика. Но увы, все были заняты делом и выглядели примерными учениками, сосредоточенными лишь на тренировке.
Все, кроме Альфа. Потому что этого гада вообще в зале не оказалось! И хотя прилюдно красавчик ко мне не приближался, слухи о нас упорно витали под сводами Вестхольда.
Я прикусила щеку, чтобы сдержать эмоции.
Вот же гад! Надо врезать ему как следует на следующем спарринге!
— Внимательно вас слушаю, госпожа Левингстон, — протянул Кристиан, рассматривая меня. Как всегда собранный, подтянутый, невозмутимый.
Мне хотелось его треснуть, но я лишь выше подняла голову.
— Расскажите, что же заставило вас задержаться почти на час, а после явиться на урок в подобном виде?
Он презрительно кивнул на мои разлохмаченные волосы, помятую форму и искусанные губы. Кусала я их от злости, но со стороны явно казалось иначе! Вот же подлый змей!
Рейна насмешливо фыркнула, кто-то из парней присвистнул, остальные скрыли улыбки. И что же мне делать? При всех объяснять, что меня заперли в уборной? Звучит жалко, да и не поверят…
Злость заставила меня вздернуть подбородок и очаровательно улыбнуться.
— Извините, февр Стит, я потеряла счет времени.
— Ну надо же. Видимо, то, чем вы занимались, было увлекательнее нашего скучного урока. Две звезды.
Что?
Я задохнулась от такого несправедливого обвинения. Кристиан смотрел на меня с маской равнодушия на лице, но вот его глаза… Океан в них бушевал, топил корабли и губил прибрежные города…
Я выпрямилась и спрятала за спину ободранные ладони.
— Меня задержало непредвиденное обстоятельство, — четко проговорила я, не желая оправдываться.
— Видимо, эти непредвиденные обстоятельства для вас важнее уроков, — безразличие в голосе карателя могло бы стать новым оружием. Оно убивало. — Три звезды, Иви. Встань в пару с Меланией.
И отвернувшись, отошел.
Я подавилась негодованием. Хотелось метнуть в каменную спину Кристиана какой-нибудь тяжелый предмет, но тогда, боюсь, я мигом окажусь на последней строчке «Списка Двери».
Наставники не принимали никаких оправданий.
Но из-за шести штрафных звезд я не попадаю в пятерку лучших! А я ведь так старалась! Меня не покидало ощущение опасности, а желание открыть Дверь как можно скорее не давало спокойно спать. Надо получить хоть один Дар! Хотя бы один!
На занятия Альф так и не явился. Ну что же… После тренировки я задержалась в зале и незаметно стащила со стены нож, сунула в рукав. А после решительно направилась к выходу из замка, перебирая в памяти отрывочные сведения о наследнике Нордвигов. Как-то парень упоминал, что живет в Медвежьем Углу, в доме у старого дуба.
Неторопливо двинулась мимо увитых плющом стен и кустов можжевельника. Улица Медвежий Угол мало чем отличалась от Соколиной Охоты — такие же аккуратные двухэтажные дома и чистый булыжник брусчатки. На углу скалилась довольно правдоподобная статуя медведя, стоящего на задних лапах. Его шерсть шевелилась от порывов ветра, желтые зубы поблескивали, а маленькие черные глазки, казалось, бдительно осматривают прохожих. Еще одна удивительная работа двери-аса, давшая название этой улице. Я шла быстро, отворачиваясь от случайных прохожих. Сгущались сумерки, и остров зажег фонари — чугунные бутоны на тонких ножках. Желтые круги света я пересекала быстрым шагом.
Огромный древний дуб на улице оказался лишь один, так что с адресом я не ошиблась. Но вот совсем не ожидала, что под могучими ветвями встречу Ливентию и испуганную Меланию, вцепившуюся в руку Итана. В десяти шагах с невозмутимым видом подпирал забор Ринг.
— Какого дохлого склирза вы тут забыли? — возмутилась я, ошарашенно рассматривая компанию.
— Мелания сказала, что тебе нужна помощь, — Итан покосился на бледную послушницу и вздохнул. На его лице явственно читалось выражение: «Прости, но я не смог от нее отбиться!»
— Ливентия рассказала про букет, — охнула послушница. — Иви, мы хотим помочь!
— Что? — изумилась я.
Ливентия пренебрежительно фыркнула.
— Вообще-то я здесь, чтобы исполнить роль твоей компаньонки из старшего рода, — южанка изящным жестом поправила одну из своих сверкающих брошей. — Напомню, что я единственная в этой дыре могу сделать подобное. Надеюсь, ты оценишь, Иви. А зачем притащились эти, — величественно-презрительный жест в сторону остальных, — понятия не имею.
— Мне не нужна никакая компаньонка!
— Ты собираешься войти в дом неженатого молодого мужчины. Это опасно для твоей репутации.
Я закатила глаза. Репутация! Настоящую Ардену она мало волновала!
— Мне не нужны сопровождающие. А вам не нужны штрафные звезды. Так что держитесь от меня подальше, — отрезала я и направилась к ступенькам дома.
— Тогда не более пяти минут, Иви! — строго приказала Ливентия, но я отмахнулась. И вздрогнула, когда дорогу преградил Ринг.
— Тот нож не очень, — громким шепотом оповестил здоровяк. — Туповат. Хочешь другой, Золотинка? Я сам точу, можешь не сомневаться.
Отодвинул полу мундира, и я увидела с десяток ножей на бедре парня. Воззрилась на ухмыляющегося гиганта. Великий Привратник! И зачем этому головорезу Дар? Он же и так ходячее оружие!
— Обойдусь, — пробормотала я. Обошла Ринга и без стука толкнула дверь.
Внутри царил полумрак. Я осторожно двинулась по мягкому ковру в глубину дома, мельком оглядывая дорогую мебель темного дерева и изящные светильники. По сравнению с домом Левингстонов здесь было гораздо роскошнее. Что ж, сейчас я повыщипываю перышки у птички из этой золотой клетки!
Бесшумно шагнула в гостиную, освещаемую лишь камином. Альф, ссутулившись, сидел на огромной белой шкуре перед огнем. Скользящий длинный шаг — и я за спиной парня. В последний момент он все же ощутил опасность, вздрогнул и отпрянул.
— Ардена? — изумился он. — Что… какого?!
Я толкнула Альфа на пол и прижала нож к его горлу.
— Ты окончательно свихнулась? — выдохнула он.
— Не смей присылать мне букеты! Не смей болтать обо мне! Не смей, понял?
Альф попытался встать, но я поставила колено на грудь парня и сильнее надавила на нож. В его зеленых глазах вспыхнула злость.
— Слезь с меня, чокнутая! — рявкнул он. — Да вы просто… ненормальные! Ты и твой брат! Я уже сказал ему, что ничего тебе не присылал! Ничего, поняла? Тем более подобного букета!
— Сказал Крису? — опешила я.
Альф болезненно поморщился. Не убирая лезвие от горла Альфа, я дернула вверх его свитер. Ребра парня покрывали сине-фиолетовые разводы.
— Это сделал Кристиан? — ахнула я.
— Честь Левингстонов превыше всего, — выразительно скривился Альф. — Да убери этот нож! Ты и раньше была ненормальной, а теперь, похоже, свихнулась окончательно!
Я мстительно ткнула кулаком в ушибы парня, отчего он согнулся.
— Змеево отродье! Радуйся, что я не бью девушек! Тебе не помешало бы хорошенько врезать!
Я отошла в сторону, благоразумно не убирая нож.
— Что ты сказал Кристиану?
Альф сел на диван, глянул хмуро. Потянулся к стакану с резко пахнущим пойлом, отпил.
— Что с красивыми девушками я предпочитаю веселье и наслаждение, а не ссоры! И что бы между нами ни произошло, мы оба принадлежим к старшему роду. Как ты могла подумать, что я пришлю тебе подобный букет? Да еще и в дом твоего чокнутого брата-карателя! Или назову тебя распутной девкой? Я что, похож на самоубийцу?
Не похож. Это я была вынуждена признать.
— А слухи?
Альф наградил меня злым взглядом.
— Ардена! Я не спорю, что ты мне нравишься. Ты очень красивая девушка. К тому же настолько порочная, что это лишает разума! — он плотоядно ухмыльнулся.
Эх, надо было двинуть ему сильнее!
— Но я не болтаю о своих увлечениях на каждом углу!
— Ты при всех назвал меня своей!
— Раньше тебе это нравилось! — рявкнул в ответ Альф. — Ты получала удовольствие от таких игр на грани дозволенного! Или за гранью! Двуликий Змей! Что с тобой случилось? Я не узнаю тебя!
По спине пробежал холодок, предупреждая об опасности.
— Люди меняются, — задрала я повыше нос. Главное — не паниковать! — К тому же рядом с Кристианом я не могу вести себя иначе. Мой брат помешан на семейной чести.
— Это точно, — Альф болезненно скривился, приложив ладонь к боку.
— Я думал, он меня убьет. И самое поганое, что у проклятых карателей есть право на убийство! Узаконенные палачи, чтоб их! А твоего надо держать в клетке, змеево отродье! Ты говорила, что он чудовище, зря я не верил. Мало того, что избил, так еще и влепил штрафные звезды! Ничего. Однажды и я открою Дверь.
Альф оскалился, и мне стало не по себе. Вряд ли парень забудет сегодняшний день.
— Но если букет прислал не ты, то кто?
— Откуда я знаю? У тебя талант находить неприятности.
Я повернулась к двери. Похоже, парень не врет. Но если букет не от него, то от кого? Кто устроил мне такую подлость?
— Ардена, — окликнул Альф, поднимаясь. — Слушай, раз ты уже пришла, то мы могли бы освежить наши воспоминания…
Он подмигнул, блеснул зеленый камушек в левом ухе.
Я молча вышла и закрыла за собой дверь.
— Уложилась в пять минут, — торжественно заявила Ливентия. Остальные внимательно меня осмотрели, но не найдя ни ран, ни разорванного от страсти платья — поскучнели.
— Иви, он признался? Это он назвал тебя… распутницей, прислав букет? — Мелания покраснела, похоже, даже слово «распутница» повергало послушницу в шок.
— Это не он, — задумчиво сказала я.
— А кто?
— Я не знаю.
— Кто-то решил опустить тебя по списку, вот и напакостил, — сказала Ливентия и с подозрением осмотрела остальных. — Может, это был ты, Ринг? А что, Иви как раз обогнала тебя по результатам.
— Цветочки, букетики, — проворчал парень. Подкинул на ладони нож и ловко поймал за лезвие. — Такими глупостями пусть девчонки развлекаются. У меня разговор короткий.
— Да уж, куда каторжнику до языка цветов, — презрительно протянула южанка.
— Я не каторжник! — оскалился Ринг, но Ливентия лишь поправила стрекозу на своем мундире.
Здоровяк прищурился.
— А вот ты, Конфетка, знаешь все об этих цветочках и бантиках. Так, может, сама и прислала подарок? А что? Бегаешь ты плохо, отжимаешься так, что можно кишки порвать от смеха! У тебя нет шансов попасть в пятерку лучших. А сделаешь несколько подлостей — и путь расчищен. Гадости как раз в духе таких, как ты, богачек!
— Да как ты смеешь? — от ярости Ливентия даже утратила свою южную смуглость. — Мне плевать на Список, я вообще не тороплюсь за Дверь! Я бы с удовольствием вернулась домой в Грандану, а не торчала тут с недоумками вроде тебя! Так что не смей обвинять меня!
— Ты не хочешь получить Дар? — изумилась Мелания.
— Да зачем он мне? У меня есть все, понимаете? Все! Самая лучшая жизнь, которую только можно представить! А Мертвомир — это жуткий риск! Можно вернуться оттуда уродиной, а можно вообще не вернуться! Если бы не проклятая повинность старшего рода, меня бы здесь не было! — вышла из себя красавица. Ее щеки покраснели, глаза полыхали, а грудь часто вздымалась в вырезе шелковой рубашки.
Ринг судорожно втянул воздух и отвернулся.
— Кто знает, что ты не врешь, — пробормотал он, не глядя на Ливентию.
— Катись ты в Змеево логово, Ринг, — высокомерно заявила красавица.
— Прекратите, — устало сказала я. — Так мы ничего не добьемся, только разругаемся. Однажды я узнаю, кто прислал букет, и этому человеку не поздоровится. Но я верю вам. Всем вам. Так что давайте на этом остановимся.
— Тогда, может, посидим в чайной? — предложил после всеобщего молчания Итан. — Там подают отличный напиток.
— Вашим обществом я сыта по горло, — заявила Ливентия. — Иви, твоя репутация не пострадала, так что я удаляюсь!
И, задрав свой красивый нос, грациозно двинулась прочь.
— А я согласен, — зло процедил Ринг. — Мелания, пойдешь с нами? Иви?
— Не сегодня, — покачала я головой.
Распрощавшись, мы разошлись возле Вестхольда.
Кристиана дома не оказалось. Он частенько задерживался допоздна, а то и вовсе не приходил ночевать, а утром выглядел уставшим. Помимо обязанностей наставника у «брата» были обязательства февра. Их отряд поочередно дежурил на стенах Вестхольда, охраняя замок.
От тренировок ныли мышцы, так что я решила провести вечер так, как это делают богачки. В купальне дома была чудесная чугунная ванна, стоящая на львиных лапах. Но пока я лишь торопливо в ней мылась, не решаясь на большее. Но вот сегодня включила горячую воду, насыпала пенную соль и что-то ароматное из красивой стеклянной бутылочки. В приюте для омовения нам выдавали кусочек едкого и вонючего коричневого мыла, от которого чесалась кожа и щипали ссадины. Однажды Ржавчина притащил мне кусочек мыла — розовый, сладко пахнущий. Но я решила, что это конфета и сунула мыло в рот. Несколько дней у меня болел живот, а во рту было приторно-сладко.
Так что пока наполнялась чугунная чаша, я рассмотрела содержимое мраморной полки. Бутылочек на ней было немного, но в каждой содержалось нечто восхитительное.
Первой я взяла светло-зеленую баночку. Стоило коснуться стекла, и под моей ладонью расцвел нарисованный бутон жасмина. Внутри оказалось мыло с ароматом этого цветка. В розовой баночке с дрожащими влажными ягодками я нашла земляничное мыльное суфле. Обе емкости были заполнены до краев, в этом доме их никто не открывал. Но я выбрала другую бутылку. Она была квадратная и тяжелая, из темно-синего стекла. Под моими ладонями плавали огромные медузы и покачивался на волнах черный разбойничий фрегат. Присмотревшись, я даже увидела в стекле развивающийся флаг и лихого улыбающегося капитана. Стоило перевернуть бутыль, и фрегат ушел в глубину, исчезнув со стекла. Изумительно… Под черной древесной пробкой витал запах свободы, опасности и океана… Запах Кристиана.
Раздевшись, я осторожно залезла в ванну. Вода и пена обняли мягким душистым коконом. Я восторженно ахнула и закрыла глаза. Клятый букет не давал покоя. Кто же мне напакостил? Впрочем, это мог быть кто угодно. Язык цветов не такая уж и тайна.
И почему мысль о том, что прямо из дома Крис отправился на «разговор» с Альфом, согревает не хуже пенной воды? Почему мне приятно это? Ведь февр защищал не меня, он защищал честь Левингстонов.
И все же… Мне это понравилось.
От одной загадки мысли потекли к другой.
Может, мне стоит снова спуститься в Черный Архив? Вдруг на этот раз старик Дэфф окажется более вменяемым? Хотя стоило вспомнить кривую клюку, которую он норовил опустить на мою бедную голову, как становилось не по себе.
Ароматная вода убаюкивала, и я зевнула. Откинула голову на бортик такой прекрасной чугунной ванны, поболтала ногами. Все-таки в таком времяпровождении есть удовольствие! Только вот спать хочется…
Снова зевнула и открыла глаза.
Возле двери стоял Кристиан.
Перепачканный с головы до ног грязью и глиной, взъерошенный, без мундира и в распахнутой рубашке. Похоже, у «брата» выдался тяжелый вечер. И он явно не ожидал увидеть здесь меня.
Ошарашенное выражение его лица сменилось чем-то иным. Крис втянул воздух и застыл. Его взгляд прошелся по моему лицу, коснулся прилипших к шее влажных прядок, тронул воду ниже. Мой же прилип к его рельефному животу и поднялся выше. С левой стороны на груди февра темнел рисунок — звезда со множеством острых лучей. Еще один признак Дара? В придачу к вихрю на шее и колючим линиям на руке под браслетом? Какие способности он означает? Пока, кроме скорости, я не увидела в Кристиане ничего необычного!
Крис втянул воздух и швырнул на пол… красный бант. Наступил сапогом, оставляя грязный отпечаток. И шагнул ко мне.
— ЭТО я нашел привязанным к ручке входной двери. Каких еще подарков мне ждать, Иви?
— Да что я сделала?
— Темно-красный бант на входе — знак блудниц! — прорычал февр, склоняясь над ванной.
Я уловила запах кофе. Верно, Крис успел сделать глоток, прежде чем подняться в купальню.
— Но почему ты обвиняешь меня? Не я повязала на ручку этот бант! Меня просто пытаются подставить! — не выдержала я. — Ты что, не понимаешь? Дело не во мне, дело в штрафных звездах! Тебя намеренно выводят из себя! И благодаря твоей злости я теперь не попадаю в пятерку лучших! Проклятие! — я задохнулась от нахлынувших эмоций. Стерла мокрой рукой пену с лица. — Я ведь стараюсь! Учу, бегаю, тренируюсь! Я даже разобралась в этих клятых терминах и обозначениях! Неужели так сложно просто доверять мне?
— Ты сделала слишком много гадостей, чтобы говорить о доверии!
— Я изменилась! — крикнула я. — Ты меня совсем не знаешь!
— Разве?
Я ощущала его злость почти как прикосновение. Как ожог. Тщательно сдерживаемая ярость рвалась наружу, разрушая оболочку его сдержанности.
— Подумай сам, Крис! Все мое время занимает подготовка! Я ничего не знаю! Стой… я поняла! Надо найти посыльного, который принес букет! И узнать, кто заказал тот букет! Я говорю правду!
— Букет принес садовник из оранжереи, — процедил Кристиан. — Вчера вечером он получил записку и щедрое вознаграждение. Записка исчезла, возможно, старик ее просто выкинул. Или ее написали на бумаге, которая исчезает после прочтения.
— Ты уже все узнал? — изумилась я. — Вот видишь! Я тебе не вру!
— Ты делала это столько раз, что поверить слишком сложно, — он тяжело втянул воздух.
— Ты влепил мне три штрафные звезды!
— Может, тебе стоит за это поблагодарить! — неожиданно рявкнул Кристиан, а я отшатнулась.
— Что? Благодарить? Но… — и вдруг поняла. — Ты не хочешь, чтобы я открыла Дверь? Не хочешь, чтобы получила Дар? Чего ты боишься? Может, беспокоишься, что я получу в Дар умение надирать зад засранцам вроде тебя?
Кристиан насмешливо улыбнулся.
— Ты не понимаешь, что тебе предстоит.
— Я отлично все понимаю! — яростно воскликнула я. Вода в ванной всколыхнулась от моего резкого движения. — Ты хочешь сказать, что штрафные звезды мне на пользу? Что я не готова войти в Мертвомир, ведь так? Ты просто эгоист, Кристиан!
— Я о тебе забочусь. Я даю тебе время на подготовку.
— Мне не нужна такая забота! Я стараюсь стать лучше, занимаюсь и тренируюсь, но ты ведь не веришь, что у меня получится, так? Ты не веришь.
Он нервно провел по волосам рукой.
— У отца снова был приступ. И если он узнает о новом скандале с твоим участием… Если ему станет хуже… Я тебе этого никогда не прощу!
— Приступ? Поэтому ты такой… злой? С ним… с папой все в порядке?
— В прошлый раз тебе было наплевать, — скривился парень. — Ты даже не соизволила прислать письмо со словами поддержки.
— Ты прав, — тихо сказала я. — Иви-Ардена Левингстон всегда была… дрянью. И заслужила такое отношение. Но дай мне хоть один шанс, Кристиан!
Он жадно втянул воздух, неотрывно глядя в мои глаза. Оперся руками о бортики. Его пальцы побелели, а лицо оказалось слишком близко к моему.
— Я хочу тебе верить. Проклятие! Не знаю почему, но я хочу верить…
— Так верь! — отчаянно выдохнула я, подаваясь вперед. — Мне нужна твоя поддержка. Мне нужен брат!
— Брат?
Он на миг прикрыл глаза. Втянул воздух. Снова посмотрел на меня. Тяжело, темно. И под этим взглядом я с какой-то пугающей ясностью осознала, что сижу в воде, прикрытая лишь тающей пеной. И что Кристиан слишком близко. Если он еще немного наклонит голову, то коснется губами моей щеки. Или… губ.
— Выйди, — сипло пробормотала я.
— Не попросишь потереть тебе спинку? По-братски? — его вкрадчивый голос кольнул непривычной хрипотцой. И, несмотря на горячую воду, мое тело покрылось мурашками. Парень вдруг грубо выругался, отцепил руки от ванны, развернулся и стремительно вышел.
* * *
Зря я выпил целую кружку кофейного напитка. Сердце теперь стучит прямо в горле, а перед глазами темнеет.
И надо бы поспать, потому что завтра снова моя очередь стоять на стене Вестхольда, но какой, к змею, сон! Даже находиться в этом доме невыносимо.
Рядом с ней — невыносимо.
Поэтому я отправился в «Волчью нору» и теперь тянул горькое пойло госпожи Бардуль. Десятилетия назад эта статная женщина тоже открыла Дверь, получив в Дар умение варить удивительный напиток, которому почему-то не нашлось достойного названия и все именовали его просто «пойло». Секрета этого ядреного напитка не знал никто. И для каждого оно имело свой вкус — самый любимый. Для меня пойло растекалось на языке все той же проклятой ежевикой, забродившей горечью бузины и почти неуловимой сладостью дикого меда. Этот напиток отключал разум, снимал напряжение и веселил. А наутро не оставлял никаких последствий, в отличие от обычного вина или эйса. И к счастью для всего Острова, госпожа Бардуль не покинула Двериндариум, а основала свою «Нору». Волчью нору для февров.
Над дверью в заведение поработал кто-то из местных, так что вход видели лишь те, кто уже побывал в Мертвомире. Неоперившимся птенчикам и щеголеватым студентам нечего делать в «Волчьей норе».
Здесь всегда висел сизый дым от чадящего камина и трубки госпожи Бардуль, пахло древесиной, можжевельником и копченым мясом. Мне здесь нравилось.
Говорить не хотелось, поэтому я лишь кивнул появившемуся в «Норе» Лаверну.
Правда, намеков приятель никогда не понимал. И потому уселся напротив, потребовав выпивку.
— Стит, разве ты не отправился домой, намереваясь хорошенько выспаться? — Лаверн поднял одну бровь, изображая недоумение. Вторая осталась неподвижна, как и вся половина лица, и шрам, пересекающий ее. Рубец, оставленный когтем бестии, тянулся как раз от брови и до подбородка. Чудо, что глаз не пострадал.
— Передумал.
— Зря. Выглядишь ты неважно. И сон тебе явно нужен больше, чем пойло госпожи Бардуль.
Я промолчал, рассматривая ядреную черную жидкость в своей кружке.
— Слушай, я знаю, что ты не любишь изливать душу, но может, расскажешь? Что с тобой творится? Ты сам на себя не похож. — Лаверн сделал глоток, откашлялся. — Вот же вонючий змей! Хм… можно сказать, я о тебе беспокоюсь, Стит.
— Не стоит, — я покачал кружку, наблюдая расходящиеся круги.
— И все же, — Лаверн повторил мой трюк с кружкой. И посмотрел в упор. Его шрам побелел — верный признак волнения. — Я твой страж, Стит, ты помнишь? И если дело в Дарах…
— Дары здесь ни при чем, проверь, — усмехнулся я. — Расслабься, защитник. Проверь.
Еще мгновение страж всматривался в мое лицо. Потом кивнул и кинул на стол тяжелый железный перстень. Я накрыл его ладонью. А когда убрал, ничего не изменилось. Никакой плесени или бурого налета. Лаверн вздохнул с облегчением. Все же страж не имеет права верить на слово. Даже карателю, с которым он находится в связке.
— Дерьмо, приятель! — широко улыбнулся страж. — Ты меня напугал! Нет, правда! Последние дни ты почти не разговариваешь, все думаешь о чем-то. И ходишь с таким лицом, что к тебе страшно приближаться! Срываешься, злишься. Склирз, да я был почти уверен… Стит, не пугай меня так.
Лаверн залпом допил пойло и поднял руку, заказывая еще.
— Ладно, если дело не в Дарах и не в тварях, то остается лишь один вариант. Девушка. — Страж хмыкнул, увидев мой взгляд. — И кто же она? Ого! Неужели тебя так допекла сестричка? Семья! Вечно от нее одни неприятности! — быстро захмелевший Лаверн сокрушенно покачал головой.
А я вдруг задался вопросом, какой вкус у его пойла. Никогда этим не интересовался.
Лаверн хмыкнул:
— У меня три сестры и каждая способна довести до помешательства! Ненавижу возвращаться на Большую Землю. Так дело в сестре? Как же… Иви-Ардена.
— Иви, — против воли поправил я и снова уставился в свою кружку.
— Что она опять натворила?
— Ничего, — сквозь зубы процедил я. — Она просто… просто сводит меня с ума.
— Да уж…паршивая овца в семействе Левингстонов…
— Заткнись, — вырвалось у меня.
Лаверн снова поднял бровь. Покачал головой.
— Все хуже, чем я думал. Ты защищаешь ее. Но продолжаешь ненавидеть.
— Я не испытываю к ней ненависти.
— Брось, я же вижу. Понятно, что ты ее защищаешь, все же кровь — не вода…
… вода. Горячая вода, обнимающая стройное тело. Собирающаяся в ямках ключиц. Капающая с волос. Вода…Капли, стекающие по влажной коже.
— Ты злишься, и это нормально… Стит, тебе просто надо выпустить пар. Поверь своему стражу…
Пар… щекочет ноздри. Окутывает тело влажной пеленой. Вроде бы прячет, но на самом деле лишь дразнит. Слишком эфемерная преграда. Слишком…
— …слишком мало спишь. Тебе надо отдохнуть. И расслабиться…
… расслабить напряженное до дрожи тело. Отцепить пальцы от бортика проклятой ванны. Не смотреть. Не дышать. Не… думать.
— Ты — каратель…
— Я проклятый выродок, — откинул голову на спинку скамьи и на миг прикрыл глаза. Лаверн наконец заткнулся, ошеломленный моими словами. Жаль, ненадолго.
— Все мы не безгрешны, — протянул он, пожимая плечами. — Мы видели то, что другим снится лишь в кошмарах. Оберегаем границу. Порой трудно оставаться нормальным.
Он поднял кружку, словно провозгласил отменный тост, криво усмехнулся и допил пойло.
И снова ухмыльнулся.
— А-а, брось! К чему уныние? Думаю, тебе просто нужно наконец посмотреть в сторону Венди. Она второй год по тебе сохнет. Ну или обрати внимание на ту молодую прислужницу, склирз, вечно я забываю имена этих девчонок… А если не хочешь, можно сходить в дом с красным бантом, Лая очень искусна…
— Мне пора, — почти прорычал я. Клятый красный бант снова возвращал меня туда, куда я не хотел даже заглядывать. В мои поганые воспоминания, перепачканные погаными желаниями.
А ведь надо собраться. Найти того, кто повязал на дверь дома Левингстонов бордовую ленту, и того, кто прислал букет. Надо разобраться, только делать это лучше на трезвую голову. Сейчас она у меня почти ничего не соображает.
Хотя и так ясно, что это проделки идиотов-новобранцев. Все дело в «Списке Двери», Иви права, и я это понимаю. Наставники прекрасно знают о подлостях, которые творят ученики. Но предпочитают не вмешиваться. Это все тоже часть испытания. Каждый должен научиться выживать, дружить или враждовать. Каждый должен оценить, чего стоит он, а чего — другие.
В пору моего обучения каверзы были гораздо серьезнее и опаснее, так что пока это лишь цветочки.
Но букет и бант — это оскорбление семьи Левингстонов, и я найду зачинщика. И подробно объясню ему, что означает наш семейный девиз: «Выше жизни».
Честь. Честь Левингстонов.
Правда, пока наглец, затеявший со мной игру, лидировал. Садовник ничего не знает, записка испарилась, и никто не видел человека, повязавшего на дверь красный бант.
Но я все равно его найду!
Положил на стол монеты и пошел к выходу.
— Выспись, как следует, Стит! — крикнул на прощание Лаверн.
За стенами «Норы» было влажно и холодно. Подняв воротник куртки, я двинулся вдоль улицы, вдыхая сырой можжевеловый запах и горькую соль Взморья. Ноги вязли в прибрежном песке — «Волчья нора» находилась в стороне от всех приличных заведений острова.
Свернул на пустую улицу, ведущую к Вестхольду. Тротуар плавал в цепочке желтых кругов от фонарей. Свет-тень, тень-свет… я предпочитал тень.
Темный силуэт проскользнул у стены моего дома. Инстинкт сработал раньше, чем разум. Я оказался возле нарушителя одним движением, прижал его к камням, сжал шею. И отшатнулся.
— Ливентия? Что ты здесь делаешь?
Девушка судорожно хватала воздух, и мне стало не по себе. Склирз! Осталось только придушить девчонку! Ты точно спятил, каратель.
— Февр Стит… — она дышала все так же учащенно. В распахнутой накидке, отороченной рыжей лисой, вздымалась пышная грудь. — Я лишь хотела узнать у Иви задание. Я была невнимательна на уроке, простите… Но ваши окна уже темные, я забыла о времени… Извините меня!
— Это ты извини, — грубовато бросил я. Посмотрел на окна — и правда, темно. Но стоит ли верить девчонке? И расстегнул браслет, вслушиваясь в ее эмоции.
Испуг. Растерянность. Фальшь — в чем-то она все-таки соврала. И… возбуждение. Эмоции Ливентии были сродни южной ночи ее дома. Они обнимали влажным, душистым и терпким коконом, сбивали с ног острым ароматом пряностей, почти душили! И все это жаркое великолепие было направленно лишь на меня. Желание, которое девушка то ли не могла, то ли не хотела сдерживать.
— Не ходи по ночам одна, — приказал я. Хотя на освещенных улицах девушке ничего не грозит, но мало ли.
— Конечно, извините, февр Стит, — жаркого, душного, пряного стало больше.
Ее эмоции буквально валили с ног. Накатывали волнами песчаных барханов, обрушивались многоцветным вихрем.
Я отступил на шаг. Но девчонка подалась ко мне. Выдохнула:
— Кристиан…
Проклятое имя. Я его терпеть не могу. Так называет меня она.
В глазах потемнело. И пойло расцвело на языке проклятой ежевикой… Рывком шагнул, прижал Ливентию к увитым остролистом камням. Поцеловал. Жадно. Дико. Грубо. Буквально впился в ее рот, слизывая краску, пытаясь насытиться чужим вкусом. Прикусил полные губы, втянул в себя ее язык. Запустил пальцы в тяжелые темные волосы, небрежно стряхивая заколки. Еще, еще… Погрузиться в эту знойную южную ночь, найти в ней забвение… Смыть вкусом пряностей ежевику и эту ускользающую свежесть… Я почти не ощущал женских рук на своих плечах, на шее, лице. Не чувствовал ее объятий, не осознавал неловких попыток мне ответить. Мне не нужен ответ. Мне нужно…
Другое.
Не эта горячая тьма чужой южной ночи. Не она.
Не… она.
Отшатнулся, рывком отцепил от себя руки девушки. Змей! Что я творю? Что со мной вообще творится?
— Прощу меня извинить, госпожа Осхар, — голос сиплый и фальшивый, вот дерьмо! Со злостью закрыл браслет. Идиот! Я ведь знаю, как опасны бывают чужие эмоции. Порой они прекрасный источник знаний, а порой — ловушка. Чужие эмоции можно даже принять за свои, можно поддаться их искушению. Что я только что и сделал!
— Я не должен был…
— Но я была не против, Кристиан, — прошептала Ливентия. Со вздохом поправила растрепанную прическу, и я скрипнул зубами. Сейчас, без флера пряностей и зноя, я видел все, как есть. Таких, как Ливентия, я уже встречал. В Двериндариум регулярно приезжают подобные девицы. Богатые, избалованные, красивые. Изнеженные цветы империи. Некоторые от скуки ищут здесь развлечений, иные идут дальше и надеются заполучить мужа.
Ливентия, несомненно, из вторых.
— Госпожа Осхар, — я вздохнул. — Ливентия. Я скажу прямо. Тебе не стоит смотреть в мою сторону. Это безусловно… проигрышный вариант. Мой дом — Двериндариум. Моя жизнь — служение Империи. И это навсегда. Получите свои Дары и вернитесь домой, под родительское крыло. Ваш отец подыщет вам подходящую партию.
Она задохнулась, на бархатных щеках заалели пятна. Но я решил закрепить эффект. Наклонился, не мигая глядя в темные глаза девушки.
— Со мной тебе не светит ничего достойного, Ливентия. Запомни это. А теперь возвращайся в свой дом. Тебе рано вставать.
Она ахнула. Глаза влажно заблестели. И, оттолкнув меня, девушка бросила прочь. Я удовлетворенно кивнул. Надеюсь, мне удалось отбить у нее желание смотреть в мою сторону.
Устало потер подбородок с пробивающейся щетиной.
И снова поднял взгляд на окна дома. Но там царила тьма.
