Сотрудники поликлинической больницы не любили ежедневную учебную тревогу, потому что больные нервничали. В ту ночь, поскольку сирена не замолчала в положенное время, всеми гражданскими палатами овладела паника. Большая же часть самой современной больницы Бари была передана военным и поручена попечению новозеландцев.

– Если сирена сейчас не замолчит, я сойду с ума, – горько посетовал врач, недавно окончивший медицинский факультет университета Бари. Он диагностировал перелом тазобедренного сустава у ребенка и должен был сохранять безупречное спокойствие, чтобы развлекать малыша и одновременно заниматься его суставом. Бешеная гонка была при этом совершенно некстати.

Ребенка сбил напротив вокзала британский армейский джип. Водитель не остановился, чтобы оказать помощь. Две женщины, видевшие происшествие, на руках отнесли малыша к поликлинической больнице и оставили у входа, чтобы вынудить военных врачей принять его.

– Ничего, сейчас ее выключат, – сказал доктор Риччарди, чтобы разрядить обстановку.

– Хорошо бы, – вздохнула Доната. – Если эта сирена будет выть еще хоть пять минут, нам придется раздать пациентам дополнительную дозу успокоительных…

Доната не договорила. Мощный взрыв сотряс город до основания, и целая серия взрывов поменьше умножила грохот до бесконечности. Через несколько мгновений взрывы накрыли город со всех сторон, интервалы между ними становились короче и короче, паника стала всеобщей.

Больные кричали от ужаса, и доктор Риччарди подумал, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. Доната в страхе взглянула на Риччарди и увидела, что тот отдает приказания, пытаясь пресечь панику. Ровно в это мгновение раздался новый, еще более ужасающий взрыв, и разбитые стекла засыпали осколками всех, кто был рядом с окнами. Взрывной волной сорвало с петель двери и ставни; лопнули пузырьки с лекарствами; кровати поехали со своих мест, как от подземного толчка. Врачи, совершавшие в это время обход, отлетели к стенам, и их падение усугубило общее ощущение хаоса и опасности.

Только теперь все поняли, что это налет люфтваффе. Десятки немецких истребителей и бомбардировщиков, в общей сложности больше сотни, беспрепятственно летали над Бари, бомбардируя город, как если бы небо распахнулось и разом извергло на жителей громы и молнии всего юга Италии за тысячу лет. Без четверти восемь стемнело, но из-за пылающих по всему городу пожаров было светло как днем. Наиболее мрачно настроенные люди решили, что для жителей этой местности, навечно оставленной Богом, наступил конец света.

Волна от очередного взрыва швырнула Донату на пол. Привстав, она увидела в окно гигантский огненный столб за старым городом.

– Горят порт, собор и базилика Святого Николая! – воскликнула она, не отрываясь глядя на пламя.

Снаряды снова посыпались вблизи больницы, теперь бомбили вокзал, и доктор бросился на Донату, отталкивая ее от окна. Дождь щепок и стекол пролетел через всю палату, и появившийся в этот момент на пороге итальянский офицер застыл как вкопанный. Донату поразила реакция доктора, она посмотрела на него с благодарностью, затем перевела взгляд на вошедшего военного и поняла, что он так же испуган, как и они сами. Офицер вышел на середину комнаты; с ним было двое солдат в нарукавных повязках с красным крестом. Он огляделся и крикнул:

– Нам нужны люди, чтобы организовать совместно с британцами пункт первой помощи в Борго-Антико. У собора и в порту немцы устроили настоящую мясорубку!

Доната и доктор вызвались первыми.

Едва перейдя железнодорожные пути, они получили первое представление о масштабе катастрофы. Немного спустя, войдя в старый город, по-настоящему испугались: дома превратились в груды развалин, выжившие в отчаянии метались по улицам. Некоторые укрылись в Замке Бари, надеясь, что толстые стены выдержат все удары, другие стекались к наскоро оборудованному напротив внешнего мола posto di pronto soccorso, пункту первой помощи, кто-то вел туда раненых, кто-то приходил в поисках компании, чтобы было не так страшно.

Первые раненые, которых приняли Доната и доктор Риччарди, прибыли с улицы Санта-Кьяра, но истинный размах трагедии стал очевиден, только когда стали поступать выжившие из разрушенных домов на Виа-Венеция. Первый корабль, в который попали немецкие снаряды, был доверху нагружен боеприпасами, взрыв вызвал ударную волну ураганной силы, которая смела Борго-Антико и сровняла с землей шаткие постройки на одной из самых старинных улиц Бари.

– Здания на Виа-Венеция падали одно за другим, как фишки домино, как кукольные домики, – рассказывали очевидцы, приходившие в медпункт.

Среди вновь прибывших тетя узнала соседку, ожидавшую помощи с семилетним сыном на руках. Они каждое утро встречались напротив портала собора, когда Доната выходила из дома и шла в больницу. Доната подошла к женщине, чтобы успокоить ее, но, взяв ребенка на руки, она поняла, что тот мертв.

Взорвавшиеся корабли принесли Борго-Антико больше вреда, чем непосредственно бомбы люфтваффе. Здания рушились, погребая целые семьи под грудами обломков величиной с немногие уцелевшие дома, повсюду огонь, воздух обжигал легкие, невозможно было дышать из-за дыма, шедшего от горящих кораблей. Выжившие не знали, куда бежать, – со всех сторон их окружал огонь. Вдруг кто-то закричал:

– В море! Надо спасаться в море!

Толпа перепуганных людей побежала в порт. Родители вели детей, кто-то нес раненых. Выбирая между верной смертью среди руин и надеждой выйти к морю, люди были готовы с риском для жизни пробираться в сторону горящих кораблей. Но порт был объят пламенем. Одни корабли были взорваны, другие горели в море. Нефтепровод, разрушенный прямым попаданием одного из первых снарядов, изливал в море свое содержимое. Вода стала густой и липкой и уже кое-где загорелась. Сотни моряков из последних сил удерживались на поверхности, схватившись за что-нибудь или пытаясь плыть среди горящих волн, между обломками потопленных кораблей. Слыша отчаянные крики о помощи, горожане на грузовой пристани содрогались от ужаса.

Добежав до мола, многие люди, на которых загорелась одежда, тоже бросились в воду. Доната и Риччарди пытались убедить раненых, чтобы они вернулись и получили помощь в медпункте. Некоторые английские военные также пытались преградить им путь, но ничего не могли поделать против толпы. Люди были напуганы бомбами и взрывающимися кораблями, но не собирались возвращаться на улицы, рушившиеся у них на глазах.

Ровно в тот момент, когда на пристани собралось больше всего народу, огонь добрался до грузового трюма «Джона Харви». Корабль взорвался, и столб пламени взвился больше чем на триста метров, осветив весь город. Грохот от взрыва ужасал. Последствия были адские. Многих из собравшихся на пристани подбросило в воздух, отнесло больше чем на двадцать метров и впечатало в стены складов. Других разорвало обломками корабля, которые разлетелись, как снаряды, или накрыло дождем из машин и грузовиков, затянутых взрывной волной. Лишь те, кого взрывом швырнуло в море, подумали, что им повезло, и возблагодарили Бога за спасение.

Ударная волна выбила стекла в радиусе более пяти километров. Крыши домов Бари взлетели, как листья, сорванные с деревьев трамонтаной. Донату и доктора, находившихся еще далеко от воды, сбило с ног, они откатились на несколько метров и укрылись за контрфорсом стены. Обнаружив, что они одни из немногих выживших, Доната посмотрела на лежащего рядом Риччарди и спросила себя, что бы с ней сталось за эти месяцы, если бы не доктор. Он взглянул на нее, желая что-то сказать, но Доната опередила его и призвала к молчанию, приложив палец к его губам.

– Ты лучший из всех, кого я когда-либо знала, и я люблю тебя больше всех после своего мужа и Витантонио. Но мы должны смириться.

Они подошли к воде и помогли вытянуть из моря нескольких раненых; даже те, у кого не было видимых ран, дрожали, все были в состоянии шока. Новый взрыв поднял волну, затянувшую в море еще больше людей. Доната вовремя ухватилась за якорь рыболовной сети, брошенной на моле, и ее только окатило волной. Вытаскивая из липкой жижи спасшихся, они сразу укрывали их одеялами, чтобы согреть. Около одиннадцати часов ночи послышалась сирена, означавшая конец воздушной тревоги. Этот звук казался жестокой насмешкой: немецкие самолеты удалялись, но порт по-прежнему был адом, и огонь разгорался все яростнее.

Доната и Риччарди вдруг перестали видеть пожары. Перестали слышать крики тех, кто еще пытался ухватиться за что-нибудь, чтобы удержаться на плаву посреди горящего моря. Они старались ни о чем не думать, переходя от одного раненого к другому и пытаясь поддержать их. Доната была измучена и не замечала, что ее одежда насквозь промокла в вонючей жидкости, ее только раздражала невыносимая чесночная вонь, от которой было трудно дышать.

– Эти американцы ненормальные. Кому могло взбрести в голову отправлять в такую страну, как Италия, целые корабли чеснока? – произнес кто-то рядом.

На рассвете порт еще пылал, раненые собирались у пункта первой помощи, и Доната с Риччарди работали не покладая рук. У них не было времени даже зайти к себе переодеться.