На входе в Сассо-Кавеозо крестьяне построили баррикады из телег и хозяйственных инструментов, которые натащили из домов. Позже Витантонио узнал, что в Сасси-Баризано тоже перекрыли дороги, чтобы помешать немецким войскам войти, но основные бои шли в центре Матеры. В пещере он нашел только дедушку, который набивал мешки для баррикад, остальные ушли защищать стратегические постройки городка, которые немцы хотели взорвать, отступая. Витантонио схватил оружие и выбежал. Поднявшись к собору, он заметил первые признаки боя, неожиданно вспыхнувшего часом раньше. Выйдя с автоматом в руке на площадь, он побежал туда, откуда доносились выстрелы.

Когда он добежал до места, бои шли у здания правительства и у префектуры на площади Витторио-Венето. Было шесть часов вечера. Карабинеры из квартала вокруг Виа-Сан-Бьяджо и гвардейцы из казарм Гуардиа-ди-Финанца на Виа-Капеллути отразили все попытки немцев прорваться в здания, чтобы заложить взрывчатку, и снова были готовы к бою. На площади Витторио-Венето Витантонио обнаружил Рузвельта и Учителя и с удивлением убедился, что народное восстание приобретает размах: его друзья вели перестрелку вместе с группой плохо вооруженных штатских.

– Здесь уже все под контролем. Радио говорит, что на вокзале дела идут хуже. Надо бы помочь там.

Под «радио» все здесь подразумевали сарафанное, новости передавались из уст в уста, от двери к двери, с одного края города на другой. Это был самый быстрый и надежный способ связи. Так что они сочли информацию достоверной и бросились на Виа-Капеллути. Едва оказавшись там, они действительно увидели яростную схватку на вокзальной площади, также бои шли в здании, где располагались служебные квартиры чиновников. Четверо или пятеро человек в гражданской одежде вели прицельный огонь с крыши – было видно, что у них есть военная подготовка. Группой руководил Англичанин, его было ни с кем не спутать. Он сдерживал немецкий отряд, пытавшийся подойти к зданию, чтобы взорвать его. Вновь прибывшие открыли огонь с другой стороны улицы, их поддержали итальянские унтер-офицеры, вооружившиеся в казарме Гуардиа-ди-Финанца. Оказавшись под перекрестным огнем, немцы отступили.

Англичанин спустился на улицу: он хотел захватить кого-нибудь из немцев, чтобы допросить и узнать, когда в город войдут части Восьмой британской армии. Затем с крыши слез еще один человек в штатском, похожий на англичанина или американца, он приветствовал друзей взмахом правой руки с автоматом и скрылся в направлении Виа-Рома. За ним появились юный сержант авиации и еще двое – как оказалось, лейтенант итальянской Гуардиа-ди-Финанца и другой летчик.

– Винченцо Биларди, – представился самый молодой из них.

«Лейтенант Кавачече», «рядовой авиации Фарачи», – последовали его примеру остальные двое, прежде чем попрощаться.

Витантонио и его спутники обошли несколько улиц, помогая гражданским организоваться. В квартале Сан-Бьяджо, где начались столкновения, они увидели перестрелку итальянских военных с немцами. Учитель обнаружил, что вооруживший повстанцев офицер запаса – его постоянный собеседник, Франческо Паоло Нитти. Разговоры с этим человеком помогали Учителю поддерживать связь с миром во время ссылки в Матере. Они обнялись. Нитти сообщил, что в боях погибли двое знакомых – Эмануэле Маниконе и Винченцо Рутильяно, а в главном здании энергетической компании была расстреляна группа служащих. Желая приободрить его, Учитель рассказал, что немцы несут большие потери в центре и вынуждены были отступить с площади Витторио-Венето и с вокзала. Восстание охватывало город.

Друзья избежали встречи с вражеским отрядом на Виа-Розарио и вернулись назад, к собору, чтобы сверху оценить ситуацию в скальных кварталах Сасси. Когда они подходили к площади, разорвавшийся совсем рядом снаряд заставил их броситься на землю. Немцы установили семидесятипятимиллиметровое орудие перед зданием больницы и обстреливали жилые кварталы рядом с собором поверх крыш Сассо-Баризано, несколько наблюдателей на балконе больницы подавали знаки и направляли стрелявших, местные чернорубашечники помогали им выбирать цель, указывая дома самых заметных членов городского сопротивления. Жители ближайших к больнице домов следили за происходящим сквозь ставни, пытаясь угадать, что за великан и молодой парень в черном руководят местными фашистами, но никто не узнавал их – те пришли из Апулии, спасаясь от наступления войск союзников.

Второй снаряд разорвался еще ближе. Витантонио и его спутники добежали до ближайшего дома-пещеры и укрылись в нем. В самой глубокой части жилища толпилось человек двадцать, но у входа осталась девочка, зачарованно наблюдавшая за полетом снарядов немецкой артиллерии. Мать отчаянно кричала ей из глубины пещеры, умоляя перейти в более безопасное место.

– Как тебя зовут? – спросил девочку Витантонио.

– Лючия.

– Твоя мама права, Лючия. Стоять здесь опасно.

Девочка не шелохнулась. Она была заворожена огненными следами немецких трассирующих пуль и не могла отвести от них глаз.

– Это звездный дождь, – сказала она взволнованно, закрыла глаза и загадала желание.

– Это очень опасные звезды, – объяснил Витантонио, услышав новый взрыв поблизости. Он протянул девочке руку и увел ее вглубь пещеры.

Тяжелый снаряд упал прямо перед ними, взрывной волной снесло с петель и в щепы разбило входную дверь.

Выяснилось, что Лючия старше, чем казалась. Ей исполнилось пятнадцать, и она все думала о загаданном желании. От волнений этого дня у нее в голове все перепуталось. Утром она увидела в коляске немецкого мотоцикла двух итальянских военнопленных, которых везли в казарму, служившую сейчас тюрьмой, это были местные парни, Пьетро Татаранни и Натале Фарина. Они покинули свои части 9 сентября, на следующий день после подписания перемирия, а через десять дней были уже на подходе к Матере, где их и схватили. Судьба распорядилась, чтобы мотоцикл, в котором их везли, остановился у дома подружки Татаранни. Девушка, не видевшая возлюбленного с начала войны, услышала шум мотора, подошла к окну и, открыв ставни, глазам своим не поверила: ее милый махал ей руками, вскочив на ноги в коляске мотоцикла.

– Пьетро! – воскликнула она как безумная.

– Меня везут в Палаццо-делла-Милициа, но я скоро вернусь! Для нас война уже закончилась! – крикнул он ей в ответ. – Я люблю тебя!

Лючия наблюдала всю сцену с тротуара и тоже невольно разволновалась. С этой минуты она размечталась, представляя, что однажды ладный парень за десять дней и десять ночей пересечет всю Италию, чтобы найти ее и признаться в любви.

– Видели бы вы, как они смотрели друг на друга, – рассказывала девушка людям, укрывшимся в пещере. – Хотела бы я оказаться там снова, когда Татаранни вернется! Они не виделись три года! Хочу посмотреть, как они наконец встретятся и обнимутся!

Снаружи немцы прекратили огонь. Витантонио подал знак Рузвельту и Учителю, приглашая их воспользоваться передышкой. Они выбежали на улицу как раз вовремя, чтобы убедиться, что повстанцы окончательно выиграли сражение. Через час, когда стало смеркаться, немецкая колонна уже выезжала на дорогу в Потенцу, навсегда оставляя город. Восстание 21 сентября подходило к концу, но Матера заплатила за победу очень высокую цену: двадцать шесть убитых.

Когда повстанцы воссоединились, Витантонио, Рузвельт и Учитель снова увидели Англичанина – тот сумел взять в плен раненого немца и оставил его под охраной в госпитале. Друзья обнялись, радуясь победе, и снова расстались. Англичанин был настроен радужно – он намеревался покинуть город и идти навстречу Восьмой британской армии, приближавшейся со стороны Монтескальозо.

В это время «радио» сообщало на весь город о последствиях взрыва в Палаццо-делла-Милициа, который Витантонио видел своими глазами, едва выбравшись из оврага:

– Погибли пятнадцать из шестнадцати пленников, которых там держали немцы.

Взрыв был такой силы, что опознать тела пяти погибших оказалось невозможно, имена остальных десяти передавались из уст в уста: Пьетро Де Вито, Антонио Ночера, Марио Греко, Раймондо Семераро, Томмазо Спечале, Франческо Лечче, Натале Фарина, Франческо Фарина, Винченцо Луизи…

Лючия выбежала из пещеры, где пряталась во время обстрела, и умоляла мать сходить с ней к дому подружки Татаранни, ей ужасно хотелось своими глазами увидеть встречу влюбленных. Но девушка не знала, что теперь ее желание уже не исполнится: последнее безжизненное тело, опознанное среди руин Палаццо-делла-Милициа, принадлежало Пьетро Татаранни.