Дурное настроение не развеялось. Лебедев заявил, что ему срочно надо вернуться лабораторию, и в одиночку отправился за извозчиком. Ванзаров не стал мешать. Бывали минуты, когда Аполлона Григорьевича лучше не трогать, ни к чему хорошему это не приведет. Наговорит всякого, потом будет извиняться. Лучше отпустить с миром.

В этот час терраса ресторана была пустынной. Поздний завтрак привлекал немногих. Даже пристав Левицкий не пожаловал. Ванзаров подумал, что неплохо бы хоть раз нормально позавтракать. И пошел к террасе. Официант предложил столик с видом на сад, выдал меню. Ванзаров уже совсем было собрался представить, что оказался в отпуске, в Греции, кругом великие руины, светит солнце Древней Эллады. Но погрузиться в мечты он не успел. Из театра выбежал Александров и направился прямиком к столику.

– Вы были правы, нахалка объявилась! – проговорил он.

Ванзаров отложил меню.

– Получили записку?

– Нет, стоит на сцене, распевается…

Такую удачу нельзя было спугнуть. Если бабочка прилетела пить нектар, она никуда не денется. Главное, не спешить.

– Как она выглядит, можете описать? – спросил Ванзаров, чем сильно удивил Александрова.

– Обычно выглядит, как полагается. Платье модное, прическа…

– Вуалетка есть?

– Да вроде бы… Не заметил…

– Что она хотела?

– Буквально слово в слово, как предупредили, – признался Александров. – Дескать, готова спасти представление, закрыть собой второе отделение. Публика останется довольна сюрпризом. Готова петь без денег, без афиши, лишь бы дали шанс…

Ванзаров подскочил.

– Пойдемте…

Они вышли на сцену в правом кармане. Декорации, поставленные для Отеро, закрывали сцену. Никто не пробовал голос, где-то Варламов работал молотком. Подойдя к кулисе, Ванзаров выглянул.

– Там никого нет, – сообщил он.

Но это вовсе не поразило Александрова.

– Значит, ушла, – сообщил он. – Чего на сцене торчать?..

– Георгий Александрович, дама назвала себя Вельцевой?

В ответ раздался презрительный смешок.

– Вот еще глупости! У нее псевдоним сценический имеется. Всем известен – мадемуазель Горже…

Ловушка, тщательно расставленная на волка, поймала мышь. Но ведь мышь почему-то оказалась совсем не в том месте, где полагалось ей быть…

– Мадемуазель Горже проживает в «Пале-Рояле»? – спросил Ванзаров.

Александров только хмыкнул.

– Уже узнали…

– Почему у нее были плохие отношения с Моревым?

Вот точно в театре болтают без умолку. Георгий Александрович подумал, что пора немного прижать самые болтливые языки.

– Федор Петрович не давал ей ходу на большую сцену, – ответил он. – Считал, что не вышла талантом. Горже, напротив, считает себя непризнанным гением… Однажды они сильно повздорили на этой почве, он получил от нее звонкую пощечину… Так он ее дальше летней сцены с тех пор не пускал… Ну, а я предпочитаю от этих склок держаться подальше. Для чего жалованье антрепренерам плачу…

– Горже могла без вашего ведома петь в «Неметти»?

– По контракту это строго запрещено, – ответил Александров, хотя знал: если у актрисы выходной день, отчего бы ей не заработать на выходе. Только это была большая тайна. – Что меня пытаете, спросите ее напрямик…

В кармане хранились снимки трех сопрано. Ванзаров вынул портрет Горже и всмотрелся в него. Он вспомнил, где мелькнуло это лицо: на стене профессора пения.

– Мадемуазель брала уроки пения у профессора Греннинг-Вильде?

– Все они у Зельмы Петровны обучаются, – отвечал Александров, подавив зевок. – Да только толку? Звезд что-то наших не видно…

– Горже имеет отношения с Вронским?

Такая застенчивость показалась Георгию Александровичу чрезвычайно милой: наконец хоть какая-то слабость обнаружена в стальном характере. Видать, молодой человек в вопросах женского пола маленько слабоват.

– Его давняя любовница, – ответил он, поглядывая на Ванзарова. – Михаил барышень меняет как перчатки, но с Горже никак не расстанется…

– И каватину исполнила недурно… Куда могла уйти?

– В гримерную, наверное, – сказал Александров, не понимая, отчего господин сыщик вцепился в его лучшую этуаль, которая приносит отменный доход буфету.