Аполлон Григорьевич прохаживался по актерскому коридору с видом тигра-людоеда. Попадись ему в лапы хорошенькая певичка или актриска – ам! – и съест без остатка. Великий криминалист привык относиться к театру как своему сералю, где его криминалистическое величество встречают с любовью и лаской. Выражение: «А поехали к актрисам, друг мой!» – было, пожалуй, тем немногим, что связывало Ванзарова с театром. До тех пор, пока не попал в «Аквариум». Про актрисок Лебедева он знал только понаслышке.

Он вернулся со сцены, где тщательно проверил подъемник. Новых барышень на нем не появилось. Что уже было неплохим знаком. Сигарила Лебедева была выброшена на улице, но шлейф ее тянулся. Не замечая подобных мелочей, криминалист уже спрашивал, не пора ли кого-нибудь вскрыть. А то почти полдень, и ни одного нового трупа.

– Боюсь, что мы совершили ошибку, – сказал Ванзаров, уклоняясь от дуэли остроумия.

– Не мы, а вы! – торжественно поправили его. – В чем ошибка?

– Не того ловим…

Лебедев был не тем человеком, который, чувствуя превосходство, благородно откажется от него.

– Это как же понимать, друг мой? – неблагородно воспользовался он. – Неужели непобедимая логика дала осечку? Или ее родная сестра, маевтика, обмишулилась? Или, боюсь даже сказать, психологика сплоховала? Кого из них винить будем?

Никого из близкого круга отдавать на растерзание Ванзаров не собирался.

– Они-то как раз указывали в одну сторону. А я упорно шел в другую… Пока не осознал ошибку.

– В чем же была ошибка? – уже без издевки спросил Лебедев. Он видел, что другу не до веселья.

– Мы искали мужчину, который убил двух барышень…

– А надо было?

– Женщину, – ответил Ванзаров, прямо глянув в лицо Аполлону Григорьевичу. Чуть снизу вверх.

Лебедев только хотел спросить, кого же следует подозревать в такой кровожадности, как на его друга налетело что-то белое, визжащее, которое принялось лупить кулачками, сыпля вперемешку французские и испанские ругательства. Лебедев опешил и только наблюдал, как Ванзаров сносит удары. Он сносил их, как скала терпит шлепки волны. Подставляя грудь.

Фурия выдохлась и тяжело дышала. Прическа ее пострадала куда больше грудной клетки Ванзарова, шляпка съехала на затылок и держалась на заколке. В гневе Отеро была довольно привлекательна. Как бывает интересен разъяренный бык.

– Как вы могли… Азардов! – наконец проговорила она. – Как вы могли?!

– В чем провинился перед вами, мадам? – сказал Ванзаров, являя чудеса выдержки. Во всяком случае, Лебедев давно такого не видел. Хотя сам предусмотрительно сдвинулся к стенке.

Отеро сжала кулачки.

– Вы обещали… Дали слово, что бенефис состоится!

– Он состоится, мадам…

– Чтобы я одна вышла на сцену? Чтобы победа досталась без борьбы? Мне не нужна такая победа! Мне нужен бой!

– Вы получите достойную соперницу…

Со страстью, достойной лучшего применения, ему хотели влепить пощечину. Но Отеро совсем забыла, с кем имеет дело. Ванзаров уклонился, ладошка пролетела перед его усами. Да и только. Зато божественная, вложившись в удар, потеряла равновесие. Ее бережно поймали и поставили на место.

– Какую соперницу, Азардов? – проговорила она в печали. Как часто бывает после пика эмоций, наступила апатия. – Я приехала на свою репетицию, и что же узнаю? Итальянка похищена какими-то бандитами в масках. И это посреди столицы вашей империи?! Стреляют, размахивают шашками, убили двух полицейских и застрелили трех лошадей! Где это видано?! У нас, в Испании, такое невозможно. А вы, где были вы, когда ее крали?

– Вел приятную беседу с этим господином, – ответил Ванзаров, указывая на Лебедева.

Того не удостоили и взглядом.

– Вели приятную беседу? Вы знаете, что я могу вас выгнать вон из полиции вот так… – Отеро щелкнула пальцами. – Хотите?!

– Вы можете поступать, как сочтете нужным, – последовал ответ. – Я повторяю обещание: бенефис состоится. У вас будет соперница, которую сможете победить. Или проиграть ей с честью…

Спокойствие и ровный голос иногда творят с женщинами чудеса. Что доподлинно известно дрессировщикам диких зверей. «Спокойствие и кнут возьми с собой, когда будешь иметь дело с женщиной», – говорило выражение лица Ванзарова. И сила подействовала. Отеро отошла на шаг, будто намеревалась с разбегу ударить его головой в живот, но вместо этого прыгнула ему на шею и влепила поцелуй в самые усы. Так стремительно, что Ванзаров не успел даже «пардон» сказать. Зато Лебедев издал один из мерзких смешков, на какие был большой мастер. За что немедленно поплатился.

Отеро бросила в него огненный взгляд.

– Это что за русский медведь? Ваш камердинер?

С такой наглостью Аполлон Григорьевич давно не имел дела. Обычно ведь только он позволял себе подобные выходки. А тут… От гнева он чуть не задохнулся. Если бы Отеро была мужчиной, последствия могли быть самыми плачевными. Но ей повезло, она родилась женщиной. Дернув плечом, Отеро удалилась, гордо изогнув спину.

– Это кто такая… – тут Лебедев позволил себе такое непечатное выражение, по сравнении с которым слово «сука» было бы похвалой.

– Разве не знаете? – спросил Ванзаров. – Божественная Отеро собственной персоной.

– Да знаю прекрасно, кто она. Ишь, королева брильянтов… – И Аполлон Григорьевич опять ввернул выражение, от которого покраснел бы городовой.

– Как вы ее назвали? – переспросил Ванзаров. Во времена его юности некая «королева брильянтов» оставила в его душе свой след. Довольно глубокий. Ну да что вспоминать…

Лебедев отмахнулся.

– Вы что, газет не читаете? Так ее репортеры прозвали… Выходит на сцену вся в каменьях… – И в третий раз он изрек мощный эпитет из великого и могучего русского языка.

Газеты Ванзаров читал. Только никогда не заглядывал в театральную хронику.

– Полезный урок, Аполлон Григорьевич, – сказал он.

– В чем же, позвольте узнать?

– Он мне кое-что наглядно разъяснил…

– Как вашего друга с грязью смешивают?

– Отеро определила ваш характер и нанесла небольшой удар в самое уязвимое место – вашу гордость. По-женски точно…

Аполлон Григорьевич вытащил сигарилу и стал ее разминать.

– И чему тут учиться? – недовольно буркнул он. – Взбалмошная дура, не следит за языком…

– Чтобы победить, женщина должна уколоть в больное место. Укол маленький, но чувствительный. В вашем случае. А в ином – последствия могут быть трагические, – сказал Ванзаров и пошел прочь, погружаясь в мыслительные дебри.

Лебедеву оставалось только последовать за странным гением.