Аполлон Григорьевич любовался сейфом, как мать любимым дитятей. Он получал удовольствие от того, как умно и надежно было сработано. Как подогнаны стенки, какого качества сталь. Даже декоративные накладки его радовали. Не говоря уже о циферблате шифра, который он погладил.

– Да, сделано на славу. Редкого мастерства вещь, – сказал он, закончив осмотр.

Такой вывод экспертизы был немного странен. И совсем не годился.

– Замок был вскрыт? – спросил Ванзаров.

На что последовал тяжкий вздох.

– Друг мой, чего вы от меня хотите… Снаружи нет никаких следов работы отмычкой. Но это не значит, что их не найти, если разобрать механизм. Там посторонние царапины, не от ключа, наверняка обнаружатся. Только для этого надо выпилить замок. Ножовки в моем саквояже не имеется. Если хотите, пошлите в ближайшую слесарную мастерскую. Они с радостью сломают ценную вещь. Только что вам это даст? Тут ведь еще нужно шифр ввести. А это дело куда хитрее. Отмычкой не сработаешь…

– Предположим, что шифр могла подсмотреть горничная, – сказал Ванзаров, не боясь, что Жанетт поймет. Барышня все еще собирала платья.

– Тогда вызывайте слесаря.

– Это невозможно. Аполлон Григорьевич, нужны ваши предположения. Технические, инженерные, экспертные…

Лебедев только хмыкнул.

– Ишь как вас задело… Какие тут предположения?! Одно только – проще всего без следов открыть ключом. Кавальери могла забыть его в замочной скважине?

Ванзаров обратился к горничной:

– Где мадемуазель Кавальери хранит ключи от сейфа?

Ему ответили приветливой улыбкой:

– Она всегда носит их с собой…

– Где именно?

– О, месье, это неприличный вопрос! – Судя по блеску глазок, ей очень хотелось назвать это место. – У женщин о таких вещах не спрашивают!

– В общем, держит при себе, – сказал Ванзаров по-русски, хотя Лебедев прекрасно знал французский.

– Под юбкой на цепочке. Самое удобное место. Не проверяли? – И он издал пошловатый смешок.

– Аполлон Григорьевич, не лучшее время…

Усы Ванзарова указывали, что их хозяин шутить не расположен. Совсем не расположен. Криминалист слишком хорошо знал друга, чтобы остановиться вовремя и не ломать палку, так сказать.

– Тогда, друг мой, включайте вашу логику, – сказал он примирительно. – Или маевтику… Или хоть психологику. Без них никак.

Это было сигналом.

– Составим факты, – сказал Ванзаров, не замечая, как взгляд его проваливается внутрь себя, в мыслительные дебри. – Кавальери закрыла сейф вчера вечером. Пропажа обнаружилась сегодня утром. Никакого наблюдения за тем, кто входит и выходит из театра, нет. На ночь театр запирают, сторож ложится спать.

– Откуда знаете?

– Сам будил его вчера около часа ночи… Дверной замок гримерной осмотрели тщательно, следов взлома нет.

– Его ногтем открыть можно, – вставил Лебедев, поглядывая на свои аккуратные ногти.

– Горничная говорит, что открыла дверь сама, – продолжил Ванзаров. – Вор слишком аккуратен, или у него был ключ от гримерной… Мадемуазель, где берете ключ от комнаты?

Жанетт была рада оказанному вниманию.

– Мне его выдали в начале сезона, месье…

– Ключ теряли? Делали дубликат?

– Что вы, месье. Я очень аккуратная девушка.

– У мадемуазель Кавальери есть свой ключ?

– Зачем же? Моя обязанность – встречать мадам и закрывать после представления.

– Я бы не придавал большого значения этому щебетанию, – сказал Лебедев, ощупав француженку испытывающим взглядом.

– Нет таких намерений, – ответил Ванзаров. – Тем более что горничная – лучший кандидат в соучастницы вора.

– Тогда надо ее хорошенько припугнуть.

– Я сказал «кандидат», но не подозреваемая.

– Слишком хорошенькая, чтобы подозревать? – Лебедев подмигнул.

– Психологика… – Ванзаров осекся. – Кража драгоценностей ей невыгодна.

– Неужели? А процент от куша? Перепадет немало. Сможет вернуться в милую Францию завидной невестой.

– Кавальери без драгоценностей не выйдет на сцену. Это она прекрасно знает. А раз так, то ее хозяйке больше нечего делать в России. Кавальери уезжает, барышня остается без места. И с клеймом: при ней обокрали хозяйку. Больше нигде не возьмут. Какая тут выгода?!

Лебедев не готов был сдаваться:

– А если Кавальери возьмет ее с собой?

– Мадемуазель… – Ванзаров обернулся к Жанетт, – …у вас контракт с мадам до конца сезона? Или едете с ней дальше?

– Что вы, месье! – ответил она. – Мадам выбрала меня среди десятка девушек только для сезона в Петербурге.

– Сезон заканчивается после бенефиса 26 августа? На зимний сезон театр сдан русской оперетте.

– Мадам будет петь в «Аркадии» до весны…

Ванзаров повернулся к Лебедеву.

– Вот вам и ответ…

– Допустим, убедили в невинности этой славной крошки с игривыми глазками, – ответил он. – Что же с кражей?

Ответ последовал не сразу.

– Отметая мелкие детали и рассуждения, получаем гениального вора, который справился с шифром и победил сейф. А потом аккуратно запер за собой дверь. Кто из кандидатов вашей картотеки подходит?

Теперь задумался Лебедев.

– Ближайший гуляет по Одессе. Еще один – в Варшаве.

– Диамант здесь. Лично видел его на террасе «Аквариума».

Аполлон Григорьевич издал недовольное кряканье.

– Так и знал, что разыскные альбомы бесполезны… Ищи его теперь.

– Это не его рук дело, – твердо сказал Ванзаров.

– Почему так решили?

– Диамант только начал подход к сейфу, очаровывает местную звездочку…

Лебедев развел руками.

– Тогда кандидатов нет… Если только не явился новый гений, неизвестный миру…

– Или ответ у нас перед глазами. Такой простой, что увидеть его почти невозможно…

Криминалист только хотел узнать, что же это за ответ, но Ванзаров подошел к Жанетт и показал брошь-бабочку.

– Это ведь ваша вещица, мадам? – утвердительным тоном спросил он.

Горничная подняла бровку, что придало ее личику милое выражение. Наверняка перед зеркалом репетировала.

– О, откуда у вас бабочка? Давно ее не видела. Мадам потеряла, а вы нашли? Благодарю вас, – и она протянула ручку, чтобы взять.

– Позвольте мне самому вернуть, пусть это будет приятным сюрпризом для вашей хозяйки.

Шаловливые глазки сказали ему, что они на все согласны.

Дверь гримерной приоткрылась, на пороге возник Курочкин.

– Не помешал, господа? – спросил он, поглядывая на фарфорово-цветочный бой.

– Заходи, Афанасий, – добродушно отозвался Лебедев. – Ты откуда взялся?

Филер предпочел поберечь ботинки от осколков и остался на пороге.

– Господин Ванзаров дал задание.

– Умеет он задания раздавать. Сам в отпуске, а мы трудимся, закатав рукава…

Ванзаров спросил, что случилось. И не спросил, как Курочкин нашел их. Лучший филер Департамента полиции кого хочешь найдет, из-под земли достанет.

Курочкин доложил, что час назад прибыл Диамант с приятной брюнеткой, они весело с шампанским позавтракали на террасе, после чего укатили дальше. У него не было приказа держать наблюдение за ним, поэтому филер остался в «Аквариуме». Были показаны фотографии звездочек «Аквариума», и Курочкин без колебаний указал на мадемуазель Горже.

– Вот и доказательство невиновности Диаманта, – сказал Ванзаров. – Афанасий, что-то еще заметил?

Курочкин замялся.

– Да как сказать, странность такая… В общем, за ним ходит Нитяев…

Фамилия оказалась незнакомой. Курочкин пояснил: Нитяев состоял в отряде филеров. Был послан в Киев, как раз вести Диаманта. Но упустил его. Был уволен без пенсии. Правда, не за этот промах, а потому что вскрылось воровство: к рукам Нитяева прилипали деньги, которые выдавали на расходы филеров. Расходов не было, а деньги выписывались. Грязное дело…

– Кто же его нанял? – спросил Лебедев.

– Это интересный вопрос, – ответил Ванзаров, когда Жанетт сделала глубокий книксен кому-то, кто был у него за спиной. Он оглянулся.

– Господин Ванзаров, могу просить вас на два слова?

Платон, и без того серьезный, был мрачнее свинцовых туч. Что уже скоро, по осени, встанут над Петербургом.

Такой просьбе Ванзаров отказать не мог.

Он отпустил Курочкина вести наблюдение дальше, а Лебедева попросил дождаться пристава Левицкого, который вот-вот прибудет. И не крутить его в бараний рог. Пристав человек армейский, надо быть снисходительным. Тем более что на его участок пало ограбление века. Пожалеть надо человека.