– Макс, просыпайся! Война!

Максим открыл глаза, затем рывком сел. Переспросил, подумав, что ослышался:

– Война? С кем?

– Война в Задвери! На нас зеленые напали.

Новость догнала путешественников в виде гонца из поселка, который они миновали накануне. А туда она прилетела, привязанная к лапке почтового голубя. Потому подробностей не знал никто. Но приказ был: всем стражам, свободным от караульной службы, всем князьям со своими дружинами, всем толмачам – немедленно прибыть в Главец, ближайший к Задвери город. Для Огницы сей приказ означал, что плавание в Окрест отменяется.

– Возвращаетесь в Древец, – сообщила она Максиму. – Я вас высажу по дороге. Не до вас теперь.

– А война долго продлится?

– Да откуда я знаю?! Мы с зелеными прежде не воевали. Я их и не видела никогда! – Огница развернулась, пошла к сходням.

Тут же к Максиму шагнул Шур, положил руку на плечо:

– Наши планы меняются. Война – это хорошо. Стражей будет мало, убежать легче. К двери подойти легче.

Максим хотел возразить, что война – это вовсе не хорошо. Но им не позволили продолжить разговор. Стражи подступили, вынуждая идти на ладью. Его усадили на привычное место – рядом с Огницей. Та была хмурая, сердитая. И, кажется, испуганная. Прошел час, прежде чем он решился заговорить с ней:

– Скажи, а раньше криссы в Задвери появлялись? Или в Добрии?

– Я же тебе говорила – нет! Ума не приложу, что им понадобилось!

– Так может, они ничего плохого не хотят?

– В послании было – «война»! Ты знаешь, что такое война? Я знаю. Мы много больших годов воевали с коротышками. А зеленые – не коротышки, они в Задвери все знают. Да они ее и построили! Теперь каждый человек, умеющий повелевать их вещами, на счету будет. Каждый тиун, каждый толмач…

Максима осенило. Вот она, законная возможность попасть в Задверь, увидеться с Инженером! Он поспешил напомнить:

– Я тоже толмач.

– Какой ты толмач! – отмахнулась Огница. – Ты половины человеческих слов не знаешь.

– Зато вещами криссов я управлять умею. У меня же в голове мозгач! И у Шура, и у Гуни…

Огница продолжала хмуриться.

– Нелюдям в Задвери делать нечего. Может, они шпионят для зеленых? Может, и ты шпион?

Но уверенности в ее голосе не было.

– Тогда и Рен-Рендук может шпионом оказаться! – парировал Максим. – А вы ему сразу поверили.

Девушка помолчала немного, нехотя кивнула:

– Ладно, поплывем вместе в Главец. Там решат, как с вами быть.

О том, что судьбой пленников она будет распоряжаться сама, Огница более не заикалась.

Течение, напряженная работа гребцов, а под конец и попутный ветер помогли добраться до цели за девять дней.

Город Главец был раз в пять больше Древца и выглядел куда солидней. Крепость из белого камня, мощенные брусчаткой улицы, тянущиеся на добрых полкилометра причалы – и везде сновали дружинники в бронежилетах и кольчугах, с палашами, копьями, арбалетами. Они делали город похожим на встревоженный улей. Тревога, страх, непонимание происходящего буквально витали в воздухе.

Первоначально криссы объявились на территории, принадлежащей олли. Налетели, словно рой больших зеленых мух, вытеснили коротышек из Задвери, заставили бежать в свой мир. Затем принялись за людей. Хранители были готовы к нападению, послали в Добрию за подмогой. Первые отряды стражников вошли в Задверь, хранители и самые умелые из тиунов добыли для них оружие. Так что криссов встретило умело организованное сопротивление. Первые их рои были рассеяны, отброшены назад.

Но криссы – не олли, с ними не договоришься о перемирии. Они вообще не вели переговоров. Они поставили ультиматум: люди должны подчиниться, сложить оружие, доверить им свою жизнь и судьбу, – и не хотели от него отказываться. Естественно, люди подчиняться отказались. Война обещала стать затяжной, тяжелой, хоть и не такой кровопролитной, как война с коротышками, – ни ножей, ни арбалетов у криссов не было. А станнер отбивает мозги лишь на время. Если враги не доберутся до подстреленного, не утащат, то он очнется, как ни в чем не бывало.

Однако затяжной войны не получилось. Когда к двери подтянулись основные силы стражи, люди решили контратаковать. Девять сотен вошло в Задверь, и… бесследно там сгинуло. Уже три дня никто не возвращался. Чем закончилось контрнаступление, что творилось по ту сторону спирали, не знал никто. С каждым днем в Добрии становилось все тревожней.

Если Главец напомнил Максиму растревоженный улей, то военный лагерь, расположившийся в пяти километрах от города, походил на муравейник. Шатры, шатры, шатры – в глазах рябило от всевозможных княжеских гербов и штандартов. Самые большие и богато разукрашенные – для князей, поменьше и скромнее – для советников, обычные – для дружины. Большой Совет Добрии собрался в полном составе. И день за днем, почти непрерывно князья обсуждали: как быть? Вести войско в Задверь или строить оборонительные сооружения? Или ждать вестей от хранителей? Прежде всего, от Главного Хранителя За-двери, от Инженера. Большинство склонялось к третьему варианту. Потому войско томилось в ожидании и бездействии, проедало исправно подвозимый провиант. И с каждым днем все сильнее страшилось неизвестной опасности.

Отряд Огницы прибыл в лагерь последним, все остальные стражники, призванные в Главец, ушли в Задверь. И получилось, что Огница владела единственным в лагере глушил ом, а Максим был единственным толмачом. Совету доложили об этом раньше, чем они высадились из причалившей к пристани ладьи. И Совет немедленно затребовал их пред свои очи, так что ни умыться, ни потрапезничать они не успели. Чуть ли не бегом бежали от города до лагеря.

Совет заседал в просторном, кумачово-красном с черными разводами шатре. Снаружи тройным плотным кольцом стояли охранники, внутри дозволено было присутствовать только князьям. Огницу и Максима обыскали на входе, втолкнули в шатер.

После яркого изумрудного полдня багряный сумрак показался темнотой, ни многочисленные прорези-окна, ни светильники не помогали. Максиму пришлось щуриться, чтобы сообразить, кто именно из сидящих вокруг него людей говорит. А Огница так и вовсе стушевалась, оказавшись посреди такого знатного собрания. Сжалась, голову в плечи втянула, точно и ростом меньше сделалась. И вперед не лезла, против обыкновения. Оно и понятно, перед всем Советом ответ держать не то, что с отцом спорить.

– Юноша и девица? – с сомнением произнес сидящий напротив Максима бородатый мужчина в темном атласном камзоле с пухлыми, будто надутыми рукавами. – Как им доверить такое важное дело?

– Если у мальчика мозгач, то выбора у нас нет, – возразил ему человек с длинными, лежащими на плечах светлыми – или седыми? – волосами. – А вот девушку заменить мы можем.

Глаза начали привыкать к полутьме, теперь Максим различал лица и одежды людей. Меньше всего это собрание походило на княжеский совет, как он себе его представлял по картинкам в учебнике истории. Одежда собравшихся в шатре людей была самая разнообразная: жакеты и френчи, джемперы и безрукавки, рубахи и туники. Пожалуй, такое скорее ожидаешь увидеть на трибунах стадиона во время футбольного матча, но никак не на княжеском совете. Максиму стало смешно, и страх перед людьми, решающими его судьбу, улетучился.

– Да, я думаю, в лагере можно найти человека, обученного пользоваться оружием зеленых, – поддержал длинноволосого еще один князь, во френче, с вытянутым, похожим на лошадиную морду лицом.

– Зачем кого-то искать? – поторопился предложить свой вариант Максим. – Я умею пользоваться глушилом. Давайте я схожу в Задверь и все разведаю. – «А заодно расспрошу Инженера», – добавил себе мысленно.

По шатру пронесся легкий шум. Длинноволосый снисходительно ответил:

– Мальчик, это задание слишком ответственное, чтобы мы пустили тебя одного. Разумеется, тебя будут сопровождать прибывшие с тобой стражи, – мы надеемся, что хотя бы один из них сумеет вернуться. Вопрос в том, кому из них доверить оружие. Луки и арбалеты, к сожалению, не действенны против доспехов наших противников.

Спорить было глупо и бессмысленно, Максиму осталось лишь кивнуть, соглашаясь с такими доводами. Сопровождающие делали его задачу труднее. Но главное – попасть в Задверь. А там он от охранников сбежит! Он пропустил мимо ушей несколько фраз, которыми обменялись князья. Но тут вдруг заговорила Огница:

– Почему вы не доверяете мне? Я сумею защитить этого мальчика от зеленых.

Максим фыркнул: тоже мне защитница выискалась! Презрительно выпятил губу, обернулся к девушке. Но на его красноречивую гримасу внимания не обратили. Вновь заговорил князь с «надутыми» рукавами:

– Твоя самоотверженность похвальна, страж. Думаю, высокородный Совет не станет возражать, если я выскажусь откровенно? – Он обвел взглядом присутствующих. Не возразил никто. – Судя по всему, в Задвери сейчас очень опасно. Надежда, что ты вернешься оттуда, невелика. Нам не хотелось бы, чтобы князь Лестовиц потерял дочь, такую юную и красивую.

– Я офицер стражи! – Щеки Огницы зарделись. – И я поклялась, что ни один волос не упадет с головы этого мальчика.

Снова по шатру пронесся тихий гул. Князь кивнул:

– Хорошо, девица, мы слышали твое пожелание. Ждите наше решение снаружи.

Едва они вышли из шатра, Максим не удержался, схватил спутницу за локоть.

– Слушай, чего ты меня мальчиком обзывала? Сама говорила, что мы ровесники.

Девушка хмыкнула, высвободила локоть, смерила его взглядом:

– Я офицер стражи, а ты кто? Что ты умеешь?

Максиму захотелось напомнить, как он этого офицера стражи валял по земле. Не напомнил. Только пообещал:

– Скоро увидишь, что я умею.

Ждать решения Совета долго не пришлось – князья доверили им разведку в Задвери.

В третий раз Максим видел двери между мирами. Теперь это был не сумрачный подземный коридор, не огромный вибрирующий шар. Этот вход выглядел вполне благопристойно: небольшая выемка на склоне оврага, тянущегося по краю поля. За годы использования подходы к двери обустроили навесами для товаров, сторожками для караульных, выложили диким камнем дорогу до самого Главца. Но сама дверь была точно такой же – медленно вращающаяся прямо в воздухе спираль.

Нет, это сначала Максиму показалось, что дверь такая же, как в Вирии и в Отстойнике. Здесь было две спирали! Ближняя, лазоревая, вращалась по часовой стрелке, дальняя, пурпурная – против. Голубые и сиреневые рукава переплетались, складывались в узор. Да, именно узор! Спирали вращались, но искорки на пересечениях их рукавов оставались неподвижными. Они напоминали…

Максим так увлекся, рассматривая спирали, что даже вздрогнул, когда Огница подтолкнула его:

– Ты чего застрял? Идем!

Оказывается, ее подручные успели пройти в дверь, а Максим и не заметил! Теперь и девушка вынула из-за пояса оружие и шагнула туда. Ему не оставалось ничего другого, как последовать за ней.

Прежде, чем что-то увидеть, он почувствовал запах. Гарь и смрад. В Вирии таких запахов не было и быть не могло. И не могло быть черных жирных шлейфов дыма, застилающих солнце. И не могло быть внезапного грохота камнепада, заставившего вздрогнуть, присесть. Потом схватить в охапку застывшую истуканом Огницу, отпрыгнуть вместе с ней в сторону.

В небе расцвела радуга. Нет, не в небе – радуга была рядом, протяни руку – и достанешь. Один край ее упирался в террасу, поднимающуюся в полукилометре от них, второй – в то место, где они только что стояли. В каменную площадку, засыпанную битым щебнем, оплавленными блоками, пеплом и какой-то трухой. Туда, где висела в полуметре от земли сдвоенная лазорево-пурпурная спираль.

Стражники остались на площадке. Стояли, оглядывались по сторонам, ошеломленные увиденным. Радуга коснулась их, окрасила куртки во все свои цвета и оттенки. Погасла. В следующий миг стражники лопнули! Разлетелись беззвучными взрывами, зависли ненадолго серо-алыми облачками. Затем облачка осыпались, и трухи на площадке стало чуть больше.

– Бежим! – заорал Максим.

Вряд ли Огница его услышала, поняла. Она все таращилась и таращилась на своих неожиданно и страшно сгинувших товарищей. Пришлось хватать ее за руку и тянуть за собой. Они побежали сквозь пожухлые, местами выгоревшие дотла заросли, мимо непонятных строений, тоже выгоревших, полуразрушенных. А в глазах все стояла яркая семицветная радуга.

– Сюда! Сюда быстрее! – закричал кто-то.

Максим не видел, кто кричит и откуда. Но Огница уже успела очухаться. Рванула в сторону, увлекая его за собой. Они свалились в какую-то дыру, потом снова бежали по длинному коридору, сквозь анфилады комнат, ныряли в проемы, возникающие прямо в стенах. Остановились и перевели дыхание, лишь когда остановились люди, которые их вели.

Это была комната, похожая на жилище Максима в Вирии. Такая же просторная, с высоким потолком, с окном во всю стену. И картина за этим окном открывалась похожая. Ярко-желтое солнце на изумрудном небе, широкая долина-парк, ярусы монументальных строений вдали. Почти точная копия Вирии… какой бы та стала после налета бомбардировщиков или ракетного обстрела.

Только сейчас Максим смог разглядеть все в подробностях. Долина, расстилающаяся пред его взором, совсем недавно была полем боя. Дымились, а кое-где и догорали деревья и кустарники. Некогда сплошной зеленый ковер зиял черными прорехами ожогов. И на беломраморной стене террасы, обрамляющей долину, виднелись такие же подпалины, столб жирного черного дыма поднимался из-за ее кромки. Максим смотрел на все это и не мог поверить в реальность увиденного. Радуга, в мгновение ока превратившая охранников в труху, и та казалась приснившейся. Да что же здесь происходит?!

– Кто такие? – прервал его размышления незнакомый голос.

Максим оглянулся. Голос принадлежал высокому сухощавому человеку в форме офицера стражи. За поясом у него торчал станнер, сквозь бинты на левой руке проступали красно-бурые пятна.

– Нас послал Совет, узнать, что здесь творится, – выступила вперед девушка.

– Узнать, что творится… – процедил офицер. – Хотел бы я знать, что здесь творится. Зеленые радуги пускают издалека – бац, и нет человека. А по домам, где мы прячемся, они из огнебоев лупят. Самое обидное, достать мы их не можем! Наши глушилы не добивают до…

– Так это криссы наделали?! – Максим был настолько поражен этой новостью, что перебил офицера. – Но они же людей не…

И замолчал, обломался. Сразу вспомнились рои мусорных мошек в Отстойнике. Получается, все рассказы носатого Савая о великодушных благодетелях, построивших рай для людей – сказки? Додумывать эту мысль было некогда. Он спросил:

– Что им нужно? Зачем они всех убивают?

Офицер смерил его взглядом. Процедил:

– Что нужно, известно – чтобы подчинялись их воле. И убивают не всех, а тех, кто подчиняться не желает. К двери в Добрию мы их не подпускаем пока, но долго нам не выстоять. Эта долина, – он кивнул на окно, – последняя из всех наших владений здесь. За три дня боев от моего отряда едва половина уцелела. Так что еще столько же, и всех перебьют. Обидно, что за зря!

– А криссов много? – не унимался Максим. – Откуда они пришли в Задверь?

– Да почем нам знать, сколько их и откуда они пришли?! – гаркнул на него офицер, все сильнее раздражаясь. – Они нам не сообщали!

– Но вы же сбили нескольких? Разве вы их не допросили?

Стражники переглянулись.

– Мальчик, – наставительно произнес офицер, кривя губы в невеселой улыбке, – это людей или, скажем, коротышек глушило лишает чувств на время. А зеленым он мозги выжигает начисто! Так что допрашивать было некого.

Он повернулся к Огнице, давая понять, кого из посыльных он считает старшим.

– Такие новости у нас, офицер. Но вряд ли ты передашь их Совету. В Добрию не пробиться: зеленые свой радужник поставили на верхней террасе. Враз сметают каждого, кто к двери сунется. Хочешь – рискни, хочешь – иную смерть выбери.

Он отвернулся, махнул рукой, давая понять, что разговор окончен. Один из его людей указал разведчикам на выход. Огница помедлила, глядя в спину командира, повернулась, готовая уйти. Максим тоже повернулся. И тут вспомнил, зачем, он собственно, напросился в За-дверь!

– А Инженер? Инженер где?

Офицер удивленно обернулся.

– Инженера ранили в самом начале, когда он попытался договориться с зелеными. Зачем он тебе?

– Мне надо спросить… – Максим принялся судорожно придумывать вескую причину для встречи с Инженером. – Он должен передать мне секреты Задвери! Я буду новым хранителем.

Максим слышал, как возмущенно фыркнула за спиной Огница, но не обернулся. Он во все глаза смотрел на командира стражей. Тот недоверчиво приподнял бровь.

– Вряд ли кому теперь будет польза от этих секретов. Но в любом случае до Инженера тебе не добраться. Хранители увезли его в лечебницу. Это далеко отсюда, зеленые еще два дня назад отрезали туда путь. И пискуны не работают. Мы не знаем, есть ли там кто живой. – Он качнул головой и вновь отвернулся. Больше говорить было не о чем…

В коридор Максим и Огница вышли одновременно. Едва зарос проем в стене за спиной, Максим обернулся к девушке:

– Мне нужно увидеть Инженера.

Девушка пренебрежительно смерила его взглядом.

– Хранитель выискался… Ты же слышал – туда не добраться. Да ты даже не знаешь, где эта лечебница находится!

– Положим, где находится, я знаю. И как туда добраться, представляю. У меня ведь мозгач в голове, не забывай. – Максим постучал себя пальцем по лбу.

Он, в самом деле, уже знал, где расположен рекреационный центр Задвери. Пониматель проснулся, ощутив привычную обстановку. Информация так и сыпалась в мозги, только успевай по сторонам глядеть. Точно как в Вирии!

Летатель подчинился, не артачась. Стоило «возжелать», и желто-палевый двухместный диванчик свалился с потолка, хотя Максим мог поклясться, что на потолке коридора его не было. Он плюхнулся на сиденье. Смерил взглядом девушку, старательно копируя ее пренебрежительную гримасу. Спросил:

– Летишь со мной или здесь останешься?

Огница чуть помедлила. Затем примостилась рядом.

– Раз отсюда не выбраться, то все равно, где умирать. Лишь бы достойно!

Вот умирать в планы Максима не входило. Но объяснять этого он не стал – времени нет. Каждая минута дорога! Он зажмурился на миг и… возжелал.

Ох и сильное получилось желание! Подгоняемый им летатель рванул так, что в ушах заложило, спиной в мягкую обивку вдавило. Промелькнула анфилада комнат, навстречу распахнулось зеленое небо, земля провалилась далеко-далеко вниз. Огница обреченно взвизгнула, вцепилась обеими руками в руку Максима. Потом и вовсе прижалась всем телом. «Тоже мне стрелок-радист!» – усмехнулся он. Но вслух ничего не сказал. Вместо этого, повинуясь неожиданному порыву, коснулся пальцами рыжих прядей, провел по ним. Волосы Огницы оказались жесткими и упрямыми.

Летать с такой скоростью прежде Максиму не доводилось. Но страшно не было. Диванчик словно прилип к спине и заднице. Он безропотно подчинялся каждому пожеланию. Оставалось придерживать Огницу, чтобы та не свалилась, и смотреть, что творится внизу.

До рекреации диванчик донес их за семь минут. То, что это именно рекреационный центр, Максим знал заранее. Но он все равно не поверил своим глазам. Вместо прекрасного здания с мраморной колоннадой вдоль всего фасада – груда развалин, закопченных, оплавленных, кое-где еще дымящихся. Сердце екнуло – опоздал! Здесь сражение закончено, и кто в нем победил, сомневаться не приходилось.

Но в следующую секунду Максим понял, что ошибся. В дальнем крыле здания что-то происходило, какие-то отблески, вспышки. Маленькие огненные шары то и дело летели к развалинам, вспухали беззвучными взрывами, заставляя разлетаться в пыль и щебень огромные каменные плиты. Уцелеть под таким обстрелом казалось немыслимым. Но раз стреляют, значит, пока есть в кого?!

Максим успел подумать о том, как бы подобраться поближе. И тут увидел: справа, над кромкой нависающей над долиной террасы, вспыхнула радуга. Радуга разворачивалась медленно-медленно, будто нехотя. Она была яркой, красивой и совсем не страшной. Радуга целилась прямо в их диванчик.

– Вниз!!!

Максим сам не понял, заорал ли это или только подумал. Летатель подчинился, но тоже медленно, нехотя. Однако Огницу отчего-то сорвало с сиденья, бросило вперед и вверх. Он едва успел вцепиться в ее руки, сжать пальцы, не давая чудовищной силе вырвать девушку. Та вытаращила глаза, открыла рот в беззвучном вопле. Но Максим смотрел не на нее – на радугу.

Медленно опускался летатель, и медленно разворачивалась радуга. И с каждым мгновением становилось все очевидней, что они встретятся. Не могут не встретиться!

– Быстрее!

Радуга коснулась развевающихся рыжих кудрей. Окрасила их в фиолетовый цвет – цвет своей нижней полосы. Коснулась и точно прилипла к ним. Летатель снижался, и радуга снижалась вместе с ним. Сначала кончики рыжих волос сделались фиолетовыми, затем – пряди до середины. Затем – почти до самых корней.

– Быстрее!

Радуга не добралась до головы девушки самую малость. Нет, она не отпустила летатель. Она погасла.

А в следующий миг Максима ударило снизу! Подбросило навстречу Огнице, не уклониться, не удержаться. Бац! Прямо лбом в лоб, так, что искры из глаз посыпались, и все вокруг потемнело. Разноцветные звезды закружились хороводом… Звезды, ночь… Как на Земле…

Максим помотал головой, отгоняя наваждение. Он стоял на четвереньках, упираясь ногами и руками в сочную, густую, изрядно помятую им же траву. Спуск – точнее, падение, – занял секунды три, не больше. Это лишь казалось, что все происходит медленно. Словно хронометр в голове сбился с ритма, но теперь снова защелкал с прежней скоростью.

Максим огляделся. Летатель рассыпался от удара, но обязанности свои выполнил до конца – защитил пассажиров. Приземлились они, можно сказать, удачно – на небольшую полянку среди густых зарослей сирени. Сирень, как всегда в Вирии – тьфу ты, в Задвери! – цвела. Белые, розовые, ну и сиреневые, естественно, соцветия наполняли воздух нежными ароматами. Как будто и не было войны вокруг!

Нет, война все же была. Метрах в трех от Максима, на самом краю поляны, лежала, скорчившись, обхватив голову руками, Огница и тихо скулила. Не поднимаясь с четверенек, он рванулся к ней.

– Огница, что? Ты ранена, да?

Девушка перестала кататься по земле, села. Кривясь от боли, посмотрела на него. Сказала укоризненно:

– Вот у тебя башка крепкая-то!

И убрала руки, демонстрируя вспухающую посреди лба огромную гулю. Максим потрогал собственную, ничуть не меньшую.

– А у тебя, думаешь, мягкая?

Огница фыркнула, вытирая рукавом слезы. Максим улыбнулся. И опомнился:

– Волосы! Твои волосы в радугу попали!

Он схватил ее пряди, испугавшись, что они сейчас же рассыплются серой трухой. Но волосы были рыжими и жесткими, как и прежде…

Приземлились они удачно еще и тем, что сиреневая аллея тянулась до самой колоннады, опоясывающей здание. До того, во что колоннада превратилась.

Мраморная, толстенная – метр в поперечнике – колонна рухнула прямо в кусты, сломав и подмяв их под себя.

– Сюда! – скомандовал Максим, едва заметив сквозь зелень ее белеющий обломанный торец.

Пригнувшись, они прошли вдоль колонны по открытому месту. А дальше, в нагромождениях обломков стен и гор щебня, в лабиринте развалин, можно было не бояться, что их заметят. Здесь перемешалось все: остатки мебели и аппаратуры; осколки разноцветного блестящего камня, похожего на пластик, и оплавленный, вздувшийся и покореженный пластик, некогда прозрачный, как стекло; застывшие лужи бело-желтой пены, вытекшей из лечителей; оборванные нити тончайших трубок; тряпки, прежний вид и назначение которых нельзя было угадать. Недоставало одного – трупов.

Вообще эта война не походила на войны, какие Максиму доводилось видеть в кино. Ни воя сыплющихся с неба бомб, ни рева ракет, ни грохота канонады, ни треска автоматных и пулеметных очередей. Только время от времени – глухие удары, заставляющие развалины вздрагивать, и сразу после этого – стук и шорох осыпающегося щебня; где засели уцелевшие хранители, Максим запомнить успел, и откуда летели огненные шары – тоже. Но знать, где находятся криссы, вовсе не означало, что теперь их можно обойти незаметно. Во-первых, потому, что криссы вполне могли позиции поменять, пока Максим и Огница щупали шишки на лбу. А во-вторых, – как прошмыгнуть беззвучно по хрустящему щебню? Обойти незаметно не получилось, они напоролись на осаждающих чуть ли не нос к носу. И те их заметили первыми…

Заметили бы. Максим сам не понял, зачем схватил за рукав идущую следом девушку, толкнул прямо в гору щебня, прошипел одними губами: «Справа!»

Криссы, в самом деле, были справа. Двое. Зеленокожие, в серо-стальных плотно облегающих комбинезонах, большеголовые и пучеглазые. Один сидел на корточках, колдовал с похожим на страусиное яйцо прибором. Второй то ли услышал шорох гравия, то ли почувствовал, то ли унюхал людей. Резко повернул голову почти на сто восемьдесят градусов, встретился взглядом с Максимом.

Развернуться полностью и вскинуть станнер крисс не успел. Сухо щелкнуло оружие Огницы. Раз, второй, третий. Крисс завалился навзничь, как деревянный истукан, а разряды все били и били в него. Наверное, хватило бы и одного выстрела, но девушка никак не могла остановиться. Ей хотелось отомстить, развеять пучеглазого в прах. Но станнер не радужник, в прах не развеивает. Опомнилась Огница, лишь когда второй крисс попытался развернуть свой прибор. Этого она «заморозила» одним выстрелом.

– Пошли!

Максим выскочил из-за укрытия, схватил ее за руку. Потащил в ту сторону, куда стреляли криссы, где высились оплавленные, закопченные, но пока не разрушенные до основания стены.

Больше криссов на их пути не встретилось. Но едва они добежали до первой стены, едва сунулись в свежий пролом, как рядом вспыхнуло, ухнуло… Стена вдруг вспучилась каменным облаком и исчезла. Максима толкнуло, опрокинуло. Он полетел куда-то вниз – хорошо, падать не высоко пришлось. Но все равно больно ударился ладонями об острые осколки. Сверху навалилось мягкое и тяжелое, вокруг застучал сыплющийся с неба гравий.

Когда пыль немного улеглась, Максим выплюнул набившуюся в рот каменную крошку, пошевелился, пытаясь высвободиться. Сверху завозились, сдвинулись в сторону.

– Огница? Ты там целая? – спросил встревоженно.

– Угу. Слушай, а задница у тебя помягче, чем голова будет. Может, и поумнее?

– Не смешно! – только и нашелся он что сказать.

Они свалились в яму метра два глубиной. Максим сел, посмотрел на набухающую кровью царапину на щеке девушки.

– Больно?

Ответить она не успела. Гравий под стеной зашевелился, посыпался, открывая лаз и перемазанную сажей и грязью рожу, выглядывающую оттуда:

– Вы откуда взялись?!

Это был человек, несомненно. Не дожидаясь, пока Огница объяснит, Максим кинулся к нему:

– Инженер здесь? Он жив?

– Пока да. А за…

– Мне нужно с ним поговорить, срочно! Веди к Инженеру!

Он потребовал это так напористо, что человек не посмел возразить. Посторонился, давая возможность неожиданным визитерам протиснуться в лаз.

Это были то ли подвалы, то ли цокольный этаж рекреационного центра. После яркого солнечного света глаза ничего не различали в полумраке, вокруг шуршало, потрескивало, осыпалось. Сверху снова глухо бухнуло, шуршание и потрескивание стали громче.

– Сюда! – позвал незнакомец.

Если бы не он, Максим в два счета заблудился бы в лабиринтах темных, полуразрушенных комнат. И уж точно не нашел бы ту, где в углу на сломанной кровати лежал Инженер.

Это был старик с остатками седых редких волос, обрамлявших обширную лысину. Грудь и живот его были обмазаны восстанавливающей пеной. Пена была не снежно-белой, как положено, а вся покрыта темными пятнами. Сперва Максим подумал, что это копоть и грязь, но когда глаза привыкли к полумраку, понял – кровь.

Старик был жив, дышал мелко и часто. Правая рука его лежала неподвижно, левая то и дело судорожно вздрагивала. Максим подошел к постели, опустился на колени.

– Вы Инженер? Вы меня слышите? Я с Земли, как и вы. Мне надо у вас спросить кое-что, обязательно!

Веки Инженера дрогнули, он медленно, словно с огромным трудом открыл глаза. Посмотрел на Максима. Затем так же медленно дрогнули губы.

– Мальчик… с Земли… не обманули… значит… правильно…

Разумеется, он говорил не по-русски. Но и не на языке Добрии и Вирии. Максиму показалось, что он узнаёт некоторые слова.

– Вы нашли дорогу на Землю?

– Да…

Губы старика произнесли это слово, и Максим его понял. Не понимателем, собственным умом и памятью. Это слово звучало: «Йес».

К горлу подступил соленый комок. Да, это человек с Земли! И он знает туда дорогу!

– Вы… – начал он, но старик не дал договорить. Рука его поползла в сторону, пытаясь что-то нащупать.

– Подай…

Максим окинул взглядом комнату, увидел лежащую в изголовье сумку, схватил, подвинул старику. Но правая рука у того не действовала, а левая так дрожала, что сам он не справился.

– Карта…

Карта?! Максим вытряхнул сумку, схватил выпавший свиток, развернул.

Да, это была карта! Dobriya – выведено вверху белого чуть светящегося листика. Тоненькие змейки Мотецы и ее притоков, точки городов, аккуратные надписи на английском. А еще там была маленькая спираль в левом нижнем углу. Стоило коснуться спирали пальцем, как картинка изменилась! Возникла еще одна карта, еще один мир. И еще одна спираль! Он пролистнул снова, снова, снова. Переворачивал страницы не разглядывая, не считая даже, находил очередную спиральку и жал ее пальцем.

На последней карте спирали не было. Вместо нее – крохотные звездочки. Но они показались Максиму огромными. Это же ясно как дважды два: звездочками могла быть обозначена только дверь на Землю.

Он готов был разрыдаться от радости как девчонка. Ни разу не плакал чуть ли не с детсадовского возраста, а здесь – готов был! И ни капельки этого не стыдился.

– Почему вы вернулись? – склонился он к старику. – Почему не ушли на Землю?

– Эй… вы…

– Мы здесь, здесь!

– Позови… эй…

– Кого позвать?

– …вы…

Рука старика вздрогнула последний раз и замерла.

– Так кого звать?

Максим склонился к самому лицу Инженера. И понял, что тот не дышит.

С минуту он стоял на коленях. Потом поднялся, спрятал карту-свиток назад в сумку, сумку повесил на плечо. Обернулся к Огнице.

– Пошли. Нам пора возвращаться в Добрию.

– В Добрию? – недоверчиво переспросила та. – О чем ты говоришь? Нам отсюда не выбраться, Макс!

И, будто подтверждая ее слова, глухо ухнуло прямо над головой. Посыпался щебень, потолок громко и страшно захрустел…

– Бежим!

Они едва успели выскочить из комнаты, как перекрытия начали проседать, все быстрее, быстрее. И рухнули, навсегда погребая под собой человека со странным именем Инженер.

Сквозь тучу пыли ничего нельзя было разглядеть, но стало значительно светлее, это однозначно. Каменного свода над головой больше не было. Рядом, в каком-то десятке метров, сверкнуло, ухнуло, кто-то громко, отчаянно завопил. Огница и Максим, как по команде, упали на землю, зарылись носом в каменную крошку.

– И как ты отсюда выбраться собираешься? – быстро зашептала девушка. – Опять свою летающую скамью вызовешь? Во второй раз нас наверняка собьют.

– А ты что предлагаешь?

– Драться! Все равно мы здесь умрем, так хоть побольше врагов с собой прихватим.

– Смысл? – Максим дернул плечом.

– Что?! – Огница подалась к нему, негодуя. – Так только трус может сказать!

– Толку от твоей смелости… Ну, убьешь несколько зеленых, что изменится? Кому от этого польза? Ни тебе, ни мне. Ни Добрии.

Девушка скрипнула зубами.

– Так что, лежать и ждать, пока они нас радугами своими распылят?

– Не знаю… Знаю!

Он и правда понял, что нужно делать. Пока не поздно, пока не развеялись тучи пыли и дыма над развалинами. Да, на летателе отсюда не выбраться, криссы сразу заметят чужих. Потому что они летателями не пользуются, у них ранцы антигравитационные, или какие там, есть! А кто сказал, что люди ими управлять не смогут?

Вновь ухнуло, затрещало, зашуршало, поднимая новый столб пыли. Максим вскочил, схватил девушку за руку:

– Бегом, за мной!

– Ты что затеял?!

Отвечать было некогда. Главное – не заблудиться в развалинах, найти подстреленных криссов. И надеяться, что туда не подоспели их сородичи.

Им повезло. Криссы лежали, как две колодины, и рядом – никого. Максим быстро содрал с одного ранец, попытался приладить к себе на спину. Крепления были вроде липучек, сами натягивались, фиксировали, ничего подгонять было не надо. Здорово! Скомандовал Огнице:

– Чего ждешь? Надевай! Сейчас полетим.

Приладить и ей ранец оказалось делом плевым. Но дальше… Ранец подчинялся почти так же легко, как диванчик. Стоило пожелать, и ноги оторвались от земли, могучая сила потянула вверх, готовая швырнуть вперед с такой скоростью, какая летателю и не снилась. Максим поторопил топчущуюся внизу девушку:

– Давай же! Чего застряла?

Огница задрала голову, растерянно посмотрела на него.

– Я не могу. Я не знаю, как им управлять.

– Да чего там управлять?! Пожелай…

Сказал и осекся. Лишь теперь сообразил, что пожелать-то у нее и не получится! Нет у нее мозгача в голове.

Максим опустился на землю. Медлить было нельзя ни секунды: криссы заканчивали добивать хранителей, с минуты на минуту начнут прочесывать окрестности. Да и для того, чтобы за небом следить, у них времени больше появится. Оставалось одно.

– Стань у меня за спиной и обними покрепче, чтобы не свалиться.

Она подчинилась. Просунула руки под мышками у Максима, сцепила в замок.

– Приготовься, – предупредил он. И медленно взлетел.

Ранец запросто поднимал и двоих. Огница сжала руки крепче, чтобы не выпустить, обхватила ногами его ноги. Максим подался вперед, ложась в воздухе горизонтально. Он уже готов был лететь, когда взгляд его упал на серое яйцо, лежащее рядом с убитыми криссами. Это ведь оружие! Кто знает, вдруг понадобится? Опустился чуть ниже, подхватил прибор, сунул под мышку. И рванул прочь от развалин так быстро, как только мог. Огница ойкнула прямо ему в ухо…

Да, он все рассчитал верно, жабы не заметили беглецов. Или заметили, но не обратили внимания? Пониматель ведь подсказывает, если сосредоточишься на чем-то. Может, и мозги у зеленокожих так же устроены?

Чтобы вернуться, времени понадобилось меньше, чем на полет до рекреации. В долине у двери ничего не изменилось за это время. А сколько там прошло времени! Полчаса.

Пересекать «линию фронта» было опаснее всего, могли подстрелить и чужие, и свои. Максим на лету сформировал проем в стене террасного здания, влетел, затормозив в последний миг. Тактика сработала, выстрелить в них никто не успел. Но ранец, оказывается, не обладал функциями диванчика – защищать пассажира до последней возможности. Хочешь жесткую посадку? Получи! Максим с размаху вмазался коленями и ладонями в пол. Хорошо, что выстелен тот был криссовским материалом, а не обычным линолеумом, иначе пара-тройка переломов была бы обеспечена. Но удар все равно был так силен, что слезы из глаз брызнули. Огницу сорвало с его спины, кувыркнуло через голову – аж хекнула, припечатавшись. И тут же в дальней стене прорезалась дверь. Максим зажмурился, ожидая полновесный разряд станнера в загривок. Но вместо этого услышал знакомый голос:

– Вот так встреча. Тебя тоже сюда отправили, Маакс? Не повезло.

Пурпурный жакет Рен-Рендука был разодран в нескольких местах и перемазан сажей. Но лицо казалось таким же лоснящимся и самодовольным, как в их последнюю встречу. И усики воинственно топорщились. Подумалось, что получить разряд станнера было бы приятней, чем встретить этого гада.

Тиун подошел к Максиму:

– В Добрию тебе теперь не выбраться. Даже на ранце, который ты притащил, не выбраться.

– Я принес не только ранец. – Максим встал, поднял с пола откатившийся в сторону яйцевидный прибор. – Знаете, что это?

Лицо у Рен-Рендука вытянулась от изумления. Он знал.

– Да это же огнебой… Где ты его взял? – Он подался было вперед, но передумал, досадливо махнул рукой: – Бесполезно. Пониматель не скажет, как пользоваться таким оружием. Оно предназначено для криссов.

– Подумаешь, «не скажет»! Добрийцы стреляют из станнеров без всяких понимателей. А эта штука ничем не сложнее. Я видел, как зеленый ей управлял.

– Покажи, – потребовал Рен-Рендук.

Отворить проем в окне, развернуть в его сторону огнебой было делом нескольких секунд. Максим коснулся пальцами выемок на ободе оружия, в точности как это делал зеленокожий. Прибор завибрировал, зажужжал едва слышно. С острой его оконечности сорвалось ярко-белое колечко, превратилось в шар, который понесся в окно, разрастаясь, темнея, из белого становясь огненножелтым, оранжевым. Глухо ухнуло, в стене по ту сторону долины появилась новая дыра.

Тиун шумно перевел дыхание. Подскочил к Максиму, протянул руки:

– Дай, дай Рен-Рендуку попробовать!

– Не давай этому предателю! – крикнула очухавшаяся после удара об пол Огница.

Но поздно, тиун буквально вырвал оружие. Бережно прижал к себе добычу, погладил обод. И, проворно развернувшись, бахнул в окно. Его шар получился куда больше и мощнее, чем у Максима. По дальней террасе долбануло так, что две колонны надломились и рухнули. А тиун вдруг захохотал:

– Предатель? Нет, девочка, Рен-Рендук не предатель. Рен-Рендук никогда не предавал того, кому служит. А служит он исключительно себе самому!

Продолжая хохотать, он выскочил в коридор. Максим и Огница бросились следом. Черт его знает, что на уме у этого психа!

Рен-Рендук мчался сквозь анфиладу комнат, орал так, что слышно было во всем здании:

– К двери! Все к двери! Уходим в Добрию! У меня огнебой! Прорвемся!

Его услышали. Из комнат – впереди, позади – начали выскакивать стражники. Они тоже кричали: радостно, недоверчиво, испуганно – слов было не разобрать. И бежали за тиуном.

Так, всей толпой, они и вылетели наружу, в парк, превращенный в пепелище, к устланной серой трухой каменной площадке. А кто-то и прямо к спиралям рванул. Вспыхнула, развернулась радуга, словно семицветным языком слизнула храбрецов. И тут Рен-Рендук ударил в ответ. Огненные шары понеслись к кромке террасы, к основанию радуги. Заухало, посыпался камнепад. Радуга разом погасла, в небо потянулся новый столб жирного черного дыма. Путь в Добрию был свободен.

Стражники прыгали в лазоревую спираль один за другим. Все, сколько их уцелело, не разбирая званий, офицеры и рядовые, раненые и здоровые. А Рен-Рендук стоял, крепко уперев ноги в каменные плиты, задрав подбородок, и лупил огненными шарами во все, что могло послужить укрытием для криссов. Сейчас он почему-то был похож не на подлого гада и фашиста, а на… героя? Даже смешной наряд и отвисший животик не мешали этому.

Максим и Огница встали за его спиной. Вертели головой, высматривая любое движение, любой отблеск, готовые предупредить. Их никто не просил помогать. Но они не могли так запросто взять и уйти. Когда последний из стражников исчез в спирали, Рен-Рендук молча развернулся, зажал огнебой под мышку и рванул к двери. В двух шагах от нее оглянулся на опешивших от такого пренебрежения Максима и Огницу, осклабился:

– Не отставайте, детишки! Рен-Рендуку вы еще нужны…

Первые из вернувшихся в Добрию успели поведать о герое-спасителе, и стоило тиуну вывалиться из двери, как навстречу ему двинулись не только советники и командиры дружин, но и кое-кто из князей вышел из шатров. Однако Рен-Рендук миссию свою законченной пока не считал. Так же громогласно, как в Задвери, гаркнул:

– Прочь отсюда! Бегом из оврага!

От него попятились, испуганные и голосом, и грозным видом. А особенно невиданным оружием, которое Рен-Рендук прижимал к животу. Не дожидаясь, пока толпа отхлынет на безопасное расстояние, он вскарабкался вверх по противоположному от двери склону, обернулся, навел огнебой и бахнул. Гравий, куски засохшей глины взлетели в воздух, превратились в грязно-бурую непроглядную тучу, посыпались на головы разбегающихся людей. Тиун выстрелил снова, кромсая нависающий над дверью склон.

А когда туча развеялась, посветлела, никакой двери не было. Спирали похоронила под собой гора глины и щебня.

Рен-Рендук обессиленно уронил огнебой. Вытер рукавом пот и грязь с лица.

– Все. Теперь пучеглазым дорога сюда заказана.

Он улыбнулся, нашел в толпе Максима, подмигнул ему. Потом обвел взглядом остальных. И Максим оглянулся.

На героя больше никто не смотрел. Взгляды были прикованы к тому месту, где минуту назад светилась дверь. И на лицах вовсе не было радости и облегчения. Ужас, оторопь, тоска – вот что там было! Максим понял. Только что эти люди потеряли Задверь. Потеряли халяву, которой пользовались многие поколения. Пусть их жизнь была не такой комфортной, как у обитателей Вирии, но тоже вполне сытой и благоустроенной. А теперь все это кончилось. И Добрия превратилась в то, чем она и была по большому счету, – первобытную страну, едва-едва вступившую в железный век…

Несчастье, свалившееся на Добрию, было так велико, что даже Совет не собирался. Князья были обескуражены не меньше, чем их подданные. Они не знали, что предпринять, и поспешили быстрее разъехаться по своим уделам. До бывших пленников никому не было дела: Максима и Шура такой поворот вполне устраивал, Гуню – частично. Обретенная свобода означала, что опять нужно самому заботиться о пропитании. А пропитание стало неимоверно дорогим. На Добрию надвигался голод, уходить отсюда следовало как можно скорее. К тому же Максим уже знал, через какую дверь начинать свой путь. Очень долгий и далекий путь к Земле.

После войны в Задвери все изменилось. Приключения в Вирии, в Отстойнике, в Добрии были пугающими, опасными. Но это были приключения! Как в компьютерной игре: нужно найти дверь, чтобы перейти на следующий уровень, замочить врагов, увернуться от опасности. Но когда игра закончится, ты окажешься дома, в своей комнате, рядом с любимым компьютером. Кот Филька будет тереться об ноги, мурлыкать, требуя, чтобы взяли на руки, на кухне будет звенеть посудой мама, а из динамиков звучать тихая мелодия «Високосного года». И можно будет улыбнуться, вспоминая недавние страхи и опасности.

Да, Максим боялся. Не кретин же, чтобы не бояться! Когда на твоих глазах, – в нескольких шагах от тебя! – гибнут люди, – это страшно. Это жутко! Кровь стынет в жилах от ужаса. Но до конца поверить в то, что и тебя могут так же… Нет, невозможно! Наверняка в последнюю секунду, в последний миг ты спасешься. Как в кино!

Ни приключений, ни игр, ни кино больше не было. В Задвери Максим встретил человека, родившегося на Земле, выросшего на Земле, похищенного с Земли… и на Землю не вернувшегося. И значило это, что и он, Максим, может не вер-нуть-ся. Никогда не увидеть ни маму, ни отца, ни Фильку, никого из друзей. Даже голубое небо и ночные звезды не увидеть!

Игра закончилась. Не надо искать двери – вот они все, на карте Инженера! Да только хватит ли жизни – одной-единственной, настоящей, не игровой жизни, чтобы пройти сквозь этот лабиринт миров? А если и пройдешь – что ждет в конце? Почему Инженер вернулся? Кто такие криссы? Ясно, что не из-за альтруизма они похищают людей, увозят за тысячи световых километров – или правильнее говорить, световых лет? – и запихивают в свой рай. Но ради чего?! Что собой представляют Вирия, Добрия, Задверь? Планеты? Плоские, квадратные, треугольные, – но не круглые, это точно!

У Максима не было ответа ни на один из этих вопросов. И у Шура не было. Впрочем, Шуру он их и не задавал…

Огница догнала их у крайних домиков Главца.

– Макс, постой!

Максим удивленно обернулся. Девушка подбежала, остановилась. Запыхавшаяся, испарина бисеринками выступила на лбу. Неужто от самой пристани гналась?

– Что нужно?

Вопрос прозвучал грубо, и Максиму сделалось неловко из-за этого. Хотя, не обязан он перед ней жеманиться! Огница потупилась, затем упрямо вскинула подбородок.

– Я с вами пойду!

– Это еще зачем? Ты же говорила, что звезды только в сказках бывают?

– Говорила, – кивнула девушка. – Но, вдруг я найду мир вроде Задвери? Тогда моему народу не придется голодать… И я поклялась тебя защищать!

Максим даже руками всплеснул. Защитница выискалась!

– Это еще посмотреть нужно, кто кого защищает. Если бы не я, тебя бы радугой распылили или огнебоем взорвали.

– А если бы не я, тебя бы саблезубый загрыз и мамба укусила!

Крыть было нечем. Что-что, а оружием девчонка владела здорово и трусихой не была. В Задвери она это продемонстрировала. Максим покосился на спутников.

– Решать тебе, – понял его взгляд Шур. – Но я не буду возражать, если она пойдет с нами.

Гуня скривился от этих слов.

– Да зачем она нам?! Была б еще росточка нормального, куда ни шло! А от дылды такой какая польза? На нее ж провианта скока понадобится!

– Вряд ли она ест больше, чем ты, – тряхнул гривой Шур. – И хороший воин в экспедиции никогда не помешает. Хороший и преданный.

– Эт кому она преданная? Наплачемся мы с этой рыжей, вот попомните мои слова. – Коротышка смерил девушку взглядом. И добавил мрачно: – Тоже мне красотку нашел. Ни сисек, ни задницы. Еще и шерсть на голове отрастила.

У Максима рука сама собой потянулась, чтобы отвесить коротышке подзатыльник. Но тот увернулся, погрозил пальцем:

– Но-но, малолетний, руки придерживай! Не забывай, что перед тобой Гундарин-Тадин!

– А ты язык придерживай! – огрызнулся Максим.

Он повернулся к девушке, чтобы извиниться за грубость приятеля. Но никакого гнева или обиды во взгляде Огницы не увидел. Она смотрела на него так, словно ждала приговора. Да она же не поняла ни слова из их перепалки! – сообразил Максим. И от этого почувствовал себя старше и взрослее Огницы.

Он снисходительно улыбнулся, кивнул:

– Ладно, так и быть, возьмем тебя с собой. Но смотри, будешь выпендриваться, высадим на первой же остановке! Мой кинжал, кстати, верни.