– Ааах!..

Максим едва не захлебнулся. Глотнул, еще. Это была влага, вода, настоящая. Он принялся хлебать ее, вбирать в себя. Он боялся остановиться, боялся, что влага вновь обернется миражем.

Вкус у воды был странный: чуть маслянистый, железистый. И сытный, что ли? Но все равно это была вода!

– Достаточно, обопьешься!

Чья-то сильная рука схватила за шиворот, поволокла прочь из воды. Максим зарычал, отбиваясь, норовя уцепиться за ускользающую воду. Его приподняли, опустили на влажный упругий пол. Максим начал было слизывать влагу с пола. Но тут же прекратил – понял, что напился.

Рядом кто-то громко фыркнул, закашлялся, забарахтался. На Максима полетели тяжелые, крупные брызги. Он открыл глаза. Да, он не ошибся. Он лежал на упругом влажном полу, совсем не похожем на синий камень пустыни. И зеленого неба над головой не было. Ничего не было, одна темнота.

Потом он понял, что ошибается. Вокруг была не темнота, а подсвеченный зеленоватыми бликами полумрак. Глаза утомились от яркого света пустыни, потому привыкали медленно. Он с трудом различил лежащего рядом коротышку. Далее – небольшой бассейн, похожий на круглую ванну, в которой сидели Ильма и Зира. Может, тот самый? Вон же они в нем болтыхаются… Затем он сообразил, что девушки давно погибли и видел он их в бреду, а этот бассейн – настоящий. И на бровке его сидит Шур, макает Огницу головой в воду. Девушка шумно фыркала, размахивала руками, пыталась вырваться. Наконец сфинкс отпустил ее, позволил припасть к воде губами, вволю напиться. Нестерпимо захотелось и самому кинуться туда и пить, пить, пить… Но живот был уже полон.

Огница напилась. Не поднимаясь с четверенек, подползла к Максиму, посмотрела на него недоверчиво. Спросила:

– Макс, мы живые или умерли?

Он снова огляделся по сторонам. Глаза теперь различали стены и потолок, сделанные из полупрозрачного материала. За стенами – или внутри их? – переливались темно-зеленые сполохи. В их неверном свечении разглядеть что-либо не удавалось. Он повернулся к сфинксу:

– Шур, где это мы?

– Добро пожаловать в следующий мир.

– Мы дошли, да? Я помню, ты тащил нас на веревке. А Огницу нес.

– У девушки оказалось достаточно силы, но мало выносливости. Меньше, чем у Гундарина. Я не сразу это понял. Не запретил отдавать тебе воду.

– А-а… а как мы спустились в колодец?

– Мы не спускались. Я не доглядел – ты подполз к краю и свалился прямо в спираль. И Гундарина утащил на веревке. Пришлось и мне с девушкой прыгать. Ты знал, что здесь бассейн?

– Нет… Не помню.

Максим и в самом деле не помнил, была ли такая надпись на карте. Скорее всего, он упал нечаянно. Хорошо, что двери расположены горизонтально. Об каменный пол он бы наверняка расшибся.

Двое суток они провели у бассейна: отдыхали, восстанавливали силы. Жидкость оказалась не только питьем, но и пищей – холодный, очень жидкий бульон.

– Раствор протоплазмы, – уточнил Шур.

После такого объяснения глотать эту субстанцию сделалось противно. Но другой снеди в этом мире не предвиделось, а остатки копченой лоелятины они решили сохранить как НЗ.

Этот мир был не похож ни на один из предыдущих. Здесь тоже пришлось идти сквозь лабиринт коридоров, как в темном мире, но стены не двигались, проходы не оборачивались внезапно тупиками. Зато и мертвенной тишины не было – за стенами булькало, клокотало, шипело, иногда громко трещало. Звуки чем-то походили на те, что Максим слышал в Отстойнике, чем-то – нет. И запахи отличались от «ароматов» Отстойника. Мир пах чистотой, весенней свежестью и… талым снегом?

Они шли по длинным пустым коридорам, поворачивали, пересекали круглые залы с неизменным бассейном посередине, снова шли. Иногда коридор превращался в пологий спуск или подъем, иногда оборачивался террасой, нависающей над пропастью. Подойти к краю, проверить, работает ли здесь антигравитация, Максим не решился. Иногда в стенах коридоров они видели двери с меняющими цвет и форму знаками, смахивающими на экзотические цветки. Но двери были заперты, карта о них не упоминала, поэтому путешественники, не задерживаясь, проходили мимо.

На третий день пути они впервые наткнулись на открытую комнату. То, что она открыта, обнаружил Гуня. Он шел последним, от нечего делать пинал ногой стенку и вдруг окликнул товарищей:

– Этава… стойте! Открыта туточки!

Комната оказалась длинной и узкой. На одной из стен были нарисованы двуногие безголовые существа. Перед каждым – низенькая ступенька.

– Это чиво?! – вытаращился Гундарин.

– Может, орнамент? – предположил Максим. – Картина такая?

– А бошки им зачем пооткручивали, ежели они картины? – Коротышка потянул руку к стене.

– Гундарин, осторожно! – предупредил его Шур.

Но коротышка все же коснулся. Чуть-чуть, одним пальчиком.

«Чпок!» – сказало изображение. И всосало в себя олли. Максим щелкнул зубами. А в следующую секунду стена вспучилась, силуэт перестал быть плоским, двумерным и безголовым. Гуня стоял на постаменте, раззявив рот, с вытаращенными глазами. Изображение рядом с ним исчезло. Зато самого его обтягивал плотный комбинезон серо-стального цвета. Шур подскочил к нему, отдернул в сторону. Затем принялся озабоченно ощупывать.

– Эт… чиво это они, а? – наконец-то испугавшийся Гундарин начал трястись. – Чиво они хватают, а?

– Макс, на нем одежда криссов, – ошеломленно прошептала Огница. – Мы их в Задвери видели, помнишь?

Еще бы! Криссов Максим видел не только в Задвери, но и в Вирии. И униформу их запомнил отлично. Он подошел к коротышке, опасливо провел пальцами по комбинезону. Материал был шелковистым на ощупь, прохладным. И наверняка очень прочным.

– Снимите с меня это, а? – Гуня чуть не плакал.

Сфинкс что-то подковырнул у затылка коротышки, потянул. И комбинезон послушно стек на пол, словно лужица металла. Распашонка и штанишки на лямочках оставались там, где им быть положено. Гуня быстро ощупал одежду и себя под ней, облегченно вздохнул:

– Фух, пронесло…

В противоположной стене комнаты была еще одна дверь со светящимся знаком. И она тоже оказалась не заперта. Помещение за ней было шире, но и короче предыдущего. И шеренга комбинезонов на стене отсутствовала. Вместо них зияли углубления.

Друзья прошли комнату из конца в конец, внимательно разглядывая находку, пытаясь определить, что бы это могло быть. Когда двинулись назад, Гуня вдруг хихикнул и задом запрыгнул в отверстие.

– Это ж лавки! – сообщил он остолбеневшим спутникам. – Ничё так, удобно. Тока заднице жестковато.

Углубление в самом деле походило на встроенное в стену кресло. Сиденье, подлокотник, и стена выгнута полукругом, чтобы спиной упираться… Максим не успел разглядеть все в подробностях – перед глазами внезапно полыхнуло багрянцем. Пронзительно взвизгнув, коротышка вывалился на пол, проворно отполз в сторону. Сиденье светилось и, кажется, тихонько жужжало. Для Гуни это было уж слишком! Он вскочил на ноги, опрометью вылетел из помещения. И остальные попятились к выходу.

– Я бы рекомендовал вести себя осторожней, – посоветовал Шур, когда дверь в странную комнату закрылась за незадачливыми исследователями. – И внимательно изучить карту этого места.

Однако карта помогла мало – никакой пометки, обозначающей находку, на ней не было. Оставалось строить догадки, для чего предназначены светящиеся кресла. И продолжать путь.

Когда они вновь проходили мимо комбинезонов, Максиму пришла в голову неожиданная идея.

– Подождите! – остановил он друзей. И добавил, персонально для Огницы: – Отвернись!

Девушка удивленно посмотрела на него, но просьбу выполнила. Максим сбросил оранжевые лохмотья и, затаив дыхание, шагнул в серый силуэт.

Ничего неприятного он не ощутил – чмокнуло плотоядно, и тут же обволокло мягкой прохладной тканью. Вначале легонько, потом ткань натянулась, будто старалась повторить каждый изгиб его тела. Да так оно, собственно, и было. Серый комбинезон сидел как влитой. Нигде не жал, не сковывал движений, но и не болтался. Умеют криссы «шить под заказ».

Максим едва успел подумать об этом, как обнаружил, что стоит на возвышении перед стеной и друзья с интересом разглядывают его.

– Это может оказаться полезным, – задумчиво произнес Шур.

Быстро развязал повязку на бедрах и шагнул в стену. Огница возмущенно фыркнула, отворачивая голову. Но когда сфинкс вернулся, такой же серо-стальной, как Максим, неожиданно заявила:

– И я такое хочу! Отвернитесь! Все!

Максим послушно отошел в сторону, повернулся к двери. Шур стал рядом. Но девушка снова грозно скомандовала:

– Все, я сказала! И короткий тоже!

Шур протянул руку за спину, нащупал коротышку, развернул.

– Было б на чё любоваться… – обиженно буркнул тот.

А три минуты спустя он уже прохаживался перед шеренгой закованных в одинаковую униформу товарищей. Разглагольствовал:

– Не, все равно на криссов вы не похожие. Вот ежели б лупоглазов в это нарядить…

И Максима вдруг осенило. Если лупоглазов нарядить в серые комбинезоны, они станут похожи на криссов, словно братья! Только кожа у одних зеленоватая, как у лягушек, а у других – нормальная.

Не он один сообразил это – и Шур, и Гуня подумали о том же. Переглянулись.

– Мож, они родичи? – предположил коротышка.

– Сомневаюсь. Скорее уж одни прототипы других, – возразил Шур. Поторопил, не давая Максиму переспросить, что он имеет в виду: – Нам пора идти.

– Ежели вы теперя серые, мож, я тоже возьму? – Гуня опасливо поднял отброшенный комбинезон, повертел в руках. – А надевать его как?

– Он сам тебя оденет, только приложи к телу, – посоветовал Шур. – Штаны снять не забудь!

– Штаны?.. А, ладно, и так сойдет!

Еще через день они добрались до места, отмеченного на карте Инженера. Это была дверь в стене коридора, не отличимая от виденных прежде. Лишь по форме яркоопалового цветка, мерцавшего в ее середине, Максим догадался, что она – та самая. Изображение неуловимо меняло цвет, и от этого казалось, что лепестки вздрагивают под порывами волшебного ветра.

– Здесь? – уточнил Шур.

– Угу, – на всякий случай Максим полез в сумку за свитком – свериться.

– Так чиво ждать? Проверить нужно, а то вдруг заперто! – Гуня проскочил между ними и с разбегу пнул дверь ногой.

Та послушно отодвинулась. За ней оказался коротенький, метра три, коридорчик-тамбур. И заканчивался он такой же дверью с таким же цветком. Но тот был лимонно-желтым. Коротышка хмыкнул, почесал макушку. Шагнул внутрь…

Максим рассматривал карту, потому не увидел, что случилось. Громко ойкнула Огница, ярко вспыхнуло – и Гуня вылетел из коридорчика точно торпеда. Именно вылетел – пронесся мимо Максима, едва не сбил с ног Шура и врезался в противоположную стену.

Впрочем, головой он не ударился, потому как ее окружала прозрачная искрящаяся сфера. Соприкоснувшись со стеной, коротышка отлетел назад резиновым мячиком, шмякнулся задницей на пол. Только после этого сфера вокруг его головы погасла.

– Эт… чиво это? – Гуня ошарашенно посмотрел на друзей. Принялся шарить вокруг: – А сумка моя где?

Максим и Шур переглянулись, посмотрели на дверь с цветком, бесшумно вернувшуюся на место.

– Думаю, сумки больше не существует, – тихо произнес сфинкс. – Если бы не комбинезон, и Гундарина дезинтегрировало бы.

– Как эта «не существует»? В сумке ж все мои пожитки были…

– Выходит, сумки мы пронести не сможем. Интересно, хотя бы станнер оно пропустит? А карту? Или ее можно в карман спрятать?

– Нет, здесь что-то не так. – Шур тряхнул гривой. – Инженер не отметил комнату с комбинезонами. Следовательно, можно пройти и без них. Сделаем привал. Может быть, что-нибудь придумаем…

Но ничего не придумывалось. Несколько раз они заставляли дверь открыться и бросали внутрь какую-нибудь мелочь – последствия всегда были одни и те же.

В конце концов Гуня проголодался и предложил сходить к ближайшему бассейну с «бульоном» – перекусить. Так как других предложений все равно не было, с ним согласились. Но далеко отойти от злополучной двери они не успели.

– Ух ты, красота-то какая!

Максим обернулся на восторженный возглас Огницы. Оказывается, цветок сделался аквамариновым и с каждой секундой добирал пронзительной синевы. Ничего особо красивого в этом не было, но… Он поспешно выхватил карту из сумки. Так и есть! Теперь совпадали не только форма значков, но и цвет.

– Стойте! – закричал он ушедшим вперед Шуру и Гундарину. – Я понял, в чем дело!

И, не дожидаясь, пока те вернутся, подскочил к двери, распахнул, бросил внутрь первое, что нащупал в сумке – полоску вяленого мяса.

– Ты чем кидаешься?! – возмущенно завопил коротышка. – Это же НЗ!

Мясо шмякнулось на пол и осталось лежать посреди комнатки-тамбура. Вспышки не было.

Минуту спустя все четверо стояли перед следующей дверью… цветок на которой светился темно-коричневым.

Им пришлось просидеть почти полчаса под второй дверью, дожидаясь нужного оттенка. Потом еще столько же – под третьей. На счастье, дезинтегратор – или как там эта штука называется? – срабатывал, лишь пока дверь была открыта. После того как она возвращалась на свое место, цветок на ней мог выделывать какие угодно кульбиты. Однако сидеть и ждать, зная, что в стенах и потолке скрыты направленные на тебя жерла смертоносного оружия, все равно жутко. Зато едва они миновали третью преграду, как были вознаграждены.

– Выход! – радостно завопил Гуня.

И точно – в дальнем конце зала мерцала медленно вращающаяся лазоревая спираль. Коротышка хотел помчаться к ней сломя голову, но Шур поймал его за шиворот:

– Я думаю, здесь нам следует вести себя особенно тихо и незаметно.

Максим вгляделся в зеленоватый полумрак и понял, что друг прав. Ох как прав!

Весь зал был уставлен стеклянными – хотя вряд ли это было стекло – прозрачными колоннами-колбами. Цилиндрические сосуды метр в диаметре и не меньше трех в высоту заполняла жидкость с плавающими в ней… Максим не мог понять, что это за существа, пока Огница не охнула, не схватила его за руку:

– Зеленые! Сколько же их здесь…

В колбах и в самом деле находились криссы! От крошечных, смахивающих на головастиков зародышей до вполне сформировавшихся, двуногих, двуруких, большеголовых и пучеглазых. Максим шел по залу, открыв рот от изумления. Вертел головой по сторонам, пытаясь понять – что это, как это? Кто и зачем собрал этот паноптикум?

Справа, в нескольких метрах от прохода, по которому они шагали, тихо зашуршало. Нет, скорее забулькало. Друзья замерли. В одной из колб-колонн уровень жидкости начал быстро снижаться. Голова крисса показалась над ее поверхностью, плечи, грудь, живот, бедра. Затем и вся жидкость с тихим журчанием исчезла в отверстии на полу, напоследок завертевшись водоворотом. Оказывается, крисс не висел и не плавал в ней. Он стоял. И выглядел вполне настоящим. Только серо-стального комбинезона недоставало.

Колба мелодично звякнула… и исчезла. Максим не понял, куда она делась, – то ли мгновенно в пол ушла, то ли в воздухе растворилась. Но удивиться такому обстоятельству не успел. Потому что крисс ожил! Вздрогнул, повел плечами и открыл глаза.

– Ик! – Гуня икнул на весь зал. Медленно попятился, стараясь укрыться за спиной Шура. А Максим, опомнившись, выхватил станнер. Крисс смотрел прямо на них, однако ничего не предпринимал, и взгляд его казался бессмысленным.

Пауза тянулась минуты две. А затем сверху, с невидимого потолка, на крисса упал световой обруч. Вернее, это сначала он выглядел обручем, но едва достиг головы зеленого, как растянулся, превращаясь в цилиндр. Крисс продолжал неподвижно стоять внутри световой колонны. И так же неподвижно стояли путешественники, завороженные действом.

Внезапно световой цилиндр погас. И тотчас сверху ударила ослепительная молния. Крисе вздрогнул… и оплыл, переставая существовать, растекся по полу густой лужей. Жерло отверстия зачмокало, всасывая жидкость, похожую на протоплазмовый бульон в ваннах-бассейнах.

– За что ж его так, бедолагу? – не выдержал повисшей тишины Гуня.

– Видимо, выявлен скрытый дефект, – предположил Шур. – Бракованный экземпляр.

– Бракованный? – с недоумением переспросил Максим.

– Завод. Цех по производству криссов. В других цехах их одевают, заполняют мозг информацией. Возможно, есть и другие процессы.

– Ты хочешь сказать, что криссы – роботы?! Био-киберы?

– Да, ты сам это видишь.

Максим ошеломленно посмотрел на бесконечные шеренги колб, теряющиеся в полумраке. Прошептал:

– Но если они роботы… кто тогда их сделал? Кто это все построил? Кто всем управляет?

– Хотел бы и я это знать, – тихо промолвил сфинкс. И уже громче добавил: – Только не в этот раз. Думаю, нам следует быстрее убираться отсюда.

В подтверждение его слов невдалеке опять забулькало, зашуршало. Не оглядываясь, друзья поспешили к выходу.