Глава 14

Фестиваль «Рапа» проходит в Испании каждый год, в первую неделю июля. Во время предыдущего своего визита я смог попасть лишь в специальный загон – курро, – едва ли не полностью забитый дикими галисийскими лошадьми. Тогда-то я впервые увидел ее. Произошло это во время одной из десятиминутных сессий, позволяющих фотографу проникнуть в самую гущу событий. На тот момент я был не в лучшей своей форме – на душе тревога, мысли заняты Эйми. Словом, не самое удачное состояние для человека, вокруг которого носятся десятки полудиких лошадей.

Мы не раз перезванивались с Эйми за те девять дней, что я успел провести в Испании. Вот и накануне вечером у нас состоялся разговор, который до сих пор не давал мне покоя. Эйми утверждала, что у нее все хорошо, но тон голоса выдавал обратное. Даже на таком расстоянии чувствовалось, что она с трудом сдерживает слезы. Я предложил пораньше вернуться домой, но Эйми настояла, чтобы я остался. Слишком долго мечтал я об этой поездке. Разговоры можно отложить и на потом. Эйми отключилась, а я прометался всю ночь без сна и на рассвете отправился на утреннюю мессу в компании местных жителей. В большинстве своем это были всадники, которым предстояло загонять лошадей, и алойтадорес – укротители скакунов. Они тоже провели бессонную ночь, отмечая это праздничное событие. В церкви пахло выпивкой и благовониями, и от сочетания двух этих запахов меня начало слегка подташнивать. Пришедшие молили Сан-Лоренцо, чтобы тот поберег участников «Рапы» и все обошлось без травм. Уже одно это должно было стать для меня серьезным предупреждением.

После службы я отправился с селянами и туристами к холмам, куда уже начали сгонять лошадей. Что удивило меня больше всего, так это полная упорядоченность процесса. В нем не было ничего лихорадочного или хаотичного. Лошади не выглядели перепуганными. Они послушно спускались с холмов к деревне. Здесь их делили на группы и по очереди запускали в курро.

Но сюрпризы на этом не закончились. В загон одновременно набивали до двух сотен лошадей, так что двигались они едва ли не вплотную друг к другу. Для меня стало настоящим открытием, когда я узнал, почему так происходит. Оказывается, у лошади в таких условиях было гораздо меньше шансов получить травму. Иное дело укротители. Сломанные носы и переломы были для них чем-то обычным. Работали они группами по три человека: подстригали гривы и хвосты, удаляли паразитов, при необходимости вставляли микрочип. Эти люди жертвовали собственной безопасностью из-за любви к животным, которые паслись на зеленых холмах в окрестностях Сабуседо. Они заботились об их здоровье и в то же время позволяли сохранять независимость. Этот древний ритуал был на удивление зрелищным. Мне просто повезло, что я смог оказаться в самой гуще событий.

В загоне пахло лошадиным потом и навозом. Я делал кадр за кадром, стараясь не упустить ничего интересного. Одним глазом я следил за укротителями, а вторым присматривал за лошадьми, которые время от времени становились на дыбы. Солнце припекало так, что пот струился у меня по спине. Взмокшими руками я то и дело менял настройки камеры. Притом что лошади вели себя относительно спокойно, в глазах их отчетливо просматривалась паника. И это не могло не затронуть меня самого, ведь схожую панику я видел когда-то в глазах своей мамы.

Чтобы еще больше не погрузиться в эту эмоциональную пучину, я решил немного отвлечься. Я и сам не ожидал, что испанский праздник затронет самые глубинные струнки моей души. Он вновь напомнил мне о том, почему я когда-то выбрал для себя пейзажную фотографию.

Я отер пот со лба, взглянул на трибуны и увидел… свою маму. Время вдруг замерло. Она повернула ко мне невидящее лицо. По ее щекам текли слезы. Сердце болезненно сжалось у меня в груди. Я отшатнулся назад… только чтобы понять, что это была не мама, а Риз… Но что она тут делала?

Я поднял камеру, взял в фокус ее лицо, нажал на спуск. И услышал предостерегающий оклик укротителя.

Жеребец взвился на дыбы рядом со мной, сильно ударив в плечо. Меня отбросило на другую лошадь, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить равновесие. Когда я снова взглянул на трибуны, женщины там уже не было.

Позже, когда я нянчился в номере со своим больным плечом, мне удалось убедить себя, что я все-таки ошибся. Воспоминания о матери сыграли в игру с моим воображением. Что касается снимка, то он оказался слишком расплывчатым. Никакой уверенности в том, что это действительно Риз.

Подумать только, вдруг это и правда была она!

Я пристально смотрю на Риз, та в ответ улыбается.

– Как поживаешь, Ян?

– С какой стати ты тут?

Она на мгновение отводит взгляд.

– По той же причине, что и ты. Задание от National Geographic.

– Ты же не любишь писать про диких животных.

– К лошадям это не относится. Иное дело тигры… или там львы и медведи.

– Вот оно что, – саркастически замечаю я.

У Риз вырывается нервный смешок.

– Если я что и не люблю, так это когда животных загоняют в клетки и держат в неволе. Думаю, ты и сам это помнишь.

– Ясное дело. Это же ты выставила на улицу кота, которого я взял для тебя в приюте. Я как раз работал, и у меня даже не было шансов переубедить тебя.

– У меня аллергия на кошек.

– Вот уж не знал.

– Ты даже не позаботился спросить.

– Мой кот попал под машину.

– Это был несчастный случай. Откуда мне было знать, что он сразу бросится на проезжую часть? Я тогда ужасно переживала. – Риз ежится, будто вспомнила что-то неприятное.

– Его должны были усыпить. Я взял кота из приюта, чтобы спасти его.

– Тебе стоило бы спросить меня, прежде чем тащить его домой. Не каждый нуждается в спасении. Или в непрошеной помощи, – добавляет она.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну что, мы снова за старое? – Она неопределенно крутит рукой.

Похоже, взаимным претензиям никогда не будет конца.

– Не в этот раз.

Конечно, я мог бы сказать, что ей ничего не стоило поговорить со мной. Я бы вернул кота в приют или нашел ему другого хозяина. Но лучше закрыть эту старую тему.

Я бросаю взгляд на телефон. От Эла никаких известий.

– Мой редактор пока ничего не сказал о том, что мы работаем вместе.

– И что? До этих пор ты предпочтешь меня игнорировать?

Я кладу телефон в карман.

– Разве ты не должна быть сейчас в Йосемити?

– Откуда ты знаешь? – в замешательстве спрашивает Риз.

– Общие знакомые. – Я невольно улыбаюсь, глядя на ее ошеломленное лицо. – Эрик Ридли. Мы с ним друзья. Эрик – хороший парень, так что не наседай на него.

– Не такая уж я стерва, как тебе хочется думать, – шутливо замечает Риз. – Мне говорили, что он хороший фотограф. Но ту командировку перенесли на две недели, так что я могу пока поработать с тобой.

Ее тон заставляет меня насторожиться, но я слишком устал, чтобы пускаться в дальнейшие объяснения.

– Поужинай со мной, – предлагает Риз. – Нам нужно многое обсудить.

Я вешаю на плечо сумку.

– Мне еще надо принять душ и позвонить редактору.

– Ты же слышал, что сказал Оливер. Еду в номер не приносят. Поужинать можно только в столовой. – Риз качает головой. – Пожалуйста, давай поедим, а заодно поговорим о планах на завтра. Обещаю, что буду паинькой.

Я бросаю взгляд на часы.

– Займи нам столик. Я подойду через двадцать минут.

Через главный вход я спускаюсь на лужайку. В качестве номеров здесь – двухэтажные домики, каждый из которых рассчитан на четыре места. Из моего номера открывается вид на лес. Обстановка здесь самая простая, но спальня выглядит уютно. А больше мне ничего и не нужно.

Я усаживаюсь на край кровати и набираю номер Эйми. Мне тут же предлагают оставить сообщение. Стараясь не расстраиваться из-за того, что опять не удалось пообщаться лично, я говорю, что уже на месте. И тут же добавляю, что ужасно соскучился. Это правда. Никогда еще я не скучал так по Эйми. Возможно, это из-за того, что мы расстались с ней в такой спешке.

Я бреюсь, принимаю душ, затем снова проверяю почту. Долгожданное письмо от Эла наконец-то на месте. Он извиняется за задержку – ему надо было посоветоваться с другим редактором. В пару мне назначили Риз Торн. Она как раз была в Лондоне, а оттуда до Испании рукой подать. Эл включил в письмо ссылки на три ее недавние статьи. Одна из них появилась в прошлом номере National Geographic.

Быстро переодевшись, я спускаюсь в столовую. Риз уже заказала бутылку вина и закуски – блюдо с сыром и копченым мясом. К столику мгновенно подскакивает официантка и берет мой бокал. Я машу рукой – никакого вина. Это деловая встреча, и ничего больше.

– Принесите мне пива. – Я бросаю взгляд в сторону бара. – Бутылку «Сан-Мигеля».

– Си, сеньор.

Риз кивает девушке на свой бокал, и та наливает ей вина. Затем официантка пускается в объяснения насчет меню. Оказывается, его здесь нет – все едят то, что решит приготовить шеф-повар. Сегодня это галисийский овощной суп и курица, которую зажарили в настоящей печи.

Девушка уходит, и Риз тут же переключается на меня.

– Давай выкладывай. Откуда ты знаешь Эрика?

– Мы встретились несколько лет назад на одной конференции. Эрик делает первые шаги в пейзажной фотографии, а я пытаюсь приобщиться с его помощью к фотожурналистике. Словом, он учит меня, а я его.

Официантка приносит пиво. Я признательно киваю и делаю щедрый глоток.

Риз потягивает вино, ненавязчиво наблюдая за мной поверх бокала.

– Должна признаться, когда ты упомянул про Йосемити, я решила, что все это время ты не упускал меня из виду.

– Мне пару раз встречалось твое имя.

Но специально я ее не выслеживал. Обычно я слышал о Риз от какого-нибудь фотографа.

– Я следила за тобой. В смысле, за твоей карьерой.

А вот это уже интересно, особенно если учесть, как мы расстались. Риз просто взяла и ушла. Ни тебе прости, ни каких-то еще объяснений. Я как раз вернулся досрочно из очередной командировки – фотографировал, если не ошибаюсь, виноградники, – и застал у дверей дома машину Брейдена, давнего приятеля Риз.

– Прости, парень, – сказал Брейден, когда я поинтересовался, что он тут делает.

– О чем ты?

– Знаешь, тебе лучше поговорить с Риз.

Я взглянул на окно нашей квартиры, которая находилась двумя этажами выше. За тонкой занавеской мелькала чья-то тень.

Риз.

Перепрыгивая через две ступеньки, я помчался наверх.

Риз, стоявшая спиной ко мне, вскрикнула от неожиданности. Похоже, мое появление здорово напугало ее.

Повернувшись, она схватилась рукой за сердце.

– Ян, что ты здесь делаешь?

Мой взгляд упал на кровать, где лежал раскрытый саквояж. Риз тоже взглянула туда.

– Я хотела уехать до того, как ты вернешься.

Сумки с грохотом выпали у меня из рук.

– Уехать? Куда?

– Я пока не решила. Какое-то время поживу у Брейдена. Если я забуду что-то из вещей, можешь переслать их туда.

Я шагнул в комнату, пытаясь собраться с мыслями. Риз уезжала не в командировку. И не на выходные за город. Она просто бросала меня.

– Почему? – выдавил я.

– Я не могу больше оставаться с тобой, – дрогнувшим голосом сказала она.

– Я люблю тебя.

– А я – нет. Уже не люблю.

Я протянул к ней руку, но Риз отшатнулась.

– Ты же не просто так разлюбила меня. Что случилось? В чем я виноват?

– Ты…

– Что?

– Да так, ничего, – покачала она головой. – Просто мне нужно личное пространство. Вот и все.

Личное пространство. Я сглотнул, пытаясь отогнать другие, весьма болезненные воспоминания.

– И надолго ты уходишь?

– Навсегда.

Резким движением она застегнула саквояж.

Этот звук еще долго отдавался у меня в ушах. Было в нем что-то окончательное и бесповоротное. А потом наступила тишина, такая же пронзительная и необратимая. Мне уже случалось чувствовать себя ненужным и одиноким, но боль от этого не становилась меньше.

– Я в восторге от твоих фотографий, – пробивается сквозь мои мысли голос Риз. – Ты и представить не можешь, как я рада была этой возможности поработать с тобой.

Я бы не сказал, что это взаимное чувство.

– Как ты получила это назначение? – спрашиваю я.

Официантка ставит перед нами две тарелки с супом, и Риз хватается за ложку.

– Пахнет восхитительно, – замечает она. – Работу предложили мне и еще одному журналисту, Мартину Нивзу. Он регулярно сотрудничает с National Geographic.

– Тогда почему они выбрали тебя? – не унимаюсь я. – Я видел у них всего одну твою статью.

Риз замирает, не донеся ложку до рта.

– Ты считаешь меня плохим журналистом?

– Этого я не говорил. У тебя талант. Эл прислал мне ссылку на пару твоих статей. Я как раз прочел их перед тем, как спуститься к ужину.

– Ты прочел их только что?

Я с недоумением смотрю на Риз.

– Да, а в чем дело?

Риз допивает вино и какое-то время разглядывает соседнюю пару.

– Что-то не так? – повторяю я.

В ее улыбке явно читается досада.

– Знаю, что звучит глупо, но я все-таки надеялась, что ты солгал мне.

– Насчет чего?

– Что ты не следил за моей карьерой.

И что тут скажешь?

– Мне понравились твои статьи. Те, что я прочел.

– Спасибо. Я тут по двум причинам. Во-первых, – поднимает она указательный палец, – я уже была в Лондоне, так что мне проще было добраться сюда. Во-вторых, я приезжала на праздник этим летом, а Нивз нет.

– Так это ты сидела на трибунах, – вырывается у меня против воли.

Риз опускает руку и ошеломленно смотрит на меня.

– Так ты меня видел? И не подошел, чтобы поговорить?

Я опускаю взгляд, и у Риз вырывается нервный смешок.

– Кажется, я понимаю, в чем дело. После того как…

– Я не был уверен, что это ты. – Мне не хочется, чтобы мы вновь перенеслись на четырнадцать лет назад. – Я был в загоне, в окружении лошадей. А когда вернулся на трибуны, тебя уже не было.

– Мне пришлось уйти.

Она не раскрывает деталей, а я не настаиваю. Официантка убирает тарелки из-под супа и приносит курицу. Мы приступаем к еде. Риз, похоже, с головой ушла в собственные мысли. Я размышляю о том, не встать ли нам завтра пораньше – не исключено, что на поиски лошадей может уйти целый день.

Риз внезапно прерывает молчание.

– Сколько лет ты женат?

Я отрываю взгляд от тарелки.

– Ты следила не только за моей карьерой.

– У тебя на руке обручальное кольцо.

Я смотрю на золотистый ободок, и Риз добавляет:

– Но ты прав, я кое-что слышала о тебе. Твоя жена – какая она?

Я задумчиво прожевываю кусок курицы. Блюдо очень вкусное, но не идет ни в какое сравнение с готовкой Эйми.

– Она – самая замечательная женщина в мире.

– Что ж, ей повезло.

Риз разглядывает меня, и я чувствую, что ей хочется задать какой-то вопрос. Я вопросительно вскидываю бровь.

Риз подается вперед.

– Прости, что спрашиваю, но… тебе все-таки удалось разыскать свою мать?

– Нет, – качаю я головой.

Но я найду ее. Не позже чем через неделю.

– Ты все еще ищешь ее?

Я встречаюсь взглядом с Риз, и она понимающе кивает.

– Значит, да.

Я продолжаю молча жевать овощи.

– Скажи, она тоже похожа на нее?

– Кто?

– Твоя жена. Она похожа на Сару?

Я решительно отодвигаю тарелку и встаю из-за стола.

– Нам завтра рано выходить. Встретимся в восемь в вестибюле.

Риз машет рукой.

– Ян, я не хотела… все моя идиотская привычка задавать вопросы, не подумав. У меня и в мыслях не было расстроить тебя.

Я подзываю официантку.

– Счет, пожалуйста.

– Ян… постой.

– Иди поспи, Риз. Завтра у нас трудный день.