Глава 31. Выступление эксперта-криминалиста в суде. Перекрестный допрос
Судебные системы стран мира непохожи друг на друга. Так, например, израильская намного проще российской. В Израиле действуют суды общие, специальные и трибуналы. В отдельную категорию входят суды по трудовым искам, семейному праву и религиозные. Общие суды – это мировые, окружные и Верховный. Все они профессиональные. В отличие от России, США и многих государств Европы, институт присяжных заседателей в стране отсутствует. Должность судьи постоянна; ему гарантированы прекрасные условия службы и личная неприкосновенность. Зарплаты судей очень высоки, что позволяет надеяться на их неподкупность. Ни у прокуроров с адвокатами, ни у рядовых граждан физического или иного доступа к судьям нет. В судах кабинеты судей закрыты для посторонних, до и от машины их провожают охранники. Если есть подозрение в том, что судье кто-то или что-то угрожает, к нему приставляется круглосуточная охрана. Число судей, ведущих дело, может варьироваться от одного до трех в мировых и окружных судах и от трех до девяти – в Верховном.
Кроме специальных случаев, оговоренных законом (вопросы государственной безопасности, защита интересов несовершеннолетних, семейные отношения), все судебные разбирательства проходят в открытом режиме. Эксперт-криминалист вызывается в суд повесткой одной из трех сторон: прокуратурой, защитниками подсудимого или непосредственно судом. Его показания в корне отличаются от тех, которые дает рядовой свидетель.
Если свидетель может поведать на заседании лишь то, чему он был очевидцем, эксперт, основываясь на своем образовании, специальных знаниях и опыте, а иногда и на результатах проведенных им экспериментов, может рассказать суду о своих умозаключениях по деталям дела. Свидетель-эксперт не должен употреблять словосочетания вроде «я думаю», «мне кажется», «судя по всему». Каждое его утверждение должно быть тщательно взвешено и иметь под собой научную базу.
Экспертное заключение требует обоснования. По сути, оно похоже по своей структуре на научную статью и включает в себя:
• описание профессионального опыта эксперта;
• постановку проблемы;
• отчет о проведенном эксперименте или анализе вещественных доказательств;
• наблюдения и полученные данные;
• обобщение данных и заключение;
• ссылки на имеющуюся по данному вопросу литературу.
Если эксперт-криминалист вызван в суд прокуратурой, то первым его допрашивает прокурор. Его вопросы ясны и не содержат подвохов:
• Представьтесь и расскажите о своей квалификации.
• Какие вещественные доказательства вы получили в рамках данного дела и как работали с ними?
• Каковы результаты вашей работы?
• Были ли обнаружены следы рук на вещественных доказательствах? Если да, то сколько и где именно?
Далее слово дается адвокатам подсудимого и начинается так называемый перекрестный допрос. Приведем возможный диалог между адвокатом (А) и экспертом (Э).
А: Итак, вы называете себя экспертом-криминалистом. Какова конкретно область вашей деятельности?
Э: Я специалист в сфере дактилоскопии.
А: Так вы специалист или эксперт?
Э: Эксперт.
А: Отлично. Следовательно, у вас должен быть сертификат, подтверждающий вашу квалификацию. Предъявите его суду. (Эксперт предъявляет сертификат.)
А: Сколько лет вы работаете в области дактилоскопии?
Э: Три года.
А: В течение скольких лет вы самостоятельно даете экспертные заключения?
Э: Год.
А: О! Так вы серьезный специалист. Скажите, дактилоскопия – это наука?
Э: Думаю, что да.
А: Это похвально, что вы вообще думаете. Тогда сформулируйте, пожалуйста, что такое наука.
Э: Я затрудняюсь ответить на этот вопрос.
А: Ну, естественно, кто бы сомневался. Скажите, какого числа вы получили вещественные доказательства по данному делу?
Э: 6 марта.
А: От кого? Кто лично вам их передал?
Э: Следователь Петров.
А: У вас есть документ, подтверждающий передачу-приемку?
Э: Нет, но я помню, что Петров.
А: 6 марта было семь месяцев назад. Вы уверены?
Э: Да, уверен. Он еще сказал, что дело важное и срочное.
А: А что еще он вам рассказал о деле? Например, что есть подозреваемый по делу Иванов и хорошо бы найти на ноже его отпечатки?
Э: Нет, он этого не говорил.
А: А вот следователь Петров в своих показаниях на суде утверждал, что беседовал с вами об обстоятельствах дела.
Э: Возможно, он что-то и сказал. Я не помню точно.
А: Не помните или не хотите вспомнить, чтобы ввести суд в заблуждение? Вы знали, например, что жертвой убийцы был ребенок?
Э: Знал. Узнал потом. Это было напечатано в газетах.
А: Это произвело на вас впечатление, не так ли? Вы пришли в состояние гнева и решили во что бы то ни стало найти отпечатки убийцы на ноже? Э: Нет, я работал как обычно.
А: А вот в это уже трудно поверить. Согласитесь, что у вас была повышенная мотивация изобличить преступника. Вы передали нож в биологическую лабораторию для анализа ДНК?
Э: Нет, я взял пробы ДНК сам и передал пробирки в лабораторию.
А: Кто дал вам разрешение самому брать пробы ДНК? Вы что, еще и биолог?
Э: Нет, я не биолог, но нас учили брать пробы ДНК.
А: Вас учили… Кто? Когда? Покажите сертификат об окончании курса.
Э: Сертификат находится в моем личном деле.
А: Вы брали пробы до тестов на следы рук или после?
Э: До. Сразу, как только осмотрел нож.
А: Где фотографии ножа до осмотра? Вот эти? (Показывает фотографии.) На них нет ни даты, ни времени, ни номера дела. Где гарантия, что это тот самый нож, а не другой, из другого дела?
Э: Это тот нож.
А: Сколько дел одновременно вы ведете? Сколько экспертиз выполняете параллельно?
Э: По-разному. Иногда две, три…
А: Ясно. А что, если я скажу вам, что вы перепутали ножи и не хотите признаться в этом?
Чтобы не перегружать читателя, мы прервем на этом стенограмму перекрестного допроса и лишь перечислим возможные вопросы адвокатов:
• Сколько проб ДНК было взято? С каких конкретно точек лезвия и ручки?
• Как были промаркированы пробирки?
• Какова была последовательность проведенных анализов?
• Возможно ли, что, протирая нож для проб ДНК, эксперт невольно стер следы рук?
• Почему эксперт выбрал данную последовательность анализов, а не иную?
• Сколько всего следов было выявлено?
• Сколько из них сфотографировано?
• На основании чего эксперт решил сфотографировать лишь один из них?
• Уверен ли эксперт, что выявил все следы на ноже?
Последний вопрос самый непростой, ибо мы никогда не можем быть уверены в том, что нашли все следы; мы лишь работаем согласно протоколу, что нашли – то нашли.
Думаю, вы уже поняли, что перекрестный допрос – очень малоприятная процедура, своего рода ролевая игра, в которой адвокату позволено почти всё, а эксперту – лишь спокойно, прямо и по возможности кратко отвечать на вопросы. И если вы думаете, что в ходе допроса все хотят выяснить истину, вы ошибаетесь. Цели у сторон абсолютно разные.
Адвокат отрабатывает гонорар, самоутверждается профессионально, пытается зародить у судей сомнение в квалификации и честности эксперта. За редкими исключениями адвокаты не знакомы с серьезной литературой по криминалистике, и поэтому им трудно оспаривать фактическую сторону экспертизы. Поэтому, как правило, они ищут (и часто находят) недостатки бюрократического характера в представленных документах: отсутствие чьей-то подписи, несоответствие дат, неоднозначность формулировок. У всех адвокатов есть излюбленные формулировки-клише:
• «Согласитесь, что…»;
• «А что вы ответите, если я скажу вам…»;
• «Ответьте мне “да” или “нет”».
В подтексте всех трех таится подвох. Если вы на секунду потеряли бдительность, то любой нечеткий ответ на первый вопрос будет трактоваться как согласие. Ответ должен начинаться со слов «Я не согласен!» или «Это не так!».
Задавая второй вопрос, адвокат подразумевает, что вы только что соврали и сейчас он выведет вас на чистую воду. Ваш правильный ответ должен звучать примерно так: «Как я уже докладывал суду и повторю это еще раз…»
Третий вопрос (Tell me yes or no…) взят из мыльных опер типа «Закон Лос-Анджелеса» (L.A. Law) и имеет целью «сбить дыхание». В таких случаях следует сделать глубокий вдох-выдох и ответить: «Уважаемый суд, я эксперт и нахожусь здесь для того, чтобы дать исчерпывающее пояснение по профессиональным вопросам, а они слишком сложные, чтобы ограничиться простыми “да” и “нет”. Поэтому с вашего позволения я предоставлю развернутый ответ на вопрос уважаемого адвоката».
В каком-то смысле эксперт в суде похож на учителя, которому нужно доступно, на уровне понимания учеников, рассказать о законах квантовой механики или об общей теории относительности.
Наш отдел ежегодно проводит курс для молодых сотрудников «Выступление в суде», на котором учат, как правильно себя держать, как не попадать в ловушки и не втягиваться в пустые перепалки с адвокатами. Эксперт ни на миг не должен забывать, что его ответы предназначаются судьям, а не защитнику, следовательно, и смотреть надо на них, и разъяснять надо именно им. Это не так просто, как кажется, ведь мы привыкли вести диалог, глядя собеседнику в глаза. На таких семинарах я много раз играл роль мерзкого адвоката, стирая своих молодых коллег в порошок.
Припоминаю давний случай. В отделе проходит очередная тренировка, я – в роли эксперта, женщина – прокурор из Тель-Авивской окружной прокуратуры – выступает как адвокат. Слушается дело об убийстве. Первый же вопрос дамы был нестандартным:
– Можно я буду называть вас по имени?
Я несколько растерялся, но ответил:
– Можно, только не называйте меня «мой сладкий зайчик».
Дальнейший диалог оказался невозможен. В зале катались от хохота, а у адвокатессы началась икота.
Не забудем, что судья тоже человек и у него может быть плохое настроение, головная боль, утренняя ссора с женой и другие проблемы. Сытый, выспавшийся, вернувшийся из отпуска судья и голодный, усталый неврастеник – это два разных человека, и различие чувствуется с первой минуты заседания.
За редчайшими исключениями судьи являются специалистами самого высокого класса. Два раза в год они проходят краткосрочные курсы повышения квалификации: слушают лекции ведущих криминалистов о достижениях и проблемах нашей профессии, посещают лаборатории и читают специальную литературу. Израиль – маленькая страна, количество игроков на поле судопроизводства велико, но не безгранично. Протоколы судебных заседаний – открытый материал, и адвокаты заранее знают, кто из криминалистов будет выступать со стороны прокуратуры. Чтобы не ставить себя в неудобное положение, они зачастую отказываются от перекрестного допроса наиболее квалифицированных и уверенных в себе экспертов.
