Глава 18. Убийство Ганди. Индандион

Настоящее имя министра туризма было Рехавам Волкович, но молодое государство Израиль в конце 1940-х – начале 1950-х гг. создавало новые реалии, писало свою историю, и типично еврейские фамилии противоречили принципу «быть не евреем, а израильтянином». Таким образом Волковичи превратились в Зееви. Молодой Зееви был худ, темнокож и брит наголо, за что и заслужил кличку Ганди. Под этим именем его знала и любила страна. Сделав блестящую военную карьеру, генерал Ганди ушел в политику. В 2001-м он был министром туризма. В отличие от других членов правительства Ганди передвигался по стране без охраны. Он жил в уверенности, что эта страна – его, и чувствовал себя в ней в безопасности.

17 октября 2001 г. у всей нашей группы был отгул. Мы собирались позагорать у моря, а потом пообедать в каком-нибудь рыбном ресторане, которых много в прибрежной зоне. Однако не успела машина выехать со стоянки Главного штаба полиции, как все наши планы рухнули. Как были, в шортах и майках, но с оружием, мы ввалились в холл отеля Hyatt Regency Jerusalem (сегодня он называется Dan Jerusalem), пугая своим диким видом благообразных седых американских старушек. Следователи полиции и Службы общей безопасности уже работали вовсю.

Во время раннего завтрака в ресторане отеля супруге министра показалось, что за ними следят.

– Чепуха, – сказал Ганди. – Быть этого не может. Я поднимусь в номер и подожду тебя там.

На восьмом этаже министр вышел из лифта и повернул направо, к номеру 816, ближайшему к выходу на запасную лестницу. Из-за угла вышел человек. Выстрелов никто не слышал, стреляли с близкого расстояния из пистолета с глушителем.

В крупных отелях, таких как Hyatt, число камер наблюдения может достигать двух сотен. Не прошло и часа с начала расследования, как стала понятна общая схема покушения. Террористы жили в том же отеле, на четвертом этаже, жили открыто, не таясь. Завтракали, обедали, ужинали, плавали в бассейне, ходили в SPA и даже вызывали девушек. В подземном гараже отеля они запарковали две машины: основную и запасную. Стреляли из Walter, в запасной машине держали чешский пистолет-пулемет Scorpion. Стоя за дверью, ведущей на лестницу, ожидая сигнала от напарников, следящих за Ганди в ресторане, убийца курил и окурок сигареты бросил там же, на пол. Две стреляные гильзы подбирать не стал. Просто спустился по лестнице прямиком в гараж. Основная машина не завелась (подсел аккумулятор), и четверо убийц уехали на запасной.

Эксперты работали по двое: одна пара – в номере убийц, вторая – на месте засады, третья – в подземном гараже. В номере собрали окурки из пепельницы, газету, стаканы, счет за номер и меню мини-бара. На месте засады – окурок и две стреляные гильзы. В гараже обследовали оставшийся автомобиль. Результаты экспертиз были готовы к концу дня. Профиль ДНК окурка с места засады совпал с профилем одного из окурков, собранных в номере террористов. Отпечатки пальцев, найденные на газете, счете за оплату номера и меню мини-бара, оказались «знакомы» базе данных. Все члены банды состояли в террористической организации «Народный фронт освобождения Палестины» и в свое время уже попадали в поле зрения полиции.

Как же нам удалось с такой скоростью получить отпечатки пальцев убийц, оставленные на бумажных вещественных доказательствах? Мы с вами говорили о том, каким методом работают с бумагой в большинстве полиций мира. Эксперты пользуются нингидрином, который вступает в реакцию с аминокислотами, входящими в состав биохимических выделений кожи. Если не стимулировать эту реакцию катализаторами, она протекает медленно, однако ускорение с помощью катализаторов может отрицательно сказаться на качестве проявленных отпечатков.

При расследовании «дела Ганди» впервые было применено принципиально новое вещество – индандион.

Индандион синтезировали в отделе криминалистики Секретной службы США (United State Secret Service, USSS), ответственной за охрану американского президента и валюты. Когда говорят об американских силовых структурах, то чаще упоминают ФБР, а USSS остается в тени. В отделе криминалистики работают ученые высочайшей квалификации. Вплоть до 2007 г. его возглавлял доктор Антонио Канту (1941-2018), фигура в криминалистическом сообществе почитаемая и легендарная. Именно в отделе Канту в 1999 г. Роберт Рамотовский, Мадлен Жулье и Мария Петровская внедрили индандион в экспертную практику.

Как и нингидрин, индандион вступает в реакцию с аминокислотами, только реакция это быстрая – длительностью несколько минут, – а результаты ее гораздо более впечатляющи. Вещдок, сделанный из бумаги или картона, на полминуты опускают в бесцветный раствор индандиона, еще минуту сушат в вытяжном шкафу, а затем кладут на десять секунд под горячий пресс, похожий на те, с помощью которых штампуют надписи на футболках. Отпечатки, проявленные на бумаге нингидрином, видны невооруженным глазом. Индандион, в отличие от нингидрина, вещество флуоресцентное. На вынутой из-под пресса бумаге ничего не видно, но стоит надеть оранжевые очки и осветить лист специальной лампой, излучающей зеленовато-голубой свет, как отпечатки становятся видимыми. В Израиле и некоторых других странах с развитыми криминалистическими службами уже много лет работают с индандионом, и его эффективность трудно переоценить.

А что же террористы? Они бежали в так называемую зону «А», контроль над которой полностью осуществляется самозваным палестинским правительством и его военными службами. Читателю, скорее всего, не понятно, о каких зонах идет речь. Я поясню. В 1993 г. правительство Израиля подписало с Организацией освобождения Палестины (ООП), возглавляемой в то время террористом Ясиром Арафатом, мирные соглашения, вошедшие в историю как «соглашения Осло». Как и почему правительство пошло на такой, мягко говоря, спорный шаг – история длинная. Для нашего повествования важно, что, согласно этим договорам, территории с многочисленным арабским населением были разделены на три зоны: «А», «В» и «С». На территориях «С» весь контроль, административный и военный, осуществляется Израилем. В зоне «В» военная власть израильская, а административная – палестинская. О зоне «А» мы уже говорили.

Израильской Службе безопасности мгновенно стало известно, где именно прячутся убийцы, и правительство потребовало от палестинской администрации немедленной выдачи террористов. Палестинцы проигнорировали израильское требование, заявив, что сами проведут судебное разбирательство. Действительно, состоялся бутафорский суд, и террористы получили смешные сроки тюремного заключения. Наказание они начали отбывать в самой комфортабельной из всех палестинских тюрем – в городе Йерихон. Израиль пощечину стерпел.

Но в 2006 г. председатель Палестинской автономии Махмуд Аббас решил позлить израильтян, заявив, что выпускает убийц на свободу. За день до даты освобождения террористов в Йерихон вошли соединения израильской армии и полицейского спецназа ЯМАМ, специализирующиеся среди прочего на освобождении заложников. Легко сметая с пути вооруженные силы палестинцев, армия и спецназ окружили тюрьму и предложили преступникам сдаться. Как и предполагалось, последовал отказ. Тогда армия подогнала бронированный бульдозер, разработанный израильской танковой промышленностью на основе Caterpillar D9R. Инженерно-саперная служба армии активно использует эту чудовищной силы машину для разрушения зданий, в которых баррикадируются террористы.

Бульдозер слегка ударил по углу здания тюрьмы, и убийцы поняли, что в следующие несколько минут они будут погребены под обломками и лучше сдаться. Они вышли гуськом, в одних трусах и с поднятыми руками. Это шоу транслировалось по всем каналам израильского телевидения. Террористов судили и приговорили к пожизненному сроку. Они сидят в израильской тюрьме для террористов и, надеюсь, никогда оттуда не выйдут.

Интервью с Александром Бедуэном, начальником отдела криминальной полиции Квебека

– Александр, ты начальник большого Отдела криминалистической экспертизы в криминальной полиции Квебека. А это тяжелая ноша?

– Работы невпроворот. Мы занимаемся всеми мыслимыми видами экспертиз, от идентификации угнанных автомобилей до ДНК-анализа и антропологических реконструкций.

– Что привело тебя в эту область?

– Видишь ли, это было предопределено. Мой отец работал полицейским, а меня тянуло в науку, но в то же время хотелось носить форму. Вот я и стал экспертом-криминалистом. В университете я изучал микробиологию, в отделе начал с самого низа. Но, как говорят по-английски, Little strokes fell great oaks. Есть, наверное, русский эквивалент?

– Есть: «Терпенье и труд всё перетрут». Если я правильно помню, ты успел одновременно с работой написать диссертацию и защитить ее в Лозаннском университете. А планка там очень высокая.

– Да, там серьезные требования к докторантам. Впрочем, что я тебе рассказываю! Ты и сам знаешь.

– Не жалеешь, что выбрал эту профессию?

– Ни на секунду! И неважно, что в частном секторе программисты, адвокаты или врачи получают больше.

– Сможешь вспомнить о самом интересном деле за годы практики?

– Для меня самые интересные дела – это так называемые cold cases. Ты мне как-то говорил, как это называется по-русски – «висюн»? Так, кажется?

– «Висяк». От глагола «висеть», то есть «зависнуть и не падать». И что это было за дело?

– Тебе о нем неизвестно. Одно из двойных убийств более чем 20-летней давности, которое я помог раскрыть, перепроверив бумаги, фигурировавшие в этом деле в качестве вещественных доказательств. Новые химикаты, разработанные в последнее время, оказались намного эффективнее тех, что были в ходу 20 лет назад. Выявился отпечаток неплохого качества, и я смог еще улучшить его с помощью компьютера. В результате – бинго! И, конечно, счастье, что преступник не умер за эти годы и никуда не сбежал.

Назад: Глава 17. Нингидрин. Дело епископа Хеландера

Дальше: Глава 19. Привычка – не рукавичка, на крючок не повесишь