Игра в дезинформацию
Шла битва за Францию. Немецкие танковые дивизии проламывались через Арденны. Амьен был в осаде, Аррас окружен. Но в Лондон пришло лето, и субботние послеобеденные прогулки с собакой в парке все еще доставляли удовольствие. Так Джульетта и оказалась в Кенсингтонском саду.
Порывистая Лили внезапно бросилась в погоню (тщетную) за какой-то борзой. Джульетта послушно потрусила следом. Как раз когда она умудрилась поймать собаку и снова прицепить к ней поводок, вдали показался Годфри Тоби – непримечательный, но несомненный. Он неспешно, но целенаправленно двигался к Круглому пруду.
Джульетта решила последовать за ним – даже если он всего лишь решил прогуляться в парке. Ей велели не спускать с него глаз, вот она и будет не спускать с него глаз. Сразу двух. Четырех, если считать собачьи.
Они долго шли за ним – мимо Альберт-Холла, по задворкам Музея науки, по Эксибишн-роуд и наконец свернули налево, на Бромптон-роуд. Годфри размахивал тростью с серебряным набалдашником, изредка стуча ею по мостовой, словно в такт какой-то мелодии. Один раз Джульетта смело подобралась поближе и услышала, как он насвистывает «Ты мое солнце» (кажется). Она никогда не думала, что он любит свистеть. Или даже настукивать ритм.
Если он вдруг обернется и поймает ее врасплох – как в игре «Море волнуется» – она всегда может сказать, что шла в «Хэрродс». Она отрепетировала интонацию полнейшего удивления («О, мистер Тоби, здравствуйте! Как удивительно, что я вас случайно встретила!»). Впрочем, ей не нужны оправдания – она ведь живет в этом районе. Может, сам Годфри идет в «Хэрродс». Может, скоро день рождения загадочной миссис Тоби и Годфри хочет купить ей маленький знак супружеского внимания – духи или носовые платки с вышивкой. «Не давайте воли своему воображению, мисс Армстронг».
Он, впрочем, ни разу не оглянулся и, к удивлению Джульетты, вдруг резко свернул и вошел в Бромптонский храм. Неужели он католик? Джульетта думала, что он принадлежит к Низкой англиканской церкви, если вообще религиозен.
Она осторожно вошла за ним. В храме было лишь несколько человек – в основном преклонивших колени в безмолвной молитве.
Джульетта тихо забралась вместе с собачкой на скамью в дальней от алтаря части храма. Отсюда был виден Годфри – он, сняв шляпу и держа ее в руке, шагал вдоль бокового прохода к алтарю. Он выглядел скорее фланером, чем верующим, пришедшим поклониться Божеству. «Та-та-та» – стучала трость по плитам пола.
И вдруг, почти не замедлив хода, с восхитительной ловкостью рук он извлек из кармана пальто бумажку и, похоже, засунул ее в щель между пилястрой и одной из вычурных мемориальных досок, висящих на стене.
Он продолжал неспешно идти, у алтаря перекрестился и вернулся обратно по другому проходу, вдоль противоположной стены.
Джульетта спешно съехала вниз, на колени, и притворилась, что молится. Лили решила, что это отличная игра, и пихала Джульетту лапами, пока та не схватила ее поперек пуза и не прижала к себе изо всех сил. Она чувствовала, как дрожит от возбуждения собачье тельце. И едва смела бросить взгляд в сторону Тоби, чтобы не встретиться с ним глазами. «Какая ужасная мысль!» Она представила себе, как он вдруг вырастает у нее над головой. («Подумать только, мисс Армстронг! Какая встреча! Я и не думал, что вы ходите в церковь!») Но когда Джульетта наконец набралась храбрости и посмотрела, оказалось, что его нигде не видно.
Она поднялась на ноги и уже собиралась обследовать место, где Годфри проделал свой маленький фокус, как вдруг опять увидела мужчину в пальто с воротником из каракульчи. Джульетта снова плюхнулась на колени; она уже ощущала себя почти верующей. Воротник из каракульчи направился прямо к мемориальной доске, без обиняков извлек то, что за ней лежало, повернулся и вышел тем же быстрым шагом. Он покинул собор так же стремительно, как пришел. Если он и заметил Джульетту, то виду не подал.
Джульетта вспомнила его предостережение на суаре. «Будьте осторожны, мисс Армстронг». Он напугал ее так, как не пугала даже война.
– 11 –
ЗАПИСЬ 7.
Г. Что это за батарея 236? Это королевская артиллерия?
Д. Кажется, какие-то пехотные войска. Возможно, первая пехотная дивизия.
Г. Разве они не во Франции?
Д. Ну, я не знаю. Может, это Хайлендская дивизия.
(Две минуты записи потеряны из-за технической неисправности.)
Из-за пронзительного лая собаки ДОЛЛИ бо′льшую часть разговора не удается разобрать.
Г. Может, он хочет кость (???)
Э. Конверты.
Г. Да, хорошо, конверты.
Д. О да, конверты, ну конечно. Я не могу выяснить их телефонные номера. Я все пытаюсь, но пока безуспешно. Меня не было на месте, и я не смогла ответить, когда они мне звонили.
– Нацисты уже стучатся к нам в дверь, правда ведь, мисс? – сказал Сирил. За этой репликой пугающе внезапно послышался стук в их собственную дверь – Тра-та-та! Тра-та-та-ТА! – и оба подпрыгнули.
– Годфри, – сказал Сирил.
«Тра-та-та! Тра-та-та-ТА!» повторилось.
– Похоже, он хочет с нами поговорить, – сказал Сирил.
– Я открою, – сказала Джульетта.
Это в самом деле оказался Годфри.
– Мисс Армстронг… – Он приподнял шляпу, когда Джульетта открыла дверь.
– Входите, пожалуйста, мистер Тоби.
– Не буду, если не возражаете. Постою тут. Наши друзья прибудут с минуты на минуту – мы не хотим, чтобы они видели нашу с вами беседу. Вы ведь враг, мисс Армстронг. – Он улыбнулся.
Неужели он заметил ее в Бромптонском храме? Знает ли он, что она видела его странную встречу и фокусы с бумажкой? О таком не упомянешь вскользь в непринужденном разговоре («Кстати, мистер Тоби, я думаю, что вы двойной агент»). И может быть, он вовсе не двурушничает, а исполняет свой долг, как велит военное время. В конце концов, он контрразведчик и его начальник – Перри, а не Аллейн.
– Утонули в мечтах? – спросил Годфри.
Похоже, он не боится прибегать к банальностям, если нужно.
– Простите, мистер Тоби.
– У меня вдруг не оказалось ни карандашей, ни бумаги, – сказал он. – Я подумал, что, может быть, разживусь ими у вас. Надо полагать, вас хорошо снабжают.
– Да, конечно. Сейчас принесу.
– Да, и еще невидимых чернил, если у вас есть.
– Есть.
Она собрала все нужное и вручила Годфри.
Он неожиданно вздохнул:
– Все это очень утомительно, правда?
– Вы про войну?
– Я про взлелеянные обиды, – объяснил он, видя ее непонимающее лицо. – Эти люди… – Он махнул рукой на соседнюю дверь. – Они очень… озлоблены, не правда ли?
– Надо думать, что так, – ответила Джульетта.
– Человеческая природа тяготеет ко всему племенному. Разделение на племена порождает насилие. Так всегда было, и так всегда будет.
Джульетта подавила зевок и обрадовалась, услышав, что открываются двери лифта. Годфри безмолвно отсалютовал ей и исчез в соседней квартире.
Джульетта ненадолго оставила дверь приоткрытой, слушая приближающийся голос Виктора:
– Мистер Тоби! Я должен вам сказать…
И шепот Годфри:
– Ш-ш-ш! Виктор, у стен есть уши. Давайте зайдем в квартиру.
Джульетта очень тихо закрыла дверь.
– Вы когда-нибудь сомневаетесь, что Годфри на нашей стороне? – спросила она у Сирила.
– Я, мисс? Нет, никогда. А вы?
– Нет, конечно. Боже, не может быть, что уже столько времени!
– Вам опять к миссис С.?
– Да, за мои грехи.
– Вы ничего не хотите мне сказать, мисс Армстронг?
Оливер Аллейн стоял, небрежно облокотясь на капот машины, припаркованной на Чичестер-стрит, у заднего входа в «Долфин-Сквер». Лили подобралась поближе к Джульетте и прижалась к ее ноге, словно желая почувствовать надежный тыл.
– По поводу мистера Тоби?
– Было что-нибудь подозрительное?
– Нет, – ответила Джульетта. – Ничего.
– Вы уверены?
– Совершенно уверена, сэр.
– Не подвезти ли вас куда-нибудь? На Пелэм-Плейс, например.
– Нет, спасибо, сэр. Мне нужно выгулять собаку, она весь день сидит взаперти. Как вы думаете, ее хозяйка вернется?
– Кто знает, мисс Армстронг. Положение в тех местах тяжелое.
Вчера Перри снова уронил чашку.
– Руки дырявые, – так он это объяснил, хотя Джульетте из соседней комнаты показалось, что чашку швырнули нарочно.
Скоро в квартире не останется посуды. Маленькую севрскую чашечку Джульетта уже отнесла в Кенсингтон, в безопасное место.
– Мне кажется, нам обоим пойдет на пользу от всего отдохнуть, мисс Армстронг. Устроить небольшой выходной.
Выходной! Она вообразила себе уик-энд в Рае или даже несколько дней в Хэмпшире. Гостиница или коттедж, где они откроют бутылку вина при свечах и будут сидеть на ковре у камина с пылающими поленьями, а потом он обнимет ее и скажет…
– Веруламий, мисс Армстронг. Это возле Сент-Олбенса.
Наученная горьким опытом с выдрами, Джульетта взяла с собой сэндвичи и термос с чаем.
Автомобиль изрыгнул их у невыразительных руин под мрачным небом. «Заберете нас через три часа», – сказал Перри водителю. (Три часа! – подумала Джульетта.)
Он сказал, что это – римская вилла.
– Прекрасно сохранившийся мозаичный пол. Он скрывает под собой гипокауст. Гипокауст – это древнегреческое слово: от гипо – «под» и каустикос – «горящий, жгучий». Какое слово нашего языка произошло от «каустикос»?
– Понятия не имею, – едко сказала она.
Впрочем, он не заметил. Наречия были слишком тонки для его восприятия. Неужели он не видит, что она созрела и ее пора сорвать? Как розу. Она – подарок. Жемчужина в ракушке. Яблоко, манящее с древа. Однако Перри, кажется, не подозревал об этом – он принялся читать ей лекцию про древнеримскую Уотлинг-стрит, которая проходила где-то у них под ногами.
Пошел дождь – противная мелкая морось. Джульетта мрачно таскалась за Перри среди развалин, пока наконец не истекли три часа и не вернулся водитель, пахнущий пивом и табаком.
Вот тебе и выходной. Никому из них он не пошел на пользу – особенно, кажется, Перри.
– Кстати, пока вас не было, звонили от Гаррарда, – сказал Перри, когда они вернулись. – Сказали, что те серьги им не вернули.
– О, я как раз собиралась вам сказать…
Перри снисходительно махнул рукой. Видимо, война была важнее бриллиантов.
– Мы в бегах, – сказал он. – Наши войска уже отступают к побережью. Все кончено. Европа пала. Просто сердце разрывается, правда?
– 8 –
ЗАПИСЬ 5
15:20
ГОДФРИ осведомился о сыне МИССИС ТЕЙЛОР, подруги ЭДИТ, – его призвали в войска связи.
Э. Я сказала его матери…
Г. МИССИС ТЕЙЛОР?
Э. Да. Что удивительно, сколько сейчас пацифистов в армии.
Г. Да?
Э. (несколько слов нрзб). Помните тех людей, что пошли работать на завод Роллс-Ройса?
Г. Бельгийцы.
Э. Они очень низкого мнения о Королевском военно-воздушном флоте.
15:30
Звонит телефон.
Г. Алло? Алло? (Кладет трубку.)
Э. Кто это?
Г. Никто. Ошиблись номером.
Кто это ему звонит? – задумалась Джульетта. Она слышала, как он сказал: «Да, да, понял» – совсем другим тоном, чем тот, которым он разговаривал с информаторами. Может, это человек в пальто с воротником из каракульчи?
Джульетте не нравился Оливер Аллейн, она не доверяла ему, но решила, что ее долг – сообщить о тайных встречах Годфри. Иногда она ломала голову – а что, если дела обстоят совсем не так, как кажется на первый взгляд? Что, если идет гораздо более запутанная игра? Что, если Годфри и правда агент гестапо? Агент гестапо, притворяющийся сотрудником МИ-5, который притворяется агентом гестапо. От этих мыслей у Джульетты разболелась голова. В таком случае Годфри занимает идеально подходящее место – возглавляет сеть людей с пронацистскими симпатиями. Кукловод. Паук в центре паутины.
Ей очень хотелось посоветоваться с Перри, но Оливер Аллейн велел никому не говорить. Учусь лжи, подумала она. Рифмуется со словом «жив».
Поколебавшись, она напечатала загадочную короткую записку Аллейну: «Мне надо с вами кое-что обсудить». Она отдаст ее мальчишке-курьеру, когда он зайдет. На конверте Джульетта написала: «О. Аллейну в собственные руки».
Она вернулась за пишущую машинку. На сей раз это был отчет Жизели. Однако сей документ едва ли заслуживал названия отчета – это был нечленораздельный шум, похожий на прямую трансляцию из мозга кошки. Впрочем, еще в отчете был неплохо нарисованный шарж на толстяка во фраке, с толстой сигарой в зубах. Под картинкой Жизель нацарапала: «La Proie du soir». Что такое La Proie – добыча? В квартире не было словаря Ларусса. Джульетта предположила, что это портрет шведского торговца оружием, которого Жизель намеревалась соблазнить накануне вечером. Видимо, ей это удалось.
Лишь сделав перерыв, чтобы обдумать одиннадцатичасовой перекус (хотя была лишь половина одиннадцатого), Джульетта услышала странные звуки из спальни Перри. Когда Джульетта утром явилась в «Долфин-Сквер», в квартире было тихо, и она решила, что Перри куда-то вышел. Из спальни доносилось шуршание, словно там метался какой-то зверек – крупная крыса или маленькая собачка. Лили тоже услышала шум и насторожилась – встала, склонила голову набок и уставилась на закрытую дверь.
Джульетта подошла к двери и осторожно постучала – хотя, если там крыса или собака, этот стук им без надобности. Никто не ответил. Она осторожно открыла дверь, почти ожидая, что оттуда кто-нибудь выскочит. Но никто не выскочил. Лили, более смелая, толкнула дверь и влетела в спальню. Джульетта последовала за собакой.
Не животное. Перри. Так он все это время был здесь! Он стоял на коленях у кровати, словно в молитве. Он повернул лицо к Джульетте, и она увидела, что оно залито слезами. Может, он заболел? Он походил на раненого, хотя явных ран нигде не было. Лили ободряюще лизнула ему руку, но он сохранял позу отчаяния.
– Сэр, я чем-нибудь могу вам помочь? – спросила она.
– Не можете. Никто не может.
– Возможно, у вас духовный кризис? – рискнула спросить она, очень деликатно – ей казалось, что именно так положено обращаться с людьми, переживающими духовный кризис.
Но Перри расхохотался, и в его хохоте были нотки безумия. Джульетта обшарила глазами комнату (ужасное выражение) в поисках каких-либо объяснений этого внезапного нервного срыва. Но комната не сказала ей ничего. Аккуратно, как в казарме, застеленная постель, аккуратно разложенные гигиенические принадлежности, белая рубашка на вешалке на двери гардероба. Гардероб приковал взгляд Джульетты. Он сдавался вместе с квартирой, или это тот самый, в котором повесилась таинственная первая жена? То-то, должно быть, сюрприз был для Перри, когда он открыл дверцу.
Коленопреклоненный Перри всхлипнул особенно жалостно, и Джульетта, не в силах больше ничего придумать, заварила чай и молча поставила чашку на ковер рядом с ним. Тихо закрыла за собой дверь и вернулась к работе. Оказалось, что вид рыдающего мужчины на коленях – отличное средство от романтических чувств к нему. Ну и гардероб, конечно, тоже.
Через час Перри вышел из комнаты. К нему вернулась обычная сдержанность, хотя вид у него по-прежнему был загнанный и отчаявшийся.
Совпадение ли, что все это случилось на следующий день после прихода двух офицеров из Особого отдела? Они заперлись с Перри в гостиной, а Джульетту изгнали.
– Может, займетесь чем-нибудь на кухне? – туманно сказал Перри.
А может, и не займусь, подумала Джульетта, все еще сердитая на него за вчерашний Веруламий.
– Я пойду выгуляю собаку, – сказала она.
Она оставила дверь в гостиную приоткрытой и потому услышала, как один из сотрудников Особого отдела спросил:
– Мистер Гиббонс, вы можете нам сказать, где вы были вчера вечером?
Джульетта пожалела, что у нее не такой острый слух, как у собаки. Перри что-то пробормотал, и она уловила лишь слова «Министерство обороны». Она прицепила собачке ошейник и вышла. Она точно знала, где был Перри вчера вечером, поскольку сама его видела.
Они с Клариссой сидели за коктейлями в баре «Риволи», в отеле «Ритц». Джульетта изливала подруге свои сильные чувства по поводу римских развалин.
– А, римляне! – презрительно сказала Кларисса, словно при упоминании назойливых друзей семьи.
В конце вечера Джульетта заметила Перри – он выходил из другого бара, расположенного в подвале отеля, «„Ритц“ под „Ритцем“», как его называли. Кто-то еще говорил, что этот бар известен также как «Розовый глазик». Видимо, потому, что его интерьеры были оформлены в розовом цвете, хотя, когда Джульетта высказала это предположение, Кларисса покатилась со смеху. Джульетта удивилась: Перри все свое время посвящал исключительно работе, и она не представляла себе, чтобы он проводил время в баре, тем более среди розовых интерьеров.
– Пойдем. – Кларисса подхватила Джульетту под руку и потянула в направлении, противоположном тому, куда направился Перри. – В другую сторону. Я думаю, он сейчас не захочет нас видеть.
Это еще почему? Джульетта оглянулась через плечо и увидела, что к Перри подходит мужчина во флотской форме, какой-то нижний чин. Он был из тех, кого Перри презрительно называл «жеманниками». Раз или два, когда Джульетта оказывалась в машине с Перри и они ехали по Пиккадилли, он показывал ей голубеньких. «Торгуют собой, как обычные шлюхи». Джульетта не понимала, что он имеет в виду. Она знала о проститутках на Пиккадилли, но те, на кого указывал Перри, были мужчины. Она не знала, что подобное существует, и даже сейчас лишь смутно догадывалась, о чем идет речь.
«Их можно узнать по походке», – сказал тогда Перри. В голосе его звучало отвращение. Однако вот он. Флотский тип стоит вплотную к нему, поднося зажигалку, и Перри ему позволяет. Перри накрыл ладонями руки флотского, чтобы удержать на месте огонек. Это жест мужчины в адрес женщины, а не другого мужчины. Огонек осветил лицо Перри, искаженное страданием – словно его заставляют делать что-то неприятное.
Но он же не курит, подумала Джульетта.
