Следующее утро выдалось погожее, почти безоблачное. Откуда-то доносился стук – похоже, забивали молотком гвозди. Три детектива снова устроились в углу на диванах.

– Кто это дубасит?

– Две наших леди попросили, чтобы в их комнатах заколотили вентиляционные отверстия. Говорят, им страшно. Поэтому Тогай и Кусака изображают из себя рыцарей с молотками в руках вместо мечей. А Кусака сказал, что и в своей комнате вентиляцию заколотит.

– Что ж, наверное, так и в самом деле спокойнее… Но от этого стука можно сойти с ума. Ну разве можно так под Новый год!

– Одно беспокойство.

И тут в салоне появился человек, от которого беспокойства еще прибавилось.

– Нандаймон-сан! – послышался громкий голос Митараи. Он, видимо, хотел обратиться к кому-то по имени, но забыл, как того зовут, поэтому получилась бессмыслица.

Никто не отвечал, в салоне стояла напряженная тишина.

Митараи в недоумении наклонил голову, а молодой полицейский каким-то шестым чувством догадался, что дело касается его, и встал. Молодец! Как он сообразил?

– Меня зовут Анан…

– Ох, извините! Подскажете, как добраться до полицейского управления в Вакканае?

– Да, конечно.

Число, месяц и год рождения Митараи запоминает сразу, а вот с именами у него проблема. Даже не пытается запомнить. Такой уж человек. Какое имя ему в голову придет – то и говорит. И уж если запомнит его, потом всю жизнь будет повторять, сколько его ни поправляй.

Митараи быстро вышел из салона, а вместо него появился Кодзабуро.

– А! Хамамото-сан! – подал голос Окума.

Кодзабуро с трубкой в зубах уселся рядом с ним.

– Куда отправился наш знаменитый сыщик? – обратился к нему Усикоси.

– Он какой-то странный.

– Странный – слабо сказано. Ненормальный.

– Он отвернул Голему голову и сказал, что хочет еще раз показать ее экспертам. Что-то ему показалось подозрительным.

– Вот дает…

– Так он, глядишь, и нам головы поотворачивает, – сказал Окума.

– С таким же успехом могли охранника из универмага прислать.

– Я с этим идиотом позориться не собираюсь, – решительно заявил Одзаки.

– Он нам скоро опять исполнит номер, о котором ты говорил. Психологический этюд. Как вернется, так сразу и начнет.

– Может, уже костер разведем?

– Вообще-то сейчас не время шутить, – сказал Одзаки и с серьезным выражением на лице обратился к Кодзабуро: – А он сказал вам, зачем ему понадобилась голова Голема?

– Ну…

– Не представляю, какая может быть причина.

– Так она мешала ему этюды исполнять!

– Конечно, мне не очень нравится, что он забрал голову, – сказал Кодзабуро, – хотя, может, так надо… Может, он отпечатки пальцев ищет?

– Ума-то у него на это хватит? – сказал Окума, забывая о том, что каждый, и он в том числе, не без недостатков.

– Мы уже проверили отпечатки пальцев, – сказал Усикоси.

– Ну и как? – поинтересовался Кодзабуро.

– Сейчас от этого мало толку. Преступники всё это знают – телевизор-то смотрят… А если преступник находится в этом доме, тем более очень трудно что-либо установить. Ну коснулся человек дверной ручки – и что это доказывает?

– Да, вы правы.

Митараи вернулся в Дом дрейфующего льда, когда было уже далеко за полдень. Вид у него был довольный. Бодрым шагом он пересек салон и остановился возле меня.

– Судмедэксперт подбросил меня обратно. Сказал, что ему как раз по дороге.

– Надо же!

– Я его пригласил чайку попить.

Митараи сказал это так, будто был в этом доме хозяином. В прихожей действительно стоял человек в белом халате. Думая о чае, мой друг гаркнул во весь голос:

– Нандаймон-сан! Не позовете Кадзивару?

По какой-то причине фамилию повара Митараи запомнил хорошо. Анан, стоявший прислонясь к стене, возражать не стал и отправился за Кадзиварой. С новым именем он, похоже, смирился.

Когда пили чай, стоявшие в салоне большие часы пробили три. Кроме нас с Митараи, в салоне находились три детектива, Анан, Кодзабуро Хамамото, супруги Канаи, Ёсихико Хамамото, Кохэй Хаякава и его жена. В кухне я заметил Кадзивару. Таким образом, отсутствовали Эйко, Куми, Тогай и Кусака. С нами еще был судмедэксперт по фамилии Осада.

Вдруг до нас донесся крик. Мужской голос. Хотя крик – не то слово, это был вопль изумления человека, увидевшего что-то невероятное.

Митараи вскочил, отпихнув от себя стул, и бросился туда, где находился двенадцатый номер. Я непроизвольно перевел взгляд на часы. Даже пяти минут не прошло. Три часа четыре минуты тридцать секунд.

Детективы тоже с криками повскакивали со своих мест, но куда бежать, понять не могли. За Митараи? Несолидно и противно как-то. В итоге за ним последовали только Усикоси и Анан.

Кричать могли либо Кусака, либо Тогай – из мужчин только их двоих не было в салоне. Кто из них – пока не ясно. Но Митараи без малейших колебаний рванул к тринадцатому номеру и забарабанил в дверь.

– Кусака-кун! Кусака-кун!

Вытащил из кармана платок, обернул им дверную ручку, покрутил.

– Заперто! Хамамото-сан, есть другой ключ?

– Кохэй! Быстро позови Эйко! У нее должен быть ключ.

Хаякава убежал.

– Эй! Посторонитесь! – скомандовал подоспевший Одзаки и тоже начал колотить в дверь. Безрезультатно.

– Ломаем?

– Нет! Вот второй ключ, – сказал Усикоси, увидев подбегающую Эйко. – Это он? Дайте!

Ключ повернулся в замке, раздался щелчок. Одзаки быстро повернул ручку, но дверь не открылась.

– О! Второй замок заперт, – сказал Кодзабуро.

На двери каждой комнаты под дверной ручкой, из которой торчала кнопка-замок, имелась овальной формы защелка. Достаточно было повернуть ее, и металлический стержень входил в отверстие в дверном косяке, запирая дверь. Открывалась защелка только изнутри.

– Ломаем!

По команде Усикоси Одзаки и Анан навалились на дверь. Несколько толчков плечом – и дверь сдалась.

Кусака лежал навзничь почти посередине комнаты. На столе раскрытый учебник, который он, очевидно, читал. В комнате полный порядок, всё на своих местах.

Из обтянутой свитером груди Кусаки в районе сердца торчал нож, точно такой же, как те, какими были убиты Уэда и Кикуока. С рукоятки ножа свешивался тот же белый шнурок. Главное отличие от прежних жертв состояло в том, что грудь Кусаки неровно поднималась и опускалась.

– Он еще жив! – воскликнул Митараи.

В лице Кусаки не было ни кровинки, но веки, похоже, были чуть приоткрыты.

Войдя в комнату, Одзаки принялся крутить головой во все стороны. Я последовал его примеру, и мы одновременно заметили на стене нечто такое, что пролило свет на природу совершенных в Доме дрейфующего льда убийств. Приколотый кнопкой клочок бумаги.

– Что ты видел?! Что?! Говори! – вцепившись Кусаке в запястье, кричал Одзаки.

Митараи остановил его.

– Нандаймон-сан, на улице в машине есть носилки. Тащи сюда!

– Какого черта! Что ты тут командуешь?! Ты кто такой вообще, чтобы приказы отдавать?! Вали отсюда! Не путайся под ногами! Дай экспертам работать!

– Обязательно. Мешать не будем. Осада-сэнсэй, пожалуйста.

Доктор Осада, протолкнувшись через толпу, вошел в комнату.

– Ему сейчас нельзя говорить. Это опасно. Не надо с ним разговаривать.

Эксперт высказал свое мнение. Тут же, выполняя распоряжение Митараи, Анан внес носилки. Осада и Митараи бережно положили на них Кусаку.

Крови было на удивление мало. Это и кровотечением назвать трудно. И только Осада и Анан подняли носилки, чтобы вынести их из комнаты, как произошло неожиданное. Эйко Хамамото с плачем вцепилась в носилки.

– Кусака-кун! Не умирай!

Тогай, материализовавшийся неведомо откуда, безмолвно наблюдал за этой сценой.

Оставшись в комнате, Одзаки осторожно снял со стены приколотый листок. Сомнений не оставалось – преступник оставил послание. Конечно, тогда Одзаки не передал нам его содержание, он показал записку позднее. Она была совсем коротенькая:

К Одзаки вернулось его привычное профессиональное хладнокровие; будучи следователем, он не в первый раз сталкивался с ситуацией, когда человек оказывался на грани жизни и смерти, и такая ситуация была для него естественной. Оглядевшись, он убедился, что не только дверь тринадцатого номера была надежно заперта. То же самое касалось обоих окон, стекла на них не имели повреждений. Одзаки быстро и тщательно проверил встроеный шкаф, буфет, заглянул под кровать, в ванную комнату, убедившись в том, что там никто не прячется. Он вообще не обнаружил ничего необычного.

Надо особо отметить (это отличало данный случай от убийств, которые произошли раньше), что единственное окошко – вентиляционное отверстие площадью двадцать четыре квадратных сантиметра – было наглухо забито куском толстой фанеры. То есть мы имели дело с полностью изолированной комнатой. Дверь плотно входила в дверную коробку, никаких зазоров или трещин не было.

Дверь взломали два сотрудника полиции; именно они первыми переступили порог комнаты. Это произошло на глазах большого количества наблюдателей. Таким образом, ни у кого не было ни времени, ни возможности проникнуть в комнату и устроить там какой-то трюк. Единственная надежда – может, Кусака что-то видел.

Примерно час спустя, когда все сидели в салоне, пришла телеграмма: Кусака умер. Экспертиза показала, что ножевое ранение, ставшее причиной смерти, он получил после пятнадцати часов.

– Господин Тогай, где вы находились в это время? – негромко обратился Усикоси к Тогаю, которого попросил присесть с ним рядом в углу салона.

– Я вышел прогуляться. Погода была неплохая, захотелось подумать.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Боюсь, что…

– Вот так, да? Как бы это выразиться… Вы же не можете сказать, что у вас не было мотива для убийства господина Кусаки?

– Это ужасно… Его смерть потрясла меня сильнее всех.

Куми и Эйко утверждали, что сидели в своих комнатах, и в их показаниях не было ничего необычного. Зато свидетельство Кадзивары, которого расспрашивал Усикоси после них, заставило похолодеть даже видавших виды следователей.

– До сих пор я не придавал этому значения, поэтому не рассказывал. Я не про убийство Кусаки-сан, про другое. Вечером, когда убили Кикуоку-сан, я стоял у себя на кухне, прислонясь к колонне, и услышал сквозь гул вьюги за окном какое-то шуршание. Звук, как будто ползет змея. Я точно его слышал.

– Змея?!

Детективы чуть было не повскакивали со своих мест.

– Когда это было?! В каком часу?

– Думаю, около одиннадцати.

– Как раз когда его убили.

– Еще кто-нибудь слышал этот звук?!

– Я спрашивал Кохэя и Тикако, но они сказали, что не слышали. Тогда я подумал, что мне послышалось. Вот я ничего и не сказал. Вы уж меня извините!

– Какой это звук? Подробнее можете описать?

– Прямо не знаю… Ш-ш… и еще вроде женских всхлипов… Было едва слышно. А когда Кусаку-сан убили, ничего такого не слышал.

– Женские всхлипы?

Детективы обменялись взглядами. Прямо рассказ о привидениях.

– А когда был убит Кадзуя Уэда?

– Не слышал ничего. Извините.

– То есть вы слышали этот звук только в вечер убийства Кикуоки?

– Совершенно верно.

Детективы опросили по отдельности всех остальных обитателей дома о странных звуках, и оказалось, что, кроме Кадзивары, никто больше их не слышал.

– Что же это в самом деле? Может такое быть? – обратился Окума к своим коллегам. – Ну сколько можно?! С ума сойти! И что теперь?

– Ума не приложу.

– Я начинаю верить, что здесь поселился какой-то злой дух. Или сам дом тот самый злой дух и есть. Такое впечатление, что это место живет по собственной воле и убивает людей! Особенно убийство Кусаки. Явно не человеческих рук дело. Такое мог сделать только этот дом!

– Или же мы имеем дело с какой-то дикой, совершенно невероятной мистификацией, – предположил Одзаки. – С какими-нибудь механическими устройствами, которые срабатывают в комнатах в нужный момент, с летающими ножами… или черт знает еще какими штуковинами, которые все переворачивают…

– В таком случае преступником должен быть не один из гостей, а кто-то из хозяев… – пробормотал Усикоси.

Окума решил развить эту тему:

– Нет, вряд ли. Если вы спросите, на кого я думаю из этих одиннадцати, отвечу: на Аикуру. Она наплела нам, что кукла заглядывала к ней в окно. Что за дичь? Это невозможно. Выдумки! Все она врет. И алиби у нее нет. По всем трем случаям.

– Однако, Окума-сан, тут есть одна странность, – заметил Одзаки. – Эта самая Куми впервые увидела Голема в третьем номере только двадцать девятого декабря. Но в ее показаниях описание рожи, которую она видела в окне, во всех деталях совпадает с физиономией этой куклы.

Окума наморщил переносицу и с тяжелым вздохом произнес:

– Что ж, значит, преступника среди тех, с кем мы сталкиваемся здесь нос к носу, нет. Он где-то прячется. И делает это очень умело. Тогда давайте разбирать стены и потолок, в первую очередь в комнатах номер тринадцать и четырнадцать. Ничего другого не остается! Согласны, Усикоси-сан?

– Пожалуй. Завтра Новый год, и мне совсем не хочется этим заниматься, однако не думаю, что преступник решит взять себе выходной, и нам, наверное, придется это сделать.

В этот момент мимо них прошел Митараи. Окума решил уколоть его и окликнул:

– Так что же произошло, господин прорицатель? Не вы ли говорили, что трупов больше не будет?

Митараи ничего не ответил, но было видно, что чувствует он себя неважно.