36
Серефин Мелески
Своятова Евгения Дрыбова:
«Своятова Евгения Дрыбова была последней известной девушкой-клириком. Но несмотря на благословение Маржени, она погибла на поле боя. Ее последние слова считаются пророческими: «Боги отступят, и многие не почувствуют их присутствия, а клириков станет рождаться меньше. Калязин обречен, если ничего не изменится, если война продолжится».
Житие святых Васильева
Серефин очнулся на полу святилища в окружении мертвых мотыльков и осколков стекла. Открыв глаза, он увидел, как девушка-клирик повалилась на пол в обмороке. Ее друг-аколиец кинулся к ней, но не успел подхватить ее.
Вокруг ее головы все еще сиял ореол.
– Надя, – прошептал юноша, приподнимая девушку.
Он покосился на Серефина и тут же напрягся, когда понял, что тот очнулся. Осторожно опустив девушку, аколиец потянулся за своим кинжалом.
– Знаешь, если мы убьем и тебя, то сможем закончить войну еще быстрее, – сказал он.
Он повернулся к Серефину, лениво поигрывая кинжалом.
– Вперед, – пробормотал Серефин.
Где Остия? В творившемся здесь безумии он потерял ее из виду.
Юноша внимательно смотрел на него. А затем перевел взгляд на двери святилища и покачал головой.
– Нет. Думаю, ты не похож на своего отца.
От этих слов Серефин почувствовал небывалое облегчение.
– С ней все в порядке?
Он сел, хотя ему вообще не стоило двигаться из-за очень большой потери крови.
Аколиец посмотрел на Надю, и черты его лица смягчились.
– Понятия не имею. Но после этого вопроса у меня еще меньше желания убивать тебя. – Он протянул руку. – Меня зовут Рашид.
Серефин уставился на него, забавляясь абсурдностью ситуации, но затем пожал руку:
– Серефин.
Рашид встал и подошел к аколийской девушке, которая лежала без сознания в нескольких шагах от них. Пока он осматривал ее, один большой серый мотылек опустился на пол перед Серефином.
– Ты остался один? – прошептал он, подставляя мотыльку указательный палец.
Крылья затрепетали. Нет. Мотыльки вернутся, как и звезды. Серефин изменился, и теперь ему предстоит понять, что же это означало.
– Слезь с меня, я в порядке, в порядке, – разнесся по собору голос аколийки.
Сузив глаза, она осмотрелась по сторонам.
– Где… – начала она, но так и не закончила свой вопрос.
Встав, аколийка подошла к Наде и опустилась на колени. Молния сотрясла стены собора. Она ударила слишком близко, хотя дождь снаружи утих, оставляя лишь морось. Серефин поднялся на ноги и оглядел зал, выискивая Остию.
Она лежала под колонной, как брошенная тряпичная кукла. От этого вида его тут же охватила паника. Ему показалось, что она не дышит. «Нет, только не Остия». Серефин опустился на колени рядом с ней, не решаясь склониться ниже. Боясь, что его опасения подтвердятся.
– Тебе нельзя умирать, – прохрипел он и коснулся ее рукой, вокруг которой тут же вспыхнуло несколько звезд. – Если мне не позволено умирать, то и тебе тоже.
Остия судорожно вздохнула, а затем закашлялась, сотрясаясь всем телом.
– Серефин? – хрипло выдавила она.
– Разве мы это уже не выяснили? – Он попытался пошутить, но у него ничего не вышло.
Серефин почти потерял ее. У него было так мало друзей, и он даже подумать боялся, что случилось с Кацпером. Он не мог их потерять.
– Мы должны найти Кацпера, – выпрямившись, сказала Остия. А затем ее глаза расширились, и она прикоснулась пальцами к коже под его левым глазом. – Ты все еще видишь им?
Серефин прикрыл здоровый глаз, и все расплылось.
– Так же, как и раньше, а что?
– Он наполнен звездами, Серефин. – Ее голос звучал приглушенно, благоговейно. – Тебя окружают звезды.
Он опустился на пятки, не зная, что сказать. «Да, это то, что происходит», – мог лишь признать он. Хотя и сам не понимал, что это означало.
Позади них зашевелилась девушка-клирик.
