Надежда Лаптева
Своятова Валентина Бенедиктова:
«Путь девушки-клирика Маржени стерся, когда она пересеклась с Урзулом Климковским. С того момента больше о ее судьбе ничего не известно. Никто не знает, убила ли Валентина Урзула или он ее. Но через какое-то время ее все же приставили к лику святых за чудо, которое она совершила в двенадцать лет, защищая город Толбирня. Но ни в одной летописи не найти записей о ее смерти, как не нашли и ее тело».
Житие святых Васильева
Надя вытянула руки и разорвала хватку короля. А он не сводил взгляда с Париджахан, терзая ее. Надя обхватила залитой кровью ладонью кинжал и призвала силу. В мгновение ока оказавшись на другом конце комнаты, она возила клинок в спину Изака Мелески.
Божественные чары, магия крови и что-то еще, что-то совершенно иное. Силы, которые нельзя объединять. Силы, достаточно могущественные, чтобы разрушить того, кто ими владеет. Магия и чары, которые настолько противоположны, что владей ими другой человек или соединись они при других обстоятельствах, то уничтожили бы друг друга еще до того, как их связали бы в мощном заклинании.
Но Надя владела божественными чарами, соприкасалась с магией Малахии, познакомившись с ее сущностью, какой бы темной она ни была, и хорошо знала свою собственную магию.
Собрав все воедино, Надя направила силу через клинок в тело короля. Это сразит даже бога.
Он дернулся. Его тело сотрясла дрожь.
Надя вытащила клинок и в смиренном ужасе уставилась на него, а затем вновь вонзила в короля. Ее колени подогнулись, и она рухнула на пол. Париджахан сжалась рядом с ней, в уголках ее губ блестела кровь.
Собор погрузился в тишину.
Но вскоре ее разорвал гулкий звук шагов по мраморному полу. Надя с трудом приподняла голову и увидела, как к ним приближается Малахия с кубком в руке.
На его лице отразилось странное выражение. Глаза остекленели, а на висках блестел пот. Он с трудом сглотнул, и на мгновение его взгляд метнулся к Наде, но Малахия так быстро отвел его, что она подумала, будто ей показалось.
– Спасибо, – ласково сказал он. – Я и не думал, что это сработает. Понимаешь, на этом пути возникало столько препятствий, и столько событий могли все изменить, но тебе удалось сделать то, на что я очень рассчитывал.
Застыв, Надя молча наблюдала, как Малахия пнул безвольное тело короля, чтобы было удобнее наполнить его кровью кубок.
– Нет… – выдохнула она.
И попыталась встать, чтобы выбить кубок и остановить Малахию, но у нее ничего не получилось. Ее конечности отказывались слушаться, и она с ужасом смотрела, как Малахия поднял руку, медленно крутя кубком и омывая его стенки кровью.
– Малахия, пожалуйста, – с трудом выдавила Надя.
Она почувствовала, как Рашид коснулся ее плеча, а затем он подошел к Малахии.
Подняв вторую руку, Малахия прижал железные когти к груди Рашида, не сводя глаз с кубка.
– Не пытайся остановить меня, – спокойно сказал он, а затем медленно поднял голову и посмотрел в умоляющие глаза Рашида. – Пожалуйста.
– Это ничего не изменит, Малахия, – сказал Рашид.
– Ты ничего не понимаешь, – отрезал тот. – Этого… – он указал на короля, – недостаточно, чтобы остановить войну. Калязинские боги сожгут Транавию дотла, как и собственную страну. Я не могу этого допустить. И не стану.
– Это не поможет.
Надя с трудом поднялась на ноги и шагнула к Малахии, а затем обхватила его пальцы и кубок. Рука Малахии дрожала.
– Ты этого хотел? – тихо спросила она. – Вся эта ложь, все эти планы? – В этот момент она ясно поняла, что он хотел смерти Серефина, чтобы полностью уничтожить династию и занять трон самому. – Ты думаешь, что так спасешь наши страны, – прошептала она в ужасе. – Малахия, прошу тебя. Это лишь приведет к еще большим жертвам. Боги не такие.
– Надя, я показал тебе свободу. И ты знаешь, что сейчас произойдет. – Его тон изменился, и в нем зазвучало обвинение. – И знала все это время.
Так и было. И она собиралась пожертвовать Транавией, чтобы спасти Калязин. Но ей дали божественное поручение, а транавийцы были еретиками. Только он ошибался. Не так все должно было закончиться.
– Я стану могущественнее, – сказал он, и в его голосе послышались нотки безумия. – Разве ты не понимаешь? Я же говорил тебе.
Она удивленно моргнула. А ведь он и правда говорил. О том, что династия Мелески должна быть свергнута. Что от богов нужно отречься.
А она слишком увлеклась им, чтобы сложить все воедино. Надя протянула руки и запустила пальцы в его волосы по обе стороны от головы, а затем сжала их в пальцах.
– Неужели мы такие разные, Малахия? Все кончено. Отступись. Это уничтожит тебя.
Черный Стервятник покачал головой.
– Я ждал этого слишком долго. – Он опустил голову, а взгляд стал отстраненным. – Зачем отступать, если можно пойти дальше? Зачем позволять сжигать Транавию дотла, если я могу спасти ее?
Его костяшки побелели, когда пальцы сильнее стиснули кубок. Оттолкнув ее, он поднес кубок к губам и осушил его одним глотком.
«Нет».
Сердце Нади сбилось с ритма и заныло. Она чувствовала, как магия Малахии продолжала гореть в ней. Что он натворил? Она отступила назад.
Малахия вздрогнул, и кубок выпал из его ослабевших пальцев. Голова запрокинулась назад, а кадык дернулся, когда он попытался сглотнуть. Лицо исказилось в гримасе. Из уголков глаз и губ потекла кровь.
Железные когти, железные зубы, черные извилистые рога, которые появились в его длинных волосах. Огромные, покрытые перьями и залитые кровью крылья прорезались из его спины. Светлые глаза превратились в два оникса.
Физические изменения, которые выжгли в теле его сородичи. Зачем отступать, если можно пойти дальше?
А что дальше? Там ждала сила настолько губительная, что Надя через ужасную нить, связывающую ее с Малахией, почувствовала, как та пожирает ее тело. На глазах вены под его бледной кожей почернели от яда.
Это была сила богов – нет, намного хуже, чем любая божественная сила, с которой соприкасалась Надя. Это было что-то ужасное и жуткое, скручивающее его тело и сжимающее душу. Высасывающее остатки человечности, чтобы заменить ее на что-то свирепое и безумное.
Надя вскрикнула от боли. Казалось, это происходило и с ней тоже. Порез на ее руке накалился, обжигая руку и наполняя вены огнем.
Из его тела вырвались железные шипы, с которых закапала алая кровь. И когда он, тяжело дыша, выпрямился, Надя ахнула. Он походил на чудовищ, которые снились ей в кошмарах.
– Очаровательно, – пробормотал Малахия.
Он прижал когтистую руку к сердцу и нахмурился, словно почувствовал что-то необычное. Его голова сильно и болезненно дернулась. Молния, гром и стенания сотрясли собор.
Она шагнула к нему. Положила руку ему на грудь и почувствовала, как бьется его сердце. Из Надиных глаз хлынули слезы, когда она провела пальцами по его щеке.
– Что ты наделал, Малахия?
Все, что Надя чувствовала к нему, превратилось в пепел у ее ног, но разбитое сердце все так же сжималось при мысли, что она может потерять его.
В его черных глазах горело безумие – безумие и что-то до ужаса походящее на божественность.
Что, по сути, было равносильно безумию.
Он лишь молча покачал головой и отступил от нее на шаг. От безнадежности и невыносимого горя Надя притянула Малахию к себе и, не обращая внимания на железные зубы и безумие, поцеловала его.
На вкус он оказался как кровь, как предательство.
– Я чувствую это, – прошептала она, размазывая кровь по его щеке. – Что ты наделал? Я чувствую это.
Его глаза вновь стали светло-голубыми, так похожими на лед, и в них отразилась агония.
– Myja towy dzimyka. Myja towy szanka…
Он осторожно приподнял ее лицо своими острыми, как бритва, когтями, а затем поцеловал ее. И этот поцелуй оказался болезненно-нежным. Когда Малахия отстранился, его глаза вновь превратились в два оникса. Лед растрескался, выпуская тьму.
– Этого недостаточно.
– Малахия? – Ее голос дрожал.
Надя вцепилась в него, чувствуя, как он отстраняется все дальше и дальше.
Малахия поднял руку и костяшками пальцев коснулся ее щеки.
Он считал, что это исцелит зияющую рану в его больной душе, что это спасет его королевство. Но она видела, что он уничтожал себя. Стремительно разлетаясь на куски, он превращался во что-то пострашнее чудовища.
«Но у него все еще осталось его имя», – мелькнула у нее в голове отчаянная, неуместная мысль.
Слезы потекли по лицу Нади, когда она схватила руку Малахии и прижала к своей щеке, а затем поцеловала в тыльную сторону ладони.
Медленно вытянув руку из ее хватки, он распахнул свои черные крылья, взмахнул ими и вылетел в высокое окно собора. На их головы тут же посыпались осколки стекла. Но Надя не замечала порезов и крови, а стояла, прижав пальцы к губам.
Завеса над Транавией спала, и присутствие богов ощущалось вновь. Но теперь это казалось неправильным. Надя приготовилась принять гнев Маржени, но ничего не происходило.
Боги смотрели на нее, но не разговаривали с ней.
