14

Чар Збигнеуски оказалось достаточно, чтобы Париджахан излечилась. Рашид тут же принялся собираться в дорогу, а Малахия вообще не захотел уходить. В итоге Надя решила, что они дадут Париджахан день на отдых, а потом отправятся в путь. Париджахан проявила характер и отказалась спать, пока остальные обсуждали планы, и величественно уселась на то, что осталось от груды подушек.

– Откуда нам знать, что Стервятники не попытаются напасть снова? – спросила Анна. – Мы же остались на том же месте, где они нас бросили.

– Не нападут, – отрезал Малахия.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что Стервятники действуют лишь по указке своего магистра. Хоть я и сбежал, но все еще один из них. И точно знаю, о чем они говорят.

Ох. Наде не понравилось, как это прозвучало.

– Тогда как нам верить, что ты не выдашь нас транавийцам? Что, если тебе прикажут это сделать? – допытывалась Анна.

Малахия лишь устало вздохнул:

– Неужели я бы не сделал этого раньше? Меня бы здесь уже не было. Просто нити рвутся, даже магические и созданные, чтобы повелевать.

Надя сжала бусину Вецеслава, и тот подтвердил, что Малахия говорил правду.

– Но тебя волнует не это, – продолжил он. – Тебе плевать, что сделают со мной, если я вернусь в Транавию. Ты обычная девушка, которая всю жизнь провела в монастыре и не понимала, что тебе промывают мозги. Возможно, это произошло лишь потому, что в своей жизни ты ничего другого не видела.

– Эй! – воскликнула Надя.

Он не мог так разговаривать с Анной.

– Они просто снова сотрут все мои воспоминания, – сверкнув светлыми глазами, сказал Малахия.

В комнате заметно похолодало.

– Мне было десять, когда Стервятники забрали меня к себе, – погрубевшим голосом продолжил он. – Но это все, что я знаю, потому что у меня не осталось ничего, кроме имени. Они считают, что с их стороны это великодушие, забрать все, что делает людей людьми, но оставить имя, как напоминание о том, что они потеряли.

Ужас заструился по венам Нади, вытесняя гнев. Она вспомнила, как он постоянно что-то шептал себе под нос. что-то отдаленно напоминающее его имя. Он делал это для того, чтобы не забыть? Неужели он был близок к тому, чтобы лишиться и его?

Вздохнув, Малахия провел рукой по волосам.

– Если я отправлюсь с вами, то не могу обещать, что не испорчу все, чего ты попытаешься достичь. Истончившиеся нити легко могут восстановиться вновь, если они поймают меня.

Но без него у Нади ничего не получится. Никто другой не сможет научить Надю тому, как обмануть королевский двор. Малахия тяжело опустился за стол, очевидно, и сам это прекрасно понимая.

Он сложил пальцы домиком и прижал их к губам, а Надя уселась напротив него.

– Насколько хорош твой транавийский? – переходя на родной язык, спросил он.

Ей потребовалось время, чтобы перевести его слова в голове. Но он покачал головой прежде, чем она успела ответить.

– Ты не пересечешь границу, если будешь так долго раздумывать.

– Nuicz zepusz kowek dzis, – пробормотала Надя себе под нос.

Он выдавил улыбку.

– Ну, у тебя еще не самый ужасный акцент, который я слышал.

Она усмехнулась, но только через секунду, которая ей потребовалась, чтобы понять, что он сказал.

– Но так медлить нельзя, – сказал он. – Мы станем практиковаться, пока не доберемся до Транавии.

– А как же то, что все, кого мне следует избегать, точно знают, как я выгляжу? – перебила Надя транавийца.

Малахия так старательно рассматривал ее лицо, что она перевела взгляд на стол. И тут же нахмурилась, почувствовав, как к щекам приливает жар.

– У тебя необычные волосы, придется их перекрасить.

– Это мне по силам, – сказала Париджахан.

Анна кивнула в знак согласия:

– А все остальное не так уж и сложно.

– Воспользуешься заклинанием, которое тут же разгадает Верховный принц? – спросила Надя.

Желудок сжался от одной только мысли, что ей придется носить его магию на своей коже следующие несколько недель.

– Не разгадает, если его наложу я, – ответил Малахия.

– Тут попахивает самоуверенностью, – пробормотала она.

На лице Малахии появилась легкая улыбка.

– Это неподходящее слово в данном контексте, но в целом ты права.

Надя поморщилась, так как не верила, что это сработает.

– Мы можем попасть во дворец, подделав документы.

Она даже не успела спросить, как они это сделают, когда Рашид выпалил:

– Предоставьте это мне. В детстве я работал писцом у Транаваши. И существует не так много документов, которые я не смогу подделать.

Надя оглянулась на Париджахан в поисках подтверждения. Но та просто усмехнулась.

– Если она скажет, что родилась в пограничном городке, то на ее акцент будут не так сильно обращать внимание. Разумное объяснение скроет что угодно от ничего не подозревающих глаз, – сказал Малахия.

– Но тогда посчитают, что она жила очень близко к Калязину, и могут заподозрить неладное, – возразил Рашид.

– Раз я путешествую с двумя аколийцами, то не проще ли сказать, что я жила неподалеку сразу от двух границ? – вмешалась Надя.

Малахия задумчиво кивнул, а затем резко встал и вышел из комнаты.

– Куда он направился? – спросила Надя, позабыв, что должна говорить на транавийском.

– Tekyalzaw jelesznak! – донесся голос Малахии из другой комнаты.

«Неверный язык».

Надя закатила глаза.

Малахия быстро вернулся и разложил на столе карту, которую с одного края придавил книгой, а другой прижал локтем Рашид. Обведя хмурым взглядом Транавию, Малахия постучал по месту, где соединялись транавийская и аколийская границы.

– Лащув, – сказал он. – Это достаточно далеко от Калязина, чтобы не вызвать особых подозрений, но достаточно близко, чтобы говорить с калязинским акцентом.

– А там живут какие-нибудь обедневшие королевские особы? – спросила Париджахан.

Малахия покачал головой:

– Нет, только низшее дворянство. На которое никто не обращает внимания. Ближайший младший принц живет в Танове, но это севернее.

– Зато этим легко объяснить, что Надя не знает всех тонкостей придворной жизни, – сказал Рашид.

– Точно, Жозефина их совершенно не знает, – подтвердил Малахия.

– Это мое новое имя? – спросила Надя. – Ты сам его придумал?

Он прищурился:

– Йозефина Зеленская. Твой отец, Лучжан, трагически покинул это мир, сражаясь за свою страну. Твоя мать, Эстера, больна и… – он замолчал, задумавшись на мгновение, – у тебя есть младшая сестра по имени Анка.

Надя заморгала:

– Ты придумал все это только что?

Малахия поднял брови:

– Да, а что?

«Сколько ложных реальностей он создал для себя? – задумалась она. – У него были только его имя и магия. Сколько ночей он лежал без сна, задаваясь вопросом, где теперь люди, которых он когда-то звал семьей? Кто они такие? И как легко он придумал это. Еще одну фальшивую семью, которая никогда не будет настоящей».

Надя одернула себя, чтобы не потянуться к его лежащей на столе руке с черными чернильными линиями, вытатуированными на его бледных пальцах. Желание хоть немного утешить врага так сильно напугало ее, что она опустила руку на колени и сделала вид, что ничего не произошло. Брошенный им взгляд на то место, где мгновение назад лежала ее рука, только подтвердил, что она делает то, что не должна.

Рашид выпрямился над столом, и Малахия толкнул его обратно, чтобы карта не свернулась.

– Ты можешь использовать магию без этих бус? – спросил транавиец.

Надя потрогала четки:

– Не совсем.

– Нам придется придумать, как обойти это. А что насчет, – он прикрыл рот рукой, – этих символов? Когда они появляются, то становится слишком очевидно, что ты используешь магию.

– О, например, как то, что ты режешь себе руку и заливаешь все вокруг кровью? Очень незаметно.

Париджахан фыркнула, а на лице Малахии вдруг появилась усталость:

– Ты же понимаешь, о чем я говорю.

– Я поговорю с Марженей, может быть, мы придем с ней к какому-то решению, – сказала Надя.

– Кроме того, если Рашид и Париджахан притворятся моей свитой…

– Я слишком хорош для роли слуги, – вздохнул Рашид.

Развеселившись, Малахия посмотрел на него:

– Ты бы мог выдать себя за дворянина…

– Нет, Малахия, – перебила Париджахан. – Слишком много придется подделывать бумаг. Мы и так рискуем с Надей. Я не хочу, чтобы пытливый славка, побывавший при дворе Аколы, узнал меня, и уж точно не хочу, чтобы до моей Травиши дошли слухи о моем возвращении, так что действуем по изначальному плану. Я притворюсь Надиной служанкой и спрячусь на виду у всех. Ничего не случится, если я ненадолго засуну свою гордость куда подальше. – Она усмехнулась. – И Рашид тоже.

– А как же Анна? – спросила Надя.

– Я не пойду с тобой, – тихо сказала та.

Надя молча повернулась к монахине. Это даже не обсуждалось. Она не сможет справиться без нее.

На лице Анны появилась грустная улыбка. Она явно давно это обдумывала.

– Все внимание Транавии сейчас будет направлено на Равалык, верно? – спросила монахиня у Малахии.

– Они только что отозвали своего выдающегося тактика с фронта, – сказал он. – Теперь всю страну интересует только происходящее в Гражике. Скорее всего Транавия настолько уверена в победе, что ослабит хватку на время, необходимое для проведения торжества.

– Я отправлюсь в Комязалов, – сказала она. – Или по крайней мере до самой большой военной базы, до которой смогу добраться, пока вы претворяете свои планы в жизнь. – Она провела указательным пальцем вниз по карте. – Я прослежу, чтобы Калязин подготовился к тому, что последует дальше. Кроме того, принц видел, что мы сбежали вместе из монастыря. Поэтому мне лучше держаться подальше, чтобы не вызывать никаких подозрений.

Еле сдерживая слезы, Надя положила голову на плечо монахине. Она думала, что хотя бы Анна будет рядом с ней, но то, что та собиралась сделать, было важно – жизненно важно, – поэтому и не стала спорить.

– Не уходи одна, – сказала Надя на калязинском. И Малахия даже не возмутился, что она сменила язык. – Продолжи с нами путь хоть недолго. На востоке же остались еще войска, верно?

Рашид кивнул.

– Не стоит путешествовать по горам в одиночку.

Монахиня несколько секунд молча смотрела на нее. Надя понимала, что они расставались, и, возможно, навсегда. Анна – это все, что осталось у нее от дома, а теперь им предстоит разлука. Наконец монахиня кивнула. Почувствовав облегчение, Надя взяла Анну под руку.

– Что теперь? – спросила она у Малахии.

Он грыз ноготь на большом пальце, отчего тот выглядел зазубренным, а кожа вокруг него покраснела.

– Я доставлю тебя в Гражик, во дворец, да куда угодно. По пути разберемся.

Так ничего не получится. Им нужно досконально продумать каждую мелочь, иначе их поймают. Надя уставилась на него. Она знала, что ей не следует беспокоиться об этом транавийском отродье, сидящем напротив нее. Его судьба была предопределена, как у всех транавийцев – к тому же он был Стервятником, одним из худших представителей своего народа. Но при взгляде на этого юношу – этого странного юношу со спутанными черными волосами и татуировками на лбу – какой-то части ее души хотелось ему помочь.

А другой части хотелось его уничтожить, но сейчас она почему-то молчала.

Ранним морозным утром Надя сидела на улице, накинув на плечи мундир Малахии, и смотрела на серый туман. Хотя Стервятники напали только вчера, казалось, что прошли уже годы. А чуть позже они отправятся в путь. Анна выкрасила ей волосы в темно-рыжий цвет, и сейчас мокрые пряди холодили шею. Девушка стянула четки с шеи и обернула их вокруг руки.

У нее возникла идея – возможно, очень плохая, – для воплощения которой ей потребуется приложить много сил, но зато это убережет Малахию в Транавии.

«Ты просишь меня защитить еретика, – сказал Вецеслав. – Не просто еретика, а того, кто отдал свою душу злу».

«А вот теперь это звучит слегка мелодраматично».

«Надежда», – в тоне Вецеслава зазвучало предупреждение.

Он считал, что Надя слишком человечна, слишком капризна, а этих качеств не должно быть у избранного богами.

Надя поплотнее запахнула мундир Малахии. Она не хотела надевать его, но когда собралась выйти на улицу, то просто не смогла найти ничего другого.

«Да, я прошу тебя защитить транавийца. Если план сработает и если вы хотите, чтобы Верховный король умер, то мне нужно, чтобы он был защищен».

«Ты не можешь знать наших замыслов», – сказал Вецеслав.

«Тогда что мне делать? Я пойму, если мои методы вам не подходят, но и сотворить чудеса не могу. Я могу лишь использовать ваши чары. Я человек. И смертная. И делаю все, что могу. Мне страшно, Вецеслав. Постоянно. Я не понимаю, что происходит и что мне делать дальше. Я просто действую по обстоятельствам, с которыми сталкиваюсь, используя при этом силу, которая мне дана».

Он молчал. Надю расстроило, что он вел себя с ней так холодно. Ведь он был одним из немногих богов, на доброту которого она могла рассчитывать.

«Что ты предлагаешь?» – спросил Вецеслав, опалив ее затылок.

Она облегченно выдохнула, отчего перед ее лицом образовалось облачко пара.

«Мне нужно, чтобы он смог вернуться в Транавию и при этом не привлечь внимания себе подобных. Если мне придется носить его магию, то ему придется ощутить мои чары на себе. – Она помолчала, раздумывая, что добавить: – Еретики не должны выиграть эту войну, только я боюсь, что они близки к этому. Но если мы защитим этого единственного транавийца – это отродье, – то сможем полностью очистить Калязин от еретиков».

Она обратила внимание на формулировку. Но ее это устраивало.

«Спасибо, Вецеслав».

Надя вздрогнула. Сломить Транавию, чтобы боги могли вернуться. Уничтожить ее полностью, если потребуется. Этими планами она не станет ни с кем делиться. Разговор оборвался, когда послышался хруст снега под чьими-то шагами.

– Почему ты не можешь делать это внутри, где тепло? – Малахия опустился на скамью рядом и повернулся к ней. – А я потерял свой мундир.

Она почувствовала, как запылало ее лицо.

– У меня пока больше ничего нет.

Он рассмеялся. И ее лицо покраснело еще сильнее. Надя опустила голову, смущенная странным чувством, которое возникло в груди. Она впервые слышала его искренний смех, и, к ее удивлению, ей понравилось, как это прозвучало.

– Тебя не беспокоит, что ты носишь мундир еретика?

Надя закатила глаза, но его слова что-то всколыхнули в ней. Ей бы следовало беспокоиться, что она надела форму врага.

– Зачем тебе солдатский мундир?

– Когда я решил скрыться, то подумал, что лучше сделать это в одежде транавийского солдата, чем Стервятника. Они более приметны.

Между ними повисла тишина, которую нарушало лишь дыхание. Малахия перевел взгляд на статую Алёны с задумчивым выражением на лице. Его черные волосы были зачесаны, но одна прядь выбилась. Надя повернулась к нему, когда он машинально поднял руку и заправил ее за ухо, вот только она снова упала ему на щеку.

– Я знаю, как помочь тебе пересечь границу, – сказала она.

Слова вырвались сами собой, когда она подумала, что он может поймать ее за разглядыванием. Стянув четки с руки, Надя положила их себе на колени. Она выбрала нужную бусинку и подняла повыше.

– Это мне не поможет, – заметил он.

– Вецеслав – бог защиты и войны.

– Странное сочетание.

Она отмахнулась от его слов.

– Защита может означать многое. Например, защиту всего тебя от транавийцев.

На его лице появилось недоверие. И Надя принялась подыскивать нужные слова:

– Ты собираешься наложить на меня заклятие, чтобы все смотрели на меня, а видели… кого-то другого.

– Примерно так.

– Но если бы я была магом крови, то они все равно смогли бы почувствовать мою магию, верно?

Малахия кивнул.

– Вецеслав замаскирует тебя под более слабого мага или того, у кого вообще нет магии. Ты мог бы… – она поискала подходящий вариант, – ты сможешь пройти мимо Стервятников, и они ничего не заметят.

Он поморщился и провел кончиками пальцев по четкам в ее руке.

– Если они поймают меня, – тихо прошептал он ей на ухо, – то вытянут из моего сознания все, что я о тебе знаю, а затем заставят меня убить тебя.

Надя с трудом сглотнула, чувствуя, как ее охватывает страх. И подавила желание поплотнее запахнуть мундир.

– Разве… разве ты не один из самых сильных среди них?

Он никогда этого не говорил, но об этом можно было догадаться по его поведению. Вряд ли в ином случае он столько бы продержался после дезертирства.

– Но при этом не самый старый, Надя. – Его бледные глаза смотрели вдаль, а рука медленно поглаживала запястье, где из кожи выступали железные шипы. – Я очень молод по сравнению с ними, а в этом мире есть зло гораздо ужаснее, чем я.

Надя сжала четки в руках.

– Не заставляй меня жалеть о том, что я помогаю тебе, – прошептала она. – Пожалуйста.

Он откинул голову назад и ухмыльнулся, и она невольно посмотрела на его горло.

– Этого я гарантировать не могу, towy dzimyka. – Малахия встал. – Скоро выдвигаемся. Думаю, нам стоит подождать, пока мы не окажемся поближе к границе, прежде чем окутывать друг друга магией.

– Согласна. Думаю, стоит сходить и поискать какое-нибудь пальто для меня, – сказала Надя.

Она не знала, что означали знаки отличия на левой стороне его мундира, но была уверена: ему не хотелось, чтобы они были так близко к ее телу.

Малахия пропустил мокрую прядь волос сквозь пальцы.

– Не думаю, что ты что-то найдешь, – пробормотал он.

А затем развернулся и пошел по дорожке к церкви, но через пару шагов бросил через плечо:

– Тебе очень идет рыжий.

Надя осталась сидеть у алтаря, и ее лицо стало того же оттенка, что и волосы.

– Вы этого не видели, – сказала она вслух тем богам, что сейчас слушали ее. – Как только все закончится, я воткну ему нож в сердце.

Эти слова не убедили даже ее саму. Но ничего из этого не имело значения. Пока не имело.