Голова у меня шла кругом, когда я вышла из квартиры Джен и направилась к дому. Неужели Ник действительно сказал Хейли, что боится меня? Он знал, что с моей психикой все в порядке, что я никогда не причиню вреда Эмили, – это была ложь. Но кто лгал? Джен, Хейли, Ник, Сэм? Возможно, они все. Внезапно я увидела внутренним взором, как они вчетвером сговариваются против меня. Но почему они хотели забрать у меня Эмили? Чем я это заслужила?

Едва оказавшись дома, я позвонила маме. Она уже уходила на вечернюю смену и была не настроена болтать, но едва я сообщила ей новости, как она вскрикнула:

– Звони в полицию, скажи им, что Эмили похитили! Нечего тут со мной разговаривать, набирай 999!

Я послушалась.

Следователь не заставил себя ждать, появившись на пороге с женщиной-полицейским. Он предложил мне присесть, а его коллега пошла на кухню сделать чай – они были добры ко мне, но у меня возникло ощущение, будто это я пришла к ним домой. Выглянув в окно, я увидела полицейскую машину на том месте, где раньше стоял «Рэндж Ровер». Меня охватило чувство нереальности: мы как будто разыгрывали сцену из детективного сериала.

– Когда вы заметили, что ваша дочь пропала? – спросил следователь, тыча концом ручки в колено, чтобы выдвинуть стержень, и начал писать.

Я рассказала, как Ник предложил отвезти Эмили в ясли по дороге в аэропорт, но, когда я пришла ее забрать, ее там не оказалось.

– Он отключил телефон, до его водителя я тоже не могу дозвониться.

– Водителя? – На следователя это произвело впечатление. – Что за водитель?

– Его зовут Сэм, – ответила я. – К сожалению, я не знаю его фамилии. Ника лишили прав, поэтому Сэм его возит. Он отвез Ника с Эмили в ясли… по крайней мере, я так думала.

– Ясно. Во сколько у вашего мужа был самолет? Вы знаете, когда он приземлится?

– Он не поехал в аэропорт, это была ложь. Он увез Эмили куда-то в другое место.

Следователь нахмурился.

– Откуда вы знаете?

– Я не знаю, но это очевидно.

Я рассказала ему о разговоре с Джен и звонке Хейли, умолчала лишь о том, что, по словам Ника, я психически неуравновешенна.

Женщина-полицейский принесла поднос с кружками, над которыми шел пар.

– С молоком и без сахара, правильно? – спросила она, передавая мне кружку с надписью «Лучшей мамочке в мире».

– Э-э-э, простите, но я не совсем понимаю, – сказал следователь. – Вы официально женаты, правильно?

Я кивнула.

– Вы не разведены и не живете раздельно? И в свидетельстве о рождении вашей дочери ваш муж указан отцом?

– Да, конечно. А какое это имеет значение?

– Ну, это значит, что он несет ответственность за Эмили и, таким образом, не может считаться ее похитителем. – Он взял кружку и с удовлетворением хлебнул.

– Но он же не может увезти ее без моего разрешения?

– Может. Так же, как и вы.

– Это несправедливо.

Но произнеся эти слова, я осознала всю иронию ситуации. Я планировала то же самое. Наверное, Сэм рассказал Нику, и тот, защищая свои интересы, решил преподать мне урок. Каким подлым человеком оказался Сэм: выдумал, что у Ника с Джен якобы интрижка, рассказал Нику о моих намерениях. Почему? Из-за того, что я его отвергла?

Следователь закончил писать и положил ручку.

– У вас есть основания полагать, что отец Эмили представляет для нее опасность?

– Нет, никаких, он отлично с ней обращается, но ее место здесь, дома. Пожалуйста, верните ее мне.

Следователь пожал плечами.

– Ваш муж не нарушает закон. Если бы он нарушил предписание суда не приближаться к ней, тогда другое дело, но в вашем случае, когда ваш брак только-только распался…

Распался. Его слова вонзились мне под кожу.

– Я все равно не понимаю. Он забрал у меня дочь. Я же имею право знать, где она.

– Смотря по обстоятельствам. В случае, если один из супругов подвергается домашнему насилию или боится за безопасность ребенка, очень важно держать их местонахождение в тайне.

– Но я не подвергала его насилию! – запротестовала я.

В моей голове стала формироваться картина. Может, в этом и был план Ника – притвориться, что я представляю угрозу для Эмили, и тогда ему не придется раскрывать, где он. Боже, как сильно он на меня разозлился, раз пошел на такое! Что же Сэм ему наплел?

– Я просто говорю, что это зависит от обстоятельств, – сказал следователь успокаивающим тоном. – И, естественно, любое обвинение должно быть доказано.

Я прожгла его негодующим взглядом.

– То есть вы говорите, что ничего не можете сделать. Не можете его отследить, заставить вернуть мне дочь…

– Без ордера – нет.

– И как получить ордер?

Он улыбнулся извиняющейся улыбкой.

– Проконсультируйтесь с адвокатом.

Как только полицейские ушли, я отнесла поднос обратно на кухню и швырнула посуду об пол. Моя кружка «Лучшей мамочке на свете» разлетелась вдребезги, но мне было плевать, я была рада от нее избавиться. Ник подарил мне эту кружку от лица Эмили на День матери вместе с неоправданно дорогим серебряным ожерельем. Что действительно было мне дорого, так это ее открытка – невнятные каракули, которые Эмили нарисовала для меня синим мелком в яслях и сказала, что это «баботька». Я посмотрела на выставку ее творений на холодильнике: поблескивающие мазки красками и коллажи из сухих макарон – и провела пальцем по крошечному отпечатку ее ладошки на розовой картонке. Заплакала. Вдруг все поверят в ложь Ника, и я никогда больше ее не увижу? Я не могла этого допустить. Если не поможет полиция, я сама себе помогу.

В сотый раз я набрала номер Ника и оставила еще одно сообщение. Мне сложно было говорить спокойно, но я проглотила гнев и сказала, что беспокоюсь об Эмили и хочу знать, все ли с ней в порядке.

– Давай поговорим, пожалуйста, – молила я. – Не знаю, что происходит, Ник, но думаю, что кто-то врет тебе. Что бы тебе ни сказали, это неправда. Пожалуйста, поговори со мной. Я просто хочу все исправить.

Потом я снова позвонила Сэму. На этот раз мне сообщили, что номера больше не существует. Что это значило? Я вспомнила, что Ник дал Сэму специальный телефон для работы – может быть, Сэму пришлось его вернуть? Это означало, что он больше не работает на Ника. Но Ника лишили прав, как же он собирался передвигаться? Мне нужно было знать, где они. Нужно было услышать голос Эмили. Почему бы Нику просто не взять трубку?!

Я целую вечность пялилась в экран телефона, дожидаясь ответа. Не в силах дольше сдерживать потребность выпить, я подошла к бару и налила себе виски из хрустального графина. Жидкость обожгла мне горло, по венам мгновенно побежало тепло. Опрокинув в себя первый стакан, я налила второй.

О’кей, он не собирается отвечать. Пора придумывать план «Б». Чувствуя себя немножко храбрее, я позвонила Нику на работу.

– Здравствуйте, соедините меня, пожалуйста, с Джонни Бэшфордом. Это Наташа Уоррингтон.

Последовало долгое молчание. Я чувствовала, что секретарша шепчется с кем-то, прикрыв рукой трубку. Через несколько секунд она соединила меня, и трубку взял Джонни, адвокат и хороший друг Ника.

– Наташа! Как приятно тебя слышать, – сказал он своим медовым голосом. Я сразу представила его в полосатом костюме и розовой рубашке с белым воротничком и манжетами. – Как дела?

– Если честно, не очень… – начала я, но он перебил.

– Не удивлен. Как там старина Николас? Мы все были в шоке, когда он просто взял и ушел. Я собирался позвонить, но ты знаешь, как бывает. Прости, я правда думал о нем, но…

– Ты говоришь, он ушел с работы?

– Да, милая, ты ведь знала?

– Нет… понятия не имела. Когда?

Джонни несколько секунд подумал.

– Хм-м, недели две назад. Или три? Точно не помню. Я велел ему сходить к доктору, чтобы тот прописал какие-нибудь пилюли для поднятия настроения. Он настаивал, что все в порядке, но мы решили, что у него нервный срыв.

Я рассказала Джонни всю историю – точнее, большую часть. Он много раз сочувственно восклицал, но не казался при этом ни удивленным, ни шокированным.

– Он не говорил, что собирается уехать? – спросила я. – Не знаешь, куда он направится?

– Нет, прости. Он сказал только, что собирается проводить больше времени с семьей.

– Ага… – я почувствовала, как во мне закипает гнев, но постаралась его сдержать. – Я пытаюсь связаться с Сэмом, водителем Ника. Его телефон недоступен, мне нужен адрес. Я подумала, может, у тебя он есть.

Повисла пауза.

– Нет, Ник нанял его напрямую. Но даже если бы у меня и были его контакты, я бы не мог их тебе дать. Это нарушение Закона о защите информации.

Я ощетинилась.

– Нечего пичкать меня всяким юридическим дерьмом! Это важно! Ник – твой друг, а вдруг у него действительно нервный срыв? Нужно его найти, и ради Эмили в том числе. Я думаю, Сэм знает, куда они делись.

Повисла еще одна пауза, на этот раз длиннее.

– Прости, Наташа, но я не могу тебе помочь.

– В чем дело, Джонни? Ты с ним в сговоре?

– Когда найдешь Ника, передавай ему привет.

Раздался щелчок, и затем последовала тишина. Этот козел повесил трубку.

Я налила себе еще виски – он мне совсем не нравился, но нужно было заглушить боль. Такое ощущение, будто все вокруг, кроме меня, знают, что происходит. Но что насчет Джен, она друг или враг?

Я достала из сумки ее визитку и положила на кофейный столик. В памяти всплыли те ужасные крестины. Это Джен предложила Нику нанять Сэма, сказала что-то о том, что ее друзья отпускают водителя. Может быть, она могла бы взять у них его адрес. Мне не хотелось просить ее о помощи, это было унизительно. Но она была моей последней надеждой.

– Есть новости? – спросила она, взяв трубку после первого же гудка.

– Нет. Ничего, – я прижала к груди стакан с виски. – Приходила полиция, но они сказали, что ничего не могут сделать, потому что Ник несет за Эмили ответственность. Придется идти в суд.

Джен сердито поцокала языком.

– Это целое состояние.

– Мне нужно с ним поговорить, попытаться все уладить.

– Конечно, это лучший выход из положения. Если бы ему только хватило порядочности ответить на твои звонки.

– Слушай, Джен, можешь оказать мне услугу? Мне нужен домашний адрес Сэма.

– Зачем? – в ее голосе прозвучало подозрение. Я мгновенно вспомнила забытый учебный знак на машине и ее пьяные обвинения в том, что у нас с Сэмом интрижка. Может, она наврала Нику о нас? Мои мысли закрутились в новом направлении.

– Зачем, Наташа? – повторила она.

– Э-э-э… Хочу спросить его, не знает ли он, где Ник с Эмили, вот и все, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Подумала, что ты можешь спросить своих друзей, тех, у кого он раньше работал.

– Да, понимаю твой ход мыслей. Хорошая идея. Прямо сейчас им позвоню и все тебе сообщу.

Я повесила трубку. Пока что я сделала все, что могла, оставалось только ждать. В животе плескался алкоголь, и я вспомнила, что ничего не брала в рот с самого завтрака, но я была слишком подавлена, чтобы есть. Бродила из комнаты в комнату, рассеянно поправляя украшения и взбивая диванные подушки. Тишина была невыносима. Я непроизвольно напрягала слух, пытаясь уловить шаги Эмили на лестнице или нестройное пение, которое доносилось из ее комнаты, когда она играла в куклы. В коридоре стояла ее пустая коляска, дразня меня своим видом. Я провела рукой по ее зимнему комбинезону, висевшему на крючке у двери, белому, со снежинками, – милейшая вещица. Когда станет холодать, он ей понадобится, подумала я. Но будет ли она здесь, чтобы его надеть?

На меня накатила паника: в груди заныло, и я не могла набрать воздух в легкие. «Дыши, дыши», – прошептала я. Нельзя просто сломаться, нельзя принять поражение. Нужно продолжать борьбу. Ради Эмили.

Неожиданно зазвонил телефон. На долю секунды решив, что это Ник, я бросилась к нему. Но на другом конце была Джен.

– Ты быстро, – сказала я, тяжело дыша. – Получилось?

– Угу. Он живет в Уолтемстоу. Я пришлю тебе полный адрес сообщением.

– Замечательно! Спасибо, Джен, – меня затопило облегчение. Наконец-то я могла что-то сделать.

– Когда ты собираешься идти к нему? – спросила Джен.

– Не знаю. Сейчас?

Я не видела смысла ждать.

Она задумчиво хмыкнула.

– Может, лучше завтра рано утром? Больше вероятность, что он будет дома.

– Да, ты права.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросила она. – Возможно, вместе нам больше повезет. Женская сила и все такое.

Я ни за что не собиралась брать Джен с собой. Мне нужно было кое-что сказать Сэму, и я не хотела, чтобы она это слышала.

– Э-э, нет, я лучше сама, но спасибо за предложение, ты очень добра.

– Всегда пожалуйста, дорогая, всегда пожалуйста, – ее голос прозвучал тепло и искренне, без колкости, которую она обычно приберегала для меня. – Я серьезно. Я разделяю твою боль, правда. Знаю, ты мне не поверишь, и у тебя есть причины сомневаться, но, честное слово, Наташа, я на твоей стороне.