Глава 5

Конференц-зал – темно-серый прямоугольный зал без окон – был ярко освещен. Единственным украшением его были большие цифровые часы на задней стене. Никаких картин, как в коридоре и приемной. Голые стены и мрачная серая плитка на полу наводили на мысли о больничной палате. В зале ничем не пахло – ни приятных запахов, ни неприятных. Тихо гудел кондиционер, нагнетая стерильный прохладный воздух.

Мистер Милтон сидел во главе длинного черного стола. Этот стол и стулья были единственной мебелью в зале. Дейв и Тед сидели напротив друг друга. Вокруг них были разложены папки и документы. Между ними и мистером Милтоном с обеих сторон стола стояли свободные стулья. Карла подала кофе.

– Доброе утро, – поздоровался Милтон. – Вашей жене понравилась квартира?

– Просто фантастика. Не думаю, что вечером мне удастся ее вытащить оттуда.

Дейв и Тед понимающе переглянулись. По-видимому, с их женами было то же самое. Кевин заметил, что Милтон пытается сдержать улыбку. Улыбались только его глаза, а все лицо жило своей жизнью – губы были плотно сжаты, щеки напряжены.

– Да, и пока я не забыл – хочу поблагодарить вас за кольцо.

– Уже нашли в вашем столе? – Джон Милтон повернулся к широко улыбающимся Дейву и Теду. – Я же говорил, что это энергичный молодой адвокат.

Все посмотрели на Кевина с одобрением.

– Кевин, почему бы вам не сесть справа от Дейва?

– Конечно. – Кевин посмотрел на Дейва. – Доброе утро.

Пол сел справа от мистера Милтона, надел очки и открыл папку.

– Мы как раз собирались начать, – объяснил Милтон. – Рад, что вы смогли присоединиться. Никаких формальностей, но периодически мы собираемся, чтобы быть в курсе всех дел.

– Еще кофе? – мягко спросила Карла.

– Нет, спасибо. Я и без того выпил слишком много кофе сегодня.

Она быстро ретировалась. Карла уселась в кресло за спиной мистера Милтона, вооружилась ручкой и блокнотом и выжидательно посмотрела на собравшихся.

– Начинайте, Тед, – сказал мистер Милтон.

Тед Маккарти заглянул в свою папку.

– Хорошо, – сказал он. – Мартин Кроули живет на втором этаже жилого дома на углу 83-й улицы и Йорк. Почти четыре года он работает поваром в буфете в «Джинджерс Паб». Владельцы и управляющий характеризуют его исключительно хорошо – прекрасный работник, очень ответственный. Всю жизнь он был холостяком, в Нью-Йорке у него нет родных. Крепкий мужчина, с короткой стрижкой – почти такой же, как у Дейва, – добавил Тед, с улыбкой посмотрев на Дейва. Дейв не улыбнулся.

– Продолжайте, – спокойно произнес мистер Милтон, полузакрыв глаза, словно слова Теда доставляли ему чувственное наслаждение.

– Соседи, кроме Блаттов, разумеется, не могут о нем ничего сказать. Он одиночка, вежливый, но неразговорчивый. У него есть хобби – собирает модели самолетов. Его квартира буквально забита ими.

– Сколько ему лет? – спросил Дейв.

– Сорок один год.

– Переходите к девочке, – приказал Милтон.

– У его соседей, Блаттов, двое детей – мальчик 10 лет и 15-летняя дочь. Как-то вечером Тина, их дочь, вернулась домой вся в слезах. Она сказала, что Мартин пригласил ее к себе, чтобы показать модели самолетов, а когда она пришла, он изнасиловал ее. Блатты вызвали полицию.

– Ее осмотрел врач?

– Да. Когда спермы не обнаружили, она заявила, что Мартин пользовался презервативом. – Тед посмотрел на Милтона. – Она сказала, что, даже насилуя ее, он говорил, что боится СПИДа.

– Боится заразиться или заразить ее? – поинтересовался Дейв.

– Она не сказала.

– Что у них есть еще, кроме показаний девочки? – Тон голоса мистера Милтона был таким, что все тут же сосредоточились.

– Еще несколько царапин на плечах и руках. Трусики девочки были разорваны. Во время обыска в квартире Мартина была обнаружена перламутровая расческа. Мать Тины заявила, что это расческа ее дочери.

– Даже если это и так, то улика доказывает лишь то, что она находилась в его квартире, но не факт изнасилования, – заметил Пол.

– Мартин не сказал ничего компрометирующего? – спросил Милтон.

– Он был достаточно умен, чтобы отказаться отвечать на вопросы без присутствия адвоката.

– Он был дома, когда, по утверждению девочки, произошло нападение?

– Да. Он был один – сказал, что собирал новую модель.

– Что еще?

Тед заглянул в свои заметки.

– Примерно шесть лет назад его обвиняли в изнасиловании 12-летней девочки в Талсе, штат Оклахома. Дело тогда до суда не дошло.

– Это неважно. Даже если его подвергнут перекрестному допросу, они не могут допрашивать его о тех обвинениях – только о вынесенных приговорах.

– Не думаю, что нам придется допрашивать его. Сегодня я побывал в школе, где учится девочка. У нее не лучшая репутация. Ее считают сексуально распущенной. Двое старшеклассников готовы свидетельствовать против нее. Я смогу быстро ее дискредитировать. И собираюсь сообщить об этом ее родным – может, дело и не дойдет до суда.

– Очень хорошо, Тед. – Улыбка мистера Милтона коснулась всего лица – глаз, щек, уголков рта. – Очень хорошо. Я хотел бы познакомиться с деталями того дела в Талсе. – Правой рукой он сделал жест в сторону Карлы, и та что-то быстро записала в блокнот. – Дейв?

Кивнув, Дейв Котейн раскрыл папку и обвел всех собравшихся взглядом.

– Похоже, на этой неделе все заголовки будут мои.

– Отлично, – сказал Пол. – Публичность пойдет нам на пользу.

Сколфилд и мистер Милтон обменялись довольными взглядами.

– Дейв занимается весьма резонансным делом, – пояснил Кевину мистер Милтон. – Возможно, вы читали об этом: несколько студенток колледжа были изнасилованы и зверски убиты. Их тела изуродовали. Убийства произошли в районе от верхнего Бронкса до Йонкерса и Вестчестера. Мужчину арестовали и предъявили обвинения.

– Да. По-моему, очередную жертву нашли на прошлой неделе?

– Во вторник, – кивнул Дейв. – В углу парковки у ипподрома в Йонкерсе. Труп был завернут в пластиковый мешок для мусора.

– Я помню. Страшное дело…

– Вы знаете лишь половину. – Дейв вытащил несколько листков и протянул их Кевину. – Вот остальное. Отчет коронера напоминает подробное описание нацистской камеры пыток, на что, кстати, – Дейв повернулся к мистеру Милтону, – и собирается делать упор обвинение.

– Почему? – спросил Кевин. Это дело почему-то вызвало у него неожиданный интерес.

– Мой клиент, Карл Обермейстер, был членом гитлерюгенда. Конечно, он был ребенком и делал то, что ему говорили, но его отец отличился еще больше – он был охранником в Аушвице.

– Это не имеет значения, – заметил мистер Милтон, отмахиваясь от этих слов. – Его семью никто не судит.

– Верно, – кивнул Дейв и вернулся к своим документам.

– Что еще интересного в отчете коронера? – спросил мистер Милтон. – Пожалуй, Кевину стоит это услышать.

Удивленный Кевин повернулся к нему:

– Все нормально, я просто…

– Помимо разреза в центре груди коронер обнаружил, что во влагалище девушки вводили раскаленный металлический стержень, – быстро начал Дейв.

– Вряд ли тут удастся обнаружить сперму, необходимую для доказательства вины, – заметил Тед.

– Господи боже, – пробормотал Кевин.

– Мы уже закалились, Кевин, – сказал мистер Милтон. – Мы имеем дело с самыми жестокими преступлениями, а не только с бизнесом и недвижимостью.

Голос Милтона был напряженным и строгим. Его слова прозвучали как выговор.

– Конечно, – тихо произнес он. – Извините.

– Продолжайте, – приказал Милтон.

– Обермейстера остановили в непосредственной близости от места происшествия. У полисмена возникли подозрения. Он слишком нервничал, принимая квитанцию на штраф за превышение скорости. Когда утром тело обнаружили, патрульный вспомнил Карла Обермейстера. Полиция отправилась к нему на квартиру, чтобы провести допрос, но тут чрезмерно амбициозный молодой следователь допустил ошибку. Он обыскал квартиру без ордера и обнаружил проволочную обвязку, сходную с той, которой связывали жертв. Полиция задержала Карла на пять часов и допрашивала его, пока он не сознался.

– Значит, он сознался, – пробормотал Кевин.

– Да, – кивнул Дейв, улыбаясь. – Но я проанализировал все действия полиции. Все это можно будет использовать в суде. Пока они держали его в участке, у него не было возможности позвонить адвокату. Правило Миранды не было соблюдено, а доказательства, обнаруженные детективом, суд во внимание не примет. У них ничего нет. Карл скоро будет на свободе.

Мистер Милтон отечески улыбнулся Дейву. Тот моргнул, словно принимая благословение.

– Очень, очень хорошо, Дейв. Отличная работа, просто отличная!

– Поздравляю, Дейв, – сказал Пол.

– Здорово, – добавил Тед. – Просто превосходно!

Кевин с изумлением смотрел на партнеров. Они были так довольны собой! Неожиданно он понял, что Дейв Котейн был евреем. И он только что предложил успешный план защиты садиста, имевшего нацистские корни! Его это совершенно не беспокоило. Напротив, на его лице явственно читалась гордость.

– Но я все же хочу ознакомиться с докладом коронера. Карла, сделайте мне копию, – произнес мистер Милтон, не поворачиваясь к секретарше. Она сделала пометку в блокноте. Мистер Милтон посмотрел на Пола, потом на всех остальных. – А теперь Пол расскажет нам о библейском деле.

Тед и Дейв улыбнулись.

– Библейском? – не понял Кевин.

– Каин и Авель, – пояснил Пол и взглянул на Джона Милтона.

– Именно. Расскажите нам, Пол, пожалуйста.

Сколфилд раскрыл свою папку.

– Пат и Моррис Галан, ему около 50 лет. Пат – дизайнер интерьеров, Моррис владеет небольшой компанией по розливу напитков. У них есть 18-летний сын Филипп. Когда Пат был 41 год, в семье родился второй сын, Арнольд. Событие довольно неожиданное – и супруги никак не могли принять решение, а потом стало слишком поздно. Ребенок родился, но в таком возрасте это нелегко. Пат хотела продолжать работу и злилась на ребенка.

– Она в этом призналась? – спросил мистер Милтон.

– Она обращалась к психологу и открыто говорила о своих чувствах к ребенку, потому что считала, что все проблема в этом. У Галанов возникли семейные проблемы. Каждый считал, что другой недостаточно заботится о малыше. Пат обвиняла Морриса в том, что он хочет, чтобы она ушла с работы. В конце концов обоим пришлось обращаться к психоаналитикам. А основная забота об Арнольде легла на плечи Филиппа. Подросток от этого тоже в восторг не пришел. С этого все и началось.

– Расскажите о преступлении, – отрывисто сказал мистер Милтон.

– Как-то вечером, купая младшего брата, Филипп потерял контроль над собой и утопил его.

– Утопил? – переспросил Кевин – Пол говорил об этом слишком уж спокойно.

– Он мыл ему голову. Арнольду тогда… – он заглянул в бумаги, – …было пять лет. Мальчик сопротивлялся, хныкал… Филипп вышел из себя и удерживал голову брата под водой слишком долго.

– Мой бог! А где же были их родители?

– В этом все и дело, Кевин. Их не было в городе. Они, как обычно, жили собственной жизнью. Как бы то ни было, миссис Галан обратилась к нам с просьбой защищать ее сына Филиппа. А муж не хочет иметь с ним ничего общего.

– У Филиппа уже были проблемы с насилием? – спросил Дейв.

– Ничего особенного. Драки в школе, но до полиции дело не доходило. Хороший ученик. Все относятся к нему очень хорошо. Впрочем, он особо не переживает.

– Что вы хотите сказать? – поразился Кевин. – Разве он не понимает, что совершил?

– Понимает, но… – Пол повернулся к Милтону. – Он не сожалеет. Не сожалеет настолько, что обвинение собирается говорить о предумышленном убийстве. Они пытаются доказать, что ему не велели купать брата. Он сделал это, чтобы убить мальчика. Во время допроса мать призналась, что не велела ему купать Арнольда. Мне бы не хотелось подвергать его перекрестному допросу. Он так говорит о погибшем брате… Если бы я был присяжным, то осудил бы его без колебаний.

– Он мог спланировать убийство заранее? – спросил Кевин.

– Наша задача доказать, что это не так, – быстро перебил его Милтон. – Мы защищаем его, а не обвиняем. Как вы собираетесь с этим справляться, Пол?

– Думаю, вы были правы насчет родителей. Я поработаю с ним, покажу, что они сами во всем виноваты, что мальчик находился под сильным давлением. А потом я вызову доктора Марвина, который подтвердит его нестабильное психическое состояние… смешанные роли, ну и все такое… В подростковом возрасте он подвергся такому давлению, которое могло бы привести и к самоубийству – сегодня это не редкость среди подростков.

Пол повернулся к Кевину.

– Не знаю, спланировал он это или нет, но, как сказал мистер Милтон, миссис Галан наняла меня, чтобы я его защищал, а не обвинял. Кроме того, даже если он не раскаивается в содеянном, думаю, во всем виноваты его родители и их отношение. Ведь тем вечером, когда они вернулись домой, он спокойно спал. И они даже не заглянули к Арнольду! Лишь на следующее утро мистер Галан обнаружил труп пятилетнего сына в ванне.

– Боже правый!

– Вы с нами уже достаточно долго, Кевин, – заметил мистер Милтон. – Пора бы уже и перестать произносить нечто подобное… – Кевин смутился. – Вас не должно удивлять то, что в мире так много боли и страданий. А Иисусу, похоже, нет до этого дела, – продолжал мистер Милтон.

– Но я не понимаю, как вам удалось к этому привыкнуть…

– Вам придется – иначе будет сложно справляться со своей работой. И вы уже кое-что об этом знаете, – улыбаясь, сказал Милтон.

Он явно намекал на дело Лоис Уилсон. Кевин почувствовал, что краснеет. Он отвернулся и заметил, что все смотрят на него.

Пол был серьезен, как и мистер Милтон. Дейв был обеспокоен, а Тед улыбался.

– Думаю, для этого нужно время, – пробормотал Кевин, – и опыт.

– Совершенно верно, – согласился Милтон. – Время и опыт. И теперь, когда вы познакомились с нашей текущей загрузкой, пора приступать к рассмотрению собственного дела.

Мистер Милтон подтолкнул Дейву папку, и тот передал ее Кевину. Кевину страшно хотелось приступить к какому-нибудь сложному делу, но почему-то он почувствовал холодок в спине. Все смотрели на него, и он просто улыбнулся.

– Это будет замечательное дело, Кевин, – улыбнулся мистер Милтон. – Настоящее боевое крещение. Но такой путь прошли все присутствующие – и посмотри на них сегодня…

Кевин огляделся. Все смотрели на него. Все были яркими, энергичными, полными сил, словно капитан Ахав, преследующий своего Моби Дика. Кевину показалось, что он попал не в юридическую фирму – он стал членом братства по крови, братства пруклятых адвокатов. Они возвели крепость из закона и процедуры; они превратили их в оружие. За что бы они ни взялись, их ожидали победа и успех.

А самое главное – все они стремились угодить Джону Милтону. Он сидел во главе стола, довольный, насытившийся их рассказами о планах предстоящих судебных сражений.

– На следующем совещании, Кевин, мы заслушаем вас, – сказал Джон Милтон, поднимаясь.

Все встали и стоя ожидали, когда он выйдет. За ним спешила Карла. Когда они вышли, Дейв, Тед и Пол повернулись к Кевину.

– В какой-то момент мне показалось, что он разозлился, – сказал Дейв. – Когда вы сказали «Боже правый»…

– Но почему?

– Мистер Милтон не терпит, когда адвокат начинает жалеть жертву клиента, которого он должен защищать. Это первое и главное наше правило, – объяснил Пол.

– И в особой степени это относится к делу Дейва, – кивнул Тед.

– Почему?

– Потому что у клиента Дейва, в отличие от двух других, нет средств. Мистер Милтон сам оплачивает его защиту.

– Вы шутите?

– Мы не шутим, – сказал Дейв. – Он заметил брешь в системе и добивает ее. Таков его стиль.

– И поэтому мы добиваемся таких успехов, – с гордостью, даже высокомерием добавил Тед.

Кевин кивнул и снова взглянул на своих новых партнеров. Они не были рыцарями, а их офис не напоминал Круглый стол в Камелоте. Но они тоже войдут в легенду. Кевин был в этом уверен.

Мириам казалось, что ее лицо покрылось морщинами от постоянной улыбки. Стоило Кевину уйти, она только и делала, что улыбалась и смеялась. Норма и Джин оказались очень веселыми и жизнерадостными. Когда умолкала одна, тут же заговаривала другая. Сначала их веселье показалось Мириам неестественным – она даже подумала, что они принимают какие-то средства. Разве можно быть настолько энергичными, разговорчивыми и жизнерадостными так долго и не почувствовать себя вымотанными?

Но отношение этих женщин к жизни доказывало обратное. Обе были фанатками здорового образа жизни – отсюда и маффины без сахара. И обе были идеальным примером пользы подобного отношения к жизни: подтянутые фигуры, чистая, светлая кожа, прекрасные белые зубы, яркие глаза, позитивное восприятие самих себя.

Хотя они обе не работали и не строили карьеру, их жизнь казалась полной. Им приходилось расписывать по часам каждый день, чтобы успеть сделать все задуманное. Уборкой и готовкой они занимались по утрам. По понедельникам, средам и пятницам у них была аэробика. По вторникам они отправлялись за покупками. Четверг был днем музеев и галерей. Субботу и воскресенье они, конечно же, посвящали театру и кино. Вечера были заняты ужинами, выставками и общением с друзьями.

Более того, Мириам сразу же поняла, что Норма и Джин вместе с неизвестной ей Хелен Сколфилд образуют тесный, самодостаточный круг. О других людях они попросту не говорили.

Судя по всему, три пары постоянно проводили время вместе – даже вместе ездили в отпуск, если служебное расписание мужей это позволяло.

Как и предполагал Кевин, эти жительницы города постоянно чем-то занимались. Их жизнь была комфортной и интересной. Мириам не могла представить себе, чтобы они после обеда лениво листали журналы, смотрели мыльные оперы и дожидались, когда мужья вернутся с работы, как в последнее время делала она сама. А своих блисдейлских подруг ей с каждым днем все труднее становилось вытащить в город на выставку, за покупками или в театр. У них всегда находились отговорки – не хочется стоять в пробках и толкаться в час пик.

Зато эти две женщины, казалось, абсолютно не замечали никаких трудностей городской жизни. Они просто жили в этом городе – и все, не испытывая ни малейшей неуверенности, страха за собственную безопасность или неудобств. Мириам, которая выросла на Лонг-Айленде, поражалась тому, что они не чувствуют себя в тесноте. Их квартиры оказались такими же просторными и светлыми, как и ее дом в Блисдейле.

Квартира Нормы была отделана в традиционном стиле, как и дом Мириам и Кевина в Блисдейле. Только Норма и Дейв выбрали более консервативные и сдержанные тона. Квартира Джин оказалась яркой, светлой и просторной. Она выбрала ультрасовременную мебель – сплошные квадраты и кубы, пластик и стекло. И хотя Мириам почувствовала себя здесь неуютно, обстановка была интересной. Из обеих квартир открывался тот же чудесный вид, что и из доставшейся им с Кевином.

– Мы все болтаем и болтаем, – в конце концов поняла Норма. Они сидели в ее гостиной и пили белое вино из больших бокалов. – А вам даже словечка не даем вставить.

– Все в порядке.

– Нет, это невежливо, – согласилась с подругой Джин.

Она откинулась на спинку дивана и скрестила длинные, стройные ноги. На щиколотке красовалась золотая цепочка, украшенная мелкими бриллиантами. Мириам почувствовала, что они очень богаты. Обе квартиры были заполнены дорогими вещами. Дорогим было все: и огромные телевизоры, и эксклюзивные звуковые системы, и мебель, и утварь, и элементы декора.

– Честно говоря, я просто сижу и восхищаюсь вашими квартирами. У вас обеих столько прекрасных вещей.

– У вас будет то же самое, – подхватила Норма.

Мириам покачала головой. Ее глаза наполнились слезами.

– В чем дело, Мириам? – тут же спросила Джин.

– Ничего… Я просто не могу поверить… Все случилось так быстро. Мне кажется, что меня вырвали из одного мира и перенесли в совершенно другой… Не то чтобы это было плохо… Просто… просто…

– Это подавляет, – серьезно кивнула Норма. – Со мной было то же самое.

– И со мной, – повторила вслед за ней Джин.

– Но не стоит волноваться. – Норма наклонилась и похлопала Мириам по колену. – Не поверите, как быстро все это станет привычным. И вы будете наслаждаться своей жизнью. Правда, Джин?

– Она говорит правду, – торжественно произнесла Джин, и обе покатились со смеху.

Мириам сквозь силу улыбнулась, и тревога вроде бы отступила.

– Но давайте вернемся к вам. Чем вы занимались, когда ваш очаровательный молодой муж трудился на юридических галерах в этом… как его… Блисдейле? – спросила Норма.

– Да, в Блисдейле. Городок небольшой, но мы его любим. То есть любили. – Мириам помолчала. – Забавно, сейчас мне кажется, что я уехала оттуда давным-давно.

Ее охватило странное чувство, и она прижала руку к горлу. Женщины смотрели на нее с одинаковыми изумленными улыбками.

– Вообще-то, – произнесла Мириам, – я пыталась стать моделью, но мне удалось лишь выступить на показах в паре универмагов – и все. Я быстро поняла, что это не та карьера, о какой я мечтала. Я помогала отцу…

– Он дантист?

– Да. Я полгода работала в приемной, но потом решила сосредоточиться на Кевине и домашней жизни. В этом году мы хотели завести ребенка.

– Мы тоже, – сказала Норма.

– Простите?

– Мы тоже собираемся в этом году завести детей, – повторила Норма, глядя на Джин. – Честно говоря…

– Мы решили зачать их одновременно, хотя наши мальчики об этом и не догадываются. – Обе рассмеялись. – Может быть, теперь и вы присоединитесь к нам.

– Присоединюсь к вам? – Мириам была удивлена.

– Ну да! Мистер Милтон предложил это Джин на одной из вечеринок. Подождите, пока вы увидите его пентхаус. Он просто обязан устроить вечеринку – ведь в фирме появился новый партнер.

– У него прекрасные вечеринки – изысканная еда, музыка, интересные гости…

– Как это «мистер Милтон предложил нам»? – Мириам повернулась к Джин.

– Порой у него странное чувство юмора. Он знал, что в этом году мы решили завести детей, поэтому отозвал меня в сторону и сказал, что было бы славно, если бы у нас с Нормой дети родились в одно и то же время, может быть, даже на одной неделе. Я рассказала Норме, и она решила, что это замечательная идея.

– Мы спланировали настоящую кампанию, отмечаем дни в своих календарях, ну и все такое, – серьезно сказала Норма, но тут же расхохоталась.

Джин неожиданно перестала смеяться.

– Мы покажем вам наши планы. Может быть, вы присоединитесь к нам, если, конечно, вы с Кевином уже не…

– Нет, пока нет.

– Отлично!

Мириам поняла, что они не шутят.

– Вы говорите, ваши мужья ни о чем не знают?

– Даже не догадываются, – ответила Норма.

– Но ведь вы же не рассказываете мужу абсолютно все, верно? – поинтересовалась Джин.

– Мы очень близки, и такой важный вопрос…

– Мы тоже близки, – перебила ее Норма. – Но Джин права. У вас должны быть личные, женские секреты. Нас трое, и нам хорошо вместе. Мужчины – существа замечательные, особенно наши… Но, в конце концов, они просто мужчины!

– Ты должна была сказать «нас четверо», – поправила ее Джин. Норма поняла ее не сразу. – Нас четверо, и нам хорошо вместе. Ты забыла Хелен.

– А, да, Хелен… В последнее время мы редко видимся. Она стала… очень замкнутой, – сказала Норма, отмахиваясь от подруги, и они снова покатились со смеху.

– Что вы имеете в виду?

– Да, разумеется, мы несправедливы. После смерти Глории Джеффи у Хелен случилось что-то вроде нервного срыва, и теперь она на таблетках. Она проходит курс терапии… Но все равно она замечательная, добрая и очень красивая женщина.

– Глории Джеффи?

Норма и Джин переглянулись.

– О, простите, – сказала Джин. – Я думала, вы знаете о Джеффи. – Она повернулась к Норме. – Похоже, я проболталась.

– Похоже, да, партнер.

– Кто такие Джеффи? – спросила Мириам.

– Впрочем, вы все равно скоро обо всем узнали бы. Просто мне не хотелось первой опрокидывать на вас ушат с холодной водой. Вы сегодня так счастливы…

– Все в порядке. Мне нужно немного охладиться. Наивно было бы думать, что здесь все в шоколаде.

– Отличное отношение, – улыбнулась Норма. – Мне нравится. Наконец-то в нашей группе появится человек, умеющий видеть перспективу. Нас с Джин иногда заносит. А Хелен сейчас так подавлена. Мы просто стараемся избегать неприятного.

– Расскажите же мне о Джеффи, – настаивала Мириам.

– Ричард Джеффи – это адвокат, место которого занял ваш муж. Его жена умерла при родах, и он покончил с собой, – быстро проговорила Джин.

– Господи, оже!

– Да. У них было… все, ради чего стоило жить. Ребенок, мальчик, родился здоровым, – сказала Норма. – Ричард был блестящим адвокатом. Дейв говорит, что Ричард обладал самым острым умом, с каким ему только доводилось сталкиваться. Включая мистера Милтона.

– Какая трагедия! – Мириам на минуту задумалась, потом до нее дошло: – Они жили в нашей квартире, верно? – Норма и Джин кивнули. – Я думала… детская…

– Мне так жаль, что я вас расстроила, – застонала Джин.

– Нет, – нет, все в порядке. А как умер мистер Джеффи?

Норма нахмурилась и отвернулась.

– Он выбросился с балкона, – быстро ответила Джин. – Ну вот, теперь я рассказала вам все. Если вы расстроитесь, Тед будет во всем винить меня.

– Нет-нет, я уверена…

– Дейв тоже не обрадуется, что я принимала в этом участие, – добавила Норма.

– Нет, действительно все в порядке. Я с этим справлюсь. Просто Кевин должен был рассказать мне все с самого начала.

– Он, наверно, пытается вас защитить. Как любой хороший муж. Дейв и Тед такие же, правда, Джин?

– Точно! Не вините их за это, Мириам.

– Но мы же не дети! – воскликнула Мириам.

Ее реакция не обидела собеседниц. Они снова расхохотались.

– Нет, мы не дети, – сказала Норма. – Но нас любят, балуют, защищают. Вы даже не понимаете, насколько это важно, но, поверьте мне… поверьте нам, очень скоро вы поймете, как это замечательно. Вот мы с Джин никогда не спрашиваем наших мужей о грязных деталях их процессов, и мальчики никогда не говорят об этом в нашем присутствии.

– Они такие заботливые, – добавила Джин.

Мириам переводила взгляд с одной на другую, но потом успокоилась. Может быть, это и правильно. Может быть, если бы она не вникала в подробности дела Лоис Уилсон, то не так расстраивалась бы тому, как Кевин выиграл этот процесс. И тогда его успех ее по-настоящему порадовал бы. Ведь в этом успехе был и ее вклад.

– В конце концов, – Норма решила довести дело до конца, – они так много работают, чтобы у нас была приятная жизнь.

– И меньшее, что мы можем сделать, – подхватила Джин, – это облегчить им эту задачу.

Они снова рассмеялись в унисон и выпили вина.

Мириам молчала.

– Расскажите мне о Хелен Сколфилд, – попросила она. – Как она себя чувствует?

– Ей лучше. Терапия творит чудеса. Как только мистер Милтон узнал о ее проблеме, то тут же рекомендовал хорошего специалиста, – сказала Норма.

– И она снова начала рисовать, – добавила Джин. – Это очень помогает.

– Да, да! Она отлично рисует. Уверена, что она будет рада показать вам свои работы.

– Она отлично рисует! Похоже на Шагала, но есть что-то и от Гудфелоу. Помнишь, того художника-абстракциониста, которого мы видели в галерее Симмонса в Сохо в прошлом месяце? – сказала Джин. Норма кивнула.

Мириам покачала головой и улыбнулась.

– Что-то не так? – насторожилась Джин.

– Вы такие… такие столичные, – сказала Мириам, вспомнив слова Кевина. – Вы берете все абсолютно спокойно и ничего не боитесь. Это замечательно. Я вами восхищаюсь.

– Похоже, вы одна из тех затворниц, которые обитают в мире вашего Лонг-Айленда, – внезапно посерьезнев, сказала Джин. – Я права?

Мириам на минуту задумалась. Иногда она действительно чувствовала себя такой. В 12 лет родители отправили ее в частную школу. Оттуда она перешла в закрытый средний колледж, потом в колледж и школу моделей. Ее всегда баловали, всегда защищали.

И Кевин с первого дня их семейной жизни относился к ней так же. Теперь ей уже казалось, что в «Бойл, Карлтон и Сесслер» он пошел только потому, что ей хотелось вести такую жизнь в Блисдейле… Может быть, она мешала его карьере? Может быть, они и раньше могли жить так, как сейчас? Ей неприятно было считать себя эгоисткой, но все же…

– Думаю, вы правы.

– У нас с Нормой всегда была очень обеспеченная жизнь. Отец Нормы – пластический хирург, у него приемная на Парк-авеню. Они всегда жили в Ист-Сайде. Мои родители тоже очень состоятельные люди из округа Саффолк. Мой отец – брокер, а мама занимается недвижимостью. Она могла бы и Бруклинский мост продать.

– Она такая, – кивнула Норма. – Я ее знаю.

– Но вам не нужно беспокоиться, – снова заговорила Джин. – Вы очень скоро станете похожей на нас и будете совершать такие же безумства. Захотите вы или нет, – пророчески добавила она.

Повисла неловкая пауза, потом Норма расхохоталась. Джин тоже засмеялась. И Мириам рассмеялась – будто предсказание Джин начало сбываться.