Глава 15

– Это лучшие адвокаты, Кевин, – умоляла мужа Мириам. – Почему ты не хочешь прислушаться к голосу рассудка? Ты должен быть благодарен за то, что они готовы это сделать, учитывая то, что ты совершил. Я поражена тем, что в них нет ненависти к нам.

Кевин не ответил. Он сидел в комнате для посещений и смотрел прямо перед собой. Его разум никак не мог осознать происходящее. Он сошел с ума? Может быть, именно так и сходят с ума?

Приехала полиция, за ней приехали партнеры, потом Мириам с девушками. Кевин никому не сказал ни слова – он не стал разговаривать даже с женой. У Мириам началась истерика, и Норма и Джин принялись ее успокаивать. Партнеры решили, что он поступает разумно, отказываясь говорить без присутствия адвоката. Но как ни умоляла Кевина Мириам, он и им не сказал ни слова. Как бы ни притворялись партнеры заботливыми и внимательными, он чувствовал, что они его ненавидят. Но ему было понятно, почему Мириам не замечает этого. Она такая хрупкая и ранимая, подумал Кевин, глядя на жену.

Она все еще была беременна. Мгновенного выкидыша не произошло, но это еще случится. Ведь случилось все так, как предсказывал отец Винсент. И эта мысль вернула его на землю. Он внимательнее вгляделся в лицо жены.

Мириам не выглядела больной или страдающей от боли. Она плакала, макияж ее растекся от слез, но физического дискомфорта она явно не ощущала. Даже та бледность, которую он замечал в последнее время, исчезла. Она выглядела как здоровая беременная женщина, расцветшая благодаря беременности. Возможно, дьявольский плод погибает, теряет власть над ней и перестает лишать ее жизненных сил. В Кевине проснулась надежда.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Ужасно! Почему ты спрашиваешь? Как ты можешь спрашивать об этом сейчас?

– Я не о том… Я спрашиваю, как ты физически себя чувствуешь?.. Твоя беременность… Синяки…

– Нет, со мной все в порядке, – ответила она. – Я была у врача, и он сказал, что все хорошо.

Мириам покачала головой.

Кевин смотрел на нее, всматривался в глаза, пытался прочесть выражение ее лица. Она показалась ему совершенно другой. Он чувствовал, что близость между ними исчезла. Они больше не были половинками единого целого. Она стала чужой. В ее глазах больше не было той теплоты, которую он так любил когда-то. Казалось, в ее теле поселился кто-то иной… А потом он вспомнил – это ребенок! Это он лишает ее сил, теплоты, любви к нему!

Врач был одним из них. Может быть, это он сохранил жизнь ребенку?

– Я не хочу, чтобы ты ходила к их врачу, Мириам, – произнес он. – Прекрати ходить к нему!

– Господи боже, Кевин! Я и не понимала, насколько ты безумен!

– Я не сошел с ума, Мириам. Ты поймешь, что я не безумец.

Она села и уставилась на него. На ее лице не было и тени сочувствия или жалости. Он чувствовал ее отвращение и злость.

– Кевин, почему ты это сделал? Почему ты убил именно мистера Милтона?

Охранник, стоявший у дверей, поднял брови, взглянул на них, а потом притворился, что его заинтересовало что-то другое.

– Ты не поверила мне, когда я сказал тебе, так что не поверишь и сейчас. Но на суде все прояснится.

– На суде? – Мириам презрительно хмыкнула.

Ее взгляды и поведение – все это было не ее. Что-то разъело ее, овладело ею, как некогда овладело Глорией Джеффи.

– Какого суда ты ждешь? Ты признался в убийстве и не позволил Полу, Теду или Дейву защищать тебя, хотя они – лучшие адвокаты в городе, а то и во всей стране!

– Я все выяснил и обратился к адвокату.

– И кто это?

– Он мало известен, небогат, но самое главное: он – не один из них!

«Пока, – подумал Кевин. – Если я проиграю, он может стать одним из них!»

– Но, Кевин, разумно ли это?

– Абсолютно разумно. Только так у меня будет шанс сказать правду.

– Пол говорит, что тебе необходимо пройти психиатрическую экспертизу. Обвинение будет настаивать на умышленном убийстве. Пол считает, что психиатры, назначенные обвинением, наверняка поддержат эту точку зрения. Ты должен быть готовым. Пол говорит, что они не позволят адвокату использовать эту линию защиты, хотя это твоя единственная надежда.

– Он и должен так говорить. Наверняка он уже порекомендовал тебе хорошего психиатра?

– Да, конечно. Он предложил нескольких специалистов. Фирма к ним уже обращалась.

Кевин подумал, что она шутит. Мириам становилась одной из них. Бесполезно разговаривать с ней, пока все не кончится.

– Эти специалисты мгновенно объявят меня сумасшедшим. Они на это и рассчитывают. Меня сочтут безумцем, и истина будет похоронена навсегда. Как ты этого не понимаешь?! – Кевин наклонился вперед, стараясь не привлекать внимания охранника. – Но у них ничего не выйдет. Мы не будем настаивать на психиатрической экспертизе. Ни за что!

Кевин так сильно ударил по столу, что Мириам подпрыгнула на стуле. Она издала какой-то невнятный писк, прижала руку к губам. Ее стеклянные глаза увлажнились. Она покачала головой.

– Все просто в ужасе: твои родители, мои, партнеры, Норма, Джин…

– А Хелен? – Кевин странно улыбнулся. – Ты не сказала о Хелен… Или ты хочешь забыть о Хелен Сколфилд, как все остальные?

– Я не забыла о ней, и остальные тоже. Это она во всем виновата! Но она больна и не может отвечать за свои слова и действия. – Мириам открыла сумочку, достала платок и промокнула щеки. Потом она достала маленькое зеркальце и начала поправлять макияж. – Слава богу, ей лучше.

– Лучше? – вздрогнул Кевин. – Что ты хочешь сказать? Она умерла?

– Ты сошел с ума, Кевин! Ей действительно лучше. Лечение ей помогло. Она вышла из коматозного состояния, хорошо ест и разумно общается. Пол надеется, что через неделю ее можно будет забрать домой, если все будет хорошо.

– Домой? Она никогда не вернется в этот дом!

– Она каждый день просит, чтобы ее забрали домой, Кевин. Норма и Джин ее навещали. Они сказали, что она изменилась – это просто чудо!

– Даже так?

– Вот почему я хочу, чтобы ты прошел психиатрическую экспертизу и лечение и…

– Нет! – Кевин поднялся и покачал головой.

– Кевин…

– Мириам, тебе лучше уйти. Я устал, и мне нужно подготовиться к первой встрече с адвокатом. Если с тобой что-то случится, дай мне знать. Все должно произойти скоро.

– Случится? Что должно случиться?

– Ты поймешь, – пробормотал он с надеждой. – Ты поймешь…

Он повернулся и пошел в свою камеру.

Как странно, думал Кевин. Почему Хелен Сколфилд стало лучше? Почему она хочет вернуться, зная все то, что ей известно? Может быть, в психиатрической больнице с ней что-то сделали? Может быть, она потеряла память? Может быть, ей сделали лоботомию? Точно, лоботомию!

И почему Мириам все еще беременна? Отец Винсент сказал, что, когда дьявол в своей человеческой ипостаси погибает, погибает и его потомство. Почему же так долго? Отец Винсент не говорил, что врач фирмы сможет остановить этот процесс. Может быть, он не знал? Он должен был сказать. И почему он не пришел навестить меня? Почему вызвал полицию? А вдруг все это части одного целого?

Ему требовалось во многом разобраться… во многом… Ему следовало все обдумать, спланировать, организовать. Нужно продумать собственную защиту. Важно показать, что он убил Милтона в порядке самообороны. Это дело станет пиком его карьеры. Он один, без помощи адвоката, докажет людям, что спас человечество, убив дьявола.

– Нам нужен ордер на доступ к компьютерным файлам в офисе, – бормотал он. – И еще Беверли Морган.

А потом Маккензи расскажет о своем разговоре с ним… И еще отец Винсент… Он священник, авторитетный человек… Он психиатр, который верит в существование дьявола…

– Все будет хорошо, – бормотал он. – Со мной все в порядке… Все будет хорошо…

– Само собой, – произнес шедший позади охранник. – Теперь ты в наших руках, и все будет хорошо.

Кевин не обратил на эти слова внимания. Как только дверь камеры захлопнулась за ним, он уселся на кровать и начал судорожно черкать в своем длинном желтом адвокатском блокноте.

Адвоката Кевина звали Уильям Самсон. Ему было всего 27 лет, и более всего он походил на молодого Ван Джонсона – свежее, чистое, типично американское лицо. Самсон поверить не мог в свою удачу. Ему досталось колоссальное дело, о котором будут писать все газеты. До этого он лишь раз занимался уголовным делом – защищал 19-летнего студента, которого обвиняли в вооруженном грабеже винного магазина близ кампуса. На воре была лыжная маска. Полиция, действуя по наводке, нашла такую маску в комнате студента, где не было ничего, что говорило бы об увлечениях лыжами. Студент вообще не занимался лыжами. Под описание преступника он подходил, и у него были серьезные долги из-за увлечения азартными играми. Но все же полной уверенности не было, поскольку полиция не нашла оружия, а подружка студента заявила, что в тот момент он находился с ней.

Самсон знал, что она лжет. Вряд ли она выдержит перекрестный допрос. Когда он объяснил ей ответственность за лжесвидетельство и сказал, что прокурор уже работает над тем, чтобы опровергнуть или дискредитировать ее показания, она занервничала. За день до начала процесса Самсон посоветовал своему клиенту заключить сделку с правосудием и отправился к прокурору для переговоров. Ему удалось убедить окружного прокурора отозвать обвинение в вооруженном грабеже, заменив его обычным ограблением. Поскольку у клиента ранее не было проблем с правосудием, обвинение ограничилось требованиям шести месяцев тюрьмы и пяти лет условно.

Кевин не вникал в подробности этого дела. Ему было все равно. Он считал, что ему необходим человек, способный вести уголовный процесс и не подверженный влиянию дьявола. На первой встрече с адвокатом Кевин объяснил, почему хочет настаивать на самообороне. Самсон слушал и делал пометки. Но чем дольше говорил Кевин, тем больше адвокат мрачнел. Он понял, что его клиент – безумец, страдающий истерической паранойей, и очень осторожно порекомендовал психиатрическую экспертизу.

– Это именно то, чего от меня хотят, – отказался Кевин. – Им нужно объявить меня сумасшедшим, чтобы никто не воспринял всерьез мои доказательства и моих свидетелей.

– Тогда я не в состоянии защищать вас, – заявил Уильям Самсон. – Никто не поверит вашим мотивам. Ваша история совершенно невероятна. Я не понимаю, мистер Тейлор, как вас защищать в таких обстоятельствах.

Реакция Самсона расстроила Кевина, но в то же время произвела впечатление. Уильям Самсон оказался толковым молодым адвокатом. Для своих клиентов он старался сделать все, что было в его силах, но и его сковывала система. Именно таким адвокатом в свое время хотел стать Кевин. Это давало ему надежду и возвращало веру в себя и свои действия.

– Тогда я буду защищать себя сам, – сказал он. – Но все же приходите на процесс. Возможно, вы будете удивлены.

Уильям Самсон с удивлением узнал, что психиатры, вызванные прокурором, пришли к выводу, что Кевин Тейлор отнюдь не безумен. Психиатры определили, что в момент убийства Джона Милтона он прекрасно понимал, что совершает преступление, а теперь пытается замаскировать истинные мотивы этого поступка безумными историями о сатане и его последователях.

Прочитав отчет психиатров, Кевин подумал, что ему впервые повезло. Теперь он сможет доказать свою правоту. Люди прислушаются и дадут ему возможность. Если он сумел убедить такого религиозного и ученого человека, как отец Винсент, уж двенадцать-то обычных граждан ему удастся убедить. Кевин был абсолютно убежден в том, что, рассмотрев доказательства и выслушав показания его свидетелей, они поймут, что он убил Джона Милтона в порядке самообороны. Если бы психиатры обвинения признали его безумцем, он не смог бы вызывать свидетелей и допрашивать их самостоятельно.

Но все его надежды рухнули.

Он получил ордер на анализ содержимого компьютера фирмы «Джон Милтон и партнеры», но папки «Будущие», которая была ему так необходима, там не оказалось. Кевин заявил, что ему показали не все. В сопровождении назначенных судом приставов он сам отправился в офис и попытался вытащить файлы из компьютера, но безуспешно. Папка исчезла. Ее не было даже в меню.

– Папку удалили! – заявил он. – Я должен был догадаться, что так и будет!

Конечно, ему никто не поверил, но Кевин решил, что сумеет обойтись и без этого.

В день начала процесса от обвинения выступил Тодд Ланген. Этот помощник окружного прокурора был ненамного старше Боба Маккензи, но выглядел гораздо импозантнее. Ланген напомнил Кевину самого себя – он обладал той же уверенностью, граничащей с высокомерием. Прокурор заявил, что перед ними очень простое дело: муж решил, что у его жены роман с другим мужчиной, от которого она и забеременела, и убил предполагаемого любовника. После того как Кевин совершил хладнокровное убийство, он придумал невообразимую историю в надежде на то, что его признают невменяемым. Отсюда и безумные утверждения о том, что он убил Джона Милтона в порядке самообороны. А собственных психиатров Кевин Тейлор приглашать отказался, дескать потому, что любой компетентный в области психиатрии специалист сразу распознает в нем симулянта.

Прокурор вызвал Норму и Джин. Обе показали, что Мириам часто рассказывала им о ревности Кевина к Джону Милтону. И когда Мириам объявила о своей беременности, он потребовал, чтобы она сделала аборт, обвинив ее в связи с Джоном Милтоном и заявив, что ребенок не от него. Норма и Джин говорили о том, как расстроена была Мириам. Они заявили, что Мириам стала бояться собственного мужа.

При перекрестном допросе Кевин пытался заставить обеих рассказать о Глории и Ричарде Джеффи, но их показания ничем ему не помогли. Тогда он перешел к Хелен Сколфилд и к тому, о чем она ему говорила. Обе женщины заявили, что им Хелен никогда не говорила ничего подобного. После этого вопросы Джин стал задавать Ланген, и выяснилось, что Хелен все еще находится в психиатрической лечебнице.

– Даже если она и говорила нечто подобное, то человек в здравом уме вряд ли мог воспринять ее слова всерьез, – сделал вывод прокурор. – И мистер Тейлор, блестящий молодой адвокат, который только что выиграл в суде сложное дело, конечно же, должен был это понимать.

Затем вызвали Пола, Дейва и Теда. Все они говорили о замечательном характере Джона Милтона, его доброте и благотворительности. Они говорили о том, как Джон Милтон уважал закон, как тепло и с любовью он относился к партнерам и их семьям. Они подчеркивали, что фирма стала для них второй семьей. Все категорически отрицали, что Джон Милтон мог быть бабником и иметь какие-то виды на их жен. Все трое заявили, что Кевин не смог понять характера компании и неверно истолковал намерения Джона Милтона. Кевин заявил, что не видит смысла в перекрестном допросе, поскольку партнеры будут лгать – и присяга им в этом не помеха. Они – сыновья Джона Милтона, сыновья дьявола. После этих слов в зале поднялся шум, и судья застучал молоточком, призывая всех к порядку.

Затем обвинение представило вещественное доказательство – крест-кинжал. Хотя Кевин не отрицал, что убил Джона Милтона этим орудием, был приглашен судебный эксперт, который подтвердил, что на кинжале были отпечатки пальцев подсудимого. Кевина арестовали на месте преступления. Полицейские, вызванные в суд, заявили, что руки Кевина были в крови, и он не отрицал, что убил мистера Милтона, хотя и отказался отвечать на другие вопросы.

На этом Ланген, уверенный в успехе, прекратил вызывать свидетелей обвинения.

Кевин хотел сам изложить свою историю, но все же решил сначала подкрепить ее свидетельствами. Начать он хотел с Беверли Морган. Но она не смогла явиться в суд – Беверли Морган впала в кому после острого алкогольного отравления. Лечащий врач заявил, что положение очень серьезное и практически безнадежное.

Поскольку процесс вел другой помощник окружного прокурора, Тодд Ланген, Кевин смог вызвать в качестве свидетеля Боба Маккензи. Но воспоминания Боба об их последней встрече весьма отличались от тех, что сохранились у Кевина. Маккензи признал, что у Кевина были сомнения относительно методов работы фирмы Джона Милтона. Кевин утверждал, что фирма готова пойти на все, чтобы добиться оправдания клиента, сколь бы виновным он ни был. К прокурору Кевин обратился, чтобы дискредитировать фирму.

– Но мне стало ясно, – добавил Маккензи, – что основной его мотив – месть. Он считал, что у его жены роман с Джоном Милтоном.

Кевин ушам своим не поверил.

– Вы лжете! Я никогда не говорил ничего подобного! – воскликнул он.

Ланген тут же заявил протест, и судья его поддержал:

– Либо вы продолжаете задавать вопросы свидетелю, либо мы его отпускаем.

– Но он лжет, ваша честь!

– Это будут решать присяжные. У вас есть еще вопросы к мистеру Маккензи?

– Да. Вы рекомендовали мне обратиться к отцу Рейбену Винсенту?

– Да, – подтвердил Маккензи.

– Хорошо. А теперь объясните суду, почему вы дали мне такой совет.

– Потому что считал, что он может вам помочь. Он – лицензированный психиатр. Он мог проконсультировать вас и помочь вам найти другие способы разобраться со своей ревностью.

– Что?!

Маккензи выдержал взгляд Кевина, не отведя глаз.

Кевин оглянулся и увидел в зале Пола Сколфилда, Теда Маккарти и Дейва Котейна. Ему показалось, что они самодовольно улыбаются. Рядом с ними сидели Норма, Джин и Мириам. Норма и Джин утешали Мириам. Мириам показалась Кевину такой же печальной, как и во время дела Лоис Уилсон. Она вытирала слезы со щек тыльной стороной руки.

На мгновение ему показалось, что он снова ведет то дело. Вот сейчас он будет допрашивать девочку. У него есть выбор – делать это или нет. Может быть, он действительно там? Может быть, все это было сном? Может быть, время можно обратить вспять?

Судья вернул его к реальности:

– Мистер Тейлор?

Кевин посмотрел на Маккензи. На губах прокурора играла та же усмешка, что и на лицах партнеров. «Ну разумеется, – подумал Кевин. – Конечно…»

– Я должен был понять! – рассмеялся он. – Мне сразу нужно было понять! Какой же я идиот! Я был идеальной жертвой, полным идиотом! Верно?

Маккензи скрестил ноги и взглянул на судью, словно ища поддержки.

– Мистер Тейлор? – произнес судья.

– Ваша честь. – Кевин подошел к свидетельскому месту, указывая на Маккензи. – Мистер Маккензи был частью всего этого… Проигранные им дела… Заключенные им сделки…

– Возражаю, ваша честь, – вскочил Ланген.

– Протест принят. Мистер Тейлор, я уже предупреждал вас о неуместности подобных заявлений. Приберегите их для последнего слова, иначе я обвиню вас в неуважении к суду.

Кевин остановился и посмотрел на присяжных. Они были смущены и растеряны. На лицах некоторых из них он прочел отвращение. Кевин кивнул. Его охватило ощущение неизбежного поражения. Но отец Винсент… Он же священник… Он оставался последней его надеждой.

Кевин вызвал своего последнего свидетеля.

В двубортном костюме и рубашке с галстуком маленький священник выглядел очень представительно – но, скорее, как психиатр, чем как служитель церкви.

– Отец Винсент, не могли бы вы сообщить суду содержание нашей беседы относительно Джона Милтона?

– Боюсь, я должен отклонить эту просьбу, поскольку не могу нарушить врачебную тайну.

– Нет-нет, отец, вы можете рассказать все. У меня нет возражений.

Отец Винсент взглянул на судью.

– Это его право, – подтвердил судья. – Продолжайте свои показания.

Отец Винсент покачал головой.

– Что ж, хорошо. – Он повернулся к присяжным. – Мистер Тейлор пришел ко мне по совету Боба Маккензи. Мне достаточно было одного разговора, чтобы почувствовать гнев и смятение этого человека. Он сообщил мне о своем желании убить мистера Джона Милтона, потому что ему казалось, что его жена беременна от мистера Милтона. Свое желание он оправдывал тем, что мистер Милтон – злодей, сущий дьявол во плоти. Я пытался воззвать к его здравому смыслу, пытался разъяснить ему природу его чувств, надеясь, что он сумеет справиться со своим гневом. Нам следовало бы еще поработать вместе. Но тем же вечером мистер Тейлор позвонил и сказал, что убил Джона Милтона. У него была истерика, но, как мне показалось, он вполне сознавал свои действия.

– Меня не интересует этот психиатрический бред, – оборвал его Кевин. – Я обратился к вам как к священнику, как к специалисту по оккультизму и деяниям дьявола. Вы не будете отрицать, что являетесь специалистом в этой области? Разве вы не проводили научных исследований в этой сфере?

– Научные исследования деяний дьявола? Конечно нет.

– Но… разве вы не дали мне Библию, чтобы я вручил ее мистеру Милтону и смог убедиться, является ли он дьяволом?

Вместо ответа отец Винсент просто улыбнулся. Кевин буквально навис над ним.

– И это не вы дали мне крест-кинжал?

Отец Винсент посмотрел на Кевина и снова повернулся к присяжным.

– Конечно нет. Эти заявления мне кажутся столь же фантастичными, как и всем вам.

Кевин покраснел. Он снова повернулся к партнерам. Их улыбки стали еще шире и самодовольнее. Норма и Джин продолжали утешать Мириам. Он посмотрел на Боба Маккензи. Тот откровенно смеялся.

– Даже священник! Даже священник! – возопил Кевин, воздевая руки к небу. – Вы тоже один из его сынов? – повернулся он к отцу Винсенту. – И вы? – Он повернулся к залу. – Сколько вас здесь?

– Мистер Тейлор! – Судья решительно стукнул молоточком.

Кевин повернулся к судье и ткнул в него пальцем.

– И вы тоже! Вы все – его исчадия! Разве вы не видите, что все они – его сыновья? – в отчаянии крикнул он присяжным.

Кевина уняли судебные приставы, и к перекрестному допросу отца Винсента приступил прокурор.

Ланген предъявил священнику Библию.

– Эта Библия была обнаружена у ног Джона Милтона. Вы уже заявили, что не давали ее мистеру Тейлору для проведения некоего ритуала выявления дьявола, не так ли?

– Да.

Ланген открыл Библию.

– Не могли бы вы прочесть присяжным, что здесь написано? – он передал Библию отцу Винсенту.

– «Джону. Возможно, это принесет вам утешение в час нужды. Ваш друг, кардинал Томас».

– Полное опровержение этой безумной истории, – произнес Ланген, кладя Библию на стол вещественных доказательств.

Больше свидетелей у Кевина не было. Ему нечего было сказать в свою защиту. Но прокурор вызвал Пола Сколфилда, Дейва Котейна и Теда Маккарти, и все они показали, что видели крест-кинжал в квартире Джона Милтона. Он привез его из Европы, где проводил отпуск. Все подтвердили, что Милтон очень дорожил этим сувениром.

– Отец Винсент никак не мог вручить эту вещь Кевину, чтобы тот поразил дьявола, – заявил Пол Сколфилд.

В заключительном слове Ланген заявил, что Кевин Тейлор, будучи успешным адвокатом по уголовным делам, совершил хладнокровное, заранее подготовленное убийство, а потом придумал чудовищную историю про дьявола, чтобы присяжные признали его невменяемым, что позволило бы ему уйти от наказания.

– Мистер Тейлор опытный адвокат, – заключил Ланген. – Он попытался использовать те же хитроумные уловки, что и при защите своих клиентов. Но этих присяжных ему не сбить с пути истинного. – Он указал на Кевина. – Кевин Тейлор виновен в убийстве талантливого светского пожилого человека, совершенном в приступе безумной ревности. На этот раз хитроумному адвокату не удастся манипулировать истиной.

Присяжные согласились с прокурором. Кевин был признан в убийстве первой степени и приговорен к 25 годам тюремного заключения.