Одной из проблем историографии Всероссийской чрезвычайной комиссии (далее — ВЧК) является персонификация истории ВЧК. Основы изучения биографий представителей органов ВЧК были заложены еще в советское время. В этом процессе обозначились две тенденции проблемного свойства. Во-первых, имело место гипертрофированное внимание к фигуре председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского. Во-вторых, исследования, посвященные биографиям чекистов, носили научно-популярный, а чаще всего художественный характер. К сожалению, персонификация истории органов государственной безопасности не так далеко ушла в своем развитии с советских времен. В современной России выпущен ряд изданий справочного характера, где можно найти информацию по персоналиям чекистов. Есть работы, где предметом изучения являются биографии руководства ЧК, как в центре, так и на местах. Но по-прежнему мнение о невысоком качестве исследований и избирательном освещении персоналий чекистов является актуальным. Такие фигуры, как В. А. Аванесов, Н. Н. Зимин, М. С. Кедров, И. К. Ксенофонтов, М. И. Лацис, С. А. Мессинг, Я. Х. Петерс и И. С. Уншлихт, до сих пор исследованы фрагментарно и поверхностно. Имена целого ряда сотрудников, которые были на вторых ролях в органах ВЧК, но выполняли очень важные задачи, неизвестны вообще.

В. А. Аванесов

И. С. Уншлихт

С. А. Мессинг

В обобщающих научных трудах по кадровому составу ВЧК персоналия самих чекистов, как правило, остается на втором плане. Определенные попытки дать типологический портрет сотрудника ВЧК были предприняты О. М. Санковской. Автор пришла к выводу, что в период деятельности ВЧК были заложены основные профессионально-важные качества ее сотрудников, составившие в комплексе профессиональный портрет типичного чекиста: преданность партии, стойкость, верность идеям и идеалам революции, восприятие окружающего мира с позиции «белое — черное», «свой — чужой». В то же время нет основания говорить о глубоком анализе биографий чекистов, т. к. отсутствует исследование условий формирования их личности. Между тем одним из фундаментальных факторов, определяющих мировоззрение человека, является та среда, в которой он вырос и где получал знания и профессию. В детские годы происходит формирование социальных навыков и норм поведения. В этом отношении изучение биографий руководителей органов ВЧК помогает понять причины многих событий периода Гражданской войны. Ведь именно личностные качества в этих условиях оказывали большое влияние на принимаемые решения.

Одним из ключевых моментов, определяющих актуальность исследования коллективного портрета чекиста, является тот факт, что в современной историографии имеют место ангажированные работы по истории органов ВЧК, изложение материала в которых носит тенденциозный характер. В трудах А. Г. Теплякова, И. Симбирцева образ сотрудника ЧК представлен в виде «маньяка, кровавого убийцы и алкоголика». Но дальше всех пошел российско-американский историк Ю. Г. Фельштинский, который в 1992 г. в Лондоне издает сборник документов и материалов «Красный террор в годы Гражданской войны». Впоследствии этот сборник переиздается несколько раз уже в России в соавторстве с советско-украино-американским историком, доктором исторических наук Г. И. Чернявским. На основе документов Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков, созданной главнокомандующим Вооруженными Силами Юга России генералом А. И. Деникиным, авторы делают очень серьезные выводы для отечественной истории. Так, они утверждают, что «публикуемые … документы свидетельствуют, что для „красного террора“ были характерны не просто массовые бессудные убийства, но также массовый извращенный садизм, насилия и надругательства над людьми». Они добавляют, что в сборнике «читатель встретит массу данных об обилии среди большевиков бывших уголовных преступников (воров, грабителей, убийц), о коррупции в правившем лагере, о пьянстве и разврате в его среде, о тенденции покровительства большевиков „социально родственным“ уголовникам».

Биографические исследования представляют собой культурно-исторический феномен эпохи. В этом отношении они имеют хороший потенциал для расширения методов исследования истории органов государственной безопасности. В контексте исследования типологического портрета руководителя органов ВЧК интересен метод просопографии, предложенный итальянским ученым Джованни Леви. Он интересен тем, что отражает модель поведения определенной социальной группы, как правило, многочисленной. Биографические данные используются с целью иллюстрации этой модели поведения. Совокупность проявления отдельных индивидуальных качеств формирует «стиль» той социальной группы, к которой принадлежат индивидуумы.

Для полноты исследования анализ мировоззренческих позиций, на основе автобиографий и трудов чекистов, дополняется систематизированными показателями из базы данных «Кадры ВЧК». База представляет собой таблицу, в которой представлена информация о возрасте, национальности, социальном происхождении (по рождению), образовании и занимаемых должностях по каждому представителю элиты ВЧК. В качестве источников использованы архивные документы Фонда № 3524 (Комиссия по проверке служащих и сотрудников советских учреждений при ВЦИК) Государственного архива РФ, а также Фондов № 17 (ЦК РКП(б)) и № 124 (Всесоюзное общество старых большевиков) Российского государственного архива социально-политической истории. Большую помощь в создании базы «Кадры ВЧК» оказали сведения из работ О. И. Капчинского, Н. В. Петрова, К. В. Скоркина, А. А. Плеханова и А. М. Плеханова. В результате по представителям руководства центрального аппарата, местных чрезвычайных комиссий, особых отделов армий и войск ВЧК удалось собрать информацию на 408 человек.

Для использования базы данных «Кадры ВЧК» биографические параметры были переведены в числовые показатели (закодированы). Это позволяет применить методы математического анализа и статистики в Excel или SPSS (Statistical Package for the Social Sciences).

Программа Excel не только значительно упрощает подсчет показателей, но и позволяет провести глубокий анализ отдельных категорий кадрового состава центрального аппарата ВЧК. К примеру, применение функции сортировки в Excel дает возможность выделить в отдельную группу представителей любой национальности с соответствующими им характеристиками по возрасту, образованию, социальному происхождению и партийному стажу. Это при том, что из 408 руководящих работников ВЧК к центральному аппарату принадлежали 148. Из них, к примеру, сотрудников славянской национальности было 58, из которых 5 были в возрасте до 25 лет. Очевидно, что на подобные расчеты без Excel ушло бы большое количество времени, а вероятность ошибки была бы значительной.

Между тем необходимо отметить целый ряд факторов, влияющих на репрезентативность показателей базы «Кадры ВЧК». Во-первых, не все биографии удалось установить в полном объеме. Так, в 1918 г. заведующим отделом по контролю складов ВЧК был А. Антонов, о котором практически ничего неизвестно. Также большой проблемой является установление биографических сведений руководителей местных ЧК. Во-вторых, большинство данных основаны на материалах партийной переписи, либо анкет Всесоюзного общества старых большевиков, которые заполнялись вручную сотрудниками ЧК. Подобная информация требует проверки и уточнения, в связи с чем возникла необходимость использования разных источников по биографии каждого из руководителей. К примеру, председатель Абхазской ЧК С. И. Кухалейшвили в анкете Общества старых большевиков указал дату рождения 1882 год. Однако, по результатам проверки самого общества и дополнительным сведениям К. В. Скоркина, выяснилось, что Севериан Илларионович родился в 1884 году. В-третьих, в результате «чехарды» в руководстве ЧК частым явлением было занятие целого ряда должностей, вследствие чего один сотрудник мог быть председателем нескольких губернских ЧК или занимать руководящие должности в центральном аппарате, местных органах и Особых отделах. Так, В. И. Савинов был секретарем и членом коллегии ВЧК, а также председателем Донской областной ЧК, Севастопольской окружной ЧК, Ставропольской и Тверской губернских ЧК, С. С. Шварц — председателем Киевской, Харьковской и Витебской губернских ЧК, а И. Б. Генкин был председателем Саратовской губернской ЧК и начальником Особого отдела 10-й армии. Несмотря на указанные проблемы, сравнительный анализ биографий руководителей ВЧК позволил прийти к интересным выводам.

Подавляющее большинство в руководстве ВЧК принадлежало мужчинам, так как только 9 (2,2 %) женщин представлены среди 408 человек. Между тем новым явлением для России был именно тот факт, что среди руководителей органов государственной безопасности встречались представительницы прекрасного пола. Более того, женщины являлись руководителями не только в административных структурах, но и в органах ЧК, осуществляющих непосредственную деятельность. Так, Н. А. Рославец-Устинова заведовала секретно-оперативным отделом МЧК, а В. Н. Яковлева была членом Коллегии ВЧК и заместителем председателя Петроградской ЧК.

В. Н. Яковлева

Анализ данных показывает, что сотрудники ВЧК в возрасте до 35 лет составили более 70 % от всего руководства. Более того, в органах ВЧК почти 15 % чекистов находилось на командных должностях в возрасте до 25 лет. Яркими примерами, иллюстрирующими этот факт, являются биографии И. Б. Альперовича, ставшего в 19-летнем возрасте председателем Якутской губернской ЧК, и М. Б. Корнева, бывшего заместителем председателя Одесской губернской ЧК в 20 лет. Такое положение дел логично объясняется тем, что в основе ядра ВЧК были представители РСДРП(б), самой молодой по возрасту своих членов из политических партий России начала XX века.

Сравнительный анализ возраста сотрудников ВЧК и наркоматов РСФСР наглядно показывает, что руководящие кадры ВЧК были одними из самых молодых в Советской России. В то время как среди служащих наркоматов каждый третий был в возрасте более 40 лет, в чекистской среде каждый второй — моложе 30 лет.

Определение национального состава ВЧК вызывает наибольшие затруднения среди исследователей. В анкетах партийной переписи, которые заполнялись вручную, сотрудники указывали национальность, исходя из своих представлений. Так, заместитель начальника особого отдела ВЧК А. Х. Артузов писал в графе национальность «швейцарец», «итальянец» или «русский», а председатель Ферганской областной ЧК С. С. Турло был из белорусско-литовской семьи, что также вносило неразбериху в анкетные данные. К тому же в базе «Кадры ВЧК» имеет место высокий процент руководителей, национальность которых не установлена, что снижает репрезентативность выборки. Необходимо отметить, что этот процент условно можно отнести к русской национальности, исходя из фамилий, имен и отчеств. В то же время сведения о руководящем составе центрального аппарата ВЧК являются более полными, т. к. информация о национальности отсутствует в 6 % биографий.

Анализ базы данных позволяет говорить, что среди руководящего состава органов государственной безопасности Советской России преобладали представители русских, белорусов и украинцев. Это объясняется тем, что доля «восточнославянского трио» была более 50 % в среде эсеров, большевиков и анархистов. Между тем численность русских в «Отчете» М. И. Лациса в размере 38 648 человек (77,3 %) не отражает реального положения дел с национальным составом ВЧК. Дело в том, что эти цифры актуальны к концу 1921 г., когда в течение года в органы ЧК вступило 28 994 сотрудников, что заметно подкорректировало показатели.

Очевиден тот факт, что за первое время деятельности органов государственной безопасности Советской России в их составе численность представителей нерусских национальностей была внушительной. Это особенно бросается в глаза, если взять информацию из базы «Кадры ВЧК» о национальном составе руководителей центрального аппарата. В этом случае евреи, латыши и поляки будут превосходить количество лиц славянской национальности. И совсем очевиден, в любом случае, тот факт, что представительство национальных меньшинств в органах ВЧК не соответствовало национальному составу России в начале XX века. Представители еврейской и латышской национальности заметно превышали долю этого сегмента в населении страны.

А. Х. Артузов-Фраучи

С. С. Турло

Говоря о партийной принадлежности, необходимо отметить, что абсолютное большинство в органах ВЧК принадлежало представителям большевиков, 90 % которых занимало руководящие посты. Доминирование коммунистов указывает на особый статус органов государственной безопасности в структуре аппарата власти Советской России. Особенно ярко такое положение дел выглядит на фоне статистики наркоматов РСФСР, среди которых большевиков было 13,2 %. К аналогичным выводам приходит и О. И. Капчинский, отмечая, что в НКВД и НКЮ представителей правящей партии было 64 и 31 % соответственно. Стоит также пояснить, что указанные в графике данные из Отчета ВЧК касаются 72 членов съезда чрезвычайных комиссий, которые, по словам М. Лациса, представляли «верхушку» ЧК.

Если рассматривать распределение коммунистов по партийному стажу, то очевидно, что каждый второй из руководителей органов государственной безопасности Советской России вступил в партию в период Октябрьской революции, либо после нее. В то же время, по сравнению с наркоматами РСФСР, в ВЧК было в два раза больше руководителей с партийным стажем до Первой русской революции.

Заметен и тот факт, что до вступления в ряды РКП(б) многие состояли в партиях эсеров, меньшевиков или анархистов. Если учитывать это обстоятельство, то ряды большевиков пополнили 42 (10,3 %) таких сотрудника. К примеру, до вступления в РКП(б) заместитель начальника Управления ОО ВЧК Я. С. Агранов был эсером, а член Коллегии и Президиума ВЧК Т. П. Самсонов (Бабий) был анархо-коммунистом. В общей массе речь идет о представителях социалистических партий, но не исключено, что многие примкнули к большевикам, как к правящей партии.

По социальному происхождению элита ВЧК являлась наглядной иллюстрацией изменений, происходивших в стране. В ее рядах преобладали представители крестьян, рабочих и выходцев из мещан, которых было 253 (62 %) человека. И наоборот, меньшинство в руководстве органов ВЧК принадлежало выходцам из дворянской и купеческой среды — 21 (5,2 %) сотрудник. Между тем дворянские корни имели председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский, его заместитель В. А. Александрович, члены Президиума В. Р. Менжинский, М. С. Кедров, а из купеческой семьи происходили член Президиума С. Г. Могилевский и член ВЧК, председатель Петроградской ЧК М. С. Урицкий.

Определенное промежуточное положение в органах государственной безопасности занимали служащие, доля которых в центральном аппарате в 1920 г. составляла 26,4 %. В целом, по данным М. И. Лациса, в органах ВЧК на 1921 г. числилось рабочих 13 843 (27,69 %), землепашцев 7801 (15,6 %) и 16 751 (33,5 %) служащих.

Образовательный уровень руководства ВЧК был низким, т. к. среди ее сотрудников было 36,6 % лиц без образования или с начальным образованием. Особенно это бросается в глаза, если сравнить его с аналогичными показателями руководителей наркоматов РСФСР, среди которых 57 % имели высшее образование. Во многом такое положение дел опять же объясняется партийным влиянием большевиков, 40 % которых не имели или получили только начальное образование. Причем характерная особенность для радикальных партий, связанная с незавершенностью среднего и высшего образования, проявилась и в органах государственной безопасности. Из 119 и 73 руководителей со средним и высшим образованием имели незаконченное 9 и 38 соответственно. Как правило, продолжение обучения становилось невозможным из-за вовлечения лиц в революционную деятельность. К примеру, председатель Иваново-Вознесенской и Самарской губчека В. Н. Наумов и начальник ОО Юго-Восточного и Кавказского фронтов Н. А. Скрыпник не смогли завершить обучение в вузах, т. к. были отчислены за революционную деятельность.

Интересно и то, что среди руководителей органов ВЧК с высшим образованием была, что вполне естественно, определенная прослойка обучавшихся на юридических факультетах. Из 73 руководящих сотрудников 24 имели высшее юридическое образование, из которых 11 обучались в Московском университете. Так, к примеру, в рядах старинного вуза страны юридическому делу обучались Н. Н. Зимин, Р. П. Катанян, И. С. Кизельштейн и В. Н. Манцев.

Если перейти к анализу мировоззренческих позиций, условий формирования социальных навыков и норм поведения, среди руководящих работников органов ВЧК можно условно выделить два типа людей. К первому можно отнести сотрудников, которые выросли в неблагополучной среде. Как правило, это выходцы из бедных семей. Условия жизни были таковы, что многие будущие чекисты шли работать с детских лет. Председатель Донецкой и Тамбовской губчека Иван Игнатьевич Николаенко отмечал в автобиографии, что трудиться он начал в кузнице отца с 8 лет, а с 13 уже работал в трубопрокатном цехе паровозного завода. Начальник ОО 12 армии и Южного фронта Борис Абрамович Бреслав на одиннадцатом году от роду поступил в сапожную мастерскую. Член коллегии, заведующий секретно-оперативным отделом ВЧК Мартын Иванович Лацис указывает, что «отсутствие средств к существованию заставило родителей» определить его в «пастухи с 7-летнего возраста». Аналогичная ситуация просматривается и в биографии члена Президиума ВЧК Яна Давыдовича Ленцмана, материальное положение семьи которого дало возможность «пойти в школу две зимы», а после с 8 лет поступить на заработок пастухом. И такое положение дел было в большинстве рабоче-крестьянских семей, выходцы из которых преобладали в ВЧК.

Б. А. Бреслав

Я. Д. Ленцман

Среда, в которую попадали эти дети, была далека по своим реалиям от той, в которой нормально должен развиваться ребенок или подросток. Борис Абрамович Бреслав описывает свою жизнь в сапожной мастерской следующим образом: «В этой мастерской работало до 30–35 человек подмастерьев и все они были по обыкновению горькими пьяницами. Наряду с обучением ремеслу, они обучали и пьянству. Эта мастерская была крупной, хозяин был богачом. Подмастерья все были на его харчах, и нравы царили самые патриархальные. Мальчиков лупили шпандырями и заставляли водку пить чайными стаканами, приговаривая каждый раз: „если не научишься водку пить и шпандыри получать — мастером не будешь“. В праздничные и послепраздничные дни, когда подмастерья напивались до потери облика человеческого, их жестокое обращение с мальчиками не знало границ». Председатель Саратовской губчека и Башкирской ЧК Семен Семенович Лобов вспоминал: «Окружавшая меня обстановка: пьянство, драки, игра и все прелести прошлого таких скитальцев, масса таких случаев, когда из тысячи рабочих был один или два трезвые, заставляла меня искать выход из этого положения. От общего состояния пьянства удержало меня тяжелое положение семьи». Как представляется, такие условия формирования личности порождали такие качества, как жестокость и ненависть к привилегированным сословиям.

С. С. Лобов

Классовая ненависть находила серьезную подпитку в той обстановке, которая окружала рабоче-крестьянский класс. Посеянные зерна ощущения несправедливости в детстве давали свои всходы в период начала трудовой деятельности у будущих чекистов, вовлекая их в революционную стихию. Председатель Вологодской губчека, Ферганской областной ЧК Станислав Турло в автобиографии отмечал: «Вступить в партию меня побудило сознание того, что вне партии нельзя успешно бороться ни с капитализмом, ни с царизмом, на борьбу с которым меня толкало материальное положение. События 1905 г. застали меня на Балтийской холщевой мануфактуре, где я зарабатывал 37,5 копеек в день, т. е. в две недели 4 рубля 40 копеек, чего не хватало на пищу и квартиру, а об одежде и обуви и думать не приходилось, зиму и лето бегал в деревянных туфлях и рваном пиджаке; к тому же администрация оскорбляла нас вплоть до побоев. Короче жизнь казалась каким-то беспросветным рабством, перед которым меркли рассказы стариков о крепостном праве». Председатель Самарской губчека Иоганн Генрихович Бирн вспоминал: «Уже в первые дни работы на этом заводе я убедился, что здесь дело обстоит не лучше, чем у прежнего заводчика. Здесь также учеников сначала использовали на разные побочные работы, вроде молотобойцев.

И. Г. Бирн

В отношении санитарных условий и рабочего времени здесь было еще хуже — работать приходилось с 6 утра до 7 часов вечера. Помещения завода были постоянно полны каменноугольным и нефтяным дымом, а зимой при наличии разбитых окон никогда не отапливались». «Летом 1899 г. в Витебске произошел следующий случай, — пишет Борис Абрамович Бреслав, — оказавший решающее влияние на меня, на всю мою жизнь и на весь уклад моих понятий и моего несложного тогдашнего мышления. Убийство рабочего-слесаря Кивинсона в полицейском участке. Полиция, порвав на нем рубашку, повесила его на лохмотьях этой рубашки, симулируя самоубийство. Но запекшиеся синяки на всем теле и в особенности половых органах указывали на действительную причину смерти. Это событие, с быстротой молнии разнесшееся по ремесленникам, взбудоражило их до последних низов. … Непосредственные схватки с полицией, которые были во время похорон, чувство солидарности и твердой спаянности рабочих в такие минуты озлобления, сознание того, что где-то есть таинственная, разумная и дружественная рука, направляющая эту борьбу, превращая в ясное сознание нашу мутную ненависть…»

Другой тип руководящего сотрудника ВЧК представлял человек из благополучной семьи, получивший, как правило, неплохое образование. На первый взгляд, материальная стабильность создавала хорошую основу для дальнейшего будущего таких детей, но наличие проблем разного рода в то же время влияло на их протестное поведение. Член коллегии, начальник секретного отдела ВЧК Сергей Герасимович Уралов родился в семье крестьянина, впоследствии ставшего купцом. Это была, по его признанию, «типичная семья с мещанско-патриархальным укладом и домостроевским режимом, пропитанным религиозным фанатизмом». Как вспоминал Сергей Герасимович: «До 14 лет жизни у отца мне никаких книг, кроме учебников, читать дома не разрешалось и „светские“ книги, как выражались дома, отбирались и заменялись если не учебником, то евангелием, псалтырем или житием святых. Но по пословице „запретный плод сладок“, и потому все строгости вызывали еще большую тягу к чтению „светских книг“, но украдкой». Назревающий конфликт в семье закончился тем, что в конечном итоге С. Г. Уралов уходит из семьи.

Член коллегии ВЧК, заместитель председателя Петроградской ВЧК Варвара Николаевна Яковлева родилась в московской мещанской семье. Ее отец был высококвалифицированным специалистом в золотолитейном деле и сторонником сурового воспитания. Заботясь о строгом следовании семейным устоям, Николай Николаевич Яковлев не разрешал детям уходить из дома без своего согласия. А о том, чтобы выйти на прогулку после восьми часов вечера, не было и речи. Такой порядок встретил сопротивление дочери, стремившейся еще с юности вести самостоятельный образ жизни. Вера Николаевна по вечерам тайком через окно ходила преподавать в школу для рабочих чугунолитейного завода.

Член коллегии, начальник транспортного отдела ВЧК Николай Николаевич Зимин, родившийся в семье преподавателей духовного училища, разрывался в детстве на два дома. Так как родители вскоре после его рождения разошлись, он проживал то в одной семье, то в другой. Семья помощника управляющего делами ВЧК Якова Давыдовича Березина была зажиточной, но, по воспоминаниям его сына, трагедия была в другом: «в раздоре между матерью и отцом, между моими бабушкой и дедушкой. Трудно понять, как могло такое произойти: мать семейства, любящая и любимая жена, женщина многодетная, обеспеченная и благополучная вдруг начинает эту самую „обеспеченность“, достаток, благополучие … ненавидеть! Бедных и нищих жалеть, а богатство презирать». Заведующая регистрационным отделом Елена Густавовна Смиттен была дочерью дворянина, управляющего таможней, но проживала с дедушкой, в результате чего пользовалась довольно большой свободой в выборе занятий, товарищей и книг. Член Президиума, начальник ОО ВЧК Вячеслав Рудольфович Менжинский родился в семье кандидата исторических наук, преподавателя Петербургского кадетского корпуса. Внешне он был тихим и спокойным мальчиком, проводившим все свободное время за чтением книг. Именно книги оказали огромное влияние на становление личности Менжинского. Постепенно, с осознанием окружающей его общественной реальности, в душе Вячеслава Рудольфовича формируется протестное настроение. А как иначе объяснить тот факт, что в 16 лет Менжинский перестал ходить в церковь и верить в бога, а в гимназические годы, как вспоминала его сестра, не раз думал уйти из семьи, из дома и жить своим трудом.

В. Р. Менжинский

Большое влияние на вовлечение в революционную деятельность выходцев из благополучных семей оказывали родственные узы и главным образом среда учебных заведений. Самым распространенным явлением, когда молодые люди примыкали к социал-демократам, была их вербовка в студенческой среде. Жизненный путь Якова Давыдовича Березина определил директор Коммерческого училища, в котором он обучался, Григорий Иванович Подоба, член социал-демократического кружка. С гимназической и университетской скамьи начали свою революционную карьеру Н. Н. Зимин, М. С. Кедров, В. Н. Манцев, В. Р. Менжинский.

Вовлечение в революционную деятельность нередко происходило через родственные узы. Елена Густавовна Смиттен в 16 лет была введена своим старшим братом, студентом Петербургского университета, членом РСДРП, в кружок молодежи, находящийся под руководством местной социал-демократической организации. По воспоминаниям брата Артура Христиановича Фраучи, именно член коллегии ВЧК М. С. Кедров оказал сильное влияние на будущего заместителя начальника особого отдела ВЧК, которому приходился дядей.

Одной из ярких особенностей психологического портрета руководителей ВЧК является наличие сильного характера и отсутствие конформизма. Борис Абрамович Бреслав не стал мириться с порядками, царившими в сапожной мастерской, и «после одной жестокой схватки с подмастерьями, возникшей на почве его непослушания» ушел от хозяина. Близкой по содержанию была ситуация и у Василия Ивановича Савинова, уволенного с Путиловского завода «за неподчинение своему прямому начальству», и у Иоганна Генриховича Бирна, ушедшего из механического завода из-за возникшего конфликта с предпринимателем. Можно говорить о том, что будущие чекисты в силу своего характера не хотели мириться с тяжелым положением рабочих и шли на конфликт, который в конечном счете приводил к их увольнению. Выбирая между «бесправным» положением, но с каким-то материальным обеспечением, и вольной жизнью без средств к существованию, они останавливались на последнем. Идентичная ситуация наблюдается и у выходцев из обеспеченных семей. Ведь многие из них могли, закончив образование, сделать неплохую карьеру, а они, исходя из своих внутренних убеждений, шли наперекор судьбе, связывая ее с революционным движением. Яков Давыдович Березин после окончания училища работал экономистом на писчебумажной фабрике. Он молод, образован — знал французский, немецкий, молдавский языки. Он мог бы сделать хорошую карьеру и оказаться по другую сторону «баррикады». Хорошим стартом для Вячеслава Рудольфовича Менжинского, сразу после окончания университета, была должность по судебному ведомству при Петербургском окружном суде. Ну и уж тем более ярким примером был поступок Михаила Сергеевича Кедрова, который, получив свою долю от значительного состояния в качестве наследства, передал все деньги на дело революции.

Бросается в глаза и тот факт, что многие из руководителей ВЧК были отчаянными молодыми людьми, такими «бунтарями» своего времени. Бреслав активно вступил в революционную борьбу, участвуя в различных стычках и забастовках. В 1901 г. Бориса Абрамовича в первый раз арестовала полиция, когда он совместно с тремя товарищами, по постановлению Витебского комитета «Бунда», насильно снимал с работы штрейкбрехеров на табачной фабрике. В ходе стычки он нанес одному из провокаторов тяжелые побои железным прутом. Этот эпизод характеризует будущего председателя Московской ЧК, как человека жесткого, подчас жестокого и в то же время сильного по характеру. Также участвовали в боевых дружинах М. И. Лацис, начальник войск ВЧК М. И. Розен и председатель Самарской губчека Д. Морозов. Последний в одной из стычек был сильно избит черносотенцами, а Михаил Иосифович был ранен в период руководства боевой дружиной в событиях Первой русской революции. Следовательно, руководители ВЧК представляли тип людей, которые не боялись брать на себя ответственность, в том числе в делах с риском для жизни, в борьбе с контрреволюцией, в жесточайшем противостоянии. Семен Семенович Лобов пишет в своей автобиографии о том, что когда возникла необходимость «двинуть рабочих на чехословаков», он выступил с предложением «зачистки Невского» в тылу, чтобы не получилось ситуации, как в Ярославле. Тогда его как инициатора послали работать в «чека проводить это». Как пишет в дальнейшем заместитель председателя Петроградской ЧК: «пошел и провел, в одну ночь. Около трех тысяч арестовали и разрядили атмосферу».

Из последней характеристики выходит еще одна закономерность, влияющая на коллективный портрет сотрудника ВЧК. Все чекисты были сидельцами, отбывая наказание либо в тюрьме, либо в ссылке. К примеру, около 6 раз арестовывался и подвергался различным наказаниям председатель Всеукраинской ЧК Исаак Израилевич Шварц, около 5 раз — Михаил Иосифович Розен, а председатель МЧК Иосиф Степанович Уншлихт с 1900 по 1916 гг. — 7 раз. Из такого положения дел видна очень важная черта личности, которая оказывала воздействие на последующую деятельность руководителей ВЧК. Очевидно, что тюремная среда не способствовала формированию гуманистических взглядов у чекистов. Более того, это был один из факторов, влияющих на карательную политику большевиков. Соблазн поквитаться с представителями господствующего класса, бывшими надзирателями был очень велик. Да, и сама политика партии этому активно не препятствовала. Чекист К. Я. Круминь, вспоминая о своей беседе с председателем Владимирской губчека Гортинским во время поступления на службу, писал: «Он предложил мне пойти к нему работать по борьбе с контрреволюцией. При этом он сказал: „Ты много пережил на каторге, нам таких людей, как ты, и надо“. Я давно жаждал активной борьбы с врагами Советской власти и от души обрадовался предложению».

Представления руководителей ВЧК отчетливо прослеживаются в официальных изданиях первых лет, а также выходивших в 1918 г. журналах «Еженедельник ЧК» и «Красный террор». Анализ текста статей и книг позволяет дать социально-психологический портрет их авторов.

М. И. Розен

М. И. Лацис

Самым крупным публицистом по истории ВЧК был Мартын Иванович Лацис. Главной целью своих работ М. И. Лацис считал отстаивание необходимости существования Чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией. В этом отношении он, как большевик, двигался в рамках концепции В. И. Ленина, в основе которой лежал классовый подход и безусловное признание диктатуры пролетариата. В условиях острой классовой борьбы красный террор стал неизбежным и являлся ответом на белый террор. Проводником репрессивной политики большевиков и, по сути, защитником достижений революции стала ВЧК. Между тем в текстах, написанных Мартыном Ивановичем, содержится много моментов, характеризующих его как человека.

Наиболее очевидно в работах М. И. Лациса прослеживается его отношение к террору и к врагам революции. «Мы не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс. Это должны учесть все сотрудники Чрезвычайных комиссий… — подчеркивал Мартын Иванович. — Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл и суть Красного террора». Очевидно, что для автора врагом выступает не отдельно взятый человек с его мотивами и поступками, а целый класс. Этот тезис находит свое подтверждение и в других работах Мартына Ивановича: «Трехгодичная борьба Советской власти с отечественной и заграничной контрреволюцией с очевидной ясностью всем доказала, что нет уже только отдельных контрреволюционных личностей, а что контрреволюционные целые классы». Автор главным врагом определяет «буржуазию», отмечая, что «контрреволюция таится и в среде мелкой буржуазии. … Юнкера, офицеры старого времени, учителя, студенчество и вся учащиеся молодежь — ведь это все в своем громадном большинстве мелко-буржуазный элемент, а они-то и составляли боевую силу нашего противника, из нее-то и составлялись белогвардейские полки». Отношение к таким врагам, для М. И. Лациса, определяется, через призму состояния общества, следующим образом: «гражданская война, это — война не на жизнь, а на смерть, война в которой пленных не берут и соглашений не устраивают, а противника добивают. Как не может быть дружбы между волком и ягненком, так не может быть примирения между буржуазией и рабочими. Волка как ни бей, он все серым останется, так и буржуазия не бросит своей натуры». Автор пишет, что «горбатого могила исправит, так и с нашей сворой убежденных контрреволюционеров. Их недостаточно изолировать от общества, их необходимо уничтожать». Более того, автор конкретизирует, что в «самом начале необходимо проявить крайнюю строгость, неумолимость, прямолинейность». Отношение Мартына Ивановича к врагам революции проявляется и в использовании в тексте уничижительных слов: «старый царский сброд», «политический мертвец Савинков», «черносотенная шайка» и т. д.

В то же время в работах М. И. Лациса наряду с утверждением «строгая железная рука требует меньше жертв, чем мягкотелость» присутствует предостережение: «Но чересчур строгие меры также не достигают своего назначения». Поэтому автор кроме расстрела приводит такую репрессивную меру, как «изоляция от общества путем заключения в концентрационные лагеря». Такая мера, с точки зрения Мартына Ивановича, применима к меньшей угрозе в лице почти всех правых и левых эсеров, части активных меньшевиков и анархистов.

Интересным в работах М. И. Лациса является расстановка акцентов. Исходя из своих представлений о главных проблемах советского общества и власти, а также наличия целевой аудитории в лице рабоче-крестьянской среды, автор определил болевые точки, которые проходят сквозной линией через весь текст. Одной из таких точек являлась материальная проблема. Мартын Иванович, часто с одной стороны, в тексте обращает внимание на денежную сторону в деятельности контрреволюции. К примеру, говоря о «деле Локкарта», он указывает, что на «организацию восстания в Москве и захват Совета Народных Комиссаров» было выделено иностранными державами 10 миллионов рублей. В деле «Монархическо-эсеровской организации» автором отмечалось, что на эсеров «некий Ткаченко» получил 80 000 рублей. Формированию негативного образа врагов революции способствовал и сюжет о саботаже чиновников, в результате которого «железнодорожники гоняли продовольственные грузы из одного города в другой, не направляя по назначению», отчего «эшелон с продовольствием, отправленный из Саратова голодающему Петербургу, сделал два конца туда и обратно и снова очутился в Саратове». С другой стороны, подавалась читателю информация о том, что ВЧК «обнаружено и конфисковано в одной Москве за последние месяцы: Стали для 1 Ѕ милл. поперечных пил. Сахара 13 вагонов. Ниток 3.000 гросс. Мануфактуры 120 кип (на 19.000.000 рублей). Спичек 26 вагонов…».

Другой, не менее важной, болевой точкой являлся национальный и конфессиональный вопрос. В пассаже о «Черносотенном заговоре в Велиже» М. И. Лацис не забыл упомянуть о планах устроить грандиозный еврейский погром, а в очерке «Святейшая контрреволюция» — о найденных в покоях митрополита Макария документах, свидетельствовавших о контрреволюционной деятельности. Среди последних, с точки зрения Мартына Ивановича, был самым выдающимся по «гнусности, это — призыв к еврейскому погрому».

Одной из интересных характеристик личности М. И. Лациса, как публициста, является отсутствие нарциссизма. В работах мало мест, где речь идет непосредственно о нем и его роли в деятельности ВЧК. Это говорит о том, что автор интересы революции ставит выше личных. Правда, от соблазна подчеркнуть достоинство собственного народа Мартын Иванович не удержался: «Благодаря неподкупности латышских частей и бдительности Чрезвычайной комиссии была устранена грозящая опасность надолго».

Таким образом, особое положение ВЧК в структуре органов власти Советской России предопределило наличие особенностей ее этнического и социального состава. Среди руководящих сотрудников подавляющее большинство принадлежало представителям большевиков. Тот факт, что в этой однородной по политическому составу среде присутствовали лица, принадлежавшие в прошлом к другим социалистическим партиям, указывает на особое отношение власти к процессу назначения на руководящие должности ВЧК. Это и подтверждает наличие весомой прослойки чекистов с партийным стажем до Первой русской революции.

Значительная концентрация большевиков в руководстве ВЧК определила их относительно невысокий образовательный уровень, молодой возраст, а также заметное представительство выходцев из рабоче-крестьянской и мещанской среды. В то же время необходимо отметить наличие прослойки специалистов юридического профиля в руководящих рядах ВЧК. Одной из особенностей состава чекистов было небольшое представительство выходцев из дворянских и купеческих семей, среди которых преобладали сотрудники, занимавшие ключевые посты в органах государственной безопасности Советской России.

Русские, украинцы и белорусы имели самый большой удельный вес в элите ВЧК. Между тем в общей массе они проигрывали всем остальным национальностям, а в пропорциональном соотношении к населению страны представительство евреев, латышей и поляков было очевидно не в пользу восточнославянской группы. Это особенно ярко проявилось в центральном аппарате ВЧК.

Среди большинства руководителей ВЧК было закономерностью наличие бедного детства, неблагоприятной среды для формирования гармоничной личности, несправедливого с их точки зрения положения, граничащего с беспросветным рабством. Это привело к формированию жесткого типа руководителя, в сознании которого с детства была заложена классовая ненависть к привилегированным сословиям.

В формировании личности будущих сотрудников ВЧК, которые были выходцами из благополучных семей, наличествовал либо внешний, либо внутренний конфликт. Если первый изначально, так или иначе, противопоставлял эту личность семье, ее порядкам и устоям, то второй вызревал постепенно, создавая основу для протеста против окружающих общественных порядков. С одной стороны, говорить о созревшей в детские и юношеские годы ненависти к угнетающему классу не приходится, а с другой — нет сомнения, что у таких лиц формировалась на смеси хорошего образования и сильных личностных качеств идейная основа будущих революционеров. На процесс радикализации взглядов выходцев из благополучных семей заметное влияние оказывали родственные узы и главным образом среда учебных заведений.

Одной из ярких особенностей коллективного портрета руководителя ВЧК является наличие сильного характера и отсутствие конформизма. Сочетание этих качеств с идейной основой большевиков предопределило появление людей, которые не боялись брать на себя ответственность, в том числе в делах с риском для жизни, преданных делу революции.

Весомое влияние на развитие личности сотрудника ВЧК оказывало тюремное прошлое. В годы царской России значительная часть будущих чекистов прошла через тюрьмы и каторгу за революционную деятельность. Очевидно, с одной стороны, что ставить их в один ряд с уголовниками нельзя, но и с другой — что тюремное прошлое не способствовало формированию гуманистических взглядов у чекистов. Это был один из факторов, влияющих на карательную политику большевиков. Тем более что представление о классовой борьбе и неизбежности красного террора, который был ответом на белый террор, являлось основополагающим в сознании большевиков и их сторонников.

Анализ работ М. И. Лациса показал, что он, являясь одним из идеологов красного террора, призывал к уничтожению буржуазии как класса. При этом говорить о мягкотелости и толерантности одного из первых историков-публицистов ВЧК не приходится. Такая ситуация отчасти объясняется происхождением самого Мартына Ивановича. Будучи выходцем из бедной крестьянской семьи, он на своем примере испытал вся тягости положения этой категории населения. Поэтому М. И. Лацис хорошо понимал чаяния бедных, акцентируя внимание в своих трудах на материальных, национальных и конфессиональных аспектах в противостоянии чекистов и представителей белого движения. Важно отметить, что эмоциональность изложения материала, отсутствие нарциссизма указывают на то, что автор увлечен своим делом и интересы революции ставит выше личных. Для М. И. Лациса, как и для других руководителей ВЧК, характерна глубокая преданность делу революции.