Книга: Каппа
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3

Глава 2

Сидеть голым на нагретой солнцем палубе было неприятно. Остатки костюма, расколотый во время драки компьютер и даже трусы — все чужаки отправили за борт. Потом каким-то мыльным раствором окатили нахлебавшегося воды водолаза, тщательно протерли щетками, омыли пресной водой с затхлым запахом и оставили посреди лужи, которая тонкими ручейками стекала к борту. Виталий уже было подумал, что теперь настанет черед пыткам или еще каким гадостям, но выбравшийся из трюма бородатый здоровяк в ярко-желтых штанах с кучей накладных карманов набросил на добытого из воды человека шерстяной плед и подал жестяную кружку с горячим травяным отваром.
– Гарла-та ке? Гориас, рета де лага?
Виталий отхлебнул пахучую жидкость и посмотрел на главаря, который брезгливо выбирал, куда бы поставить в луже обутые в безразмерные сапожища ноги. Толстяк, свесивший огромное пузо через ремень в застиранной рубахе, больше напоминал вставшего на задние ласты перекормленного тюленя. Но, судя по тому, как остальные члены команды слушали каждое его слово, жирдяй явно обладал реальной властью на корабле. Корабль, кстати, был почти полной копией утопшего.
– Не, не понимаю, – со вздохом ответил Виталий и снова присосался к кружке. После подъема с глубины пить хотелось страшно. Да и вывернутые потроха, освободившиеся от морской воды, надо было чем-нибудь заполнить, пока не скрутились в тугой узел.
— Пошаш? По?..
Толстяк поманил рыжештанного и что-то затараторил тому, оживленно размахивая руками. Бородач хмуро выслушал, потом развернулся к пленнику и спросил на ломаном подобии русского языка:
– Говорить уметь? Понимать ушку мочь?
— Говорить могу. Тебя понимаю.
Похоже, проблема в объяснении с незнакомым экипажем чуть отодвинулась. Если хотя бы один худо-бедно балаболит, то можно попытаться собрать крупицы фактов и как-то прокачать ситуацию. А там, глядишь, и до дома доберешься. Плевать на сгинувшего заказчика, заработанное должно дожидаться во Владике. Самому бы лишь голову целой дотащить обратно.
— Ушкуй, — фыркнул бородатый и команда синхронно сделала шаг назад. Это что? Типа, с моря-океана заразу какую поднял? Или чего-то другого испугались?
Главарь побарабанил пальцами по замызганной рубахе, потом развернулся и шагнул к стоящему на облупленных досках сундучку. Аккуратно провернул задвижку, откинул крышку и сипло задышал. Через минуту рядом с ним сгрудились остальные, с тем же молчаливым благоговением разглядывая содержимое. Даже бородач не удержался, влез в толпу.
Виталий допил отвар, медленно поднялся и покачиваясь двинулся вперед. Раз уж жив, то хоть узнать, ради чего шкурой рисковал. Поднырнув под чужой локоть, ввинтился между матросов и высунулся в крохотный круг, в центре которого стоял сундучок. Внутри лежали зеленые бурые камни, влажно поблескивая боками, размерами от большого грецкого ореха до кулака. Ни алмазов, ни золотых монет внутри не обнаружилось. Только непонятные камни.
Толстяк медленно закрыл крышку, затем затараторил на своем гортанном наречии. Обратив внимание на стоящего рядом Виталия, ткнул того пальцем в грудь, затем что-то скомандовал обладателю желтых штанов. Тот усмехнулся, потопал в пристройке. Обернувшись, жестом позвал водолаза за собой и загремел сапогами по лестнице, спускаясь вниз.
Железный узкий коридор освещали все те же масляные лампы. Но хотя бы стены были неплохо выскоблены и покрашены серой краской. Ржавчина на глаза почти не попадалась. Похоже, за этой лоханкой следили куда как лучше.
Открыв маленькую дверь, бородач прогудел:
— Жить твоя здесь. Одяг будь сейчас. Ждать.
Видимо, действительно что-то ценное удалось достать с местных глубин. Вон, каюту выделили с пустой койкой. И за борт не смахнули, получив желаемое. Осталось только понять, за какие заслуги судьба-злодейка сжалилась и рыбам не скормила. И чем расплачиваться придется...

 

 

***

 

 

Сам себя шире здоровяк вернулся быстро, выложил на откинутую деревянную кровать застиранные до белизны “семейники”, штаны с множественными пятнами почти стертой краски, широкую рубаху и легкие шлепки, похожие на японские гэта. Дождавшись, когда Виталий оденется, добыл снизу ящик с перекошенной крышкой, распахнул его и стал объяснять. Говорил медленно, тщательно выговаривая слова. И хотя речь была странной, с вкраплениями малопонятных слов, но все же какое-то подобие русского узнавалось и Виталий почти автоматически переводил в голове сказанное в более-менее воспринимаемую форму:
— Матрос в шторм за борт ушел. Теперь место твое. Одежда новая тоже твоя. И рундук твой. Ценного мало, но владей. Да, за рейс деньгами получишь как младший. Дальше сам разберешься.
– А домой когда? И куда? – поинтересовался Виталий, пытаясь застегнуть широкие пуговицы на рубахе.
— Так и пойдем сейчас, в Лортано. Ты в воде что делал?
– За ящиком нырял. Наемный я, обещали заплатить.
Бородач коротко хохотнул:
-- Фаббер не платить, он тонуть. Дурной он совсем. Мы мимо идти, а он стрелять. Раз стрелять, два стрелять. Бояться, наверное, что мы на него нападать. Мы отвечать. И в котел попадать... Обидно, ведь не враждовали в те времена. А так – бум и только зубаткам корм... Да, тебе повезло, мы тебя достать успеть, кровь смыть. А то бы умер уже, пловец...
Вот так. Значит, господин Тао среди местных был известен под другой фамилией. И отправился на дно после того, как сам решил устроить заваруху. Хотя, это опять же со слов победителя. А как там оно на самом деле было – из-под воды особенно не разглядишь.
Но раз пока собеседник был не прочь поболтать, то надо бы и про насущное уточнить:
– Лортано, это хорошо. А домой оттуда можно добраться?
– Мочь. Ушкуи иногда заходить, найдешь родню.
Значит, русские корабли туда все же заходят. Главное теперь слишком не наглеть и чужой экипаж не раздражать. Приняли за неведомого ушкуя, стараются на рожон явно не лезть, даже вон барахлом поделились – и спасибо вам, люди добрые. Ну а на твердой земле уже будет видно, что и как. Там за борт спровадить куда как сложнее.
– Моя – Ностро, – протянул руку бородач. – Я помощь капитан, ватагу смотреть, порядок бдеть. Тебя как величать?
– Каппа, – автоматически ответил Виталий. Он не мог объяснить, почему с языка слетела старое армейское прозвище, но менять что-либо уже не стал. Настоящие имя и фамилию можно и придержать. Мало ли, как еще жизнь обернется. А так – Каппа, он Каппа и есть. Тем более, что почти год на него и откликался.

 

 

***

 

 

К вечеру Виталий совсем пришел в себя. Подъем с глубины и драка с непонятными зубатками почти не сказались на здоровье. Чужие зубы оставили больше царапин на теле, чем действительно опасных ран. Бедро промыли какой-то вонючей дрянью и замотали чистой холстиной, остальные синяки и порезы помазали чем-то тягучим, прилипшим к коже и покрывшим ее бурой корочкой. Во время обеда досталась бобовая похлебка с кусками жесткой рыбы и все тот же травяной настой. После короткого отдыха Ностро пристроил новичка помогать драить палубу и чинить сеть, в которой прорех было больше, чем целых кусков. Боцман периодически посматривал, как чужак работает, но остался доволен. Когда вечером команду распустили на отдых, Виталий остался наверху, разглядывая редкие звезды над головой, которых становился все больше в темнеющем небе.
Ностро пристроился рядом, усевшись на широкой бухте каната. Достал трубку, набил ее, раскурил и стал пускать кольца, которые сносил набегающий ветерок. Пыхтел позади паровой двигатель, шлепала в борт волна. Корабль медленно полз к неведомому Лортано, оставляя очередную морскую милю за кормой. Идиллия.
Постепенно Виталий разговорился с сидевшим рядом крепким мужиком, просоленным насквозь долгой жизнью посреди безмерного океана. Похоже, Ностро было скучно уже общаться с другими членами команды. Если ты болтаешься между волн месяцами в одном и том же экипаже, то его можно понять. Все шутки давно известны, истории пересказаны по кругу многократно. Только и остается что выкурить трубочку и на боковую вечером. А так – новый человек, уже какое-то развлечение. Тем более, что на его языке больше никто толком и разговаривать не может. Ну и схватывает новенький на лету, если где непонятно, то жестами прекрасно можно растолковать, что именно имел в виду.
– Мы рыбачим, тут банки хорошие, камней мало. Сети рвем редко, рыбы много. Зубаток редко встречаем, это тебе не повезло. Раз сходили, потом отдыхаем месяц, – гудел Ностро, посасывая мундштук. Правда, про месяц пришлось уточнять, прозвучавшее слово было совсем другим. Но после некоторой пантомимы и загибания пальцев разобрались, сколько именно отдыхает команда. – Можно чаще, но чиниться надо. И людей в Лортано меньше стало, цены сбивать нельзя. Другие рыбаки обидятся... Хотя сейчас хорошо будет. Твою находку продадим. Корабль новый возьмем. Хорошо заживем.
– А мне доля полагается?
– Я бы дал, – вздохнул боцман, покосившись на ярко освещенную кормовую надстройку. – Но Анжо против, а его слово здесь старшее.
– Анжо? Толстяк?
– Капитан наш. Он нанимает, но добычу делит. Считает, что твоя жизнь хорошая оплата за то, что груз теперь у нас.
Виталий кивнул. Действительно, жаловаться грех. Могли бы и не доставать из воды. А так: поят, кормят, одели и койку выделили. То, что он заменил погибшего матроса, так команда могла и без него справиться. Погода хорошая, идти до Лортано чуть больше недели. Так что надо радоваться, что еще легко отделался. Чуть позже бы подобрали, так проклятые рыбы оставили бы от него одни ласты. Да и те – кусками.
– Но с ушкуями Анжо ссориться не хочет. Если станет известно, что тебя в море бросили, можно кровников получить. А это никому точно не нужно. Так что – выплатят тебе ставку и в порту свободен. Там же ты, Каппа, вольный. Команду распустят, Анжо доли раздаст и все, еще месяц никого на борт не заманишь...
Разглядывая звезды над головой, Виталий одобрительно хмыкнул. Найдутся ли у него родственники, это большой вопрос. Но то, что русскими редко кто любит связываться – это факт. Все же если занозиться по-серьезному, то можем и в рыло дать, и не только кулаками помахать. Но вот только сейчас это беспокоило куда как меньше... Потому что звезды...
Звезды над головой были чужие. Виталий не один раз ходил под парусом, да и на моторке зачастую приходилось далеко в море забираться. Ну и гоняли его неплохо в учебке, вколачивали основы навигации. Мало ли как у пловца ситуация обернется, должен по созвездиям определиться и направление правильное выбрать. И не важно, в северном полушарии ты или в южном.
Так вот сейчас Виталий не мог найти ни одной знакомой метки на небесах. Мало того, звезд было куда как больше, будто Млечный Путь растянули на весь небосвод. И от этого под ложечкой неприятно засосало.
– Слушай, Ностро. Что-то мне после купания голову замутило. Этот Лортано, он в каком государстве находится? И вообще, год-то хоть какой сейчас? А то я как-то запутался...
– Под водой приложило? Бывает. Иногда вынырнешь, имя собственное вспомнить не можешь. А потом еще и корежит всего. Мой друг Таторе так водяного потерял. Тот застрял внизу, на веревке вытащили, так на палубе и скончался, бедолага.
– Год-то какой?
Выпустив очередной клуб дыма Ностро ответил:
– Сто пятнадцатый с Большого Потопа будет. Если хроники правильно помню. А живем на Вардене. Точнее, его остатках. Со старым государством не сравнить, конечно. Там одних вассальных королевств с два десятка было. А сейчас...
Сцепив задрожавшие руки, Виталий поинтересовался:
– А по соседним мирам никто не гуляет? Ну, типа приплыл куда-то еще, поторговал, вернулся?
Насупившись боцман встопорщил бороду, подался вперед и тихо прошептал:
– Ты это при остальной команде только не ляпни. Гулять через проклятые дыры он удумал... Даже малые дети знают, что из-за таких вот прогулок Потоп и случился. За такие речи сейчас можно запросто рыб кормить отправить... Поэтому что иди, отсыпайся. И язык держи на привязи.
И Виталий понял, что он не только неожиданно поменял имя, но и место текущего проживания. Включая созвездия над головой, чужой океан и людей, среди которых водились непонятные ушкуйники с искореженным русским языком. И неведомыми проклятыми дырами, о которых лучше не заикаться.

 

 

***

 

 

За следующие два дня водолаз понемногу свыкся с произошедшим, привык откликаться на старое воинское прозвище и худо-бедно влился в экипаж. От работы не бегал, ковылял по палубе, если звали помочь. Как-то само-собой вспомнилось, как вязать узлы, как драить жестянки, как мыть палубу, окатывая ее соленой водой. И другие матросы перестали дичиться, вечером даже поделились крохотной дозой терпкого вина, разлитого с молчаливого одобрения боцмана больше для поддержания здоровья, чем ради выпивки. Правда, один из рыбаков все время кривился в сторону Виталия, но заметивший это Ностро объяснил:
– Они с утопшим были дружки-приятели. Вместе по кабакам и бабам шлялись. Как работники никуда не годятся, но сейчас в порту никого и не найдешь. Приходится этих брать.
– Он и на капитана крысится за спиной.
– Ничего, дома отправим подальше. В следующий рейс брать не буду... А ты хоть язык нормальный начинай учить. Ушкуев мало очень, вас лишь купцы да бывшие служивые чуть понимают. Ну и я пока лямку тянул молодым, нахватался. Вместе пиратов гоняли. А они нас потом...
Подумав, Виталий попытался ответить на английском:
– Я еще этот язык знаю. Пользуются им тут?
Прислушавшись, боцман поморщился и разбил надежду на легкую жизнь:
– На волльский похоже. Те так же булькают, словно каши в рот набрали. Но лучше на этом не тарабарить, не поймут. Они торгаши, мать родную продадут при случае. Ушкуи хоть с ножа живут, но уважением пользуются. А воллы нигде после себя доброго слова не оставили. Поэтому учи варденский, пригодится. Когда еще родня в Лортано заглянет.
Попутно Виталий постарался вечерами узнать чуть больше о землях, куда его занесла нелегкая. Ностро удивлялся про себя странному любопытству, но был не прочь поболтаться при свете звезд и просветить дремучего ныряльщика о том, как устроен мир.
С его слов, Варден в легендах был могучим и процветающим государством. Огромные горы, где добывали разнообразные металлы. Плодородные поля, кормившие многочисленное население. Сильная армия. Ученые, которые создали паровые машины и начали осваивать безбрежный океан вокруг. Именно тогда самые отчаянные сумели установить контакт с народом моря. Судя по сумбурным описаниям, боцман имел в виду каких-то человекоподобных тритонов, живущих на небольших глубинах. И именно тогда кто-то из яйцеголовых умников придумал штуку, которая якобы позволяла заглядывать в другие миры, чтобы отправлять туда исследовательские экспедиции. В летописях даже отмечали, что после первых опытов с животными, центральный университет собирался устроить большой эксперимент, снарядив в неизведанные дали целый отряд на двух паровых кораблях. С этого отряда и начались неприятности.
Что там перемудрили при создании прохода история умалчивает. А вот последствия были катастрофическими. Несколько жесточайших землетрясений ударили по Вардену одно за другим. Столицу вместе с университетом превратило в груду щебня. А потом в течение десяти лет огромный материк начал медленно погружаться. Землю трясло еще неоднократно, на когда-то густо населенные земли хлынул океан. И сейчас над водой возвышались лишь горные отроги, куда сумели выбраться выжившие. Вместо долин плескалось соленое море с глубинами от пятидесяти до двух сотен метров. Дальше за границей Вардена начинались просто бездонные провалы, куда никто в здравом уме и не пытался соваться.
Счет погибшим шел на миллионы. Но цивилизация полностью не рухнула, каким-то чудом зацепившись буквально на краю. Редкие холмы превратили в города-острова. В скалах заселили опустевшие выработки. По краю бывшей границы появились самостоятельные полисы-государства, подобно Лортано. Неожиданно огромную помощь оказали те самые тритоны, поделившись многими своими секретами в обмен на пустовавшее до этого теплое море. В развалины городов хвостатые обитатели не лезли, там больше копались разнообразные команды ныряльщиков. Но вот разводить водоросли и пасти рыбу на хорошо прогреваемых просторах у хвостатых получалось отменно. Наладилась торговля, появились новые кланы, на картах прочертили новые границы. Все же сто с лишним лет немалый срок. Пусть не могучий Варден, но какой-то конгломерат городов и производственных центров сформировался за это время. Паровые корабли снова бороздили море, уцелевшие умники приспособили открытия подводного народа и начали мастерить подводные лодки для поиска затонувших сокровищ. Даже поговаривали, что хотят возродить летающие водородные пузыри, которые при устойчивых ветрах могли бы перелетать с одного горного массива на другой. Но после взрыва в лаборатории желающих рисковать больше не нашлось и проект заглох.
– А заработать чем можно? Кроме рыбалки, само собой, – спросил Виталий, заканчивая чистить выловленную на завтрак рыбу.
– Да чем хочешь. Если в железках понимаешь, можно в помощники механика податься, руки у тебя вроде правильно растут. Можно матросом остаться, но тут надо команду хорошо выбирать, разные попадаются. Или ныряльщиком оставайся. В ныряльщики мало кто идет. На дно опускаться силу духа надо иметь. И понимать, что каждый спуск может быть последним. Зубатки, ядовитый мох, змеи плотоядные... Я вот на корабле за борт даже нос не высовываю, не мое это. А ты – смелый парень. Запросто на жизнь сможешь заработать. Или сожрут...
На этой оптимистичной ноте Виталий отправился спать. Действительно, почему бы не понырять в чужих водах? Без снаряжения, на одном энтузиазме. Раз – и ты уже великий покоритель глубин. До первого хищника, которые тут человека за венец природы не признают. Зато – почет и уважение, ага.

 

 

***

 

 

Еще за три дня Виталий окончательно переродился в Каппу. Куда-то исчез тот шутник, который мог поддержать любую беседу, прекрасно ладил с соседями и умудрялся поддерживать ровные отношения хоть с участковым, хоть с браконьерами, у кого брал периодические заказы. Все наносное и цивилизованное будто смыло, оставив лишь стержень, который закалили во время военной службы. Остался человек, нацеленный на выживание и возвращение домой. Человек во враждебном окружении. Чужой среди чужих. И этот чужой очень не хотел сдохнуть по собственной или чужой глупости, жадности или ненависти. Например, из-за удара ножом в спину от Сентадо, худого доходяги, который взъелся на вытащенного из воды водолаза и буквально шипел в его сторону. Но вот только устроить какую-нибудь внезапную гадость он смог бы для Виталия, а Каппу врасплох застать было куда как сложнее. Да и остальной экипаж явно дал понять, что к выловленному водяному они относятся куда как лучше, чем к разгильдяю, который большую часть рейса лишь жаловался на жизнь и отлынивал от работы.
Завтра в обед “Золотая черепаха” должна была уже добраться до Лортано. Погода чуть испортилась, набежали серые облака, начал накрапывать дождик. Но Ностро равнодушно лишь заметил, что чуть поболтает на волнах ночью, а к утру распогодится. Уже ближе к сумеркам Каппу вызвал капитан Анжо, к нему же в каюту зашел боцман, чтобы переводить с варденского на ломаную помесь русского.
– Я доволен, что морские демоны сохранили тебе жизнь. В городе водяные нужны, за это неплохо платят. Да и ушкуям родственника сохранить тоже богоугодное дело... Ставку младшего матроса получишь как за полный рейс, но на долю с проданной рыбы и камней не расчитывай.
– Я благодарен, что вы меня спасли, господин Анжо. Мне этого более чем достаточно.
Толстяк расплылся в довольной улыбке. Вот ведь умеют у диких пиратов воспитывать парней. Вежливые, с пониманием. Грязной работы не чураются. К чужому оружию даже не суются, пушку и пальцем не тронул. Про то, кто и как стрельбу устроил, даже не заикается. От зубаток отбили – и на том спасибо.
– Когда в порт придем, я тебе записку напишу. Сходишь в ратушу, сможешь контракт получить. В Лортано сейчас плохо, топит город. Раньше тритоны помогали стены конопатить, а потом удрали куда-то. Скоро уже и доков со складами ниже уровня воды не останется. Так что для головастого парня без боязни воды прекрасные перспективы открываются.
Ностро быстро переводил, вставляя нужные слова, помогая себе руками, мимикой и при случае выстраивая вокруг сложного термина целую вязь предложений. Наверняка “ратуша” звучала как-то по другому, но Каппа для себя подобрал это понятие. Ну как еще назвать “дом, где сидят большие люди, которые правят городом”? Не горсоветом же называть, тут вряд ли социалистические реалии в ходу. Если раньше была империя и королевства, то добро пожаловать в начальный империализм с пароходами, подводными лодками и взрывающимися от любого огонька зародышами дирижаблей. Только еще полноценной всеобщей войны не хватает за передел колоний. Хотя, если большая часть населения пошла на корм рыбам, то не до войны сейчас.
– Тогда до завтра, деньги и письмо получишь после того, как разгрузимся.
Само собой. За рыбу капитан получит отдельно, остальной команде положенное отсчитает. А спасенный пусть еще напоследок поработает, потаскает тяжелые ящики с рассолом, куда сложили улов. Дармовая рабочая сила – это любой бизнесмен любит. Но Каппа не жалуется. Он всего лишь сделает зарубку на будущее. Может, когда-нибудь Анжо попросит скидку на водолазные работы и размер ее будет сильно зависеть от того, насколько хорошо они завтра расстанутся.
Выходя Каппа заметил стоящий в углу распахнутый сундучок. Но камней там не было. В голове всплыла фраза боцмана, что эти странные штуки нужны тритонам для выращивания каких-то хитрых кристаллов. Зеленые кристаллы потом использовали в разных установках для получения воздуха из воды в подводных городах и субмаринах. За камень размером с орех хвостатые запросто могли отсыпать полный кошель золота, а за булыжник побольше можно было сторговать неплохой пароходик вместе с оснасткой. Вот только добычу надо было держать в воде, чтобы камни не пошли трещинами. Наверное, капитан переложил содержимое сундучка в мешок и сунул в полное ведро в дальнем углу под столом. В любом случае, это уже чужая головная боль, пусть Анжо решает, как приз пристроить.
Выбравшись на палубу, Каппа попрощался с уставшим от перевода Ностро и отправился к себе. Плохая погода загнала почти всех работников под палубу, по душным каютам. Лишь мелькнул у носовой пристройки Сентадо, который относил рулевой вахте ужин в котелке. Издерганный матрос, будто паяц на ниточках, скоро выбрался назад и поспешил к себе. На чужака он не обратил никакого внимание, а вот водолаз заметил, с какой ненавистью бледный доходяга выпучился на дверь в капитанскую каюту.
Заглянув на камбуз, фальшивый ушкуйник спустился к себе, присел на кровати и задумался. Виталий бы завалился спать и не стал лезть в возможные неприятности. Но Каппа...
Все же как забавно устроен человек. Вроде бы неделю назад ты ездил на машине, пил кофе и хромал в парке в надежде познакомиться с какой-нибудь милой девушкой, чтобы неплохо провести время. А сейчас сидишь на тонком матрасе, набитом сухими водорослями, и вспоминаешь, куда именно выходят окна капитанской каюты. Потому что старые навыки вернулись, а спасшее давным-давно жизнь ощущение будущих неприятностей просто вопит о том, что сегодня спать придется лечь попозже. Потому что нужно подстраховаться перед возможными вывертами судьбы.

 

 

***

 

 

Видимо, создатели местных пыхтящих посудин не подумали о том, что моряки клаустрофобией не страдают. Поэтому иллюминаторы сделали вполне приличных размеров, куда можно было легко пролезть не только худому человеку, но даже упитанного борова просунуть при случае. Поэтому выбраться через распахнутую круглую дыру труда не составило, как и подняться на еле освещенную палубу. Каппа замер на мгновение и прислушался, превратившись в черное пятно рядом с леерами. Ходовая вахта в носовой пристройке, там широкие окна выходят на нос, оттуда же при необходимости могут засветить фонарь и посмотреть, куда именно несет поскрипывающего на волнах бедолагу. Остальной экипаж дрыхнет внизу, подальше от холодного дождика, зарядившего с вечера. Кстати, до того, как толстопузую баржу превратили в рыболовецкий сейнер, посудина явно возила пассажиров. Поэтому оставленных после переделки кают вполне хватало, чтобы с комфортом разместить небольшой экипаж, да еще с запасом несколько пустых комнатушек осталось, куда свалили кучу разного бытового хлама. А вот капитан устроился со всеми удобствами в отдельных аппартаментах на корме. Над головой у него торчала вечно закрытая на замок складская сарайка, где хранили запчасти и коробки с продуктами, а сам господин Анжо квартировал чуть ниже, разглядывая в целую россыпь иллюминаторов бесконечные волны по бокам и пенный след за кормой. Вот туда Каппа и направился, скользя бесшумными приставными шагами, почти не отрывая подошвы ног от отполированных досок палубы.
В распахнутую черную дыру доносился могучий храп капитана. Прислушавшись, человек-невидимка усмехнулся. Да, удача как-то излишне рано расслабила любителя дармовой рабочей силы. Анжо прикладывался к бутылке почти каждый вечер, демаскируя на утро изрядные возлияния могучим перегаром. Вот и сейчас толстяк дрых без задних ног, заперев дверь в каюту, но поленившись закрыть иллюминаторы. Свежий воздух может быть полезен не каждому. Неслышной тенью Каппа просочился внутрь...

 

 

После завтрака подвернувшихся под руку боцман заставил в очередной раз драить палубу. Он обоснованно считал, что лучше матросов занять чем-нибудь полезным, чем оставить их без дела слоняться по кораблю. Но не успели по первому разу хорошенько намылить истертые до белизны доски, как к Ностро подскочил штурман и возбужденно затараторил, тыкая на корму по правому борту. Разогнувшись, Каппа посмотрел туда же и хмыкнул. Похоже, пока он спал, кто-то выбросил за борт маленький ялик, стоявший раньше в специально выделенном закутке.
После мгновенной переклички выяснилось, что кроме ялика с “Золотой черепахи” пропал и вечно недовольный жизнью Сентадо. И это понравилось возбужденной команде еще меньше. Поднявшийся ор можно было понять и без переводчика:
– Куда этот урод подевался? И зачем ему, ко всем демонам моря, понадобилась наша лодка?!
Покачав головой, Ностро пригладил бороду и пошел докладывать капитану. Обычно по утру у того было как раз самое “прекрасное” настроение, чтобы выслушивать паршивые новости.
Боцман постучался раз, другой, но ответа так и не получил. Крепыш постоял секунду, а потом без лишний раздумий саданул по двери, вышибая замок. Вслед за Ностро в распахнутый проем сунулись еще несколько человек.
Когда Каппа заглянул через чужое плечо внутрь, он понял, что господину Анжо вряд ли понадобится завтрак. Впрочем, и как обед или ужин. Потому что капитан продолжал молча лежать на своей кровати с тесаком, пробившим ему грудь. И что почти не удивляло, так это пустой угол, в котором больше не было видно проклятого сундучка, ради которого Каппе пришлось рисковать собственной шкурой.
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3