После встречи с леди Сарнай я старалась не отходить слишком далеко от Зала Высшего Прилежания. Что-то мне подсказывало, что при следующем случайном столкновении она уже не будет столь всепрощающей.

Я сидела одна в зале и работала над ее курткой, когда меня нашел Эдан. Бумага, выданная министром Лорсой, была жесткой, что хорошо для покраски, но обременительно для широких струящихся рукавов, которые я придумала.

– Что вы тут делаете? – спросила я, поднимая взгляд, когда тень юноши перекрыла мне утренний свет.

– Император отправился на молитву. Я решил прогуляться.

– Вы здесь, чтобы проверить, как я справляюсь, не так ли? – поинтересовалась я, окуная кисть в баночку с золотой краской.

– Не только ты. Как остальные тоже.

– Они еще спят. – Я кивнула на пустые бутылки на столе Лонхая. – Пили до поздней ночи, как обычно, – покрутила кисть и прижала ее к краю баночки, чтобы стекла лишняя краска. Затем быстро нарисовала череду листьев на императорской парче, расшитой золотыми нитями.

Эдан склонился надо мной.

– Ты хорошая художница, – сказал он с нотками одобрения. – Это брат научил тебя так рисовать?

Я нахмурилась.

– Вы так и не сказали, откуда узнали, что мои братья умерли на войне.

– Знать все – моя работа, – ответил он. На секунду его лицо приняло усталый вид, как у Кетона, когда кто-то упоминал войну. От этого мне стало любопытно, сражался ли Эдан вместе с императором.

Я сделала глубокий вдох и вернулась к работе, не желая показывать свое горе.

– Разве вы не должны быть с леди Сарнай?

– Кто-то сегодня вспыльчивый, – заметил лорд-чародей, скрещивая руки и вновь источая спокойствие и безмятежность. – Тебе будет приятно узнать, что отныне его величество решил сам руководить состязаниями.

– И почему мне должно быть приятно? – спросила я, хоть мое сердце и пропустило удар, пока я рисовала. Мне часто хотелось, чтобы нас ежедневно посещал император Ханюцзинь, а не его лорд-чародей.

Внезапно мой блокнот материализовался в руке Эдана, и он перевернул страницу за страницей с рисунками императора. Точнее, с эскизами для его гардероба, но я потрудилась нарисовать его лицо на каждом из них.

Преисполнившись ужасом, я вскочила на ноги.

– Это мое! Где вы… Верните!

– Рисуешь портреты его величества на досуге? – легкомысленно полюбопытствовал Эдан. – Меня это не удивляет. Каждая девушка в Аланди без ума от нашего короленыша.

Я с пылающим лицом вырвала блокнот из его рук.

– Короленыша? – фыркнула. – Он старше вас.

– Он выглядит старше, – исправил меня Эдан. – Как ты сама сказала, внешность обманчива.

Я спрятала блокнот в карман.

– Я не без ума от него.

Эдан усмехнулся.

– То, что ты притворяешься мужчиной, еще не делает тебя им. Я прекрасно знаю, что ты не защищена от императорских чар.

– Вы так говорите, будто император Ханюцзинь наложил на себя заклинание, – возразила я. – Если так, почему оно не сработало на леди Сарнай?

Я ожидала ехидного ответа, но он признал:

– Ее устойчивость к нему довольно необычна. Все любят императора, по крайней мере, когда я рядом.

Какое странное замечание.

Он пожал плечом.

– Возможно, леди Сарнай обладает собственными чарами.

Я замешкалась.

– Я слышала, что вы были расстроены из-за убитых ею соколов.

Эдан вскинул бровь.

– Значит, ты расспрашивала обо мне? – поинтересовался он и рассмеялся, увидев мое смущение. – Тебе стоит поработать над привычкой постоянно краснеть, мастер Тамарин.

– Я ничего не спрашивала, – оборонительно ответила я. – Леди Сарнай сама подняла эту тему.

– Что еще ты узнала обо мне?

– Ничего. Кроме того, что вам нравится меня мучить.

– Я тебе помогаю.

– Я не просила о помощи.

– Даже с твоим небольшим увлечением императором Ханюцзинем? – глаза Эдана заблестели и на сей раз стали зелеными, как листья позади него. – Учитывая, сколько любви к нему питает леди Сарнай, вполне вероятно, что он возьмет себе наложниц. – Он лукаво покосился на меня. – Я мог бы поместить тебя на первое место в списке, если хочешь.

Я одарила его самым хмурым выражением из своего арсенала.

– Я стану императорским портным.

– Мастер Хуань служил отцу его величества на протяжении тридцати лет. Думаешь, продержишься тут столько же, не раскрыв правду о себе?

Я сглотнула. Если быть откровенной, об этом я не думала, но Эдану знать это вовсе не обязательно.

– Да.

– Тогда ты крайне наивна.

– Да кто вы такой, чтобы указывать, что я могу и не могу делать? – фыркнула я. – Пока что я прекрасно справлялась.

– Ты тут не так долго пробыла, – напомнил мне Эдан, а затем самодовольно добавил: – И у тебя была помощь. Если бы не я, ты бы уже ехала на карете домой. Или была бы заперта в темнице.

Я хмыкнула, но от его слов надавила кистью на куртку сильнее, чем было необходимо.

– Полагаю, если ты останешься, я мог бы помочь тебе с маскировкой, – размышлял Эдан. – Все равно я и так тебе помогаю.

– И какая конкретно вам от этого выгода?

Он нашел монетку в кармане и подкинул ее в воздух.

– Мы с министром Лорсой заключили пари. Победитель получит свинью.

Моя рука дрогнула, случайно проведя лишнюю линию.

– Вы делаете ставки на мое будущее, чтобы выиграть свинью?

– Свиньи умнее, чем думают люди! Там, где я вырос, им чуть ли не поклонялись. – Он говорил так серьезно, что я не могла определить, шутка ли это. – Кроме того, мне не особо нравится Лорса. Будет весело посмотреть, как он проиграет свинью. – Эдан улыбнулся. – Я бы на твоем месте убрал куртку от окна. Скоро начнется гроза.

Я подняла взгляд.

– Я не вижу туч.

– По крайней мере, можешь довериться чародею в точном прогнозе погоды.

– Я рискну.

Эдан скорчил гримасу.

– Хотя бы убери ее от благовоний со стола Иньди. Ты же не хочешь, чтобы твоя работа пахла как молитвенный ритуал?

– Безбожник, – пробормотала я. – Какая вообще разница? Леди Сарнай все равно не носит наши изделия.

– Она пытается развлечь себя.

– Как вы развлекаетесь, делая ставки на мое будущее, чтобы выиграть свинью?

– Не совсем. Но я бы определенно победил быстрее, если бы ты использовала свои особенные ножницы.

Я выжала влагу из кисти.

– Я их закопала.

– Закопала? – Эдан ухмыльнулся, подкидывая монетку в последний раз. – Сколько раз я говорил тебе, что не стоит врать чародею, Майя Тамарин?

– Мастер Тамарин. И они мне не нужны.

– Ты так привыкла, что тебя недооценивают, что хочешь проявить себя. Не позволяй этому стать помехой на твоем пути. Принимай помощь, когда она необходима.

– Непременно. А теперь вы не могли бы уйти?

Он поклонился, его черные волосы окутало солнечным сиянием.

– Как пожелаешь, мастер Тамарин. – Эдан подмигнул. – Как пожелаешь.

…

Как бы я на него ни злилась, Эдан оказался прав насчет погоды. Вскоре после заката небо помрачнело. Загремел гром, сопровождаемый рассекающими небо молниями. По крыше забарабанил дождь, и я быстро убрала куртку от окон и закрыла их.

Оставалось лишь молиться, что краска высохнет, несмотря на влажность. Я потратила на нее приличное состояние: темно-фиолетовый цвет – один из наиценнейших поставок Аланди с Великой Пряной Дороги.

– Где Норбу? – спросила я Лонхая. – Его куртки здесь нет.

– Я его не видел. Иньди тоже. – Портной отпил из бутылки, которая была даже больше предыдущей. «Подарок» от Норбу, как я подозревала. – Надеюсь, он не попал под дождь.

У меня не было времени беспокоиться о благополучии Норбу. Я поставила куртку на стол и окинула ее критическим взглядом. Достаточно жесткая, чтобы оставаться в стоячем положении, с волнообразными рукавами и расшитым воротником, как было в моде в королевстве Фревера. В довершение сегодня я вплету шелковые ленты в ее кружевной пояс.

Каждая деталь заключала брак между одним концом Пряной Дороги и другим.

«Неплохо». Лучшее из всего, что я делала без помощи каких-то там особенных ножниц.

«Но подумай, на что бы ты была способна с ними», – не давал мне покоя внутренний голос.

Я его проигнорировала. Если леди Сарнай узнает, что я использовала магию, меня отправят домой.

С другой стороны, если я провалю испытание, меня тоже отправят домой. Нас осталось лишь четверо. Наверняка нас ждет как минимум еще одно состязание перед тем, как выберут императорского портного?

Я работала допоздна, Лонхай и Иньди давно уже пошли спать. Барабанная дробь теплого дождя, стекающего по крышам, постепенно сменилась туманом. Поскольку никого рядом не было, я решила примерить куртку, чтобы удостовериться, что пояс сдерживает бумажные полы. Когда я завязала его на талии, в ночном небе вскрикнул и закружил черный ястреб с белым оперением на кончиках крыльев.

– Снова он!

Я выглянула в окно, но птица уже исчезла из виду. Я выскользнула на улицу, чтобы поискать ее.

Дворцовая территория кишела тенями, круглые красные фонарики, освещавшие коридор, сияли, как звезды. Вдалеке слышался стрекот кузнечиков и тихий шорох ветра между деревьями. Ястреба нигде не было.

Разочаровавшись, я внезапно осознала, что забыла трость и вышла в коридор в куртке. Быстро сняв ее, вернулась обратно к залу и ахнула от ужасающего зрелища.

Дым. Не с кухни, а клубящийся из Зала Высшего Прилежания. Он горел!

Я отшвырнула куртку и кинулась к ближайшему пожарному колоколу.

– Пожар! Пожар!

Не прекращая кричать, распахнула дверь. Рядом с рабочим местом Иньди выплясывали языки пламени. Я увидела его куртку на одной из деревянных ширм, как и куртку Лонхая, лежавшую на столе. Их уничтожит пламя, если ничего не сделать!

Врываться внутрь было не наилучшей идей, но я все равно это сделала, игнорируя боль от камешка в обуви и мчась спасать их изделия.

Схватив их, поспешила к двери. Пол тлел под ногами, дым стал густым, обжигая легкие и закрывая поле зрения.

Я растерянно развернулась. Когда я заходила в зал, то точно оставила дверь открытой, но теперь она была заперта! Я разогналась и кинулась на нее всем телом, но та не дрогнула.

С кряхтением и криками начала бить по ней кулаками.

– Выпустите меня! – вопила я, кашляя в рукав. – Кто-нибудь… помогите!

Огонь облизывал деревянный постамент, на котором стояли Три Мудреца. Дерево под ними трещало и хрустело, как кости. Гигантская статуя разрушилась и упала на пол, после чего покатилась – быстрее и быстрее – ко мне.

Некуда бежать. Я взобралась на стол и прыгнула на фонарик на потолке. Тот закачался, едва выдерживая мой вес. Я подтянулась, молотя ногами по воздуху, и тут Мудрецов внизу объяло пламя.

Фонарик оторвался от потолка, и я рухнула на стол.

Легкие наполнились дымом. Закашлявшись, я метнулась к ближайшему окну – тому, что, слава Амане, было не застеклено. Первым делом выкинула куртки, затем вылезла сама, но мое бедро не протискивалось через узорчатую решетку.

«Нет, нет, нет!» Я начала извиваться. Запаниковала. «Так близко!»

– Норбу? – крикнула я, увидев мужской силуэт снаружи. – Норбу, это вы?

Никакого ответа.

Я втянула живот и резко сделала рывок бедрами. Затем выпала из окна, пыхтя и пытаясь отдышаться. Увидела Норбу, выходящего из теней.

– Норбу! – крикнула я. – Слава Амане, вы…

Портной наступил на мое запястье, прижимая руку к земле. Я начала изгибаться, пинаться, кричать.

– Норбу, что вы…

Тут я замолкла. В его руке была одна из тяжелых металлических сковородок, которой мы гладили ткань. Я попыталась выдернуть руку, но он был слишком сильным. Слишком быстрым.

От кончиков пальцев выстрелила боль, заполняя мою голову. Я закричала, но Норбу закрыл второй ногой мне рот, приглушая звук прежде, чем он перебил шум позади нас. Последнее, что я видела, – это как Норбу уходил по коридору.

Затем все почернело.