Месяц пятый

Первый месяц работы новой фитнес-студии проходил лучше, чем ожидала Дженни. Помимо нее фитнес-индустрию их городка представляло только одно заведение, франшиза крупной сети. Тот клуб был размером с круизный лайнер, годовое членство в нем равнялось месячной зарплате среднестатистического жителя Спрингдейла. Разумеется, огромный крытый бассейн был колоссальным плюсом, но с тех пор, как у одного маленького посетителя случился там страшный приступ диареи (а новость мгновенно разнеслась по округе), популярность клуба резко снизилась.

Пока Дженни практиковала «оплату по факту», никаких договоров ее клиенты не подписывали, чему очень радовались. Сарафанное радио работало отменно, местный рекламный еженедельник напечатал статью о студии на первой странице вместе с фотографией сияющей Дженни на фоне отремонтированного зала. Она попросила снять ее только по плечи, и, к счастью, фотограф послушался. Нет, она не скрывала беременность (живот было уже не скрыть), но и «светить» ее потенциальным клиентам не желала.

Пока беременный персональный тренер никого не смущал. Несколько клиенток, успевших стать матерями, сказали, что для них это дополнительный плюс. Так или иначе, студия Дженни становилась настоящим хитом.

Разумеется, Виктория предупреждала, что многие начинают удачно, потом выдыхаются. Мол, главное – не сбавлять обороты.

«Старая добрая Вик!» – подумала Дженни, когда, закончив с последним клиентом, убиралась в студии. Раньше она считала сестру вечно обламывающей кайф брюзгой, но когда открыла свое дело, у Виктории нашлась уйма отличных советов. Здорово, что твои тылы так надежно прикрывают, даже если советы порой чересчур радикальные.

Дженни шагнула к двери, чтобы отключить красную неоновую вывеску «ОТКРЫТО», и с удивлением увидела на пороге посетителя. В сгущающихся осенних сумерках она не сразу узнала Чада, симпатичного разведенного соседа, которого в последний раз видела на памятной вечеринке у себя дома. Сегодня он был в повседневной рабочей одежде – в классической белой рубашке, расстегнутой на безволосой груди, в облегающих брюках цвета хаки и классических черных туфлях, на вид дорогущих.

– Привет, Дженни, – начал Чад. – Я не хотел тебя пугать.

– Ничего страшного! – засмеялась Дженни, убирая за ухо выбившиеся пряди. – Просто я никого больше не ждала. Тебе нужен персональный тренер?

– Хм-м, – промычал Чад, изобразив задумчивость. – Я зашел поздравить тебя с успешным открытием. Даже не думал, что наткнусь на разнузданную рекламу.

– «Разнузданную»? – переспросила Дженни, в свою очередь, изобразив гнев. – Это так, пустяки. Если хочешь, я покажу тебе разнузданность.

«Черт, я что, флиртую с ним?» – подумала она.

– Ладно, ладно, твоя взяла! – Чад поднял руки в знак капитуляции. – Ясно, с владельцами малого бизнеса связываться нельзя. Джен, серьезно, я тебя поздравляю. Студия получилась замечательная, куда лучше магазина комиксов, который был здесь раньше. Вряд ли ты его застала, но владелец был полным придурком.

Чад засмеялся, а Дженни спросила:

– Ты закончил на сегодня? У тебя неполный рабочий день?

– Увы, нет. Пришлось закончить пораньше, чтобы забрать сына и отвезти на прием к доктору. У него легкая простуда, которая никак не проходит. Моя бывшая, как назло, в командировке. Непросто запомнить расписания друг друга, а сделать так, чтобы наш сын никуда не опоздал, и подавно.

– Хорошо, что вы с ней до сих пор ладите.

– Ага… у нас с ней все довольно банально. Встречались в старших классах, поженились слишком рано, поняли, что едва знаем друг друга. – Тотчас воцарилась тишина. Дженни разглядывала свои кроссовки, пока Чад не усмехнулся. – Прости. Очередной приступ словоблудия. Неделя выдалась непростая. После доктора куплю себе и сыну по огромному мороженому с наполнителем.

– Звучит здорово! – улыбнулась Дженни. – Ну, не буду тебя задерживать.

– Ты не задерживаешь. У меня есть еще чуток времени до того, как у сына прием закончится. На днях я видел рекламу твоей студии в газете. Очень впечатляет. Я просто решил поздороваться. Мы ведь уже пару месяцев не виделись, с той вашей вечеринки…

– Ха, вечеринка получилась безумная! Хотя у нас дома и так был бардак.

– Бардака не помню. Ты… ваш дом прекрасен, – возразил Чад.

Снова повисла тишина. Они молча смотрели друг на друга. Дженни чувствовала, как по затылку и позвоночнику течет пот, а кожа покрывается мурашками.

– Ну, пора мне от тебя отцепиться, – наконец проговорил Чад. – Удачи со студией! Хотя у тебя и без моих пожеланий полный порядок.

– Удача никогда не помешает.

– Да, конечно. И, кто знает, может, мне понадобится персональный тренер? – Чад шагнул за порог. – Скоро праздники, а я обожаю десерты. Я падок на сладкое, Джен! – Чад растянул губы в улыбке и захлопнул за собой дверь.

Через минуту Дженни тяжело вздохнула и посмеялась над собой. Энергия Чада успокаивала и расслабляла. С Томом получалось наоборот. В последнее время он такой вспыльчивый… Дженни объясняла это стрессом на новой работе, хозяйственными хлопотами, предстоящим отцовством. Впрочем, порой она не узнавала его, а порой пугалась при виде его гнева.

Дженни выбросила эти мысли из головы и выключила неоновую вывеску чуть резче, чем хотела.

Том страшно нервничал. За всю совместную жизнь с Дженни, тет-а-тет с Викторией он ни разу не оказывался. Более того, он старательно избегал подобных ситуаций. Свояченица откровенно его недолюбливала и считала, что Дженни могла найти мужа куда лучше его. Так с чего вдруг она пригласила его на ланч?

Как назло, тем утром на кухне прорвало кран, как раз когда Том решил попить воды, утолить жажду, которая мучила его постоянно. Мощная струя воды, хлынувшая из-под смесителя, залила разделочный стол, часть пола и все, что было неподалеку. Пока Том перекрывал клапан под раковиной, вытирал лужи по всей кухне и переодевал рубашку, на которую посадил жирное пятно, времени на визит к хризалиде не осталось. А ведь посещения подвала стали утренним ритуалом. А теперь и ночным.

Том не успел на обычный поезд, и Кролл отчитал его за опоздание, упомянув, что за последние недели продажи у него упали. Босс не преувеличивал: Том сам чувствовал, что ему все отвратительнее люди, не принимающие его предложений, а значит, их все сложнее превращать в клиентов. Эффективность его атак обаянием стремительно таяла, так же, как кайф от визитов к хризалиде. Кевин велел ему действовать аккуратнее. Офис у них маленький, болтунов хватает. Им обоим совершенно не хотелось, чтобы Том, едва вступив в должность, непоправимо испортил отношения с Кроллом. Особенно после столь блестящего старта.

Единственным плюсом утренней задержки стало то, что впервые после стычки месячной давности Том увидел горластого смутьяна.

Здоровяк стоял на платформе, ждал поезда на 7.41. Значит, после того, как его помяли, он перестал ездить поездом на 7.06. Том его отсутствия даже не замечал. Сегодня, узрев Тома на лестнице, здоровяк резко напрягся и отвернулся.

К удивлению самого Тома, никакого удовольствия от такого зрелища он не почувствовал. Впрочем, подумав на эту тему, он понял, что в последнее время чувства вообще притупились… если речь не шла о кайфе от хризалиды. Хотя даже ее он сейчас касался дольше, чтобы приход не ослабел. Иногда прихода не было вообще.

А сегодня навестить хризалиду и вовсе не получилось, и Том был в мерзком настроении, нервничал и чесался.

Да еще Виктория опаздывала. Это особенно раздражало, ведь она гордилась своей пунктуальностью, а задерживающих чихвостила, особенно бедную Дженни. Особенно если Дженни задерживалась вместе с Томом.

«Небось просто достать меня решила», – подумал Том, изучая меню. Он ведь даже суши не любит! Вот, очередной поступок в стиле Виктории – выбрала ресторан, не удосужившись спросить, чего хочет ее визави.

Перед глазами мелькнула картинка: он засовывает деревянную палочку Виктории в горло и вытаскивает ее из зашейка.

«Черт!» – подумал Том. Давненько у него не было кровавых, полных насилия видений. Казалось, они спровоцированы стрессом последних месяцев – новый дом, новая работа, скорое отцовство… Видения прекратились – по крайней мере, Том так думал, – едва жизнь вернулась в привычное русло.

А может, она не вернулась в привычное русло? Казалось, все вокруг сыпется…

– Том! – закричала Виктория, влетая в ресторан. На улице прохладно и пасмурно, зачем ей солнечные очки? – Прости, пожалуйста! Я задержалась на клятой встрече, а потом напоролась на худшего таксиста Манхэттена. Вот не везет так не везет!

– Ничего страшного. – Том привстал, Виктория поцеловала воздух возле его щеки и села напротив, подняв очки на макушку. Том невольно подумал, что растрепанная, взбудораженная Виктория очень хороша и больше обычного похожа на Дженни. Том всегда удивлялся, видя в чертах Виктории свою жену. Он привык считать, что они совершенно не похожи, но когда Виктория улыбалась улыбкой Дженни или смеялась смехом Дженни… – Я пытался расшифровать, что здесь дают, – добавил Том, снова утыкаясь в меню.

– Здесь дают лучшие суши на Верхнем Вест-Сайде. Ты ведь любишь суши?

Не ответив, Том бездумно уставился на японские слова. Виктория махнула официанту рукой и сделала заказ. В меню она даже не взглянула и не поинтересовалась у Тома, выбрал ли он что-нибудь.

– А что желаете вы? – спросил официант Тома.

– М-м-м… – промычал Том. Меню расплывалось. От раскаленного добела гнева сбилось дыхание. Гнев был страшным, потому что не имел смысла. Страшным – и таким приятным…

– Закажи бенто-бокс со стейком под соусом терияки, – предложила Виктория. – Помню, на вечеринке ты говорил, что любишь недожаренное мясо.

– Да, пожалуйста, – кивнул Том и отдал меню улыбающемуся официанту, который поклонился и ушел.

Виктория вытащила палочки из бумажной упаковки и давай тереть их друг о друга – деревянные волокна отлетали и падали на стол. Тому казалось, это конечности, которые срезают с деревянного человечка.

– Ну, как работа? – осведомилась Виктория.

– Работа как работа, – машинально ответил Том. Примерно так его отец вечно отделывался от вопросов матери. Мальчишкой Том ненавидел такую реакцию. Он представил разлагающееся лицо отца и покачал головой, чтобы прогнать картинку.

– Ага, понятно, – улыбнулась Виктория. – А мне кажется, папка «Входящие» активно старается меня убить. Коллеги-гомофобы, наверное, тоже.

– Похоже, мне повезло работать со своим лучшим другом, – задумчиво проговорил Том.

– Да уж. Кевин – отличный парень. Надеюсь, у вас, ребята, все получится, – отозвалась Виктория и вгляделась в палочки, выискивая изъяны.

«Боже, она копия своего папаши, – подумал Том. – Будет еще страшнее, чем я думал. Сейчас, наверное, станет отчитывать меня за проступок, на который я даже внимания не обратил».

– Ты сделала мне приятный сюрприз, – рискнул сказать вслух он. – Ну, тем, что позвонила мне. Что на ланч пригласила.

– Ты сильно изменился, – отметила Виктория.

– Кто знал, что стрижка за пятьдесят долларов и бритье произведут такой эффект, – отозвался Том, игнорируя ее шпильку. Он годами наблюдал, как Виктория ведет словесные поединки. Он видел ее нападки на Дженни, порой становился их косвенной мишенью, но до прямых столкновений не доходило ни разу.

– Дело не только в волосах, хотя прогресс налицо, я ведь даже не представляла, что у тебя красивые глаза. Но тут другое. Ты ведь полностью изменился. Если бы не знала правду, я заподозрила бы, что тебя заменили двойником! – Виктория засмеялась.

– Так ты права, – подтвердил Том, хлебнув воды. – Я злобный клон, появился, чтобы получать жалованье от хорошего до среднего и ремонтировать развалюху-дом.

– Том, я серьезно. – Виктория заглянула ему в глаза. – Я пытаюсь похвалить тебя, пусть натужно и неловко. Я… потрясена. Честное слово, говорить мне об этом тяжело, я с самого начала не доверяла тебе.

– Я заметил.

Виктория улыбнулась, обнажив зубы.

– Ну что тут сказать? Дженни – моя младшая сестренка. Да, мы часто ругаемся, она здорово меня бесит. Уверена, я ее тоже. Но я люблю ее больше всех на свете.

– И я, – чуть ли не шепотом добавил Том.

– Порой я в это не верила, – отозвалась Виктория. – Казалось, ты слишком поглощен своей жизнью. Работа в баре, бесконечные пьянки, потуги на искусство. Я беспокоилась. За Дженни, за вас обоих. Если честно, я приняла тебя за мимолетное увлечение (у Дженни таких было немало), и новостью о свадьбе она меня огорошила. Я не понимала, зачем ей это.

Том открыл рот, чтобы заговорить, но Виктория не позволила.

– Я не понимала, зачем ей это, – повторила она, качая головой, – но когда увидела вас на свадьбе… Не когда разрезали торт и не в первом танце, а в самый рядовой момент… Дженни смотрела на тебя так, что я поняла: она по-настоящему тебя любит. Я обрадовалась, хотя беспокоиться меньше не стала.

– Я должен сказать «спасибо»?

– Том, я не хочу грубить. Я просто… хочу быть честной с тобой. А во время ужина, который вы устроили, и потом, на вечеринке… Я почувствовала, что ты изменился. Изменился – вырос в мужчину, о каком я всегда мечтала для Дженни. У меня гора с плеч свалилась. Поэтому я решила угостить тебя ланчем, поблагодарить и извиниться, что думала о тебе плохо.

У Тома аж челюсть отвисла. Он ни разу не слышал, чтобы Виктория извинялась, зато знал, как ненавистна Дженни эта неспособность сестры сказать «прости». Сейчас произошло невероятное. Грандиозное. Том подавил изумленную улыбку.

– Спасибо, – сказал он вслух. – На полном серьезе, спасибо.

– Не за что, – ответила Виктория, и тут вернулся официант с подносом, заставленным тарелками. Потом она подалась вперед, угрожающе наморщила лоб и тихо добавила: – Но если ты обидишь ее, я убью тебя, Том, гребаным богом клянусь.

– Здесь куда лучше, чем я думала, – сказала Дженни, когда они с Томом вошли в бар «У Ника». – По твоим описаниям я представляла забегаловку из Алфавитного города. Такую – милую и оригинальную…

Вопреки словам жены Том чувствовал, что она нервничает. Он говорил ей, как сдружился с Малкольмом и Ханной, даже называл их «отцом и сестрой», каких у него никогда не было. Дженни, понятное дело, удивилась. Необщительный Том был по-настоящему близок только со своей женой и с Кевином. Слишком много неразрешенных проблем осталось у него с родителями, хоть они и умерли, и уже давно. Дженни радовалась, что у него появились эрзац-родные, и не раз говорила, что хочет с ними познакомиться.

Дело было в воскресенье между ланчем и ужином. Супруги пробрались к стойке. Дженни отчаянно боялась сдавить растущий живот, поэтому на табурет садилась очень медленно.

Словно почувствовав их появление, из подсобки вышел Малкольм. Когда он увидел Тома и Дженни, у него заблестели глаза.

– ГН пришел! – закричал Малкольм. – И привел миссис ГН!

Дженни пожала ему руку и поинтересовалась:

– А почему ГН?

– Лучше не спрашивай, – с улыбкой посоветовал Том. – У Малкольма язык как помело.

– Да как ты смеешь?! – в шутку возмутился бармен. – Всем известно, что это значит Голубоглазый Незнакомец.

Том засмеялся.

– Что будете пить? Первая порция за счет заведения.

– Малкольм, это очень любезно с твоей стороны, – отозвалась Дженни. – И познакомиться с тобой здорово. Мне, пожалуйста, имбирную шипучку. Но за напитки мы с удовольствием заплатим.

– Тшш! – прошипел Малкольм, улыбаясь. – А что принести Голубоглазому Незнакомцу?

– Мне пиво. Как обычно.

– Не двойной бурбон? Ха! Все бывает в первый раз. – Малкольм подмигнул Дженни и ушел за напитками.

Дженни глянула на мужа, подняв бровь.

– Сколько же бурбона ты здесь пьешь, мистер Декер?

– Не слушай Малкольма, он просто прикалывается над нами.

– Угу, прикалывается, – отозвалась Дженни.

Вдруг кто-то обнял их за плечи, и оба вздрогнули от неожиданности. Обернувшись, они увидели огорченную молодую женщину.

– Простите, я хотела вас удивить, – пробормотала она, слегка краснея.

– Ничего страшного, ты просто застала нас врасплох, – невозмутимо ответил Том, улыбнулся и посмотрел на Дженни. – Ну вот наконец познакомлю тебя с женой. Дженни, это Ханна, дочь Малкольма.

– Еще раз извини, что напугала тебя, – проговорила Ханна. – Тем более ты ведь, ну… – Она жестом показала Дженни на живот.

– Не волнуйся, – засмеялась Дженни. – Малыш у нас, похоже, не из пугливых. А я очень рада наконец с тобой познакомиться. Том столько рассказывал про вас с отцом.

– Представляю, – сказала Ханна.

– Только хорошее, – заверил Том.

– Ханна, сейчас ты пыталась напугать беременную женщину, мне не почудилось? – осведомился Малкольм, вернувшись с напитками. – Что с тобой?

– Да я не… – начала было Ханна, но Дженни подняла руку, призывая всех молчать.

– Эта беременная женщина любого из вас за пояс заткнет, так что не надо об этом.

Малкольм хохотнул, а Ханна не упустила шанса ретироваться. Надев черный фартук, она двинулась к другому концу стойки обслужить небольшую компанию.

– Я пару раз проходил мимо твоей студии. – Малкольм оперся на деревянную поверхность стойки и подался к Дженни. – По-моему, у тебя там очень мило.

– Спасибо, – отозвалась Дженни. – Приходи как-нибудь на бесплатную тренировку.

Малкольм снова засмеялся и погладил свой внушительный живот.

– Даже не знаю. Этого негодника я отрастил не без труда. И ведь даже ребеночком его не оправдаешь…

– Ну, если передумаешь, предложение будет в силе. – Дженни улыбнулась. – Или приходите с Ханной к нам на ужин. Нет, я понимаю, вы в баре заняты, но вдруг вы оба возьмете выходной…

– Звучит здорово! Я посмотрю свое расписание и скажу тебе, – пообещал Малкольм. – Так что же красотка вроде тебя делает рядом с пройдохой вроде Тома Декера?

Том почувствовал, как внутри закипает необъяснимый гнев, и постарался его подавить. Разбить бы старику лицо… Господи, что за мысли?! Малкольм ему как отец. Старик просто шутит с Дженни, это признак того, что он, Том, сблизился с ним за месяцы тесного общения и обильных попоек. Том сделал глубокий вдох, и напряжение чуть спало. Он захотел увидеть хризалиду, но вспомнил, что спускался к ней утром. Как досадно, что кайф от нее все короче. А если кайф исчезнет вовсе? Что делать тогда?

– Кому-то же нужно окультурить этого дикаря, – пошутила Дженни, и Малкольм засмеялся, в очередной раз сверкая глазами. Дженни ему явно понравилась. Он придвинулся еще ближе к ней.

– Так странно… – начал он.

– Что именно? – спросила Дженни, в свою очередь, подавшись к нему. Том представил, как они сливаются в поцелуе, потом отругал себя, отвел взгляд и увидел в зеркале свое безумное лицо. Зачем он вообще сюда пришел? Ему нужно домой, в подвал. Нет… домой, готовить детскую, ведь работа еще не закончена. В доме и других дел хватает. Нужно украсить его к Хеллоуину. Нужно поймать зверей для кормления хризалиды. Много дел. Слишком много… Том едва сдержался, чтобы не заплакать от досады и гнева.

– Этот ГН похож на моего сына… – начал Малкольм.

– Мне очень жаль, что так получилось с сыном, – тихо перебила Дженни.

– Ничего-ничего… То есть спасибо тебе, но… все ничего.

Ханна приблизилась и посмотрела на отца, явно гадая, в чем там дело.

– Так вот, этот ГН похож на Ника, а странно то, что ты… ты немного похожа на мою жену, упокой Господи ее душу.

– Правда? – удивилась Дженни.

Ханна пригляделась к ней.

– Да… – негромко проговорила она. – Кажется, я вижу сходство.

– То есть оно не такое сильное, как между Томом и Ником… но веснушки на носу у нее тоже были, – проговорил Малкольм, достал из кармана старую фотографию и показал Дженни. В самом деле, сходство между ней и женщиной на поблекшем снимке поверхностным не назовешь…

– Ха! – воскликнула Дженни и повернулась к Тому. Тот разглядывал себя в зеркале за барной стойкой, словно потерявшись в собственном мирке. Дженни легонько ткнула Тома локтем. – Эй, пройдоха, ты слышал? Я немного похожа на мать Ханны.

«Значит, ты трахаешь собственного сына», – едва не сказал Том вслух, но сдержался, с трудом вырываясь из засосавшего его тумана.

– Значит, она была очень, очень красивой, – проговорил он, глянул на фото и убрал прядь Дженни за ухо.

Малкольм улыбнулся и обнял дочь.

– Да, она была красивой, – проговорил он. – Очень красивой.