Месяц третий

Декеры сидели в машине рядом с большим домом Челси, в крышу которого громко колотил дождь. Дом был прекрасным, какой и полагается иметь опытному риелтору, отчего Дженни ненавидела ее еще сильнее. Муж и дети Челси только что уехали, буквально друг за другом, и тем самым облегчили задачу Декерам. «По крайней мере, сделали ее не такой ужасной», – подумала Дженни.

– Ты готова? – спросил Том спокойным голосом.

Дженни ответила не сразу. Прошло чуть больше недели с тех пор, как Андреа рассказала ей правду об их доме, о том, как бывшая хозяйка, милая на вид старушка, однажды ночью заколола мужа разделочным ножом. Прямо на кухне. Оттуда и пятно.

Выпроводив из дома поддатую извиняющуюся Андреа, Дженни попробовала связаться с Челси, но вскоре выяснила, что та вместе с семьей укатила отдыхать в Европу и на связи будет только по возвращении. Разгневанная Дженни позвонила Тому, но сбросила вызов прежде, чем он ответил.

«Сегодня – его первый день на новой работе, – напомнила себе Дженни. – Сию секунду все равно ничего не поделаешь». Она решила сохранять спокойствие и побольше узнать об убийстве. Вот только история едва освещалась. В тот самый день в Ньюарке произошла массовая перестрелка, поэтому странную историю пожилой женщины-археолога, которая заколола обожавшего ее мужа, втиснули в середину местной газеты, между национальными новостями и результатами матчей школьных команд. Упомянули как жуткий курьез и поспешили забыть.

Когда Том вернулся домой, Дженни дала ему выговориться, пожаловаться на то, как он уже ненавидит свою работу. Как отвратительны рекламные звонки потенциальным клиентам. Как мерзко на поезде в час пик. Насколько он не уверен в том, что не зря начал новую жизнь. Дженни заверила мужа, что дальше будет лучше, и налила бокал дорогого вина от Андреа. А потом рассказала о кровавой расправе, которая случилась в соседней комнате.

Том послушал ее – и закипел от злости.

Он согласился с Дженни в том, что до возвращения Челси ничего не предпримешь.

И вот, наконец, она вернулась. Они звонили ей много раз, но Челси не брала трубку. Похоже, поговорить с ней можно было только одним способом – лично. Выбора она им не оставила.

Дело было в пятницу, никакого плана Декеры не разрабатывали – просто сели в машину и приехали. То, что муж и дети Челси отлучились, – чистой воды удача, а то ведь Тому снились кошмары о кулачном бое с супругом риелтора.

Декеры последили за домом еще несколько минут, набираясь смелости, для того чтобы постучать в дверь и потребовать объяснений. Вдруг они увидели Челси в окне возле парадного крыльца. Она смеялась, болтала по телефону, прижатому к уху плечом, а свободными руками тянулась к сумочке и зонту.

– Да, за дело! – Дженни пулей вылетела из машины. Том кивнул, судорожно выдохнул и за женой поспешил через дождь на крыльцо. Когда Декеры выезжали, дождя не было, поэтому плащи с зонтами они не захватили и моментально промокли. Ни Тома, ни Дженни это особо не тревожило.

Продолжая болтать по телефону, Челси ступила на крыльцо. Не подозревая о том, что к ней спешат незваные гости, она заперла дверь, отвернулась от нее и нос к носу столкнулась с бывшими клиентами, очень злыми и очень мокрыми.

– Боже! – вскричала Челси, а по телефону сказала: – Бритни, я перезвоню. Нет, все в порядке. Дай мне пару минут. – Отсоединившись, Челси растянула губы в фальшивейшей улыбке, а лоб остался гладким, без единой морщинки. – Привет! Извините, что на звонки не отвечала. Дел…

– Хорош гнать, Челси! – перебила Дженни. – Ты прекрасно понимаешь, зачем мы до тебя дозванивались. Все далеко не в порядке и через пару минут ты не освободишься.

– Мой муж дома, и он…

– Послушай, – оборвал ее Том, – проблемы нам ни к чему, но, по-моему, объясниться ты должна. Это как минимум.

Дженни сложила руки на груди и уставилась на риелтора.

– Похоже, вы узнали о том… инциденте, – предположила Челси.

– Об «инциденте»?! – проорала Дженни, делая шаг вперед. Она резко опустила руки и сжала кулаки. Том аккуратно, но твердо стиснул ей плечо, удерживая на месте.

– Да, Челси, мы обо всем узнали, – проговорил он. – Зря ты не рассказала это нам при первом осмотре.

– Еще как зря! – выпалила Дженни, отчаянно стараясь не сорваться. – Скажи спасибо, я копов на тебя не натравила!

– По закону я не обязана раскрывать вам печальную историю того дома, – парировала Челси. Профессиональное самообладание вернулось к ней, и она выпрямила спину. – Вы хотели дом, я предложила вам варианты. Срочно, без подготовки, в качестве одолжения твоей сестре. Я не виновата, что вы оказались слишком капризными.

– Слишком «капризными»?! – Дженни снова сорвалась на крик.

– Джен! – осадил ее Том.

– Верно, – продолжала Челси. – «Капризные» – еще мягко сказано. Думаете, я не видела, как вы закатывали глаза на первые дома? Жаль, что вы ограничены в средствах, но это ваша проблема, а не моя. Я показывала вам дома в вашем ценовом диапазоне – ни больше ни меньше.

Том почувствовал, как напряглась Дженни, поэтому еще раз стиснул ей плечо, молча прося не переступать черту. Дженни не расслабилась, но стояла тихо.

– С юридической точки зрения ты имела право ничего нам не рассказывать, – согласился Том. – А вот с моральной тебе следовало это сделать.

– Это твое мнение! – фыркнула Челси, перекладывая из руки в руку зонт и сумочку. – А теперь, простите, я опаздываю на встречу.

Дженни стряхнула руку Тома и шагнула к риелтору. Она была всего на пару дюймов ниже, но казалось, возвышалась над Челси, когда поднесла палец к испуганным глазам женщины.

– Скажи спасибо, что я задницу тебе не надрала! – прошипела Дженни. – Интересно, муженьку известно про групповуху, которой ты увлекалась в колледже?..

Челси побледнела, образ Снежной Королевы тут же дал течь.

– Что? Я не… – чуть слышно начала она.

– Да все ты понимаешь! – перебила Дженни. – Когда я рассказала сестре про гребаное убийство, которое случилось на моей гребаной кухне, Виктория поведала мне о твоей развеселой студенческой жизни. Моли бога, Челси, чтобы я не оказалась такой свиньей, как ты. – На этом Дженни развернулась, решительно спустилась по ступенькам крыльца, села в машину на водительское место и завела мотор.

– Отличного дня, – слабо улыбаясь, пожелал Том перепуганному риелтору и под усиливающимся дождем зашагал вслед за женой.

Дженни смотрела в окно кафе, пар от чая без кофеина лениво окутывал ей лицо. Тому она показалась грустной, только разве упрекнешь ее в этом? Последние два месяца получились нелегкими. Крошечная студия в Ист-Виллидж уже казалась древней историей.

– Вот это было сильно! – восхитился Том. – Я никогда тебя такой не видел.

– Ну, до ручки доводить ее я не хотела. Только припугнуть слегка.

– У тебя все получилось, – горько усмехнулся Том. – Групповуха… Глядя на сегодняшнюю Челси, о таком думать смешно. С трудом представляю, как она трахается с одним парнем, а тут несколько… Ну, флаг ей в руки!

– Ух, мне так стыдно, что я это ляпнула! Какая разница, кто чем занимался в колледже? Я элементарно сорвалась, – сетовала Дженни, потягивая чай. Они с Томом еще не обсохли после августовского ливня, до сих пор стучавшего в окно крошечной кофейни, что была через дорогу от бара «У Ника». – У меня крыша поехала, когда Андреа рассказала мне об… инциденте на кухне. Все мозги враскорячку.

– Да уж. Работа, плюс… ну, это убийство… плюс домашние хлопоты, чтобы к появлению ребенка подготовиться… Безумие полное.

– Наверное, я слишком закрутилась, прости, – тихо сказала Дженни, глядя в окно на мигающую неоновую вывеску «ОТКРЫТО» на двери бара. – Беременности я очень рада… но порой так хочется пойти туда и оттянуться. Я ведь даже с Малкольмом не знакома. И с его злыдней-дочкой тоже.

– Сейчас она злится не так сильно, – сказал Том, потирая щетину на щеках. Он глянул на свое отражение в зеркале. Благодаря растрепанным дождем волосам, легкой щетине и серой, мокрой от дождя футболке он меньше напоминал корпоративного зомби. Хлебнув кофе, Том улыбнулся своему отражению в зеркале. «По крайней мере, часть моей самости осталась», – подумал он.

– Ну вот, – Дженни снова посмотрела на Тома и криво улыбнулась. – Теперь мне точно невтерпеж с ней познакомиться.

– Я же объяснял, – со вздохом начал Том, – Ханна мне как младшая сестренка, которой у меня никогда не было. Однажды мы с тобой туда выберемся. При последней встрече Малкольм сказал, что, если захочу, я могу выходить на одну смену в неделю. Или сколько мне будет удобно… ну, то есть нам. Может, подумаю об этом, когда мы немного обживемся. Годам к восьмидесяти.

Дженни улыбнулась шире и засмеялась. Том обожал ее смех и слушал с наслаждением.

– Значит, все нормально? – через секунду спросила Дженни и с серьезным лицом подалась вперед. Том вдруг понял, что беременность уже заметна: ее живот немного выпирал на фоне низенького столика. Новая волна эмоций накрыла его с головой, и в глазах вдруг встали слезы. – У нас на кухне произошло жуткое, страшное убийство. И это нормально, да, Том?

Сдерживая слезы, Том взял ее за руки.

– Да, это лучше, чем нормально. Вернемся домой, и я дам пятну жару! Скрести буду, как никто не скреб. Когда в следующий раз ты войдешь на кухню, от пятна останутся одни воспоминания, а скоро и воспоминаний не останется.

– Звучит здорово, – тихо проговорила Дженни.

– Этот дом наш, – шепнул Том. – Случившееся до нашего переезда неважно. Считай, ничего не было. Дом наш, и все в нем наше.

Длинная черная многоножка выползла у Дженни из левой ноздри и скользнула ей в рот. Том замер, безвольно выпустил руки Дженни и судорожно вдохнул.

– Том?

«Какого черта?» – подумал он. Перед мысленным взором возник подвал. Там, мерцая во мраке, росла хризалида. Она ждала его.

– Прости! – Том растянул губы в улыбке. – Я… замерз. Не понимаю, зачем врубать кондер на полную мощность, когда на улице ливень.

– Да? – Дженни снова взяла его за руки. – Скажи снова. Ну, то, что ты сейчас говорил о доме.

Том смотрел ей в глаза, отчаянно желая стереть картинку, только что стоявшую перед его мысленным взором. Он мерз, а лоб покрылся бусинками пота. Многоножка не настоящая: галлюцинации у него усиливаются после каждой встречи с тварью, растущей в подвале. Но прикоснуться к хризалиде хотелось нестерпимо. Черт подери, он так по ней скучал!

– Он наш, – повторил Том вслух, а про себя подумал: «Мой!»

В следующую субботу Том спустился в подвал впервые за несколько недель. Он сражался с этим соблазном, сколько мог. Он считал каждый успешный день. Он пробовал награждать себя за каждую ночь без визита к хризалиде – покупал себе дополнительное пиво. В итоге сражение оказалось бессмысленным. Он сражался и проиграл.

Том понятия не имел, сколько времени находится в подвале рядом с пульсирующей массой на стене. Старый особняк медленно таял в дымке. Том тонул в бесконечном звездном небе, вокруг материализовались воспоминания, или так показывалось будущее, или все это чистый сюр? Том не знал – и знать не хотел.

Пальцами рук и ног Том тянулся в пустоту, понимая, что нет ни пустоты, ни пальцев, и в то же время, что пустота всюду и что он – пустота.

Когда сознание вернулось полностью, он лежал на полу подвала и тихонько посмеивался, изо рта по грязи тянулась ниточка слюны. Он хлопал глазами, гадая, кто он, где он, а еще – какой сегодня день и сколько сейчас времени. Он понял, что издали доносится голос и с каждой секундой звучит все ближе.

– Том, ты внизу?

Том. Он Том Декер. Это голос его жены Дженни. Она кажется раздраженной. Давно она его зовет? В подвал Дженни вряд ли спустится: она ненавидит его с тех пор, как ступенька сломалась и она порезала ногу. «Это чистая случайность», – напомнил себе Том.

– Иду… Иду… – прохрипел он. С каждым разом физическая реакция на прикосновение к студенистому телу уменьшалась – глаза уже не краснели, зрачки не увеличивались. А вот кайф с каждым разом был все острее, глубже и длился дольше.

Том вытер слюну и в последний раз взглянул на хризалиду. Она явно росла, темно-бордовые вены с каждым днем выпирали сильнее. Том придвинул холодильник к стене и стал подниматься.

Дженни ждала у подвальной двери.

– Ты не слышал, как я тебя звала?

– Нет, прости, не слышал. Я пытался расчистить место себе под студию.

– Я вернулась домой, не застала тебя и заволновалась.

«Вернулась? – подумал Том. – Где она была, черт подери? – Часы показывали два пополудни. – Раз не спрашивает, почему я не на работе, значит, день выходной».

– Погода чудесная, – продолжала Дженни, – зря ты со мной не пошел. Тем более…

– Тем более что? – уточнил Том с улыбкой, хотя стены кухни пульсировали в такт его дыханию. На целый час после прикосновения к хризалиде кожа становилась неимоверно чувствительной. Однако скрывать от Дженни последствия визитов в подвал удавалось все лучше и лучше.

Дженни закусила нижнюю губу и судорожно выдохнула.

– Почти в самом центре, на Престон-стрит, пустует магазин. Крохотный, но миленький, да еще у общественной парковки, так что проходимость там высокая…

– Эй, о чем это ты? – перебил растерявшийся Том. Он чувствовал запах пота Дженни. Запах восхитительный. Облизать бы ей лицо!

– Я хочу… – Дженни запнулась, потом продолжила. – Я хочу арендовать то помещение. Открою маленькую фитнес-студию для персональных занятий. Андреа уже решила брать у меня персоналки, так что клиентов я наберу без труда. Свободных денег у местных жителей немало.

– Да, пожалуй, – согласился Том. – Кстати, о деньгах… На что ты откроешь студию? Без денег свое дело не начать.

Дженни втянула губы. Она явно нервничала.

– Виктория предложила помочь.

Том внимательно смотрел на жену. Чувствовалось, она гадает, сильно ли потрясла его эта новость на фоне уже происходящего в их жизни. Сам он гадал, как выглядит, повалявшись на грязном полу подвала.

– Но мы и так ей много должны, – сухо напомнил он.

– Знаю, знаю, что должны, и от этого мне очень не по себе. Это мечта, хотя я не представляла, что мечтаю о таком. Виктория загорелась вместе со мной. По-настоящему загорелась. Денег у нее куры не клюют. Виктория вкратце рассказала мне об их финансовой ситуации. В общем, это полная чума. Мне она даст взаймы. У тебя есть работа, и после открытия моей студии мы сможем каждый месяц выписывать ей чек. Да, появляется еще одна расходная статья, но оно того стоит. Том, у меня получится!

Том смотрел на нее отсутствующим взглядом – не то обдумывал услышанное, не то гадал, как сказать «нет», не то попросту витал в облаках. Что греха таить, в последнее время он ведет себя странновато.

– Том?

– По-моему, мысль чудесная, – наконец проговорил он, делая к ней шаг.

– Правда?

– Правда, – заверил он. – И я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, Том! – почти прокричала Дженни и крепко поцеловала его в губы. Том ответил на поцелуй, языки встретились, как два подземных существа в темном туннеле. Том отогнал картинку, стоявшую перед мысленным взором, и сосредоточился на реальности.

Поцелуи стали безумнее, супруги потеряли равновесие, и Том, не выпуская Дженни из объятий, прижал ее к разделочному столу. Дженни засмеялась, а Том охнул и пролепетал:

– Прости!.. ребенок…

– Ничего страшного, Том. Я хочу тебя. Прямо сейчас.

Близки они не были с той самой ночи, когда Дженни забеременела. Стресс от всего происходящего, резкое изменение жизненного уклада, ее тошнота по утрам – где уж тут проснуться желанию…

Они спустились на пол, Дженни выскользнула из шорт, Том расстегнул «молнию» на джинсах. Пара секунд, и он вошел в нее. Чувства обострились до предела, Тому казалось, их тела сливаются даже при мимолетном контакте. Он вонзался в нее сильнее и сильнее.

– Да, боже, да! – крикнула Дженни и оседлала Тома. Когда наступил оргазм, Дженни закрыла глаза, а внимание Тома приковала серость на полу. Стоило ее коснуться, как пятно покраснело и потекло, пачкая ему пальцы темно-малиновым. Том засунул пальцы в рот – на вкус они оказались, как металл и грязь, а еще чувствовалась сладость такая, что болели зубы.

Они кончили одновременно, через несколько минут после первого безумного поцелуя. Тяжело дыша, Том улегся на Дженни. В его воображении они, держась за руки, шли по лесу, потом попали в Арктику и скользили по матово-белому льду. Том засмеялся с закрытыми глазами.

– Просто невероятно! – шепнула Дженни.

Том разлепил веки и заглянул ей в глаза, в очередной раз вспоминая, где находится. Постепенно все встало на свои места.

– Это ты невероятная, – наконец отозвался он. – Идея со студией мне очень по душе.

Дженни убрала Тому волосы с глаз, провела большим пальцем по щетине.

– Для меня это очень важно, – прошептала она с улыбкой, потом сделала глубокий вдох, и улыбка стала лукавой. – Раз сегодня все мои новости идут «на ура», есть еще одна…

– Ой-ой, звучит угрожающе! – воскликнул Том, целуя Дженни в губы, в щеки, в лоб. В его воображении они летели сквозь облака. От радости аж под ложечкой сосало.

– В следующую пятницу мы впервые приглашаем гостей на ужин. Будут Андреа с мужем Фрэнком, Виктория и Лакшми, Кевин, разумеется, тоже. И мои родители.

Раз – и зрение Тома чрезмерно сфокусировалось, а сознание полностью вернулось на кухню. Он уставился на жену, борясь с глубоким разочарованием.

– Твои родители?.. – уточнил Том.

– Удивлен? – Дженни притянула его к себе и поцеловала в шею.

Том представил себе старые морщинистые лица родителей Дженни, представил, как разбивает их молотком. Потом он прогнал эти образы и сосредоточился на прикосновениях губ Дженни к своей шее.

Сосредоточился на распахнутой подвальной двери… Она в паре футов от него. Она ждет его следующего визита.

Кевин подошел к рабочему месту Тома, но тот поднял палец, беззвучно прося тишины: он заканчивал разговор по телефону и хотел сосредоточиться на словах собеседника. В то, что он слышал в трубке, не верилось. Равно как и в то, как удобно ему в идиотской гарнитуре, которую у них в офисе носят все. В первый день Том пытался этому воспротивиться, но его протестов не хватило и на час.

Не верилось в то, как нравится ему быть менеджером по продажам. Поначалу Том ненавидел эту работу, ненавидел звонки потенциальным клиентам, которые порой бросали трубки. После очередного визита к хризалиде дела пошли на поправку: к нему начали прислушиваться. Том чувствовал, что источает обаяние каждым своим словом. Особенно сильно, если рано утром спускался в подвал. Кайф не отпускал почти до самого вечера.

– Совершенно верно, сэр, – отозвался Том с круглыми от восторга глазами. – Мы гарантируем и такое количество товара, и дату доставки. – Он замолчал, слушая собеседника. – Отлично, сэр. Контактные данные я пришлю по электронке сразу по окончании нашего разговора. Да, сэр. Замечательно. Нет, спасибо!

Том отсоединился, снял гарнитуру, бросил ее на захламленный стол и широко улыбнулся Кевину.

– Черт… – протянул он.

– Только не ври, что договорился с «Корбиттом»…

– Черт… – повторил Том.

– Только не ври, что договорился с «Корбиттом»!

– Я только что договорился с «Корбиттом», – шепнул Том, поднявшись.

– Да! – воскликнул Кевин, хлопнул лучшего друга по плечу и повернулся к двум рядам менеджеров – разномастным трудоголикам и чуть за двадцать, и среднего возраста. – Вы слышали? Мой мальчик только что договорился с гребаным «Корбиттом»!

Кто-то зааплодировал, как минимум один человек закатил глаза, потом все дружно вернулись к своим гарнитурам. Ничуть не удивленный Кевин покачал головой.

– Как только Кролл вернется с ланча, ты выложишь ему сенсационную новость, – продолжал Кевин. – Я получу плюсы за то, что привел тебя, а прямо сейчас угощу тебя выпивкой!

– Ну что, готов ломать комедию?

– Ты о разговоре с Кроллом? – уточнил Том и жадно откусил от слабо прожаренного бургера, размазав кетчуп по щеке. – Ну, я рад, что наконец принесу ему хорошие новости. – Том хлебнул пиво из стоящего перед ним стакана.

– Хорошие новости? Да они отличные! – заорал Кевин, заставив посетителей смотреть в их сторону. Ресторан был полон лишь наполовину, пришедшие на ланч уже расходились. – Но я не о Кролле. Я о сегодняшнем ужине с родней твоей благоверной!

Том засмеялся и внимательно осмотрел ломтик жареного картофеля, прежде чем отправить его в рот.

– Я не столько нервничаю, сколько боюсь, – посетовал он с набитым ртом. – От родных Дженни сплошной головняк. Мать – пассивно-агрессивная вредина, отец – гиперагрессивный и тоже вредина. А еще Виктория. Хоть убей, не пойму, что она за человек. В смысле, она, безусловно, успешная, и впечатление производит. Вот только, похоже, ненавидит меня со дня нашего знакомства.

– Не… У тебя паранойя! – заявил Кевин, допивая пиво. – Я обожаю Викторию. Она всегда говорит начистоту.

– Да уж.

– Дружище, Виктория – девушка суровая, но не злая. Она просто сестричку свою оберегает, и за это ей мой огромный респект. Я так же со своими братишками ношусь. Порой они меня небось ненавидят, но угадай, кому звонят, когда приспичит? Верно, дружище, Кевину Дженкинсу!

– Знаю, знаю… И на дом она нам кучу денег одолжила, и вот сейчас – Дженни на студию. Не представляю, как мы…

– Погоди, на какую еще студию?

– Ой, я так закрутился с «Корбиттом», что забыл тебе рассказать. Дженни собралась открыть фитнес-студию. Небольшую, для местных домохозяек. Она прямо загорелась этим планом.

– Так здорово же! Черт, да просто шикарно! И очень разумно. Дженни умеет общаться с людьми. Обязательно поздравлю ее сегодня.

– С поздравками аккуратнее. По-моему, Дженни пока не хочет говорить родителям. Особенно отцу. Если он выяснит, сколько мы занимаем у Виктории, то мигом отстранит меня от участия. Близко к клубу не подпустит. Он уже записал меня в махровые лузеры.

– Ты был махровым лузером. А теперь ты работаешь у меня. – Кевин засмеялся и пригубил свой напиток.

– Ха-ха, – невозмутимо отозвался Том.

– Серьезно, парень, – не унимался Кевин. – Ты должен стать королем сегодняшней вечеринки. После того, как дожал «Корбитт»… Да ты зверь… чертов хищник!

– Ага, точно, я хищник! – засмеялся Том, кусая недожаренное мясо.

Тому казалось, его сейчас вырвет.

Очевидно, Андреа «случайно» обмолвилась о вечеринке соседке, та рассказала другой – и весть о тусовке в Доме Убийцы распространилась по Уолдроп-авеню с молниеносной быстротой.

Едва Том и Кевин приехали, Дженни сообщила мужу новости. Как ни странно, перемена планов ее радовала, хотя обычно подобное выбивало из колеи. Дженни любила, когда все идет по программе (чего в последнее время почти не случалось).

Ужин с родителями Дженни, Викторией, Лакшми и Кевином таки состоится. Андреа с мужем и другие соседи подтянутся позднее – после окончания ужина и отъезда родителей в близлежащий отель. Тогда и начнется настоящая вечеринка.

Тома пугала вся эта программа. Он ненавидел большие компании, всегда ненавидел, даже в старших классах и в колледже, вопреки репутации общительного, добродушного парня. Болтать с людьми Том умел, но не любил и на вечеринках частенько забивался в угол: он не знал, о чем говорить с другими гостями, и накручивал себя мыслями о том, что все к нему присматриваются.

Кевин, напротив, обрадовался. На больших вечеринках он пользовался огромным успехом, особенно среди незнакомых. Болтать он не просто умел, а словно родился для этого. Еще Кевин здорово готовил и с удовольствием помогал Дженни с ужином, пока Том заканчивал уборку дома.

Родители Дженни – Рассел и Табета – приехали вместе с Викторией и Лакшми, забрав девушек на местной железнодорожной станции. Загорелый, подтянутый Рассел с аккуратнейшим пробором в пегих волосах, как всегда, отнесся к своему внешнему виду очень серьезно. Табета была в платье, слегка переборщила с макияжем и, казалось, искренне радовалась встрече. Том сбивчиво поздоровался, поцеловал тещу в щеку и кое-как пожал руку тестю. Рукопожатие получилось больше похожим на перетягивание каната, ведь отец Дженни устраивал соревнования из любой мелочи. Новый имидж Тома оценили все гости, даже Рассел одобрительно кивнул.

Кевин обнял каждого – и ожидавших этого, и нет. Рассел побледнел, но стоически вытерпел такое приветствие.

Желая поразить свою взыскательную семью, Дженни расстаралась с ужином, а Кевин ей помог. В результате угощение включало глазированный окорок, картофельное пюре, огромное количество зеленого салата, стручковую фасоль с миндальными лепестками, булочки с чесночным маслом и три десерта. Том целую неделю приводил в порядок первый этаж и свободные комнаты второго. Бесконечные, как ему казалось, кучи барахла пришлось рассовать по стенным шкафам, спрятать в их с Дженни спальне и спустить в подвал, и без того набитый битком. Дженни он сказал, что слишком занят работой по дому, чтобы разбирать подвальную рухлядь. Вот обживутся немного, тогда руки и дойдут. Дженни в ответ посмеялась и спросила, когда, по его мнению, они «немного обживутся».

Впрочем, дом – точнее, часть, которую увидят гости, – выглядел прекрасно. Том и Дженни впервые не стыдились, устраивая вечеринку.

– Итак, Том, Джен говорит, у тебя новая работа, – начал Рассел, когда они устроились за обеденным столом (еще нетронутые блюда, вино, свечи – чем не натюрморт из другого столетия?). – Продажи какие-то, да? – «Продажи» Рассел произнес с легким презрением и уставился на Тома в ожидании ответа.

– Так и есть, – как можно любезнее проговорил Том. – Сейчас я работаю с Кевином.

– Как здорово! – воскликнула Табета, под неодобрительным взглядом мужа наливая себе полный бокал красного вина. – Разве не здорово работать с лучшим другом?

– Конечно, здорово. – Том улыбнулся теще.

– Если не быть осторожным, дело может обернуться катастрофой, – предупредил Рассел, накладывая себе невероятное количество еды. – У меня целых тридцать лет была своя фирма. Я видел, как люди начинают враждовать, как превращаются в чудовищ. Я видел сорванные контракты, судебные иски и так далее. Надеюсь, вы оба как следует подумали. Друзья превращаются в чудовищ, в настоящих чудовищ… – заключил Рассел, тыча в Тома и Кевина вилкой с большим куском мяса.

– Ну, тогда нам повезло! – Кевин ослепительно улыбнулся. – Том и так чудовище!

Виктория расхохоталась, но быстро закрыла рот ладонью. Засмеялись все, кроме Рассела, который покачал головой и отправил в рот огромный кусок мяса.

Табета повернулась к младшей дочери:

– Виктория рассказала нам про твою маленькую фитнес-студию! Как замечательно!

Том заметил, как Дженни вытаращила глаза и бросила испепеляющий взгляд на сестру. Та лишь пожала плечами и улыбнулась.

Рассел кашлянул, но не сказал ничего. Он не упускал шанса прилюдно покритиковать Тома, а вот дочерям открыто неодобрение не высказывал. Потом, за закрытыми дверями, он озвучит их жене, а та передаст Дженни или Виктории. В итоге все друг на друга обозлятся.

– И как вы за все это заплатите? – наконец спросил младшую дочь Рассел, не в силах молча отреагировать на новость, и выразительно поднял брови. – Студия, новый дом… Том на своем новом месте вряд ли успел столько заработать, и не верится, что тот банковский клуб выплатил тебе большое выходное пособие.

Столовую накрыла тишина, которую прервала Виктория:

– Я им помогаю.

– Виктория… – начал Рассел, но старшая дочь его перебила:

– Папа, даже не заводи эту песню. Как я трачу свои деньги, тебя не касается. Никто не упрекал тебя, когда ты купил тот фургон в стиле «привет кризису среднего возраста».

– Правильно! – заявила Табета, салютуя дочери бокалом вина.

– Следите за языком, девушка! – буркнул Рассел, пряча улыбку. Сейчас его старшей – более успешной – дочери прощалось все.

– Кроме того, Дженни ждет успех, – сказала Виктория, поднимая свой бокал. – Я очень горжусь тем, как она взяла себя в руки, потеряв работу. Такое не каждому под силу. За Дженни!

Сестры в присутствии родителей как-то особенно проникались друг к другу, и Тому это очень нравилось. Может, Кевин и прав. Может, он, Том, несправедлив к Виктории.

– И за Тома! – воскликнул Кевин, чокаясь с Викторией. – Сегодня он заключил крупную сделку. Крупнейшую!

– Правда? – спросила Дженни. – Ты ничего мне не сказал.

– Ну, столько дел навалилось… – смущенно отозвался Том. – Я собирался тебе сказать.

– Это просто прекрасно! – Дженни широко улыбнулась мужу. – Я знала, что у тебя получится. Я знала!

– Поздравляю! – кивнул Рассел. – Звучит… впечатляюще.

Так Том услышал от тестя первую похвалу в свой адрес.

– Пусть Том переплюнет всех наших менеджеров по продажам. Кроме меня, разумеется! – закончил свой тост Кевин.

Дженни и ее близкие засмеялись над шуткой Кевина. Тот подмигнул Тому, все чокнулись и осушили бокалы. Капли красного вина упали на белую скатерть и растеклись причудливыми пятнами. Одно из них напомнило Тому череп. Почему этот череп так на него смотрит? Том понял, что нервничает, что хочет увидеть хризалиду, что не может без нее.

Вместо этого под смех и болтовню гостей Том тер маленький красный череп большим пальцем. Хотелось изменить форму пятна, уничтожить его, но череп, всем стараниям вопреки, продолжал смотреть на него.

Дом чуть ли не по швам трещал.

Каким-то образом слухи о вечеринке облетели весь район, включая главную улицу и тупичок, параллельный Уолдроп-авеню. Часам к десяти подъехали две дюжины скучающих спрингдейлцев. Смущенные, они звонили в дверь, а в знак добрых намерений демонстрировали бутылки спиртного.

Остаток ужина с родными Дженни прошел мирно. К счастью, Рассел и Табета решили не задерживаться в гостях. Прощаясь с Томом, Рассел впервые продемонстрировал некое подобие уважения.

О том, что ждут ребенка, Том и Дженни собирались объявить следующим утром за завтраком: почему-то в ее семье хорошие новости частенько оборачивались шумными ссорами, а при таком раскладе Табета и Рассел почти сразу же уедут домой на север Нью-Йорка. Отношения Дженни с родителями и сестрой гладкими назвать было нельзя, но Том ей завидовал. Порой ему тоже хотелось иметь родных, чтобы с ними ссориться.

Дженни была в отличном настроении и с радостью приветствовала незваных гостей. Когда Том посетовал, что их дом заполонили незнакомые люди, она велела ему расслабиться. Часто ли они устраивают такие вечеринки? Том заподозрил бы, что Дженни пьяна, не будь он уверен в обратном.

Очень хорошо, что Рассел с Табетой уехали сразу после ужина: спрингдейлцы явно собирались бесчинствовать по полной. Один из только что подъехавших гостей оказался диджеем. Он реанимировал древнюю стереосистему, и в гостиной загремел транс-металл. За пару недель до вечеринки Том и Дженни убрали жуткий красно-черный ковер. Под ним скрывался красивый пол из натурального дерева, который сейчас стал липким от пролитого пива и вина.

Том буквально задыхался в этом угаре. Эйфория от ужина стихла, все мысли занимала хризалида. Казалось, он падает в бездонную черную дыру, депрессия подкашивала, как сильная простуда. В какой-то момент Том понял, что стоит в углу гостиной, потягивает пиво из запотевшей бутылки, а вокруг расплываются силуэты гостей, гудящих и стрекочущих, как насекомые.

– Эй, парень, какого черта ты тут делаешь? – спросил Кевин, появившись откуда ни возьмись. Он был явно пьян, за плечо ему цеплялась темноволосая девушка с ярко-красной помадой и горящими глазами.

– Привет! – отозвался Том, чувствуя, как сосет под ложечкой. Он понимал, что лучший друг сейчас начнет его доставать. – Я тут… смотрю и слушаю.

– Чухня! – пролепетал Кевин. – Я же знаю тебя. Я знаю тебя всю твою гребаную жизнь. Ты стоишь здесь, ненавидишь себя, ненавидишь каждого из гостей. Кроме меня, разумеется, меня невозможно ненавидеть. – Темноволосая девушка засмеялась и уткнулась Кевину в грудь, пачкая рубашку помадой. – Завтра мы все будем мучиться похмельем, и ты пожалеешь, что толком ни с кем не общался. Что даже не попробовал, мать твою! Давай, парень, докажи, что я не прав!

– Ты не…

– Не-не-не! – закричал Кевин, поднял руку и засмеялся. Его спутница тоже засмеялась, сверкая малиновыми зубами. – Хорош киснуть! Разыщи жену и повеселись! – скомандовал Кевин и, спотыкаясь, направился обратно к гостям. Темноволосая девушка грустно улыбнулась Тому и пошла за Кевином.

Том посмотрел им вслед, допил пиво и двинулся на кухню. Общаться ни с кем не хотелось. Если не спускаться в подвал к хризалиде, почему бы не напиться до поросячьего визга? Он выпил немало, но почти ничего не чувствовал и от этого еще глубже погружался в депрессию.

На кухне оказалось еще безумнее. Гостям не терпелось взглянуть на пятно – точнее, на его остатки. Они глазели на него, как на гребаный музейный экспонат, кое-кто даже пытался сделать селфи на его фоне. Том пробирался к холодильнику, но стоило сделать шаг, прорва гостей кружила его и швыряла в обратном направлении – к подвалу. Волны одежды, плоти, волос и неаккуратных ногтей подталкивали Тома к двери, которая казалась больше, чем обычно.

Наконец Тома прижали к деревянному полотнищу. В тот вечер он так старался держаться подальше от двери, но вот пальцы обхватили ручку – и все тело расслабилось.

В 23.43 Том Декер скользнул в подвал. Как он открывал и закрывал дверь, никто не видел. Никто не заметил, что он отсутствовал чуть меньше двадцати минут. Тому, впрочем, показалось, что его отсутствие продлилось куда дольше.

Гости гудели вовсю.

Дженни даже не представляла, который час. Алкоголь она не пила (ну, если только глоток-другой, чтобы вопросами не донимали), но адреналина и без того хватало. Она чувствовала себя замечательно.

Парень, оравший ей в ухо, был высоким, худым и очень симпатичным. На тщедушном теле – розовая рубашка с закатанными до локтей рукавами, шорты цвета хаки, а на ногах – дизайнерские шлепки. Дженни до конца не разобрала, что говорил ей Красавец в Розовом, потому что вместо транса врубили «Хит. Топ 40», и по всему дому началась импровизированная дискотека «Для лиц среднего возраста». Впрочем, Дженни поняла, что парень недавно развелся, живет в начале улицы, где главная дорога сворачивает к их тупичку, через выходные видится с маленьким сыном, а зовут его Чад Форсайт. Форсайт… ну да, конечно.

– …Вот что получается, если инвестируешь, тщательно не прозондировав почву! – проговорил Чад и засмеялся шутке, которую Дженни пропустила. Она улыбнулась, кивнула, украдкой оглядев его тело еще раз, и почувствовала, как ее схватили за запястье.

– Джен! – крикнула Виктория, улыбаясь приветливо и искренне. Дженни чувствовала, что сестра пьяна, но в ипостаси Пьяной Веселушки, а не Пьяной Злюки.

– Привет, я Чад, сосед, – представился парень, выпятив точеный подбородок.

– Привет! Я Виктория, сестра-дайк , – с серьезным видом проговорила Пьяная Веселушка.

От такой прямоты Красавец разинул рот, а Дженни, сдержав смешок, взяла сестру под руку.

– Ты Тома видела? – прокричала она.

– Прямо сейчас – нет, – ответила Виктория и глянула на гостей. Чад понял намек и отвернулся от сестер. Вот он приметил группу соседей, рванул к ним и без малейших колебаний вклинился в разговор. – В последний раз я видела его в углу, – продолжала Виктория. – Он стоял с кислой миной. Ну, как обычно, сама знаешь.

– Ух, а я-то надеялась, что эта новая работа поможет Тому немного расслабиться, – проговорила Дженни. – За ужином он неплохо себя чувствовал… после того, как папа пропустил пару стаканчиков и успокоился.

– Да, пожалуй, – согласилась Виктория. – Без особого удовольствия, но скажу, что новый образ Тому очень подходит. Еще, кажется, работа ему по душе. Он уже сделку заключил? Папа прав, успех впечатляющий.

Дженни понимала, что Виктория пьяна, раз так щедро хвалит Тома, но ведь сестра не ошибалась. Таким раскованным при ее родных Том прежде не бывал. Возможно, помог Кевин, который умел разрядить обстановку. Новый дом – или скорое отцовство, или стрижка, или работа – вселил в него уверенность, и Дженни она очень нравилась.

– А Лакшми где? Кажется, я с ужина ее не видела, – сменила тему Дженни.

– И я не видела! – крикнула в ответ Виктория, залпом осушив красную чашку, в которой, видимо, была водка. – Пойдем разыщем их! Устроим сестринскую операцию!

Дженни кивнула с притворной серьезностью и поволокла Викторию за собой. Обе безудержно смеялись, будто вновь стали восьми- и десятилетней и рождественским утром Дженни вела Викторию к горе подарков.

Лакшми Виктория засекла за разговором с мужчиной за пятьдесят и схватила за руку.

– Спасибо! – поблагодарила ее Лакшми, и все трое истерично захохотали. Они встали вплотную друг к другу, отгородившись от других гостей. – Дженни, тебе весело?

– Ага! – Дженни продолжала хохотать. – Правда, я никого из гостей не знаю!

– Ну вот и познакомишься со всеми соседями разом, – улыбнулась Лакшми.

– Хочешь, повыгоняю их из дома? – предложила Виктория, театральным жестом засучив рукав рубашки. – Только скажи, сестренка!

– Ха-ха-ха, нет, не надо! – Дженни задыхалась от радостного волнения. Таких моментов с сестрой у них было очень мало, каждый на вес золота. – Я в восторге от вечеринки! Она похожа на те, что мы устраивали на крыше дома в Алфавитном городе, когда к нам приходили разные жильцы. Помните? Виктория, помнишь пьяного старика, который решил, что ты призрак его покойной жены?

– Ух, не напоминай! – захохотала Виктория. – Изо рта у него несло тухлой рыбой.

– Фи-и! – хором воскликнули Дженни и Лакшми.

– Я так рада за тебя, – проговорила Лакшми, обнимая Дженни.

– Э-э-э… о чем это ты? – уточнила та, вдруг занервничав из-за того, что жена сестры узнала про ее беременность. Секреты разводить, конечно, абсурд, но делиться пока ни с кем не хотелось. Может, она наконец решится завтра утром, когда ее родители приедут на завтрак.

– Ну… обо всем этом. О доме, о фитнес-студии. Я знаю, сколько труда, сколько нервов нужно, чтобы начать новую жизнь, чтобы открыть свое дело. Но ты прекрасно справляешься. Я моложе тебя, поэтому, наверное, прозвучит нелепо, но… я горжусь тобой.

– Ты права, звучит нелепо, – подтвердила Виктория, целуя жену в щеку.

– А тебя не спрашивают, – пошутила Лакшми.

– Спасибо! – Дженни обняла сначала ее, потом старшую сестру. Виктория обняла Дженни и Лакшми. Вокруг шумели гости, но на миг три девушки забыли об их присутствии. – Лакшми, я с удовольствием посоветовалась бы с тобой о том, как открыть свое дело. Давай пересечемся в Нью-Йорке, когда я в следующий раз выберусь, и сходим на ланч.

– Я с удовольствием! Заодно за спиной у Виктории косточки ей перемоем.

– Ах, как смешно! – улыбнулась Виктория.

– Ну а Том как со всем справляется? – поинтересовалась Лакшми у Дженни.

– По-моему, очень неплохо. – Дженни огляделась по сторонам, но мужа не увидела. – Том много времени проводит в подвале… Хочет устроить там изостудию, для него это важно. Я под ногами не путаюсь. В подвале бардак, зачем мне туда лезть? Я очень рада, что у него на новой работе получается… Если честно, я очень беспокоилась об этом.

– Я тоже, – вставила Виктория, без всяких шуточек.

– Надеюсь, он живопись свою не забросит. Она – часть его души, ее терять нельзя.

– Давайте разыщем этого придурка! – сказала Виктория, и Дженни ей улыбнулась. Виктория не скрывала, что не считает Тома «сто́ящим», но, похоже, ситуация менялась, что очень радовало Дженни.

Девушки разорвали живую смеющуюся цепочку и отправились на кухню, где до сих пор горел свет. В тот момент Дженни почувствовала крепкую связь с Викторией, Лакшми и Томом. Жаль, что он сейчас не с ними! К счастью, Том обнаружился на кухне.

– …не было выбора! – вещал он целой ватаге незнакомых людей, одной рукой обняв Кевина за плечо. Горящие глаза, широкая улыбка – на вечеринках ничего подобного Дженни не видела. – Мне пришлось вылить ему на голову шоколадное молоко.

Гости захохотали, когда Том перевернул пустую бутылку из-под пива над головой лучшего друга, изображая проделку многолетней давности. Дженни слышала эту историю миллион раз, но в таком эмоциональном исполнении – никогда. Гости реагировали с нереальной чуткостью, Дженни сама не могла отвести глаз от мужа. Казалось, харизму он источает волнами. На голову Кевину упала одна-единственная капелька пива, и он отпрянул от Тома, изображая ярость.

– Это была первая твоя ошибка, Декер! – прошипел он. – И последняя. – Он повернулся к зрителям. – Этот кретин знал, что ждет его после уроков, и поспешил смыться, однако я, черт подери, дышал ему в спину. Волосы слиплись, но я был готов поквитаться с засранцем!

Зрители невольно подались вперед, жадно ловя каждое слово. В соседней комнате гремела музыка, а на кухне Том с Кевином вещали в полной тишине.

– Я срезал через поле для гольфа, – негромко продолжал Том, словно пересказывая сюжет шпионского фильма. – Рванул по тропке, которую, как мне казалось, знаю только я…

– Не-а! – перебил Кевин, подняв руку прямо к лицу лучшего друга. – Ни фига подобного!

Том расхохотался – за ним вся публика. У Дженни из глаз покатились слезы, на губах появилась улыбка. Как здорово, когда у Тома такое настроение, пьян он или нет.

– Я настиг паршивца на заднем дворе его дома. Он уже на крыльцо забегал.

– Мне буквально секу-у-унды не хватило! – пожаловался Том. – Я бросился на него, схватил за ногу и лицом вниз стащил по ступенькам.

Том с Кевином хором изобразили, с каким звуком девятилетний мальчишка бьется лбом о деревянные ступени. Слушатели захохотали над неожиданным поворотом ужасной истории, хлебнули спиртного и встали еще плотнее друг к другу.

– С тех пор мы неразлейвода! – громко объявил Кевин. – И мой кореш только что заключил сделку с «Корбиттом»! – добавил Кевин.

Слушатели заревели от восторга, хотя ни один не понимал, чем так замечательна сделка с «Корбиттом».

– И у нас с Дженни будет ребенок! – проорал Том. Публика тотчас притихла. Виктория крепко обняла Дженни, словно ее младшая сестренка тонула в море.

– Что?! – шепнула Виктория.

Все взгляды устремились на Дженни. Слушатели расступились, освободив ей проход, посередине которого оказалось едва различимое кровавое пятно. Дженни потрясенно разинула рот, а потом, к ее удивлению, душа наполнилась ликованием и радостью.

– Это правда! – воскликнула она, оторвалась от Виктории и шагнула к мужу. Тот рванул навстречу и перехватил ее прямо на остатках пятна. Они поцеловались так страстно, что быстро смутили шумную ватагу пьяных друзей, родственников и соседей.

В доме было тихо.

После сенсационного объявления о беременности Дженни вечеринка бушевала еще часа полтора, словно новость, как инфекция, поразила каждого из присутствующих. Алкоголь выпили весь, до последней капли, даже из старых – подозрительного вида – бутылок, сохранившихся от предыдущих хозяев.

Постепенно толпа рассасывалась, гости исчезали по одному, парами, небольшими группами – в основном даже не прощаясь. В итоге остались Том, Дженни, Кевин, Виктория, Лакшми, кучи мусора и поваленная мебель.

– Уберемся завтра! – хором объявили хозяева, погнали гостей спать и вскоре улеглись сами.

Дженни заснула почти моментально, а Том не мог даже задремать: кровь стучала в висках, мысли путались. Тени скользили по потолку, как живые, тянулись к нему, окутывали, успокаивали. Они подняли его и понесли вниз по одному лестничному пролету, затем по другому, через лабиринт рухляди… Пробираться было все легче и легче, и вот Том оказался перед пульсирующей хризалидой.

Том смотрел на нее, удивлялся, что она выросла, что стала не меньше соседской девочки Пейдж. Как красива хризалида, как здорово на ней отражаются огни гирлянды, которую он недавно купил и развесил вдоль дорожки. «Зачем покупать рождественскую гирлянду в августе?» – спросила тогда Дженни, и Том придумал липовое объяснение – мол, хочется загодя подготовиться к праздникам.

Простояв несколько минут в тишине, Том Декер обнял хризалиду, нежно прижал щеку к ее липкому, слизистому телу и заплакал от абсолютного счастья.