Глава 45
Между восторгом и страхом
Александр отпирает дверь каюты.
– Вы желаете говорить в своей спальне? – спрашиваю я, голос выражает нечто среднее между восторгом и страхом.
Он слегка изумленно поворачивается ко мне.
– Эти каюты самые большие на всем корабле, с просторной гостиной и личной прогулочной палубой. Я бы никогда не осмелился привести вас в спальню. Но если вам неуютно, мы можем пойти в другое место. Я просто подумал, что было бы неплохо поговорить наедине.
– Конечно же. Прошу прощения. Я не имела в виду, что… Наверное, я просто нервничаю.
– Нервничаете по-хорошему или по-плохому? – спрашивает он, распахивая дверь.
Захожу в восхитительную гостиную с изящной обшивкой из темного дерева, камином и мягкими диванами.
– Зависит от того, что вы собираетесь сообщить.
Он улыбается, глядя на меня своими кристально-голубыми глазами, от его взгляда я готова растаять. Александр указывает на диван.
– Могу я предложить вам выпить?
– Не откажусь от бокала шерри, – отвечаю я, присаживаясь.
Почему я так ответила? Разве я когда-то пила шерри? Александр подходит к столику с напитками и наливает красновато-коричневую жидкость в хрустальный бокал. Протягивает его мне и садится рядом на диван.
– О чем вы хотели поговорить?
Я отпиваю. Как оказалось, шерри – сладкий и крепкий, с легким вишневым привкусом.
– Чего вы хотите, Саманта?
– Чего хочу?
– Да, ваше главное желание в жизни. Если бы вы могли получить все, что угодно, что бы вы загадали для себя?
Ловлю его взгляд. Странный вопрос, но почему-то сейчас он кажется важным, словно я давно над ним раздумывала.
– Что ж, пожалуй, мне бы хотелось, чтобы все в этом мире было не так запутано… проще и счастливее. Да, я хочу быть счастливой. Но, думаю, этого желают все.
– Как думаете, вы могли бы быть счастливой со мной?
Я делаю очередной глоток.
– То, что вы сказали в комнате отдыха. Та история. Зачем вы ее придумали?
– Чтобы избавить вас от неловкой ситуации, конечно же.
– Ох…
Грудную клетку сдавливает неприятным ощущением, такое бывает, когда вы ловите чей-то страстный взгляд, а потом понимаете, что человек смотрит на кого-то позади вас.
– Но вы поставили в неудобное положение себя перед моей тетушкой и миссис Браун. Теперь они считают…
Он улыбается:
– О нет, это вы создали такую ситуацию, в которой все почувствовали себя неловко, а я вас спас.
– Спасибо за шерри. – Встаю, ощущая себя униженной. – Мне пора идти.
Он тоже поднимается, преграждая мне дорогу к двери.
– Вы сами говорили, что я слишком юн для брака.
– Я помню свои слова.
– А вы даже младше меня.
– Для меня это не новость.
Ставлю бокал с шерри на каминную полку и протискиваюсь мимо Александра. Он хватает меня за руку.
– Но, может быть, мы не слишком молоды?
– Что, простите? – Я оборачиваюсь.
– Может быть, я сбежал из дома тети, потому что мне не нравилась ни одна девушка, с которой она пыталась меня свести. Потому что я стремился на «Титаник», где есть ты.
Дыхание перехватывает. Интересно, чувствует Александр, как бьется мой пульс?
– Хотите сказать, что просите моей руки?
– А согласитесь ли вы, если это так?
Его напористость и слова согревают меня, я млею:
– Да.
Александр кладет мою ладонь на свою грудь и обвивает руками мою талию. Смотрит сверху вниз своими сияющими глазами.
– Значит, прошу.
– А я соглашаюсь.
Он крепче прижимает меня к себе, наклоняет голову и нежно целует. Его губы теплые и мягкие. Александр убирает руки с моей талии.
– У меня есть кое-что для вас.
Он включает граммофон, и тихая оркестровая музыка заполняет комнату. Но меня она не успокаивает, а, наоборот, раздражает нервы, словно ассоциируется с плохими воспоминаниями. Александр открывает бархатную коробочку, демонстрируя великолепное кольцо с бриллиантом.
– Согласны ли вы стать моей женой, мисс Саманта Мэзер?
Я трепещу.
– Да, Александр Джессеп, я согласна.
Он достает кольцо из коробочки и надевает мне на палец. Оно сверкает в свете ламп. Вызванное музыкой беспокойство растворяется, становясь лишь легким эхом на задворках сознания. Александр улыбается так широко, что я теряюсь. Он кладет мои руки себе на шею, и мы медленно кружимся под музыку.
– Я же обещал, что вы потанцуете со мной еще до прибытия в Нью-Йорк. Кажется, вы проспорили.
– И как вы поступите с этой победой?
– Буду требовать свой приз.
– Ох, неужели?
Его улыбка полна лукавства.
– Что? – смеюсь я.
Александр подходит к граммофону и вручает мне серебряную бальную книжку с кружевным узором и изображением корабля на обложке. Мы говорили о бальной книжке, да? Я перевожу взгляд с граммофона на бальную книжку. Все кажется таким знакомым. Неприятно знакомым. Александр хмурится.
– Вам не нравится? Прошу прощения. Я просто подумал, что это будет романтично. Какая глупость. – Он пытается забрать бальную книжку.
– Постойте, – останавливаю его руку. – Это действительно романтично, – улыбаюсь в ответ на его неуверенный взгляд. – Я хочу взять эту бальную книжку и не верну ее вам ни при каких условиях. – Я делаю паузу. – Даже наоборот, если вы не впишите в нее свое имя, я ужасно расстроюсь.
Сияя улыбкой, Александр берет серебряную перьевую ручку. Я открываю бальную книжку на первой, чистой странице. Он хватает со стола маленький карманный ножик, раскрывает его и прокалывает подушечку пальца. На коже выступает алая капля. Он обмакивает в нее ручку и размашисто вписывает свое имя в графе «Встречи».
– Александр! Кровью? Вы серьезно?
Я во все глаза смотрю на него. Кровь? Нож, бальная книжка, граммофон, ручка.
– Я хочу быть с вами вечно, – хмурится он. – Разве вы не желаете того же?
Прижимаю ладонь ко лбу.
– Просто… что-то крутится на самом краю сознания, но я не могу вспомнить. С вами бывало такое?
Александр делает шаг ближе и проводит ладонью по моей шее, а после целует кожу там, где только что были его пальцы, и спрашивает взволнованным шепотом:
– Ты хочешь быть со мной?
– Да.
Он спускает рукав с моего плеча и целует обнаженную кожу.
– Ты любишь меня?
– Да.
Следующий поцелуй касается открытой шеи под самым подбородком.
– Тогда впиши свое имя, – шепчет он мне на ухо.
Ключицы что-то щекочет, и я автоматически тру кожу рукой. Пальцы нащупывают нечто маленькое и металлическое. Я опускаю взгляд. Кулон в форме метлы? Александр крепко удерживает мою ладонь и прокалывает ножом подушечку пальца.
– Может, я просто запишу имя чернилами? – спрашиваю я.
– Кровь значит гораздо больше. – Он кладет нож на стол. – То, что скреплено кровью, никому не разрушить.
Я опускаю взгляд к выступившей на пальце капельке крови, Александр протягивает ручку. Воспоминание моих запятнанных кровью рук вспыхивает перед глазами. Музыка. Граммофон. Танцевальная книжка. Кулон-метла. Ручка. Кровь. Нож. Вред. Бред…
– Редд, – восклицаю я.
Стоит имени сорваться с губ, и я чувствую себя иначе. Ощущение, словно сознание мое – затянутое тучами небо, которое начинает проясняться. Непонятная эмоция мелькает на лице Александра, он упорно предлагает мне ручку.
– Имя, Саманта.
Очередная туча исчезает с небосклона.
– Элис, – бормочу я.
– Кто?
– Элис. Она подарила мне этот кулон.
Я смотрю на него, на идеально уложенные волосы и гипнотически сияющие глаза. Надеюсь, Александр сможет объяснить, о чем я говорю. Потому что я в данный момент сама себя не понимаю. На долю секунды он выглядит взволнованным:
– Боюсь, мы с ней не знакомы.
Опускаю взгляд на кулон.
– Элис – близкий для меня человек. Подруга из Нью-Йорка? – Я кручу кулон в пальцах. – Нет, не из Нью-Йорка. Не так. Мы познакомились в другом месте.
– Саманта, прошу, эта ночь – только наша, зачем вспоминать прошлое и старых друзей? – настаивает Александр.
В его голосе я слышу тревогу и уже почти готова согласиться, но не могу выкинуть из головы мысли о кулоне. Что-то в нем будоражит меня.
– Салем?
В мгновение, когда это слово срывается с моих губ, затянутое тучами сознание разрезает молния.
– Салем, – уверенней повторяю я. – Я живу в Салеме.
– Ваша семья из Нью-Йорка, – говорит Александр, подступая ко мне еще на шаг. Взгляд его серьезен и настойчив.
Я порчу восхитительный, романтичный момент, да?
– Да, – соглашаюсь я. – Конечно. – Делаю паузу и спрашиваю: – Что со мной не так, Александр? Мое сознание словно разломано на две половины. Одна часть здесь, с тобой, а другая – где-то далеко.
Он берет меня за руку.
– Разница между волнением и страхом чрезвычайно мала. Просто сосредоточься на счастливых моментах. Здесь, со мной, ты ведь счастлива?
– Счастлива. Очень счастлива.
Он нежно берет мою ладонь и обмакивает перо ручки в выступившую на пальце кровь. Кладу бальную книжку на край граммофона. Александр нависает надо мной. Песня затихает, и пластинка медленно перестает кружиться. Мгновение я смотрю на нее.
– Ближе к Тебе, Господь, – читаю вслух.
Александр подносит мою руку к бумаге.
– Песня, которая играла, когда «Титаник» затонул? – удивляюсь я.
Внезапно перед глазами вспыхивает картина: бальный зал и стоящий на комоде граммофон. Танцующая пара. Записка.
– Что ты выдумываешь, Саманта? – во взгляде Александра читается недоумение. – Мы сейчас на «Титанике». Не говори такого.
Отдельные куски воспоминаний, словно кадры, проносятся в памяти: стопка карточек со словами «Тело не найдено», милая девочка с косичками, тетин портрет, бархатная коробочка с кулоном. Объятия папы. Папа! Я пячусь от Александра.
– Мое имя Саманта Мэзер, – выдыхаю я. – И я живу в Салеме.
В голове проясняется, и я вижу перед собой сцену, как мы с девочками кругом расположились на полу гостевой комнаты и читали заклинание памяти. «В наших глазах, на наших устах – памяти семя не рассыплется в прах». И стоит только вспомнить эти строки, как на меня волной обрушивается остаток воспоминаний.
– Да, Элис – моя подруга. И «Титаник» действительно затонул.
Александр скрипит зубами.
– Я же просил, прекрати так говорить.
Я смотрю на Александра. Его некогда сияющие глаза теперь кажутся просто голубыми. Он смотрит в упор, между нами словно летают молнии.
Моргаю. Меня точно не подводит зрение? Как такое может быть?
– Мэтт?
Он еле заметно морщится.
– Александр. Здесь я Александр.
– Твой акцент… его нет, ты… не англичанин?
Он ухмыляется.
– Ты не представляешь, как тяжело постоянно помнить об этом и говорить «по-британски». Прими это за комплимент, Сэм, ради тебя я разыгрывал свое лучшее шоу.
В замешательстве открываю рот.
– Но… я тебя не узнала. Мы так часто виделись и…
– Платье, – он резко прерывает мои слова.
– Погоди, я не понимаю. Это ты зачаровал платье?
Он кивает с таким выражением, будто это очевидно.
– Постой, ты же не хочешь сказать… значит, это ты все устроил?
Он приосанивается.
Проклятье! Что я натворила? Согласилась выйти за него? Целовалась с ним. Я осматриваю комнату. Дверь прямо за спиной.
– Как так? Почему никто не понял, что ты умеешь колдовать? Как Наследницы этого не увидели?
– Наследники ведьм вообще весьма недальновидны. Из гордыни они не желают верить, что кто-то, кроме них, обладает даром. Отсюда и акцент.
Что ж, он точно подметил.
– То есть ты только притворялся студентом по обмену?
– Я знал, что ты дальний потомок Майры. А я давно искал ее.
Элайджа был прав: он просто не мог найти Майру самостоятельно.
– Это ты отправил ко мне Аду, так ведь?
– И тебе она понравилась.
Это правда. Да, мне понравилась Ада.
– Она – человек.
– Думаешь, я сам этого не знаю?
– Ты заточил ее здесь, словно пленницу.
В его глазах вспыхивает раздражение.
– Я подарил ей и остальным самый превосходный корабль в мире. Здесь все счастливы. Это главное желание любого человека, ты сама так сказала.
– Это фальшивое счастье. – Мои руки сжимаются в кулаки. – Настоящая жизнь и поддельная роскошь – не одно и то же. Только лишь то, что ты жив, а они мертвы, не дает тебе права лишать их выбора. Ты, как те люди, которые первыми посадили в спасательные шлюпки представителей элиты, словно они больше это заслуживали.
– Думай что хочешь. Счастье есть счастье, как ни крути. Скажи еще, что это место не лучше твоего мира с напыщенными идиотками типа Ники и Блэр, мира, где отец не позволяет тебе использовать магию, где мачеха пытается повесить тебя.
От возмущения я начинаю хватать ртом воздух. Он сейчас точно словит удар в свою идеально причесанную башку.
– Не тебе судить, насколько хороша моя жизнь и, кстати, жизнь любого другого человека!
– Неужели? Я был рядом, когда ты впервые попала на корабль, и видел жалкие попытки вспомнить прежнюю жизнь. Сколько потребовалось, чтобы ты сдалась и совсем перестала пытаться? Одна ночь? Две?
Мои щеки вспыхивают.
– Потому что ты меня очаровал.
– Ох, просто признай то, что нам двоим прекрасно известно, Саманта.
– Как тогда ты объяснишь сегодняшний вечер? Почему вдруг я все вспомнила после того, как ты сделал мне предложение?
Меня чуть не разрывает от этого слова.
– Полагаю, тебе чем-то помогли Наследницы, хоть и не знаю, чем именно. В одиночку ты бы не справилась, – отвечает Мэтт.
Изучаю его взглядом. А вдруг он не врет? Неужели я настолько хотела стать счастливой, что даже не сопротивлялась?
– А как же Блэр и Ники? Мистер Уордуэлл?
– Если я сумел наложить заклятье на тебя, – он пожимает плечами, – думаешь, манипулировать ими так сложно?
Мэтт мог добраться до любого человека. Он живет у Блэр, входит в танцевальный комитет, он все время был перед нами и дергал за ниточки. Сюзанна попала в точку, когда сравнила нашего таинственного злодея с серийным убийцей, отправляющим письма полиции.
– Ты околдовал Джексона.
– Он тебя отвлекал, – отзывается Мэтт.
– Но тебе помогали духи… Как ты…
Внезапно меня осеняет. Я ничем не лучше девочек, раз считала себя особенной.
– Ты видишь духов, да? Ты Коллекционер, которого Редд увидела в предсказании?
Он осматривает меня с горделивым выражением лица. А я вспоминаю окровавленную Редд, лежащую на полу.
– А теперь она мертва… Как ты посмел?
На мгновение он отводит взгляд.
– Ты же понимаешь, что это полностью твоя вина. Не смогла справиться самостоятельно. Ты вовлекла Редд в опасное дело, не я…
– Сволочь! – взрываюсь я. – Признай свою вину, Мэтт! Ты убил невинную женщину. Держишь на корабле духов против их воли…
– Я же сказал, здесь мое имя Александр. Повторять еще раз я не намерен.
Он делает шаг вперед. Упорно продолжаю выводить его из себя:
– Мой отец. Папа и миссис Мэривезер. Что ты сделал с ними?
При упоминании о них напряжение покидает взгляд Мэтта. Да, у него в руках контроль над всеми.
– Это неважно. Или вскоре так станет. Твоя тетя была последним необходимым нам пассажиром.
Мне становится дурно.
– Ты собираешься оставить их тут?
– Всех до единого, – напыщенно заявляет он. – И каждый попавший сюда останется навсегда.
Предупреждение Элайджи тревожно колотится в голове. Он планирует и меня здесь запереть? Вместе с душами всех пассажиров на веки веков? Нет. Этому не бывать. Я не позволю ему.
– Нам? Ты сказал, Майра – последний необходимый «нам» пассажир.
– Я думал, ты уже успела сложить кусочки головоломки вместе, – смеется он. – Боюсь, я переоценил твои умственные способности. Я не первый Коллекционер, а один из целого поколения. Если точнее, я – Александр Пятый. Чтобы создать это заклинание и собрать всех людей, плывших на корабле, понадобилось пять поколений Джессепов и почти сто лет. В одиночку никому не в силах такое сотворить.
Рассказ Редд о Коллекционере из ее детства.
– Значит, в пропавшей газете упоминалась твоя фамилия, да?
Он задумчиво смотрит на меня, словно сомневается, стоит ли продолжать.
– Помнишь историю, которую я рассказал тебе? О том, как мы перекупили билеты в третий класс, чтобы попасть на «Титаник»? – он не ждет ответа, продолжая: – Так поступил Александр Первый. Однако на самом деле он не смог договориться и попасть на палубу первого или даже второго класса. С собой в плавание он увозил все средства семьи, чтобы открыть дело в Америке. Как ты, возможно, уже догадалась, ему не удалось сесть в спасательную шлюпку. Его дочь умерла, потому что у матери не было денег, чтобы вызвать доктора. Его жена скончалась от гриппа сразу после дочери. Сына Александра усыновила чета Уайлдеров, которая позже переехала в Америку. Александр потерял все, даже собственное имя. Но его сын был достаточно взрослым, чтобы помнить отца и его страшную судьбу, и полон решимости исправить ошибки прошлого. Он исполнил свою часть заклинания, как потом сделали его сын, его внук. Теперь – моя очередь. И я подарю Александру великолепное плавание, которого он заслуживает.
Несколько секунд я в упор смотрю на него. Элис права, они пытаются переписать историю.
– То есть одна семья получает привилегии и власть, – я обвожу рукой роскошную каюту, – за счет остальных? Даже не пытайся уверять меня, что это не эгоистично. Говоришь, твой предок это заслужил? А как же все те несчастные пассажиры третьего класса, запертые на нижних палубах корабля? Чего заслуживают они? Ты забыл о свободе воли? Ты не…
– Ой, прекращай, Саманта. Я тоже вижу духов, как и ты. Тебе прекрасно известно, как ужасно им приходится быть заключенными в нашем мире на протяжении столетий, не имея возможности освободиться. Это место – приют для них.
– Ты сам себя слышишь? Корабль, который затонул, унеся с собой жизни полутора тысяч человек, не приют. Катастрофа случилась больше сотни лет назад, это место – искаженная временная петля, вечная гробница. Хочешь подарить духам покой и отдых? Помоги освободиться и покинуть этот мир, а не запирай их здесь!
Глаза его яростно вспыхивают.
– В последний раз предупреждаю: не смей так говорить о «Титанике».
– Так ты разговариваешь с девушкой, которой только что сделал предложение? Хорош жених!
– На твоем месте, Саманта, я бы прыгал от радости и… поблагодарил бы за оказанную честь.
Судя по взгляду и тону, Мэтт действительно верит в то, что говорит.
– Ты устроила комедию в комнате отдыха, издеваясь над Брюсом Исмеем вопросами о безопасности плавания. Так вот, это Александр Первый выбросил тебя за борт. Знаешь, сколько времени мне понадобилось, чтобы убедить его, что тебя не обязательно убивать прямо сейчас? Чтобы вместо этого придумать другой план?
По спине пробегает холодок. Прямо сейчас? Другой план? Прошу, Элис, Элайджа, кто-нибудь, вытащите меня отсюда!
– Где другие Джессепы? Почему я видела только тебя и Александра Первого?
Мэтт усмехается, словно давно ждал этого вопроса.
– Каждый из них поддерживал заклинание на протяжении всей жизни и давно отбыл в мир иной. Единственный способ остаться на корабле, если не был пассажиром… умереть здесь.
Я опускаю взгляд на серебряную бальную книжку, в которую нужно было кровью вписать свое имя. Мэтт замечает.
– Это, кстати, самый легкий способ.
Если бы я не смогла сопротивляться его заклятию еще несколько секунд, то сама себе подписала бы смертный приговор. Оглядываюсь на дверь.
– Не думай об этом. Даже если сможешь сбежать из каюты, покинуть корабль тебе не удастся.
– Это ты так думаешь.
– Я не думаю, а знаю. Неужели считаешь, что кто-то позволит тебе уйти теперь, когда ты знаешь, что это за место? За кого ты меня принимаешь? Лучше бы ты не лезла в это.
– Тогда отпусти меня.
Стоит словам слететь с губ, я уже жалею о них. Нельзя просто улизнуть, позволив запереть сотни духов в ловушке до окончания времен. Я буду ничуть не лучше, чем он, если считаю собственную жизнь важнее их свободы.
– Увы, так не получится.
Я отступаю на шаг. Стены каюты начинают давить на меня.
– Значит, ты решил убить меня?
– Я просто хочу помочь тебе завершить перемещение, – говорит он таким тоном, словно заказывает гамбургер и картошку фри в кафе.
– Так я тебе и позволю! Если на корабле так замечательно, сам умирай и оставайся здесь.
– Я поддерживаю заклинание, Саманта, и буду делать это до самой смерти. Мне нельзя уходить, пока у заклинания не появится наследник. Оно перешло ко мне, когда в прошлом году в автокатастрофе погиб мой отец.
Я незаметно беру бальную книжку, руки чуть не трясутся из-за паники.
– Я пытаюсь сделать все по-хорошему.
В его голосе слышится угроза.
– Что ж, а я – нет.
И я резко дергаю бальную книжку, вырывая страницу. Мэтт кидается вперед, но я хватаю нож, которым он прокалывал палец.
– Даже не смей снова ко мне прикасаться! Твои чары больше не действуют.
– Ты не можешь колдовать здесь, Саманта. Магия недоступна без физического тела. Кроме того, теперь ты – часть истории «Титаника». Ты помогла завершить заклинание. Твое место здесь, со мной.
Он так уверенно говорит, что на секунду я начинаю сомневаться. Почти. Медленно пячусь к двери, выставив перед собой нож.
– Нет, я не часть твоей сказки. И никогда не была. Мое место не здесь и уж точно не с тобой. Этот корабль – фальшивка!
Я ощущаю упирающуюся в спину дверную ручку.
– Я же просил, не говорить так о корабле! – зло выплевывает он, разом теряя спокойствие. – Если, конечно, не хочешь нырнуть в океан вниз головой! Остаться со мной – твой лучший и единственный вариант. Но если выйдешь за дверь, появится еще один. Александр Первый поймает тебя и уничтожит.
– Что ж, я рискну.
– А готова ли ты рискнуть отцом и вашей соседкой?
Душа уходит в пятки. В какой транс он их ввел?
– Ты не сможешь…
– О, как не смог справиться с Редд?
Я сжимаю дверную ручку так яростно, что даже удивительно, как она не рассыпается под моей ладонью.
– Останься, и ты получишь все, о чем мечтаешь. Но как только выйдешь за дверь, ты потеряешь весь свой мир.
– Мой мир тебе не принадлежит, не тебе его и забирать.
Я поворачиваю ручку и толкаю дверь. В каюту врывается ветер. Воздух стал заметно холодней, чем был всего полчаса назад. Мэтт поднимает руку, ощущая холодный ветер, заполняющий в каюту, в его глазах отражается ужас.
– Что ты наделала? Саманта, остановись!
Он бросается на меня, но я замахиваюсь ножом. Лезвие вонзается Мэтту в бедро, глаза его расширяются.
Я не медлю ни секунды. Я бегу.
