Глава 1
Избежать любой ценой

Я отпиваю немного горячего какао, не дешевого разведенного порошка из пакетика, а настоящего домашнего напитка с густым шоколадным вкусом. Миссис Мэривезер ставит тарелку исходящих паром круассанов на середину обеденного стола. Они ароматно пахнут тающим сливочным маслом, а Джексон ухмыляется, готовясь впиться зубами в тост:

– Ты опять с утра выглядишь как панк-рокерша.

Ощупываю волосы и чувствую, что они действительно встали торчком. Улыбаюсь.

– Зато не забыла смыть зубную пасту с лица.

Джексон даже не оглядывается на мою фразу, а продолжает спокойно жевать.

– Сэм против Джекса – утро понедельника, раунд первый, – комментирует отец, наливая вторую порцию кофе в кружку с надписью «ПАПА НОМЕР 1», и смотрит на миссис Мэривезер. – Боюсь, наши дети пошли по нашим стопам, Мэй. Соседи, лучшие друзья, угрюмые характеры.

Миссис Мэривезер прикладывает к уголкам рта белую тканевую салфетку и заявляет:

– Я была ангелом, если мне память не изменяет. Это твоя мама грозилась, что ее сын будет целый месяц полоть сорняки в саду, если она еще раз найдет рогатку на своем рабочем столе.

Папа улыбается ей в ответ, а я внезапно замираю, переставая жевать. Пока он лежал в коме, я словно брела по бесконечному темному коридору. Уверена, когда-нибудь я привыкну, что он вот так просто сидит рядом, пьет кофе и улыбается. Но последние шесть месяцев каждое мгновение с папой кажется украденным временем.

– Ни для кого не секрет, что рогатка была твоя. – Глаза папы лукаво поблескивают. – Не рановато для склероза? Может, тебе стоит чаще разгадывать кроссворды?

Миссис Мэривезер поднимает брови.

– Осторожней со словами, Чарли, а то я расскажу, как ты пытался подшутить над мисс Уолтерс. Ключевое слово здесь «пытался». – Она поворачивается к нам с Джексоном. – Думаю, вы знаете ее как миссис Хоксли.

– Что, ты в детстве разыграл мою учительницу? – спрашиваю отца. Неудивительно, что та всегда подозрительно косится на меня.

Папа качает головой. Я вижу в нем благородство и достоинство: седина на висках, уверенность, большие карие глаза. Если отец захочет, то может весь мир заставить заткнуться одним своим видом – стоицизмом и строгими рубашками, застегнутыми на все пуговицы. Но сейчас он энергичен и весел, наслаждается жизнью.

– Я точно должен услышать эту историю! – восклицает Джексон.

Папа смотрит на часы:

– Разве вам не пора собираться в школу?

– Все было настолько плохо, па? – интересуюсь я, зачерпывая вилкой чернику со взбитыми сливками.

– Почему ты одета как мальчик? – раздается за спиной девичий голос.

Вилка со звоном выпадает из рук, черника летит в лицо Джексону, а я резко поворачиваюсь на стуле.

В полуметре от меня стоит девочка лет десяти в старомодном розовом платье. Ее каштановые волосы заплетены в две косички, перевязанные лентами. Она хихикает, щуря темные глаза и морща маленький носик, увидев, что одна улетевшая черника прилипает к щеке Джексона. Кроме нее, никто не смеется.

Джексон вытирает лицо и устремляет яростный взгляд на меня, не обращая на девочку ни малейшего внимания. По спине пробегает холодок – он ее не видит. Я зажмуриваюсь, переводя дыхание пару секунд, и вновь поворачиваюсь к столу. Папа, Джексон и миссис Мэривезер с тревогой смотрят на меня.

– Все в порядке? – спрашивает миссис Мэривезер.

Руки трясутся так, что я прячу их под столом.

– М-м… да.

– Уверена, Сэм? Выглядишь испуганной, – замечает папа, его хорошее настроение испарилось.

Кидаю беглый взгляд за спину – девочки там больше нет – и расслабляю плечи.

– Мне что-то послышалось.

– Что именно? – хмурится отец.

О том, что случилось, когда он был в коме, мы говорили лишь раз. Разумеется, я рассказала только отдельные фрагменты. Как Вивиан продала нашу квартиру в Нью-Йорке и лгала о медицинской страховке, а когда ложь раскрылась, манипулировала мной, угрожая навредить друзьям. Как она пыталась убить нас с помощью колдовства, когда поняла, что я не стану подчиняться. И как собственная магия обернулась против нее. Отец слушал, почти не перебивая, нахмурившись. Когда я закончила, его глаза были полны слез. Он сказал, что мне лучше пойти поспать и поцеловал меня в лоб. Отец так и не узнал, сколько жертв на совести Вивиан, и я не рассказала ему о своих магических способностях. От слова «заклинание» он дергался и нервничал, выглядел таким бесконечно виноватым, что мне было тошно рассказывать даже урезанную версию.

С тех пор папа больше не поднимал эту тему. И я благодарна за это, потому что невыносимо вспоминать, как я врала ему в лицо. Впервые в жизни.

– Какой-то шум, – говорю, опуская взгляд в тарелку.

Вот, еще одна ложь.

– Уж не призрак ли случайно объявился поблизости? – как бы между прочим интересуется миссис Мэривезер.

Папа хмурится, услышав слово «призрак». Джексон и его мама знают, что я видела Элайджу, но папа об этой «маленькой» детали ничего не знает. Как бы я начала разговор об этом? «Ой, пап, я влюбилась в мертвого парня из семнадцатого века, упрямого и прекрасного. Но он исчез, а мне теперь чертовски дерьмово, потому что я пытаюсь забыть его».

– Э-э-э, наверное, просто показалось, – отвечаю я.

Миссис Мэривезер поворачивается к папе.

– Поверь мне, Чарли, Саманте стоит научиться это контролировать, практиковаться. Иначе это будет не жизнь, а проходной двор, куда забредают все, кому не лень. А что будет, когда она выучится водить машину, сядет за руль, а призрак внезапно появится на сиденье рядом?

Я сижу прямо, каждая мышца тела напряжена: я готова избежать этого разговора любой ценой. Неужели миссис Мэривезер рассказала отцу об Элайдже? Или до него дошли какие-то слухи? Какая же я идиотка, раз думала, будто все последствия рассосутся сами собой!

Папа смотрит на меня так пристально, что мы все молчим, ожидая его дальнейшей реакции.

– Сэм, ты сейчас кого-то увидела?

– Нет, – говорю я, изо всех сил стараясь, чтобы голос оставался спокойным.

Папа вернулся домой, ребята в школе перестали ненавидеть меня. Теперь, когда Вивиан исчезла, неудачи остались в прошлом. Вивиан. В животе появляется нехорошая тяжесть. Я хочу лишь одного: чтобы у нас все было нормально, без странностей. Впервые за долгое время я по-настоящему счастлива.

– Тогда почему Мэй переживает из-за призраков, которые могут внезапно появиться? – Отец смотрит то на меня, то на миссис Мэривезер.

Отодвигаю тарелку, избегая сочувственных взглядов Мэривезеров. Слова застревают в горле.

– Осенью, во время того происшествия… я постоянно видела одного духа. – Чувствую, как краснеют щеки. – Но с тех пор ни один больше не появлялся.

Нет, я не вижу призраков. И не хочу. Только Элайджа был особенным. Он просто… совсем другой.

Отец щурится, уголки его глаз обрамляют морщинки.

– Обязательно скажи, если что-то подобное снова случится, – просит миссис Мэривезер. – Когда ты увидела призрака в прошлый раз, слишком много ужасного произошло потом.

Мы встречаемся взглядами. Она намекает, что появление духа – дурной знак?

– Больше не надо… никаких разговоров об «обучении», Мэй. С Сэм все в порядке. – Папа говорит так резко, что миссис Мэривезер удивленно приподнимает бровь.

– Пойду переоденусь, – произносит Джексон, отодвигая стул. В его голосе слышна та же неловкость, которая сковывает меня.

– Мне тоже пора, – бурчу себе под нос.

Отец откидывается на спинку стула.

– О-о-о, вот она, скрипучая Сэм, которую я знаю и люблю.

Замираю, млея от папиного юмора. Он с самого детства меня так подкалывает.

– Не начинай. Кто поверит, что я дерганая и ворчливая, если стану хихикать по утрам?

Папа улыбается в ответ, и я чувствую, что он рад сменить тему. Отодвигаю стул, вставая, хотя единственное, что сейчас хочется куда-нибудь «задвинуть», – замечание миссис Мэривезер о том, что я видела призрака.