ГЛАВА 69

Ужин принесли ровно в половине седьмого: в кормушку просунули два подноса. Нокс и Стоун приняли их и сели на свои лежаки с подносами на коленях.

Нокс показал пальцем на порцию тертой моркови. Через пару секунд витаминный корнеплод оказался в параше и исчез в канализации.

Стоун старательно резал мясо, что не просто сделать хрупкой ложкой, когда вдруг увидел высунувшийся из-под тарелки белый уголок. Толкнув Нокса локтем, он вытащил клочок бумаги, развернул и начал читать. Нокс беспокойно заглядывал через плечо.

Нокс и Стоун переглянулись. Нокс взял записку, перечитал и отправил ее в плавание следом за морковью.

— Что скажешь? — тихо спросил Нокс, когда они закончили ужин. Оба старательно шлепали подошвами по полу, заглушая прослушку.

— Я поймал на себе его взгляд, когда он стоял у двери. И он мне кивнул. Не знаю, что бы это значило, но у меня появилась надежда.

— Последуем его указаниям?

— Ему приходится себя прикрывать. А мы поступим в точности, как он скажет, когда придет время.

Через двадцать минут в дверь чем-то грохнули и заорали:

— Подносы!

Они пихнули их в кормушку и вернулись на лежаки.

— Почему нас оставили в живых? — спросил Нокс. — Они не знают, что меня не станут искать.

— Кто-нибудь все равно нарисуется поблизости, и тогда нас либо уберут, либо надежно спрячут. Здесь полным-полно подходящих мест.

— Тогда почему не убрать нас сейчас? — возразил Нокс и поспешно добавил: — Хотя я не настаиваю…

Стоун вспомнил, как его бросили в шахту с гремучими змеями. Сейчас он не сомневался, что это дело рук Говарда Тайри.

— Убийство скоротечно: мгновенная боль, и все кончено. Это, по всей видимости, не устраивает Говарда Тайри. Ему хотелось бы управлять нами, каждым нашим движением, каждым мгновением нашей жизни. Я уверен, что рано или поздно он нас все равно уничтожит. Но прежде его тянет сделать нашу жизнь настолько убогой и жуткой, насколько это возможно.

Нокс вытянулся на лежаке во весь рост.

— Тогда чего же мы ждем?

— Я пока не вижу никаких возможных вариантов, а ты?

В дверь ударили чем-то тяжелым.

— Руки в кормушку!

— Черт, опять началось, — простонал Нокс.

— Не забывай, мы под кайфом, — зашептал Стоун. — Прикидывайся забалдевшим.

— Я так затрахался, что и прикидываться не надо.

Их заковали в наручники, раздели догола, осмотрели и прощупали. Все прошло быстро и чуть ли не привычно — как справить малую нужду.

Они прошли через столовую: со всех сторон стояли охранники с электрошокерами. Затем, тяжело волоча ножные кандалы, поднялись по лестнице до самого верха. Стоун подумал, что их привели в западную башню, хотя полной уверенности не было — он потерял ориентацию в тюремных лабиринтах.

В круглом помещении стояли только стол и еще два стула, точно в центре. Через трехдюймовой ширины прорези в стене проглядывала ночная тьма. Под потолком жужжал люминесцентный светильник. Охранники заставили их сесть рядом на стулья и встали за спиной.

Так они и сидели с мрачными предчувствиями, не зная, чего именно ожидать, но точно зная, что будет мучительно больно.

Дверь отворилась, и вошел Тайри в сопровождении еще четырех охранников, включая того, что хватал Стоуна за яйца, и Мэнсона, все еще одноглазого.

— Джентльмены, — заявил Тайри, — нам нужно поговорить.

Стоун уставился на него тупым взглядом. Нокс продолжал таращиться на стол, словно не понимая, о чем речь.

Охранник что-то зашептал Тайри на ухо. Тот кивнул.

— Конечно. Значит, уколите. Мне нужно нерассеянное внимание.

Охранник достал из черного чемоданчика шприц, подошел к Стоуну и сделал укол в плечо. Затем уколол Нокса.

Неизвестно, что им ввели, но эффект был моментальный. Стоун почувствовал, как подпрыгнуло и учащенно забилось сердце, как натянулся каждый нерв. Взглянув на Нокса, понял, что с ним происходит то же самое.

— Отлично, — удовлетворенно хмыкнул Тайри. — Подключайте.

Из вещмешка охранник достал два широких кожаных ремня с отходящими от них черными проводами. Ноксу и Стоуну застегнули на талии по ремню, и Тайри взял в руки черный пульт с кнопками.

Он нажал кнопку, и на пульте загорелся зеленый огонек. Встав перед мужчинами, Тайри обратился к Ноксу:

— Итак, мистер ЦРУ. Кому-нибудь известно, что вы прибыли в город Дивайн?

— Да.

Тайри нажал кнопку, и пораженный током Нокс вскочил, вытянувшись струной и крича от дикой боли. Тайри отпустил кнопку. Нокс, как брошенная кукловодом марионетка, шлепнулся обратно на стул, дрожа и задыхаясь.

Тайри перевел взгляд на Стоуна.

— Ваше настоящее имя?

— Оливер Стоун.

Через мгновение Стоун против своей воли вскочил, вытянувшись на цыпочках, чувствуя, как сейчас взорвется мозг и разорвется сердце.

Тайри отпустил палец, и Стоун рухнул мимо стула на пол. Охранники схватили его и припечатали к стулу.

Тайри снова повернулся к Ноксу.

— Кому-нибудь известно, что вы прибыли в город Дивайн?

— НЕТ!

Его снова ударило током. Рухнув назад на стул, он сквозь кашель пролаял:

— Какой же еще, к дьяволу, ответ вам нужен?

— Правдивый.

— Замечательно, один из этих двух ответов и точно правдивый, ты, кретин!

Тайри держал кнопку так долго, что Стоун испугался за жизнь Нокса.

Тайри повернулся к Стоуну.

— Оливер Стоун? Ой ли?

«Ладно, дружок, посмотрим, держишь ли ты удары так же здорово, как их раздаешь».

Стараясь произносить слова четко после того, как его чуть не изжарили электротоком, Стоун заговорил:

— Мое настоящее имя Джон Карр. В молодости я служил киллером в спецподразделении ЦРУ, настолько засекреченном, что сам президент не знал о его существовании. После ссоры с начальством я много лет скрываюсь. Агент Нокс, один из лучших профессионалов разведсообщества, получил задание выследить и задержать меня, поскольку мне инкриминируют убийства Картера Грея и сенатора Роджера Симпсона, о которых вы наверняка наслышаны. Сейчас мы находимся в «Мертвой скале», где шайка наркодилеров, маскирующаяся под служащих пенитенциарной системы, подвергает нас издевательствам и пыткам.

Он оглядел строй охранников.

— Но вам, конечно, бояться нечего. Вряд ли кого-то там наверху волнует, что происходит со мной или с их лучшим агентом.

Стоун все-таки увидел реакцию, которой добивался. Испарина, липкий пот и нервные взгляды, особенно у любителя мошонок и Мэнсона. Эти, похоже, уже готовы обмочиться на свои гестаповские сапоги.

В следующий миг Стоуна подбросило вверх…

Когда Тайри отпустил кнопку, Стоун с минуту приходил в себя, задыхаясь и хватая ртом воздух.

— Применил бы лучше полиграф, — выговорил он через силу. — Очевидно, ты получаешь кайф от чужих мучений… Впрочем, еще раз повторяю: не стоит волноваться. Я совершенно не представляю, каким образом шестнадцать разведслужб плюс министерство нацбезопасности с армией специальных агентов и совокупным бюджетом в добрую сотню миллиардов смогут нас здесь обнаружить.

Теперь наконец Стоун увидел, что и в глазах начальника тюрьмы зажегся страх. Тайри по-прежнему сжимал в руках пульт, но кнопки больше не нажимал.

В тот же вечер, после того как они более-менее отошли от пытки электротоком, обоих пропустили через допрос на полиграфе. Вопросы были заданы, ответы получены, результаты расшифрованы. И не похоже, чтобы они обрадовали начальника тюрьмы: тот, пряча глаза, приказал отвести их с Ноксом в камеру.

«Пусть теперь попотеет».

В камере они упали на лежаки и, глядя в потолок, приходили в себя после страшнейшего испытания. Каждому, вне сомнения, виделось, как он сжимает горло Говарда Тайри, выдавливая из тела его гнусную душонку.

— Ты мудрейший человек, Оливер, — нарушил наконец молчание Нокс. — Я прямо прибалдел, когда этот хрен выполнил твой приказ применить полиграф. А ты заметил, какой вид был у охраны, когда ты разоблачил их шайку?

— Заметил.

— Как по-твоему, что они теперь предпримут?

— Забегают кругами, вынюхивая, не притаилась ли рядом угроза для их шайки. А это даст нам сейчас самое главное.

— Время.

— Время, — подтвердил Стоун.

За дверью послышались какие-то звуки, и мужчины напряглись в ожидании очередных мучительных испытаний. Однако случилось лишь то, что в щель кормушки проскользнула полоска бумаги и полетела на пол. Нокс поймал ее и передал Стоуну.

Стоун прочитал: «На общей жратве остерегайтесь Мэнсона».

Он поднял глаза на Нокса.

— Ты думаешь то же, что и я?

— Конечно. Но нас могут прикончить остальные или по крайней мере испортить нам всю обедню.

— Не испортят, если проведем ее должным образом.