ГЛАВА 68
Когда в семь вечера Ширли Кумс вышла из здания суда, окруженный горами Дивайн уже накрыла непроглядная тьма. Ширли зашла в магазин и вскоре появилась оттуда с пакетом, полным бутылок с вином. Она оставила покупку в машине и направилась в ресторан «У Риты». Выйдя оттуда через пару часов, добрела до суда и села в свой красный двухдверный «инфинити». По всей видимости, женщина была так поглощена своими мыслями, что даже не обратила внимания на белый фургон, который пристроился за ней.
Приехав на место, она, пошатываясь, вошла в дверь; неподалеку припарковался и фургон.
Ширли Кумс жила в одноэтажном, обшитом сайдингом коттедже. На маленьком крыльце стояли кадки с анютиными глазками. Гравийная подъездная дорожка вела в отдельно стоящий гараж. В двадцати ярдах за домом начинался густой лес. Сбоку дома были разбиты овощные грядки, впрочем, единственной оставшейся там сейчас огородной культурой была пара голых и поникших помидорных кустов. Порыжевшие летние стулья и поленница дров для камина занимали чуть ли не весь дворик.
Рубен втиснулся между передними креслами, чтобы лучше видеть. В доме зажегся свет.
— Мы что, ждем, когда она потеряет сознание, и тогда займемся поисками?
— Почему бы тебе не пойти и не проверить, можно ли заглянуть внутрь через окно? — предложила Аннабель.
— Я с ним, — вызвался Калеб.
— Еще зачем?
— Два глаза хорошо, а четыре лучше.
Мужчины выскользнули из фургона и, скрываясь за деревьями, подошли как можно ближе к дому. Затем по кратчайшему пути — к заднему крыльцу.
Через пять минут они вернулись в машину.
— Ничего себе бриллианты в ржавой жестянке, — проворчал Рубен.
— Это ты о чем? — не поняла Аннабель.
— Это он о том, что изнутри домик Ширли Кумс не соответствует его скромной наружности. Вся мебель высшего класса, настоящие персидские ковры, подлинная живопись на стенах — я узнал работы двух-трех художников; и есть одна скульптура, которой место в музее.
— Помощник судьи в малюсеньком провинциальном городке живет на широкую ногу, — добавил Рубен.
— Втихую, — добавила Аннабель.
— Должно быть, ей нравятся красивые вещи, — предположил Калеб.
— Хотела бы я посмотреть на ее банковский счет, — сказала Аннабель. — Держу пари, она о-очень хорошо упакована.
— И продолжает торчать в затхлом городишке… — произнес Рубен. — Почему?
— Жадность, — пожал плечами Калеб. — Она выполняет какую-то работу в суде, и ей за это прилично платят.
— Только при чем здесь Оливер? — поставил вопрос Рубен. — Вдруг мы зря тратим на нее время, когда Оливер, не исключено, находится в беде?
— Судя по тому, что говорил шериф, — сказала Аннабель, — Оливер оказался в эпицентре загадочных событий. Трудно поверить, что в таком маленьком городке могут существовать одновременно две большие, совершенно разные загадки. Чем бы там Ширли ни занималась, оно непременно должно быть связано со всей остальной пакостью. Это наша единственная путеводная нить.
Прошел час, затем еще один. Наконец открылась входная дверь, и появилась Ширли с пакетом в руке. Она была в джинсах, кофточке с длинными рукавами и туфлях на низком каблуке. Синусоида, по которой она двинулась к машине, свидетельствовала о том, что Ширли уже влила в себя изрядную долю купленного алкоголя.
— Да она, никак, собирается сесть за руль в таком состоянии? — забеспокоился Калеб.
Когда красный «инфинити» выскочил на дорогу, Калеб последовал за ним. Они вернулись в город и проехали его насквозь. За городом Ширли свернула на грунтовку и остановилась перед руинами взорванного трейлера.
С шумом вывалившись из машины, она схватила пакет и уселась на то, что осталось от крыльца. Достала из пакета бутылку вина и стала пить прямо из горлышка. Видимо, она была уже хороша — большую часть разлила. Швырнула бутылку назад, закурила. И разрыдалась, уронив голову на колени:
— Вилли! Вилли!
— Я могу вам чем-то помочь?
Ширли вскинула голову и увидела стоящую перед ней Аннабель. Вытерла лицо рукавом и с минуту с подозрением смотрела на девушку. Затем устало покачала головой.
— Мне уже никто не поможет, — сказала она, показывая на разрушения.
— Это здесь вашего сына?..
Ширли кивнула и затянулась сигаретой.
— Какого черта вы здесь крутитесь? — пробормотала она заплетающимся языком.
— Просто езжу везде в поисках папы, приехала сюда и услышала рыдания. Я вам сочувствую, Ширли, очень сочувствую. Понимаю боль вашей утраты.
Аннабель присела рядом с ней на ступеньку.
— Зачем вы сюда приехали?
— По словам шерифа, папа помог Вилли. Вот и подумала, вдруг найду здесь путеводную нить, ну хоть какую-то зацепку. Сейчас я готова хвататься за любую соломинку.
От этих искренних объяснений подозрительность Ширли, казалось, рассеялась. Она выбросила окурок и потерла глаза.
— Он подозревал, что с Вилли может случиться несчастье, — медленно выговорила она. — Предупреждал меня.
— Мой отец? — быстро спросила Аннабель. — А я думала, вы с ним не общались.
— Я солгала, — прямо ответила Ширли. — Я ведь не знала, кто вы такая, — добавила она расплывчато.
— Да, понимаю.
Ширли оперлась локтями о колени; пальцы нервно теребили рукава.
— Массу делишек проворачивают втихаря. Они всплывают, когда уже слишком поздно.
— Верно. О чем он вам говорил?
— Сказал, что кто-то пытается убить Вилли; мол, подменили тайленол. Полагаю, он считал, что это моих рук дело. Но я на такое не способна! Я даже приезжала сюда ночью проверить, что у него за таблетки. Я подумала, что кто-то пытался занести в организм Вилли гадость, которой там не должно было быть. Тогда-то меня и застал здесь ваш папа и утвердился в своих подозрениях. А я любила своего мальчика, я никогда бы не сделала ему плохо…
Она снова разрыдалась. Аннабель, утешая, положила ей на плечо руку.
— Я уверена, отец хотел лишь помочь.
Ширли вытерла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь.
— Теперь-то мне это понятно. Ясно, кто-то убил Вилли, раз мы тут с вами разговариваем.
— Не догадываетесь, кто мог это сделать?
— Более или менее.
Щеки Ширли затряслись.
— Мне можете сказать?
— Для чего?
— Ширли, тот, кто убил вашего сына, возможно, теперь охотится за моим отцом, потому что он пытался помочь Вилли.
— Да, конечно, понятно. Но я не знаю. Я просто ничего не знаю.
— Я тоже постараюсь помочь. Если вы мне доверитесь.
Ширли схватила Аннабель за руку.
— Господи, девочка, вы не представляете, сколько лет прошло с тех пор, как я перестала хоть кому-то доверять в этом проклятом городе.
— Доверьтесь мне, и я постараюсь вам помочь. Обещаю.
Ширли оглянулась на то, что осталось от трейлера Вилли.
— Когда папу с бригадой засыпало в шахте, мы чуть с ума не сошли от горя. Да, люди умирают, но с ними можно проститься, похоронить их как положено. А тех, кого засыпало? Знаете, что вам приходит? Письмо-соболезнование от угольной компании, в котором долбаный юрист пишет, что руководитель компании не станет возбуждать судебное преследование рабочей смены, дабы тяжесть последствий не отразилась на членах их семей. Понимаете, пострадавшие заранее признаются виновными в случившемся! Я сама работаю в суде и прекрасно знаю, как стряпают подобное дерьмо.
— И не говорите… — Аннабель продолжала держать Ширли за руку.
— Угольная компания ничего не стала предпринимать; тогда шахтеры сами, по собственной инициативе, начали рыть параллельную штольню в надежде кратчайшим путем добраться до попавших в ловушку. Работали круглыми сутками. Оборудование собирали, где только можно. Это было задолго до Интернета, спутниковых антенн, мобильников и прочего хлама. У большинства местных не было ни телевизоров, ни даже радиоприемников — ничего. Сейчас, когда этих штучек как грязи, каждый может увидеть, как какие-нибудь кинозвезды нажираются и попадают в суд. А тогда никто не знал, что происходит на соседней шахте. Мы с мамой и остальные женщины готовили и стирали для мужчин, работавших на этой проходке. Господь помогал им. Они уже вырыли штольню на нужную глубину и готовились вывести к ним тоннель, когда произошел взрыв в засыпанной штольне. Скорее всего метан. Моему отцу с товарищами на головы рухнула добрая половина горы. Больше никто не отважился рисковать. Да и все понимали, что они в любом случае уже погибли. Шахту просто запечатали, а на скале сверху построили эту дьявольскую тюрьму. Такой вот надгробный памятник.
— Поэтому, — вытерев слезы, продолжила Ширли, — когда мой муж Джош пошел туда охранником, мне это совсем не понравилось. Только выбор у нас невелик: либо тюрьма, либо шахта. В шахте погиб мой отец. Джош стал работать в тюрьме. Хотел, чтобы и Вилли со временем туда взяли, — а мальчик взял да и пошел в забойщики. Джош старался вытащить оттуда сына, но его самого убили.
— Вы говорили, это был несчастный случай.
Ширли фыркнула.
— Несчастный случай? Конечно, такой же несчастный, как этот! — Она показала на остатки трейлера.
— Значит, вашего мужа убили? Кто? За что?
Глаза Ширли затуманились.
— Я не должна была вам говорить. Я никому не должна говорить. Два года в моем сердце незаживающая рана.
— Я разыскиваю отца. Вы потеряли и мужа, и сына, Ширли, пришло время сказать правду.
«Ну же, скажи».
— Я понимаю, что вы правы. Сердцем понимаю.
— Раз так, скажите.
Ширли тяжело вздохнула.
— Я ужасно измучилась…
— Прошу вас.
Покрасневшие глаза Ширли наконец прояснились.
— К нам в суд приходят большие партии документов. Кучи коробок. Но их количество никогда не совпадает с декларацией.
— Что это означает?
— Это означает, что если в декларации указано пятьдесят коробок, то на самом деле приходит только тридцать.
— И вы знаете почему?
— Зачем мне лишние неприятности?
— Я не из полиции, Ширли. Я всего лишь хочу найти отца.
— Всю жизнь я жила в бедности. Вы видите, какой сейчас этот город, — он радует глаз. Все счастливы. Почему я не должна получить свою долю? Понимаете?
— Понимаю. Но это ведь только видимость.
— Вы чертовски правы. Я хотела учиться в университете. Отправили брата, а старшую Ширли нет. У нас не было денег.
— Понимаю, — терпеливо повторила Аннабель.
Ширли глотнула из бутылки. Она словно забыла, что не одна, сидела и бормотала себе под нос:
— Разве я могла подумать, что Джоша убьют, когда он пойдет на оленя? Рори велел заставить его пойти, а потом позвонить. Что я такого сделала? Откуда мне было знать?
— Естественно, вы не могли знать. А что с этими коробками? — напомнила Аннабель.
— У нас здесь масса наркозависимых. Ради дозы люди готовы на все.
— В недостающих коробках наркотики?
«Если Оливер нарвался на наркосиндикат, он наверняка уже труп. А если еще нет, то ему недолго осталось».
— Наркотические лекарственные средства. Приносят чертову уйму наличности.
— Как их перевозят? Я про недостающие коробки с лекарствами.
Ширли снова закурила и проницательно посмотрела на Аннабель:
— Девочка моя, у нас тут целое стадо шахтеров-наркоманов, которые рано утром, чтобы успеть на смену, ездят на уколы в метадоновую клинику.
— Допустим, — кивнула Аннабель. — А при чем тут нелегальные наркотики?
— Они выезжают около двух ночи. Им нужно меньше часа на дорогу в один конец и не больше минуты на укол. Тем, кто их видит и спрашивает, дескать, почему так рано, они отвечают, что все равно не спится, а у клиники они могут друг с другом потрепаться. Только я совершенно точно знаю: это удобное прикрытие, чтобы погрузить коробки и развезти по назначенным точкам.
— Понятно, а где ж они их грузят?
«Оливер, очевидно, догадался и отправился туда».
Ширли встала и, спотыкаясь о головешки, пошла к машине.
— Ширли, куда вы едете?
— Чертовски далеко отсюда. Хватит с меня этого города. Давно надо было уехать.
Аннабель бросилась за ней, схватила за плечо.
— Ширли, прошу вас, я не могу потерять отца!
— Я и так слишком много наговорила. Пьяная болтовня.
— Не скажете? Совсем ничего? Хоть намекните!
Ширли в нерешительности смотрела то на остатки трейлера, то на Аннабель.
— Ладно. Но вам придется как следует подумать и отгадать.
— Согласна.
— Где основа — голова ослова?
— Как это?
Ширли пьяно захихикала.
— Как я и сказала, нужно как следует подумать. Ну? Где основа — голова ослова? Не сильно же вы хотите разыскать отца, раз на этом споткнулись.
Она, шатаясь, полезла за руль.
— Вы сможете вести машину?
Ширли высунулась в окно.
— Милочка, я с тринадцати лет сажусь за руль бухая.
Ширли рванула с места, а Аннабель побежала к фургону, скрытому за деревьями рядом с дорогой. Оказалось, в машине ее ждут не двое, а уже четверо мужчин. Новоприбывшие были вооружены.
