Глава 17
Войдя в квартиру, я первым делом споткнулся о шнур на полу и чуть не упал.
– Осторожнее, Иван Павлович, – предостерег Борис, – у нас сегодня Содом и Гоморра.
Из коридора вынырнула девушка, похожая на мокрую курицу.
– Ваня пришел?
– Да, Иван Павлович явился точно к назначенному времени, – выделив голосом мое имя и отчество, произнес Борис.
– Чудненько! – заликовала незнакомка. – Есть шанс вернуться домой до полуночи.
Я вздрогнул.
– Мне сказали, что съемка будет длиться максимум два часа.
Девица захихикала.
– Не обманули. Съемка, если герои не тупят, столько и продлится. Вопрос: какое время займет все остальное.
– Остальное? – повторил я. – Что вы имеете в виду?
«Курица» начала загибать пальцы:
– Грим, костюм, объяснялово: что Ване делать, куда идти, где стоять. Петруччио, наш режиссер, стопудово опоздает, – тарахтела погремушкой девица.
– Он итальянец? – удивился я.
– Кто? – расхохоталась девица. – Петруччио? Ага, иностранец из навозной кучи. Ой, не могу! Итальянец! Ребята, вы слышали?
«Мокрая курица» унеслась в глубь моей квартиры.
– Это кто? – спросил я у Бориса.
Тот развел руками.
– Член съемочной группы. Имени не знаю.
– Неужели Иван до сих пор не приперся? – донесся до моего слуха хриплый голос. – Мы тут, а его нет! Звезда, блин!
Боря быстро ушел, а я, осторожно переступая через шнуры, пошел в свою спальню. Не успел я пустить в душе воду, как кто-то постучал в дверь ванной. Вот уж чего я никак не ожидал, так это появления кого-то на моей территории без моего ведома.
– Можно? – промурлыкал уже знакомый хриплый голос. – Ванечка, вы тут?
– Секундочку, сейчас выйду, – ответил я, и створка тут же распахнулась.
Я выронил полотенце и уставился на полную женщину, туго обтянутую ярко-красным брючным костюмом. На ее внушительной груди переливалось ожерелье из изумрудов, которые родились от пустой пивной бутылки.
– Сашенька, – пропела она.
– Меня зовут Иваном, – поправил я.
– Знаю, знаю, как же не знать, – закивала дама. – Сашенька – это я. Пойдемте.
– Куда и зачем? – предусмотрительно осведомился я.
Александра растянула губы в подобии улыбки.
– С красивой женщиной можно безо всяких уточнений отправиться куда угодно. Или нет?
Я предпочел отмолчаться, а незнакомка решила все же представиться:
– Я ваш личный стилист. Понимаете?
– Конечно, – подтвердил я. – Вы, Александра, подберете мне костюм для съемки.
Лицо прелестницы исказила гримаса.
– Я Сашенька. Клю. Клю. Клю. Ясно?
Меня охватило недоумение, но я не стал его демонстрировать.
– Клю. Клю. Клю. Хорошо.
– Я Александра Клю. Запомните, Александра Клю. Я не подбираю костюмы, – сказала собеседница, – а создаю образы, работаю с великими режиссерами, которые всегда советуются со мной по любому поводу. Я, как правило, соавтор проекта, и лишь моя доброта не позволяет требовать поставить мою фамилию в титры. Естественно, вы видели по телевизору сериал «Любовь Ольги». Девятьсот серий.
Я мысленно ужаснулся размеру «мыла», а дама все говорила и говорила. Минут через пять я впал в состояние жабы, которая погрузилась в спячку, перестал воспринимать человеческую речь, начал мерно кивать в такт и был выбит из сомнамбулического состояния воплем:
– Герою морду заштукатурили?
Я моргнул, увидел толстого парня в грязных джинсах и мятой футболке.
– Хорош трендеть, – велел он Александре.
– Я объясняю Ванечке свое видение его лука, – возмутилась Александра. – А вы вообще кто, молодой человек?
Я изумился: женщина видит мой лук? Но я не выращиваю овощи.
– Я тот, кто тебя сейчас отсюда вон пошлет, если ты немедленно не займешься делом, – гаркнул незнакомец. – Живо взяла кисти и за работу. У тебя полчаса на все!
– Но у нас не отработан концепт одежды, – ужаснулась Александра, – да и мне не дали никаких объяснений по поводу первой сцены.
Толстяк поджал губы.
– Тридцать минут. Мужик и баба в койке. Утро. Вот и весь концепт. Не корчи из себя Феллини. Ты губка для пудры. Не нравится? Сложила шмотье и свалила. За порогом очередь из таких стилистов топчется!
– Подобной мне нет! – заявила Александра.
– Эй, кто там есть? – завопил парень. – Любой идиот сюда!
Тут же появилась девица, похожая на мокрую курицу, та, что встретила меня в прихожей.
– Ты кто? – спросил у нее грубиян.
– Ася, – отрапортовала красавица.
– Да мне по барабану, как тебя звать! Чем ты занимаешься? – спросил толстяк.
– Здрасте, Евгений Семенович, – пролепетала Ася, – я ассистент на площадке.
Толстяк показал пальцем на Александру.
– Ее гони вон, ищи другую.
– Негодяй, – прошипела дама в красном и удалилась.
Евгений показал на меня пальцем.
– Этого, не знаю кто он, вон! Здесь будет место отдыха Петра Васильевича, он любит такие жуткие помещения в стиле «День похорон моей бабушки».
– Простите, – пролепетала Ася, – но…
– Не прощаю, – заорал Евгений, – пора начинать! Где этот, черт бы его побрал, Иван?
– Вы уже начали или мы опоздали? – закричала из прихожей Николетта.
– Дурдом стартовал, – резюмировал толстяк, – заказчики приперлись. Ну, сейчас пойдет у нас фламенко вприсядку!
– Мы сняли неделю назад прекрасный ролик про утюги, – сказала вдруг Ася, – а сначала все тоже казалось ужасным. Не переживайте. И сейчас отлично заплатят. Главное, чтобы Петруччио вовремя приехал.
На лице Евгения появилось выражение удивления.
– Эй, кого ты так называешь? Обезьяна наглая. Если самого господина Касаткина, то…
– Вава! – заорала Николетта.
Я посмотрел на Евгения.
– Сделайте одолжение, покиньте комнату. Съемка, как мне объяснили, состоится в другом месте.
– Ваще! – оторопел толстяк. – Да ты кто такой?
В ту же секунду в комнату вошла Ирэн.
– Ванечка, ангел мой, как дела? – защебетала Котина. – Чудесно выглядишь. Тебе все объяснили?
– Пока нет, – улыбнулся я, – и возник вопрос: Евгений велел мне уйти из комнаты, так как…
Глаза Ирэн потемнели.
– Что? Кто тебе ве-лел? Ве-лел? Кто? Ну-ка покажи пальцем на покойника.
Я впервые в жизни оказался в роли маленького обиженного мальчика, у которого есть мама, готовая растерзать любого, кто косо посмотрел на обожаемого ею сыночка.
И, забыв о воспитании, ткнул пальцем в Евгения и злорадно наябедничал:
– Это он!
И тут в комнату влетело торнадо по имени Николетта.
– Никки, – прозвенела Ирэн, – данный… э… человек велел Ванечке уйти из его комнаты!
Моя маменька никогда не страдала излишней любовью к сыну. Чаще всего маленький Ваня слышал от нее: «Не мешай, ступай в детскую, займись чем-нибудь». А вот Ирэн – матушка-наседка, она безмерно обожает Олега, до сих пор старается загородить его своим телом от всех жизненных сквозняков. Уж не знаю, что хуже: мамуля-пофигистка или мамочка-заботушка. Лет до десяти я думал, что лучше второй вариант. Мне хотелось, чтобы Николетта обнимала, целовала, хвалила меня. Но потом мне стало ясно: этого никогда не случится. А годам к пятнадцати я сообразил, маменька-пофигистка намного лучше. Можно делать, что угодно, никто тебя не остановит. Теперь же Ирэн и Николетта тесно подружились, а маменька всегда старается соответствовать жизненным правилам своих приятельниц. Котина безмерно любит сына? Значит, Николетта меня тоже обожает!
– Кто велел Ваве уйти из его комнаты? – нахмурилась маменька. – Это говорить можно только мне! Ну и тебе еще!
Ирэн вздернула подбородок.
– Я так никогда не поступлю!
– И я тоже, – спешно заверила Николетта.
Обе дамы прищурились и пошли в сторону Евгения.
Ася, поняв, что сейчас мужика порвут на тряпки, шмыгнула в коридор. Я ушел следом в самом прекрасном настроении. Честное слово, роль Плохиша-ябедника мне очень понравилась.
