Глава 14
Вернуть украденное детство

Перед всей честной компанией «Эх, прокачу!» вырисовывалась малоприятная перспектива отправляться в путешествие по южным регионам Украины. Несведущему человеку унылое настроение донецких дальнобойщиков было малопонятно. Но только на первый взгляд.

Одесская торговая республика была ассоциирована с Приднестровской Молдавской Республикой, образовав свободную экономическую зону. После убедительной победы пророссийских сил в Молдове и Румынии ситуация в этом регионе стабилизировалась впервые с 1990 года. «Жемчужина у моря» пользовалась исключительным правом порто-франко, исторически полученным еще высочайшим указом от 16 апреля 1817 года. В современных реалиях право порто-франко было повторено уже под эгидой Русского Мира.

А вот южнее ситуация была абсолютно непонятной. В Херсонской и Николаевской областях продажная украинская власть создала анклав для крымско-татарских экстремистов, которые питались из «желто-блакитной» кормушки.

Крымские татары, оставшиеся на полуострове после его вхождения на основе всенародного референдума в состав Российской Федерации, получили новые возможности и как граждане России, и как представители достаточно большого национального татарского этноса. Многие, кстати, уехали на заработки в Республику Татарстан. У многих крымских татар там были родственники, так что традиционно развитая семейная взаимопомощь стала существенным подспорьем.

А вот немногочисленных татарских националистов до сих пор тянуло на «революционную романтику»: вместе с украинскими карателями-«побратимами» немножечко пострелять, пограбить местное население в Николаевской и Херсонской областях, «отжать» машину или разорить зажиточный дом. Дошло до того, что местные жители стали формировать отряды самообороны. А поскольку на территории Украины «бесхозного» оружия хватало в избытке, то и вооружение и у тех и у других было вполне серьезным.

Национальная полиция Украины вообще старалась не вмешиваться в местные разборки, доблестная «желто-блакитная» Нацгвардия появлялась на своих броневиках в степях Херсонщины лишь время от времени… Так что анархия, как и сто лет назад, стала для этих регионов вполне обыденным явлением.

– Чтобы туда ехать с конвоем, нужны не бронированные грузовики, а полновесные танки! – категорично высказался бывший наводчик-оператор танкового экипажа Бэтэр.

Ехать на Херсонщину не хотел никто. Но гонорар от «крайнего» найма уже заканчивался, пора было продумывать новые маршруты на территорию разорванной в клочья Украины, искать нанимателей…

Наниматель нашелся сам. Средних лет мужчина в элегантном плаще вошел в офис фирмы «Эх, прокачу!». Его узнали сразу.

– Николай Иванович, здравствуйте! Проходите, присаживайтесь. Чаю или кофе от непогоды?

За окном шел то ли снег с дождем, то ли дождь со снегом. Зима входила в свои законные права неохотно, тяжело споря с затянувшейся осенью. Небесная сумятица прибавляла хлопот людям дождями и гололедицей.

– Здравствуйте, Николай Иванович. – Александр Соболев ответил на крепкое рукопожатие гостя. – Уверен, вы неспроста снова к нам приехали.

– Правильно мыслите, Александр, – улыбнулся их прежний наниматель. – Дело серьезное, и мне нужны надежные люди. Необходимо не только еще больше проехать в глубь Украины, но и обеспечить сохранность чрезвычайно ценного для нас груза.

– Ни с контрабандным «левым» янтарем из Карпат, ни ураном из Желтых Вод я работать не буду! – категорически заявил капитан Соболев.

– А что, были такие предложения? – прищурился гость.

– Точно так, были. Кстати, Николай Иванович, в каком вы звании?

– Подполковник.

– ?..

– Но не армейский.

– Я так и предполагал, еще в первую нашу поездку.

– Видите ли, вас рекомендовали весьма знающие и влиятельные люди. А после той поездки с грузом медицинского оборудования в Комсомольск лишний раз убедился, что они были правы в своем выборе.

– Характер груза в этот раз?

– Дети.

– Не слишком ли цинично?

– Нет, что вы! – рассмеялся Николай Иванович, но быстро посерьезнел. – Мы заинтересованы, чтобы дети-сироты на Украине получили второй шанс на счастливое детство уже здесь – на Донбассе и в России.

– Вы – это кто? – Капитан Соболев смотрел прямо на собеседника. Чувствуется, что владелец военной фирмы и командир сейчас, что называется, «на взводе».

– Вы уже, наверное, и сами догадались, Александр. Международная общественная организация «Справедливая помощь».

– Благотворительный фонд Доктора Лизы!..

– Да, в данный момент я представляю интересы организации, которую возглавляла до своей трагической гибели Елизавета Глинка. «Дети – наше будущее!» – вы наверняка не раз слышали эту уже порядком избитую и навязшую в зубах фразу, – жестко и четко излагал суть вопроса кадровый офицер Госбезопасности России. – Но проблема в том, что дети – это еще и наше горькое настоящее. Вернее – горькое настоящее государственного образования под названием «Украина».

Нынешним киевским властям абсолютно не нужны дети, которые ютятся в старых интернатах и заштатных приютах больших и маленьких городов. Для тех, кто скакал на Майдане с лозунгами «Москалей на ножи», украинские дети – это всего лишь ненужный балласт. На них много не заработаешь, много и не украдешь. Потому и был принят секретный гуманитарный меморандум, согласно которому украинских детей из интернатов, приютов и детских домов передают российской стороне в обмен на нефть, газ и электроэнергию. Вместе с детьми передаются и все положенные оригиналы документов, так что можно сказать, что маленьких обездоленных украинцев киевская власть попросту вычеркивает из списков своих граждан.

Такой договор поразил Александра Соболева неприкрытым цинизмом, но современная Украина и так абсолютно презрела все человеческое. Так что и удивляться подобной низости и подлости не стоило.

А вот в ДНР и ЛНР в последние годы наблюдался настоящий «беби-бум». В действительно народных республиках делалось все для того, чтобы детство маленьких граждан было по-настоящему счастливым. Материальная помощь, целая система льгот, родильные дома, пренатальные центры, ясли, детские сады и школы образовывали целый комплекс, направленный на то, чтобы будущее Донбасса было крепким и защищенным.

– Необходимо обеспечить максимально безопасные условия перевозки детей. Поэтому используйте весь потенциал ваших боевых машин и опыт подчиненных. Если что будет нужно – только скажите, – заявил Николай Иванович.

– Хорошо, я согласен.

– А я и не сомневался.

Все четыре броневика загнали в боксы на техобслуживание. Проверяли двигатели, ходовую часть, вооружение, системы наведения на цель. Размещали дополнительные цинки с патронами. Тестировали радиосвязь. Всем были выданы новые активные радионаушники, они глушили звуки боя, но зато усиливали едва заметные шорохи. К тому же новый «девайс» можно было использовать и как обычную радиогарнитуру с микрофоном.

Лешка Хрящев гонял своих пехотинцев до седьмого пота, помня немецкую поговорку о том, что этот самый пот экономит кровь. Всего под его началом было четыре взвода по восемь человек в каждом. В каждом взводе обязательно присутствовали пулеметчик с ПКМ, еще один стрелок с легким ручным пулеметом РПК и гранатометчик. К снайперам присоединилась еще одна пара, итого на вооружении у них состояли две крупнокалиберные винтовки АСВК «Корд» и пара бесшумных «винторезов». К тому же многоопытный Алексей Хрящев четвертый взвод превратил в группу тяжелого вооружения: на восемь человек у них было четыре противотанковых ракетных комплекса «Корнет». Новейший комплекс был настоящей «карманной артиллерией», способной уверенно уничтожать танки. К тому же ракеты «Корнета» имели не только тандемно-кумулятивный, но и термобарический заряд повышенного могущества. Это значит, что в эпицентре огромного огненного шара не остается ничего, кроме пепла!

Несколько дней в боксах раздавались гулкие удары металла о металл, рев двигателей, которые «гоняли» на разных оборотах, звон патронных лент и лязг затворов пулеметов.

Через несколько дней пришли «белые грузовики», которые предстояло сопровождать ребятам Александра Соболева. Это были бронированные «Уралы-63095», более известные как «Урал-Тайфун» или «Тайфун-У». Новейшие грузовики – угловатые, с высоко поднятым корпусом и рублеными формами – казались пришельцами с другой планеты. Однообъемный кузов, объединяющий кабину и грузопассажирский салон, защищала броня, созданная в знаменитом московском НИИ стали. А расчеты защищенности бронекорпуса проводились в федеральном ядерном центре в Сарове. Новейшие «Тайфуны-У» выдерживали обстрел бронебойными пулями калибра 14,5 миллиметра и подрыв под днищем шести килограммов взрывчатки в тротиловом эквиваленте. Броня, в том числе и стекла, защищают и от близких разрывов артиллерийских снарядов даже тяжелых, калибра 152 миллиметра.

Первые три грузовика в колонне представляли собой передвижной госпиталь, оснащенный сверхсовременным медицинским оборудованием: два реанимационных блока, на четырех тяжелораненых каждый, и мобильный диагностический центр. Это были машины Центра медицины катастроф при Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга. А военврачи, которые работали в этом госпитале, без преувеличения, являлись «медицинским спецназом» высочайшей квалификации!

Военно-полевые хирурги владели новейшими и самыми совершенными медицинскими методиками. Кроме того, это были разносторонне образованные специалисты, которые имели широчайший военный и медицинский кругозор. Используя новейшие достижения, они отнюдь не игнорировали и проверенные временем надежные методики. Некоторые из этих методик разрабатывал еще легендарный основатель военно-полевой хирургии Николай Иванович Пирогов. Человек ведь ни анатомически, ни физиологически, ни, к сожалению, морально-этически почти не изменился за последние две с лишним тысячи лет…

Помимо специализированной медицинской подготовки, весь медперсонал проходил еще и тактико-специальную подготовку. Жесткие и интенсивные тренировки на полигоне были направлены на отработку действий в условиях «гуманитарного конфликта малой интенсивности». Так на языке военных обозначалась гражданская война со всеми ее ужасами и жестокостью. После такой школы русские военные врачи становились и вовсе «универсальными миротворцами».

Остальные полтора десятка «Тайфунов-У» были в эвакуационном варианте с амортизирующими травмобезопасными креслами. Они крепились не к полу, а к потолку бронированного салона, тем самым оберегая от взрывной волны при вероятном подрыве мины под днищем машины.

По сравнению с высокотехнологичными «Тайфунами» донецкие броневики смотрелись неказисто, но донельзя воинственно. Свежая камуфляжная краска не смогла полностью скрыть пулевых шрамов на их «стальных шкурах». Крупнокалиберные пулеметы заглядывали в душу жуткими черными зрачками дульных срезов.

– Не машина, а просто сказка! – восхищался водитель Сергей Бродяга, с видом знатока оглядывая новенькие «Урал-Тайфуны». – Эй, братва! Дадите хоть в кабине посидеть?

– Дадим и порулить немножко! – со смехом отвечали русские водители. – Хотя, ты знаешь, а ведь ваши броневики – того не хуже! Да еще и с пулеметами!.. Пострелять дадите?

– А как же! Машинки у нас и впрямь – заслуженные. Столько километров по Украине прошли… А пострелять… – Тут битый жизнью и ею же ученный «мехвод» посерьезнел. – Дай-то бог, чтобы пострелять пришлось поменьше. А то там, за линией разграничения, только и делают, что стреляют! И цели, между прочим, не выбирают.

Боевые машины донецких дальнобойщиков и их экипажи были готовы защитить самый ценный груз – детей.