На следующий день Владимиру удалось в обед заехать в библиотеку. При виде его Катя просияла, словно он был ее давним знакомым, а не человеком, с которым она познакомилась только вчера. Она увидела рукопись в руках Владимира и сказала:

– Вы так быстро прочитали? Какое ваше впечатление?

– Нельзя быть уверенным, что речь здесь идет именно о Василии Дунине-Борковском, хотя есть много совпадений. Некий подросток-поляк по имени Базыль, родители и сестра которого погибли во время восстания Богдана Хмельницкого, попал в село, где хозяйничали упыри, и чуть не погиб там, а один из упырей укусил его. Спасшим его казакам было известно средство, благодаря которому он не стал упырем. Опекуном Базыля стал казак, собственно, на этом повествование закончилось. Ничего особенного.

– Выходит, вы ничего интересного для себя не нашли? – разочарованно произнесла девушка.

– Абсолютно ничего, и даже не представляю себе, что этот текст может быть опасен для прочитавшего его.

– Папка, в которой Феликс хранил рукопись, была в несколько раз толще, чем та часть ее, которую я вам дала. Видимо, это только то, что он успел перевести.

– Где Феликс мог хранить рукопись?

– Он всюду носил с собой папку, думаю, в ней находилась рукопись, так как он работал над ней каждую свободную минуту. Он часто, закончив работу в городском архиве, расположенном внизу, поднимался в библиотеку и работал здесь до позднего вечера, я оставляла ему ключи.

– Мог ли он хранить папку с рукописью в библиотеке?

– Исключено. Здесь мало подходящих для этого мест, и я там уже смотрела. Разве что среди книг, но Феликс на это не пошел бы – ведь дневник мог случайно попасть в чужие руки.

– У вас есть книги об упырях? Я хотел бы узнать о них как можно больше.

– С подобной просьбой обращался ко мне Феликс, когда заинтересовался Василием Дуниным-Борковским. У меня сохранился перечень этих книг.

Девушка вышла из-за стойки и направилась к стеллажам. Вскоре она вернулась с целой стопкой книг.

– Ого, как много! Мои знания о вампирах ограничиваются лишь романом «Дракула» Брэма Стокера и повестью «Упырь» графа Алексея Толстого.

– То литературные произведения, фантазии авторов, а ведь были же реальные случаи, связанные с вампирами. Феликс мне рассказывал, что даже на Черниговщине находили гробы с останками мертвецов, которые были прибиты к днищу гроба металлическими костылями.

– Насколько мне известно, упырей убивали серебряной пулей или всаживали им в сердце осиновый кол. – Владимир снисходительно улыбнулся. – В переведенном вашим братом отрывке тоже об этом говорится. Вы верите, что упыри существуют на самом деле?

Катя разволновалась:

– Я сомневалась в этом… пока Феликс не сказал, что видел упыря.

– Может, ваш брат ошибся? – Владимир пошутил: – Он ведь не спросил у него: «Ты упырь или нет?»

– Вы насмехаетесь надо мной, а я брату верю… Верила! Он мне сказал, что видел Кузякина через неделю после его похорон! Кто, как не упырь, может здравствовать в теле мертвеца?

– Кто такой Кузякин? – Владимиру была почему-то знакома эта фамилия, и он наконец вспомнил, что адвокат рассказывал ему о разрытой могиле и похищенном теле Кузякина.

– Кузякин учился вместе с Феликсом в гимназии в одном классе. Затем он лечился в больнице, где брат работал.

– Выходит, Кузякин был совсем молодым человеком?

– Ему было двадцать шесть, как и брату. Он работал чиновником в магистрате.

– От чего он умер?

– В результате болезни, какой, я не знаю.

– Где же ваш брат видел покойного Кузякина и при каких обстоятельствах?

– Когда Феликс начал рассказывать мне об этом, я очень испугалась и не захотела дальше слушать.

– Ваш брат не мог ошибиться?

– Это исключено, они во время учебы в гимназии дружили, это потом их жизненные пути разошлись.

Вечером Владимир пролистал книги, принесенные с собой, выискивая интересную информацию. К своему удивлению, он узнал, что представления об упырях у разных народов отличаются, да и называли их по-разному. Впрочем, у славянских народов эти названия очень похожи: у белорусов упыря называют «вупор», у поляков – «upior», у чехов – «upir», лишь у болгар – «вампир».

Неоднозначно в легендах, сказках, сказаниях трактуется, кто такие упыри и какой вред они приносят людям. Одни считают, что упыри – это злобные блуждающие мертвецы, которые при жизни своей были колдунами, вовкулаками и вообще людьми, отвергнутыми церковью, каковыми являются самоубийцы, пропойцы, еретики, богоотступники и проклятые родителями. Другие утверждают, что упырь – ублюдок черта или вовкулака и ведьмы, от обыкновенного человека он отличается лишь своей злобностью. По представлениям одних упыри только выглядят как люди, а по сути своей они черти. Другие полагают, что упыри – это умершие ведьмы, колдуны, в тела которых после их смерти вошли черти и приводят их в движение. В некоторых местностях упырь в представлении людей – человек с очень румяным лицом.

В легендах и сказках Украины упыри-кровососы днем покоятся-отдыхают в могилах, а ночью восстают из гробов и идут на поиски поживы. Упырем может стать как мужчина, так и женщина. Их жертвами становятся спящие люди, понятно, по причине того, что они не могут сопротивляться, а больше всего упыри любят кровь детей. Вне своих могил упыри могут оставаться, пока не запоют петухи, возвещая о приближении рассвета. В могилах упыри имеют вид спящих людей, иногда на их лицах остаются следы ночных кровавых пиршеств. Кроме того что упыри сосут кровь у живых людей, они также могут вызвать эпидемию смертельной болезни, неурожай, засуху.

Бороться с упырями ночью, когда они имеют огромную силу, бесполезно, разве только используя заговоренные или освященные серебряные пули. Безопаснее и проще при свете дня выкопать тело упыря из могилы и вбить ему в грудь осиновый кол или даже сжечь – так вернее. А вот если упырем признавали живого человека, то от костра ему было не отвертеться, как и от предваряющих эту казнь пыток. В основном поиски упыря начинались, когда на какую-то местность обрушивалось бедствие – мор скота, эпидемия, природные катаклизмы.

Владимира поразила история про одного упыря – киевского полковника Антона Михайловича Танского, который был при жизни человеком знатным, богатым и обладал рядом черт, делающим его схожим с генеральным обозным Василием Дуниным-Борковским.

У полковника Танского было много денег и земель, он отличался алчностью и беспощадно обдирал горожан, казаков и посполитов. При этом был очень набожным, делал щедрые пожертвования на строительство, ремонт и благоустройство храмов. Но иногда алчность брала верх над религиозностью. Однажды он подарил целый бочонок червонцев монахам с горы Афон, пришедшим просить подаяния для своих обителей. Они избрали его дом местом складирования всего собранного ими на Украине. Когда полковник увидел, сколько монахи насобирали пожертвований, зависть и жадность у него возобладали над религиозными чувствами. Он велел своим слугам утопить монахов в Днепре, а их ценности присвоил. Однако вышла промашка – одному монаху удалось спастись. Узнав от него о случившемся, в Киев отправился настоятель афонского монастыря, надеясь уговорить Танского вернуть украденное и покаяться в грехах. Но Танский обвинения отверг, в содеянном не признался. Тогда настоятель наложил на него проклятие: «За то, что Антон Танский погубил невинные души, утаил церковные деньги, земля не примет его; добро его, приобретенное неправдою, исчезнет, яко воск от лица огня, перейдет к чужим людям, и род его изведется».

«Поховали його сини, – говорится в легенде, – ще не встигли добро поділити, як щось страшне почало коїтися. Тільки зайде сонце і трохи смеркне, як із домовини вилазить старий полковник: борода до поясу, очі палають пекельним вогнем, з рота полум’я, права рука на серці, ліва пернач тримає. І ходить він, поки півні не заспівають, а тоді застогне так, що чуб угору лізе, – і знов лагодиться у домовину. Думали-гадали сини, що їм робити, адже правду казав ігумен. Позвали печерського архімандрита, розкопали могилу, аж бачать: лежить старий Танський, неначе живий, тільки борода відросла и кігті повиростали. Узяли сини осиковий кіл и пробили Танського наскрізь, а архімандрит прочитав молитву и наклав закляття, щоб не виходив більше він із домовини. І тепер старі люди показують могилу проклятого ігуменом Танського; там часом опівночі щось страшно-страшно стогне під землею, неначе терпить полковник небачену муку».

Как и Василий Дунин-Борковский, киевский полковник Антон Михайлович Танский личность историческая, он был женат на дочери известного полковника Семена Палия, занимал должность белоцерковского полковника, а киевским полковником пробыл двадцать два года, до самой смерти. Более того, известно, что полковник Танский сам охотился на нечисть и в 1727 году отправил на допрос в местную канцелярию селянина Калениченко, признавшего себя упырем и предрекавшего мор в некоторых местностях. Селянина признали душевнобольным и отпустили. Почему в легенде именно Антон Танский после смерти представлен упырем, неизвестно.

Что касается того, откуда пошли верования в живых мертвецов и как давно, имеются разные предположения. Есть гипотеза, что вера в существование упырей возникла в прадавние времена в связи с представлениями о духах умерших предков, над телами которых, в силу каких-то причин, не был совершен похоронный ритуал – они не были сожжены. Такой дух, используя тело мертвеца, мстит живым. А само слово «упырь» означает «несожженный», правда, это утверждение приводится без доказательств.

Владимира больше привлекла другая гипотеза, выдвинутая историками в конце девятнадцатого столетия. Они считали, что пик веры в реальность злобных оживших мертвецов совпадает с началом «летаргической паники» в середине семнадцатого века. Тогда стали распространяться рассказы о случаях захоронения живых людей, впавших в летаргический сон, основывающиеся как на реальных фактах, так и на слухах. В завещания стал вводиться пункт, в котором прописывалось требование похоронить умершего только через несколько дней после кончины и при наличии явных признаков смерти. Возникшая паника подтолкнула к массовым вскрытиям гробов умерших родственников, и в некоторых случаях находили подтверждение тому, что они умерли в муках, очнувшись после летаргического сна в гробу, – их тела застыли в различных положениях, но не лежа на спине и со скрещенными на груди руками, некоторые даже лежали на животе. Этот страх просуществовал столетия! Ведь даже писатель Николай Гоголь, живший уже в середине девятнадцатого столетия, панически боялся уснуть летаргическим сном и на случай смерти отдал соответствующие распоряжения.

Во вскрытых гробах стали находить и покойников, которые хотя и не меняли своего положения, но выглядели словно живые. А если к этому добавить, что в те времена происходило много негативных событий: мор, эпидемии, убийства, пропажа людей, то вера в злобных живых мертвецов стала шириться.

Среди полученных библиотечных книг Владимир обнаружил «Слово святаго Григорья, изобретено в толцех о том, како первое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали, то и ныне творят», составленное на основании поучений Григория Богослова. Вначале он посчитал, что Катя случайно дала ему эту книгу, но, увидев закладки, пробежал отмеченный ими текст. Из него следовало, что древние славяне до Перуна поклонялись другим божествам и «преже того клали требу упирем и берегинямъ».

«Выходит, наши предки одно время поклонялись упырям? – поразился он. – С берегинями все понятно – они берегли, охраняли, видимо, несли в себе доброе начало. Но кем для этих народов был упырь? Не могли же они мертвецам-кровососам приносить жертвы!»

Но толкования, кем были упыри, в которых верили древние славяне, Владимир не нашел. Он пришел к выводу, что, скорее всего, это было злое божество и жертвы ему приносились, чтобы умилостивить его. Возможно, упыри были как-то связаны с миром духов. Во всяком случае, вряд ли изначально слово «упырь» имело тот смысл, какой приобрело позднее.

В брошюрке под авторством Измаила Срезневского, которую Владимир бегло просмотрел, он нашел подтверждение существования трех периодов восточнославянского язычества: «период обожания Перуна был последним, период поклонения „роду и рожаницам“ – ему предшествующим, а древнейшим – период поклонения упырям и берегиням». В брошюре приводилось много примеров упоминания упырей в преданиях славян: в мужском роде (упир, упюр, впир, вампир) и в женском (упирина, вампера), и почти везде упырь являлся в образе либо летучей мыши, либо привидения, оборотня, злого духа, высасывающего кровь у людей.

Впрочем, это не помогло Владимиру ответить на главный вопрос: существуют ли или существовали упыри, вампиры, на самом деле? А если их нет, то почему среди множества мифических существ наибольший интерес до сих пор вызывают именно они? Стоит ли верить Кате, утверждавшей, что ее брат действительно видел недавно умершего Кузякина? Хотя, с другой стороны, если допустить существование упырей, происходящие в Чернигове события представляются логичными и связанными друг с другом. Феликс получает доказательство того, что дневник упыря Дунина-Борковского существует, и даже знает, где тот находится. Умирает его бывший приятель Кузякин, и вскоре исчезает его тело из могилы. Феликс сообщает сестре, что видел «живого» покойника – Кузякина. Следуют одна за другой странные смерти, тела убитых обескровлены. Можно предположить, что кто-то воспользовался дневником и «оживил» мертвеца, сотворил упыря, который теперь рыщет в поисках жертв. Убивают Феликса, возможно, единственного, кто знал, где хранится магический дневник Дунина-Борковского, и видел восставшего упыря. Вроде все говорит о том, что в городе промышляет упырь, за исключением того, что на шее жертв не следы зубов, клыков, а аккуратно сделанные надрезы.

Владимир решил, что пора пройтись по следам «упыря» Василия Дунина-Борковского. Для начала он поехал в Елецкий Успенский монастырь, где по преданию в притворе был похоронен Василий Дунин-Борковский как совершивший множество благих дел, жертвовавший на строительство и благоустройство монастырей и церквей Чернигова.

Чувствуя некоторое стеснение в груди, Владимир подошел к собору и, чтобы не заниматься самостоятельно поисками, попросил проходящего мимо монаха показать место захоронения Василия Дунина-Борковского. Тот нисколько не удивился просьбе и, войдя в притвор, провел Владимира в боковой проход, где на стене, под изображением кающегося грешника, была прикреплена бронзовая плита с велеречивой надписью: «Блаженной памяти благородного его милости пана Василя Борковского-Дунина его царской Пресветлой величности Войск запорожских обозного генерального, року Господнього 1717 января 9 написанный».

Дальше шли рифмованные строки славословья, говорилось о его благотворительной деятельности, указывалось, сколько было на его средства отремонтировано и построено церквей в Чернигове, пожертвовано им золота и серебра на их украшение.

– Где же само захоронение славного казацкого старшины? – поинтересовался Владимир.

– Под нами находится склеп, где и покоится тело благочестивого раба Божьего Василия, прославленного многими богоугодными делами.

– Такого уж благочестивого? – засомневался Владимир. – Люди говорят, что отказался он от причастия перед смертью, не захотел облегчить душу исповедью.

– Мало ли что люди говорят! Жена у него была весьма набожная, Мария Васильевна Шуба, дочь православного священника, – она бы этого не допустила, – твердо произнес инок.

Владимиру вспомнилась найденная в книге из перечня Феликса информация, что в год смерти Василия Дунина-Борковского, в 1702 году, в Чернигове пропало бесследно три десятка человек, а два десятка скончались по причине анемии. Для тогда небольшого города потеря полсотни жителей не могла остаться незамеченной. И что значит «по причине анемии»? Медики анемией называют малокровие, которое может привести к летальному исходу. В памяти Владимира всплыло обескровленное тело Феликса на секционном столе.